Восстание в Гаити 2004 года
| Восстание в Гаити 2004 года Гаитянское восстание 2004 года | |||
| Дата |
5-29 февраля 2004 года | ||
|---|---|---|---|
| Место | |||
| Итог |
Отстранение от должности Жана-Бертрана Аристида, установление временного правительства | ||
| Противники | |||
| |||
| Командующие | |||
| |||
| Силы сторон | |||
| |||
| Потери | |||
| |||
Восстание в Гаити 2004 года — мятеж в республике Гаити, длившийся несколько недель февраля 2004 года, завершившийся государственным переворотом, в результате которого президент Гаити Жан-Бертран Аристид подал в отставку и покинул страну. После восстания власть перешла к временному правительству во главе с премьер-министром Жераром Латортю и временному президенту Бонифасу Александру.
Содержание
Ход восстания
В сентябре 2003 года Амио Метайяр (англ.), лидер бандитского формирования «Армия Каннибалов», был найден мёртвым[1]. Бюте Метайяр (англ.) пообещал отомстить за смерть своего брата президенту Жану-Бертрану Аристиду, которого он считал ответственным за убийство. Он взял на себя управление «Армией каннибалов» и вскоре переименовал её в «Революционный фронт сопротивления Артибонита».
5 февраля 2004 года группы повстанцев установила контроль над городом Гонаивом, начав тем самым восстание против Жана-Бертрана Аристида. К повстанцам активно примкнули боевики офицера полиции Ги Филиппа и ультраправой группировки Frappe во главе с бывшим тонтон-макутом Луи-Жоделем Шамбленом. В ходе боёв за город повстанцы сожгли дом мэра, а также выпустили на свободу заключённых, находившихся в муниципальных тюрьмах[2], сожгли и разграбили полицейский участок. Захваченные оружие и автомобили использовались повстанцами в дальнейших операциях. В боях за Гонаив погибли по меньшей мере семь человек[2].
7 февраля в руки повстанцев перешёл город Сен-Марк, в городе начались массовые грабежи: сотни местных жителей выносили со стоящих в порту кораблей телеаппаратуру и мешки с мукой. Во время вооруженного штурма повстанцами здания местной полиции погибли по меньшей мере два человека.
22 февраля повстанцы захватили четвёртый по величине город Гаити — Кап-Аитьен. В городе были подожжены здания некоторых официальных учреждений, а также полицейские участки. Полицейские, сохранявшие верность президенту Аристиду, бежали из Кап-Аитьена, в результате чего из местной тюрьмы были выпущены на свободу 250 заключенных.
К концу февраля повстанцы контролировали столицу страны Порт-о-Пренс. Американские военные принудительно вывезли Жана-Бертрана Аристида в Центральноафриканскую Республику, мотивируя это отказом США от дальнейшего обеспечения его безопасности и реальной угрозой его гибели от рук повстанцев.
Последствия
В соответствие с конституцией Гаити должность президента занял председатель Верховного суда Бонифас Александр, который сразу же обратился к Совету безопасности ООН с просьбой оказать помощь в поддержании общественного порядка в стране. 29 февраля 2004 года Совет безопасности принял резолюцию, санкционирующую военную интервенцию в Гаити[3]. Вечером того же дня в страну начали прибывать американские морские пехотинцы, к которым позже присоединились канадские, французские и чилийские военные. Задачи многонациональных временных сил заключались в сохранении порядка в столице, обеспечении условий для прибытия в страну миротворцев ООН, а также в оказании помощи гуманитарным организациям. 1 июня 2004 года задачи по поддержанию мира перешли к MINUSTAH (фр. Mission des Nations Unies pour la stabilisation en Haïti) — Миссии ООН по стабилизации в Гаити под руководством Бразилии. Согласно Резолюции Совета безопасности ООН №1542, численность миссии не должна превышать 6700 военнослужащих и 1622 гражданских полицейских[4]. В октябре в связи с новой волной беспорядков, Бразилия потребовала увеличения численности миротворцев с 2600 человек до разрешенного максимума[5]. Полномочия Бонифаса Александра закончились в 2006 году, когда на президентских выборах победил Рене Преваль.
В «Исследовании прав человека в Гаити», проведённом в ноябре 2004 года, отмечалось, что временное правительство, поддерживаемое Соединенными Штатами, Канадой, Францией и ООН, за девять месяцев не остановило насилие в стране. Полиция в качестве обычной практики приговаривала к смертной казни в упрощённом порядке, а к бедным районам относилась как к вражеской территории. Насилию способствовали и солдаты расформированной гаитянской армии, не нашедшие иного применения своим знаниям и навыкам в новых условиях. Поскольку голоса в пользу ненасильственных изменений подавлялись арестами, убийствами и запугиванием, насильственные формы защиты стали самой надёжной альтернативой. Члены гаитянской элиты нанимали банды для расправы со сторонниками «Лаваласа» и финансировали незаконную армию. В целях принуждения к миру полицейские и солдаты ООН проводили рейды в беднейших городских районах, от которых часто страдали невиновные граждане[6].
Напишите отзыв о статье "Восстание в Гаити 2004 года"
Примечания
- ↑ [www.latinamericanstudies.org/haiti/haiti-metayer.htm Associated Press. Fugitive Leader of Haiti’s «Cannibal Army» Found Shot to Death. 23.09.2003.]
- ↑ 1 2 [ria.ru/politics/20040207/522381.html РИА Новости. Повстанцы на Гаити установили контроль над городом Гонаив. 07.02.2004.]
- ↑ [daccess-dds-ny.un.org/doc/UNDOC/GEN/N04/254/10/PDF/N0425410.pdf?OpenElement Резолюция Совета Безопасности ООН 1529 (2004).]
- ↑ [daccess-dds-ny.un.org/doc/UNDOC/GEN/N04/332/98/PDF/N0433298.pdf?OpenElement Резолюция Совета Безопасности ООН 1542 (2004).]
- ↑ [news.bbc.co.uk/2/hi/americas/3745270.stm BBC News. Brazil seeks more Haiti UN troops. 15.10.2004.]
- ↑ [www.ijdh.org/CSHRhaitireport.pdf Griffin T.M. Haiti Human Rights Investigation: November 11-21, 2004. — Miami: University of Miami, 2005. — P. 1.]
Ссылки
Отрывок, характеризующий Восстание в Гаити 2004 года
– Да что, скоро ли там? Кавалерия, говорят, дорогу загородила, – говорил офицер.– Эх, немцы проклятые, своей земли не знают, – говорил другой.
– Вы какой дивизии? – кричал, подъезжая, адъютант.
– Осьмнадцатой.
– Так зачем же вы здесь? вам давно бы впереди должно быть, теперь до вечера не пройдете.
– Вот распоряжения то дурацкие; сами не знают, что делают, – говорил офицер и отъезжал.
Потом проезжал генерал и сердито не по русски кричал что то.
– Тафа лафа, а что бормочет, ничего не разберешь, – говорил солдат, передразнивая отъехавшего генерала. – Расстрелял бы я их, подлецов!
– В девятом часу велено на месте быть, а мы и половины не прошли. Вот так распоряжения! – повторялось с разных сторон.
И чувство энергии, с которым выступали в дело войска, начало обращаться в досаду и злобу на бестолковые распоряжения и на немцев.
Причина путаницы заключалась в том, что во время движения австрийской кавалерии, шедшей на левом фланге, высшее начальство нашло, что наш центр слишком отдален от правого фланга, и всей кавалерии велено было перейти на правую сторону. Несколько тысяч кавалерии продвигалось перед пехотой, и пехота должна была ждать.
Впереди произошло столкновение между австрийским колонновожатым и русским генералом. Русский генерал кричал, требуя, чтобы остановлена была конница; австриец доказывал, что виноват был не он, а высшее начальство. Войска между тем стояли, скучая и падая духом. После часовой задержки войска двинулись, наконец, дальше и стали спускаться под гору. Туман, расходившийся на горе, только гуще расстилался в низах, куда спустились войска. Впереди, в тумане, раздался один, другой выстрел, сначала нескладно в разных промежутках: тратта… тат, и потом всё складнее и чаще, и завязалось дело над речкою Гольдбахом.
Не рассчитывая встретить внизу над речкою неприятеля и нечаянно в тумане наткнувшись на него, не слыша слова одушевления от высших начальников, с распространившимся по войскам сознанием, что было опоздано, и, главное, в густом тумане не видя ничего впереди и кругом себя, русские лениво и медленно перестреливались с неприятелем, подвигались вперед и опять останавливались, не получая во время приказаний от начальников и адъютантов, которые блудили по туману в незнакомой местности, не находя своих частей войск. Так началось дело для первой, второй и третьей колонны, которые спустились вниз. Четвертая колонна, при которой находился сам Кутузов, стояла на Праценских высотах.
В низах, где началось дело, был всё еще густой туман, наверху прояснело, но всё не видно было ничего из того, что происходило впереди. Были ли все силы неприятеля, как мы предполагали, за десять верст от нас или он был тут, в этой черте тумана, – никто не знал до девятого часа.
Было 9 часов утра. Туман сплошным морем расстилался по низу, но при деревне Шлапанице, на высоте, на которой стоял Наполеон, окруженный своими маршалами, было совершенно светло. Над ним было ясное, голубое небо, и огромный шар солнца, как огромный пустотелый багровый поплавок, колыхался на поверхности молочного моря тумана. Не только все французские войска, но сам Наполеон со штабом находился не по ту сторону ручьев и низов деревень Сокольниц и Шлапаниц, за которыми мы намеревались занять позицию и начать дело, но по сю сторону, так близко от наших войск, что Наполеон простым глазом мог в нашем войске отличать конного от пешего. Наполеон стоял несколько впереди своих маршалов на маленькой серой арабской лошади, в синей шинели, в той самой, в которой он делал итальянскую кампанию. Он молча вглядывался в холмы, которые как бы выступали из моря тумана, и по которым вдалеке двигались русские войска, и прислушивался к звукам стрельбы в лощине. В то время еще худое лицо его не шевелилось ни одним мускулом; блестящие глаза были неподвижно устремлены на одно место. Его предположения оказывались верными. Русские войска частью уже спустились в лощину к прудам и озерам, частью очищали те Праценские высоты, которые он намерен был атаковать и считал ключом позиции. Он видел среди тумана, как в углублении, составляемом двумя горами около деревни Прац, всё по одному направлению к лощинам двигались, блестя штыками, русские колонны и одна за другой скрывались в море тумана. По сведениям, полученным им с вечера, по звукам колес и шагов, слышанным ночью на аванпостах, по беспорядочности движения русских колонн, по всем предположениям он ясно видел, что союзники считали его далеко впереди себя, что колонны, двигавшиеся близ Працена, составляли центр русской армии, и что центр уже достаточно ослаблен для того, чтобы успешно атаковать его. Но он всё еще не начинал дела.
Нынче был для него торжественный день – годовщина его коронования. Перед утром он задремал на несколько часов и здоровый, веселый, свежий, в том счастливом расположении духа, в котором всё кажется возможным и всё удается, сел на лошадь и выехал в поле. Он стоял неподвижно, глядя на виднеющиеся из за тумана высоты, и на холодном лице его был тот особый оттенок самоуверенного, заслуженного счастья, который бывает на лице влюбленного и счастливого мальчика. Маршалы стояли позади его и не смели развлекать его внимание. Он смотрел то на Праценские высоты, то на выплывавшее из тумана солнце.
Когда солнце совершенно вышло из тумана и ослепляющим блеском брызнуло по полям и туману (как будто он только ждал этого для начала дела), он снял перчатку с красивой, белой руки, сделал ею знак маршалам и отдал приказание начинать дело. Маршалы, сопутствуемые адъютантами, поскакали в разные стороны, и через несколько минут быстро двинулись главные силы французской армии к тем Праценским высотам, которые всё более и более очищались русскими войсками, спускавшимися налево в лощину.
В 8 часов Кутузов выехал верхом к Працу, впереди 4 й Милорадовичевской колонны, той, которая должна была занять места колонн Пржебышевского и Ланжерона, спустившихся уже вниз. Он поздоровался с людьми переднего полка и отдал приказание к движению, показывая тем, что он сам намерен был вести эту колонну. Выехав к деревне Прац, он остановился. Князь Андрей, в числе огромного количества лиц, составлявших свиту главнокомандующего, стоял позади его. Князь Андрей чувствовал себя взволнованным, раздраженным и вместе с тем сдержанно спокойным, каким бывает человек при наступлении давно желанной минуты. Он твердо был уверен, что нынче был день его Тулона или его Аркольского моста. Как это случится, он не знал, но он твердо был уверен, что это будет. Местность и положение наших войск были ему известны, насколько они могли быть известны кому нибудь из нашей армии. Его собственный стратегический план, который, очевидно, теперь и думать нечего было привести в исполнение, был им забыт. Теперь, уже входя в план Вейротера, князь Андрей обдумывал могущие произойти случайности и делал новые соображения, такие, в которых могли бы потребоваться его быстрота соображения и решительность.
