Восстание на «Сторожевом»
Восстание на «Сторожевом» — вооружённое проявление неподчинения со стороны группы советских военных моряков в 1975 году на большом противолодочном корабле (БПК) ВМФ СССР «Сторожевой». Руководителем восстания стал замполит корабля, капитан 3-го ранга Валерий Саблин.
Содержание
Ход восстания
Вечером 8 ноября 1975 года капитан 3 ранга Саблин зашёл в каюту командира корабля капитана 2 ранга Потульного и доложил, что в помещении поста гидроакустиков происходят беспорядки. Как только командир спустился по трапу в помещение, Саблин закрыл дверь на замок. Тут же рядом находился библиотекарь, он же по совместительству киномеханик — старший матрос Шеин. Саблин вручил ему пистолет и приказал никого не пускать к командиру.
В рубке, куда его заперли, Потульный обнаружил записку: «Извини, я не мог иначе. Придем к месту назначения, ты вправе будешь решать свою судьбу сам».
Заперев в акустическом отсеке командира корабля капитана 2-го ранга Анатолия Потульного, Саблин захватил управление «Сторожевым».
Вскоре по корабельной трансляции последовала команда: «Офицерскому и мичманскому составу собраться в кают-компании».
Первое, что спросили офицеры у Саблина: — Где командир? — Он в каюте, обдумывает наши предложения. Далее Саблин заявил: — Я собрал вас, чтобы сообщить, что корабль сегодня совершит переход на кронштадтский рейд. Там по требованию экипажа мы должны выступить по телевидению с заявлением.
Текст заявления сводился примерно к следующему:
«Руководство партии и советского правительства изменило принципам революции. Нет свободы и справедливости. Единственный выход — новая коммунистическая революция. Революция — это могучее движение общественной мысли, это колоссальный всплеск колебаний ионосферы, который неизбежно вызовет деятельность масс и воплотится в материальном изменении всей общественно-экономической формации. Какой класс будет гегемоном коммунистической революции? Это будет класс трудовой рабоче-крестьянской интеллигенции. Стержневой вопрос революции — вопрос о власти. Предполагается что нынешний государственный аппарат будет очищен, а по некоторым узлам разбит и выброшен на свалку истории. Будут ли эти вопросы решаться через диктатуру ведущего класса? Обязательно! Только через величайшую всенародную бдительность — путь к обществу счастья!»
Далее выдвигались следующие требования:
1. Объявить территорию корабля Сторожевой свободной и независимой от государственных и партийных органов в течение года.
2. Предоставить одному из членов экипажа возможность ежедневно выступать по радио и телевидению с 21:30 по 22:00.
3. Обеспечить корабль всеми видами довольствия.
4. Разрешить радиопередачи Сторожевого в радиосети Маяк.
5. При сходе на берег членов экипажа считать их неприкосновенными личностями.
«В течение двух часов ждем положительного решения на наши требования. В случае отказа вся ответственность ляжет на Советское правительство и Политбюро ЦК КПСС».
«За» высказались трое лейтенантов и несколько мичманов. Всех, кто был не согласен и выступил «против», заперли в каютах.
После этого во время ужина был собран личный состав. Саблин заявил: — Мы пойдем сегодня в Кронштадт, чтобы выступить по Центральному телевидению с заявлением о необходимости революционных преобразований. Нас должна услышать вся страна. Наши требования изложены в обращении «Всем, всем!» и в телеграмме членам Политбюро. Каждый офицер и мичман должен высказать своё мнение.
Пока шло это собрание, на стоявшую рядом подлодку перебрались, чтобы доложить о ЧП на корабле, старшина и матрос. Саблин в спешном порядке стал сниматься с якоря. «Сторожевой» взял курс на выход из Рижского залива. Флотское командование опасалось, и небезосновательно, что на самом деле корабль уйдёт в Швецию (по примеру Йонаса Плешкиса, сделавшего это в 1961 году). Была начата масштабная операция по его перехвату. Вдогонку было брошено 9 кораблей погранвойск и Балтийского флота. Около трёх часов ночи 9 ноября был поднят по боевой тревоге 668-й бомбардировочный авиационный полк, базировавшийся на аэродроме Тукумс в двадцати километрах от Юрмалы[1].
Утром пришёл доклад от смотрителей Ирбенского маяка: «БПК „Сторожевой“ — курс 210 градусов, скорость — 18 узлов». Отметим при этом, что рекомендованный курс на Кронштадт — 337 градусов. Из этой точки до территориальных вод Швеции оставалось 43 мили, 2,5 часа хода, а до Кронштадта — 330 миль, 18 часов хода. Ситуация показывала, что Саблин может вести корабль не в Кронштадт, а в территориальные воды Швеции. Поступила команда — отсечь отход в Швецию.
Самолёты легли на боевой курс. Одна бомба попала прямо в середину палубы на юте корабля, разрушила при взрыве палубное покрытие и заклинила руль. Корабль стал описывать широкую циркуляцию и застопорил ход. В это время на главный командный пункт флота вбежал начальник оперативного управления контр-адмирал Яковлев и закричал: "БПК «Сторожевой» остановился, товарищ командующий. Необходимо прекратить его обстреливать!" В это же время матросы на корабле предприняли попытку освободить командира и офицеров. Они проникли в арсенал, взяли оружие. Командир ворвался на ходовой мостик, выстрелил по ногам Саблина и овладел обстановкой на корабле. В 10 часов 35 минут на командный пункт флота пришла телеграмма от капитана 2 ранга Потульного: «Корабль остановлен. Овладел обстановкой». В ходе этого эпизода один из бомбардировщиков по ошибке атаковал корабль из числа преследующих мятежный "Сторожевой" и осколками бомб повредил советский сухогруз, шедший из Вентспилса в Финляндию[2]. Вылет бомбардировщиков Як-28[3] был организован неудачно, за что почти весь руководящий состав авиадивизии и авиаполка получил предупреждение о неполном служебном соответствии от имени главнокомандующего ВВС[1].
Последствия. Судебный процесс
Саблин был обвинён в измене Родине и 3 августа 1976 года расстрелян. Принимавший наиболее активное участие в восстании 23-летний матрос Александр Шеин (исполнял обязанности корабельного художника-оформителя и помогал Саблину зондировать настроения в экипаже) был приговорён к 8 годам лишения свободы. В отношении ещё 6 офицеров и 11 мичманов были возбуждены уголовные дела, однако они были оправданы, хотя многие из них были подвергнуты взысканиям по служебной и партийной линии. Экипаж «Сторожевого» был расформирован. Многие офицеры корабля были уволены в отставку.
В 1994 году военная коллегия Верховного суда РФ пересмотрела дело Саблина «с учётом новых обстоятельств» и переквалифицировала его с «измены Родине» на статьи о воинских преступлениях (превышение власти, неповиновение и сопротивление начальству), по совокупности которых изменила приговор на 10 лет лишения свободы. При этом было указано, что полной реабилитации Саблин и его соратник матрос Александр Шеин не подлежат.
След в культуре
Восстание на «Сторожевом» стало[4] одним из двух событий, вдохновивших Тома Клэнси на написание романа «Охота за „Красным октябрём“»[5] (другим источником вдохновения было бегство Йонаса Плешкиса).
Напишите отзыв о статье "Восстание на «Сторожевом»"
Примечания
- ↑ 1 2 Александр Цымбалов. [nvo.ng.ru/history/2004-08-20/6_bunt.html Вооружённый мятеж на Балтфлоте. В ноябре 1975 г. военным лётчикам был дан приказ атаковать отечественный боевой корабль]. Независимое военное обозрение (20 августа 2004). Проверено 29 апреля 2011. [www.webcitation.org/65c6tLK4r Архивировано из первоисточника 21 февраля 2012].
- ↑ Е. Гордон, Р. Мараев. Последние из большого семейства (Як-28). // Авиация и время, 1998, № 2.
- ↑ [www.avia-museum.lg.ua/exhibits/yak-28 Як-28Б на сайте Луганского авиационно-технического музея]
- ↑ [www.segodnya.ua/oldarchive/c2256713004f33f5c22570c90058189f.html Несостоявшаяся революция] (Сегодня, 1 декабря 2005)
- ↑ [www.executedtoday.com/2010/08/03/1976-valery-sablin-hunt-for-red-october-inspiration/ 1976: Valery Sablin, Hunt for Red October inspiration] (англ.)
Литература
- Шигин В. В. Мятежный «Сторожевой». Последний парад капитана 3-го ранга Саблина. — М.: Вече, 2013. — 432 с. — (Военные тайны ХХ века). — 2500 экз. — ISBN 978-5-4444-1130-8.
- Черкашин Н. А. Чрезвычайные происшествия на советском флоте. — М.: Вече, 2007. — 480 с. — (Военные тайны XX века). — Тираж 4000 экз. — ISBN 978-5-9533-2414-4, ISBN 978-5-9533-2942-2.
Ссылки
- [www.newsru.com/russia/09nov2005/sablin.html Офицер Балтфлота 30 лет назад пытался свергнуть советское правительство, подняв восстание на военном корабле] Newsru.com
- [rocketpolk44.narod.ru/stran/sablin.htm Капитан Саблин — герой или предатель?]
- [www.pressmon.com/cgi-bin/press_view.cgi?id=1530258 Мы не знаем правды о мятеже на «Сторожевом»] Беседа с вице-адмиралом А. И. Корниенко.
- А. М. Сергеев [www.ng.ru/history/2005-11-25/4_storozhevoi.html В одном вы правы, товарищ вице-адмирал…] Независимая газета 25.11.2005
- [www.bbc.co.uk/programmes/p010pd5n The Secret Soviet Naval Mutiny] — интервью Би-би-си с участником событий (англ.)
Отрывок, характеризующий Восстание на «Сторожевом»
– Я не знаю, как вы, mon pere, – шопотом проговорила княжна.– Я? я? что ж я то? меня то оставьте в стороне. Не я пойду замуж. Что вы? вот это желательно знать.
Княжна видела, что отец недоброжелательно смотрел на это дело, но ей в ту же минуту пришла мысль, что теперь или никогда решится судьба ее жизни. Она опустила глаза, чтобы не видеть взгляда, под влиянием которого она чувствовала, что не могла думать, а могла по привычке только повиноваться, и сказала:
– Я желаю только одного – исполнить вашу волю, – сказала она, – но ежели бы мое желание нужно было выразить…
Она не успела договорить. Князь перебил ее.
– И прекрасно, – закричал он. – Он тебя возьмет с приданным, да кстати захватит m lle Bourienne. Та будет женой, а ты…
Князь остановился. Он заметил впечатление, произведенное этими словами на дочь. Она опустила голову и собиралась плакать.
– Ну, ну, шучу, шучу, – сказал он. – Помни одно, княжна: я держусь тех правил, что девица имеет полное право выбирать. И даю тебе свободу. Помни одно: от твоего решения зависит счастье жизни твоей. Обо мне нечего говорить.
– Да я не знаю… mon pere.
– Нечего говорить! Ему велят, он не только на тебе, на ком хочешь женится; а ты свободна выбирать… Поди к себе, обдумай и через час приди ко мне и при нем скажи: да или нет. Я знаю, ты станешь молиться. Ну, пожалуй, молись. Только лучше подумай. Ступай. Да или нет, да или нет, да или нет! – кричал он еще в то время, как княжна, как в тумане, шатаясь, уже вышла из кабинета.
Судьба ее решилась и решилась счастливо. Но что отец сказал о m lle Bourienne, – этот намек был ужасен. Неправда, положим, но всё таки это было ужасно, она не могла не думать об этом. Она шла прямо перед собой через зимний сад, ничего не видя и не слыша, как вдруг знакомый шопот m lle Bourienne разбудил ее. Она подняла глаза и в двух шагах от себя увидала Анатоля, который обнимал француженку и что то шептал ей. Анатоль с страшным выражением на красивом лице оглянулся на княжну Марью и не выпустил в первую секунду талию m lle Bourienne, которая не видала ее.
«Кто тут? Зачем? Подождите!» как будто говорило лицо Анатоля. Княжна Марья молча глядела на них. Она не могла понять этого. Наконец, m lle Bourienne вскрикнула и убежала, а Анатоль с веселой улыбкой поклонился княжне Марье, как будто приглашая ее посмеяться над этим странным случаем, и, пожав плечами, прошел в дверь, ведшую на его половину.
Через час Тихон пришел звать княжну Марью. Он звал ее к князю и прибавил, что и князь Василий Сергеич там. Княжна, в то время как пришел Тихон, сидела на диване в своей комнате и держала в своих объятиях плачущую m lla Bourienne. Княжна Марья тихо гладила ее по голове. Прекрасные глаза княжны, со всем своим прежним спокойствием и лучистостью, смотрели с нежной любовью и сожалением на хорошенькое личико m lle Bourienne.
– Non, princesse, je suis perdue pour toujours dans votre coeur, [Нет, княжна, я навсегда утратила ваше расположение,] – говорила m lle Bourienne.
– Pourquoi? Je vous aime plus, que jamais, – говорила княжна Марья, – et je tacherai de faire tout ce qui est en mon pouvoir pour votre bonheur. [Почему же? Я вас люблю больше, чем когда либо, и постараюсь сделать для вашего счастия всё, что в моей власти.]
– Mais vous me meprisez, vous si pure, vous ne comprendrez jamais cet egarement de la passion. Ah, ce n'est que ma pauvre mere… [Но вы так чисты, вы презираете меня; вы никогда не поймете этого увлечения страсти. Ах, моя бедная мать…]
– Je comprends tout, [Я всё понимаю,] – отвечала княжна Марья, грустно улыбаясь. – Успокойтесь, мой друг. Я пойду к отцу, – сказала она и вышла.
Князь Василий, загнув высоко ногу, с табакеркой в руках и как бы расчувствованный донельзя, как бы сам сожалея и смеясь над своей чувствительностью, сидел с улыбкой умиления на лице, когда вошла княжна Марья. Он поспешно поднес щепоть табаку к носу.
– Ah, ma bonne, ma bonne, [Ах, милая, милая.] – сказал он, вставая и взяв ее за обе руки. Он вздохнул и прибавил: – Le sort de mon fils est en vos mains. Decidez, ma bonne, ma chere, ma douee Marieie qui j'ai toujours aimee, comme ma fille. [Судьба моего сына в ваших руках. Решите, моя милая, моя дорогая, моя кроткая Мари, которую я всегда любил, как дочь.]
Он отошел. Действительная слеза показалась на его глазах.
– Фр… фр… – фыркал князь Николай Андреич.
– Князь от имени своего воспитанника… сына, тебе делает пропозицию. Хочешь ли ты или нет быть женою князя Анатоля Курагина? Ты говори: да или нет! – закричал он, – а потом я удерживаю за собой право сказать и свое мнение. Да, мое мнение и только свое мнение, – прибавил князь Николай Андреич, обращаясь к князю Василью и отвечая на его умоляющее выражение. – Да или нет?
– Мое желание, mon pere, никогда не покидать вас, никогда не разделять своей жизни с вашей. Я не хочу выходить замуж, – сказала она решительно, взглянув своими прекрасными глазами на князя Василья и на отца.
– Вздор, глупости! Вздор, вздор, вздор! – нахмурившись, закричал князь Николай Андреич, взял дочь за руку, пригнул к себе и не поцеловал, но только пригнув свой лоб к ее лбу, дотронулся до нее и так сжал руку, которую он держал, что она поморщилась и вскрикнула.
Князь Василий встал.
– Ma chere, je vous dirai, que c'est un moment que je n'oublrai jamais, jamais; mais, ma bonne, est ce que vous ne nous donnerez pas un peu d'esperance de toucher ce coeur si bon, si genereux. Dites, que peut etre… L'avenir est si grand. Dites: peut etre. [Моя милая, я вам скажу, что эту минуту я никогда не забуду, но, моя добрейшая, дайте нам хоть малую надежду возможности тронуть это сердце, столь доброе и великодушное. Скажите: может быть… Будущность так велика. Скажите: может быть.]
– Князь, то, что я сказала, есть всё, что есть в моем сердце. Я благодарю за честь, но никогда не буду женой вашего сына.
– Ну, и кончено, мой милый. Очень рад тебя видеть, очень рад тебя видеть. Поди к себе, княжна, поди, – говорил старый князь. – Очень, очень рад тебя видеть, – повторял он, обнимая князя Василья.
«Мое призвание другое, – думала про себя княжна Марья, мое призвание – быть счастливой другим счастием, счастием любви и самопожертвования. И что бы мне это ни стоило, я сделаю счастие бедной Ame. Она так страстно его любит. Она так страстно раскаивается. Я все сделаю, чтобы устроить ее брак с ним. Ежели он не богат, я дам ей средства, я попрошу отца, я попрошу Андрея. Я так буду счастлива, когда она будет его женою. Она так несчастлива, чужая, одинокая, без помощи! И Боже мой, как страстно она любит, ежели она так могла забыть себя. Может быть, и я сделала бы то же!…» думала княжна Марья.
Долго Ростовы не имели известий о Николушке; только в середине зимы графу было передано письмо, на адресе которого он узнал руку сына. Получив письмо, граф испуганно и поспешно, стараясь не быть замеченным, на цыпочках пробежал в свой кабинет, заперся и стал читать. Анна Михайловна, узнав (как она и всё знала, что делалось в доме) о получении письма, тихим шагом вошла к графу и застала его с письмом в руках рыдающим и вместе смеющимся. Анна Михайловна, несмотря на поправившиеся дела, продолжала жить у Ростовых.
– Mon bon ami? – вопросительно грустно и с готовностью всякого участия произнесла Анна Михайловна.
Граф зарыдал еще больше. «Николушка… письмо… ранен… бы… был… ma сhere… ранен… голубчик мой… графинюшка… в офицеры произведен… слава Богу… Графинюшке как сказать?…»
Анна Михайловна подсела к нему, отерла своим платком слезы с его глаз, с письма, закапанного ими, и свои слезы, прочла письмо, успокоила графа и решила, что до обеда и до чаю она приготовит графиню, а после чаю объявит всё, коли Бог ей поможет.
Всё время обеда Анна Михайловна говорила о слухах войны, о Николушке; спросила два раза, когда получено было последнее письмо от него, хотя знала это и прежде, и заметила, что очень легко, может быть, и нынче получится письмо. Всякий раз как при этих намеках графиня начинала беспокоиться и тревожно взглядывать то на графа, то на Анну Михайловну, Анна Михайловна самым незаметным образом сводила разговор на незначительные предметы. Наташа, из всего семейства более всех одаренная способностью чувствовать оттенки интонаций, взглядов и выражений лиц, с начала обеда насторожила уши и знала, что что нибудь есть между ее отцом и Анной Михайловной и что нибудь касающееся брата, и что Анна Михайловна приготавливает. Несмотря на всю свою смелость (Наташа знала, как чувствительна была ее мать ко всему, что касалось известий о Николушке), она не решилась за обедом сделать вопроса и от беспокойства за обедом ничего не ела и вертелась на стуле, не слушая замечаний своей гувернантки. После обеда она стремглав бросилась догонять Анну Михайловну и в диванной с разбега бросилась ей на шею.
