Восстание 3 сентября

Восстание 3 сентября 1843 года — восстание греческой армии в Афинах против абсолютизма правящего короля Оттона Баварского, поддержанное широкими слоями населения. Повстанцы во главе с ветеранами Греческой национально-освободительной войны требовали предоставления Конституции и выезда баварских чиновников, которые доминировали в правительстве страны. Революция имела успех, положив начало новому времени конституционной монархии в Греции.

Предпосылки

Во время Войны за независимость греческие повстанцы приняли ряд либеральных и прогрессивных конституций, а также выбрали военные временные правительства. С установлением монархии в 1832 году и с началом правления баварского принца Оттона все либеральные институты были ликвидированы. В течение следующих десяти лет Оттон и его регенты сконцентрировали всю полноту власти в своих руках, что вызвало мощную волну недовольства народа, который только освободился от османского ига. Существующий режим греки называли «Баварократией», наподобие предыдущих «Франкократии» и «Туркократии». Наиболее непопулярным решением Оттона было расширение сферы употребления немецкого языка в государственном управлении.

Греческие политики время от времени подстрекали народ положить конец такому положению, а также требовали изгнания в Германию всех баварских чиновников и предоставления Греции Конституции. Одновременно они не ставили под сомнение необходимость существование института монархии. Кроме того, они не стремились навязать монарху свою конституцию, желая, чтобы тот даровал её сам. Эти требования поддерживали единогласно все политические силы страны: все греческие политические партии: французская, английская и русская партии.

Заговор

Король неоднократно отказывал в удовлетворении этих требований, поэтому радикальные круги решили прибегнуть к заговору. Главным заговорщиками были Макрияннис, Иоаннис, Метаксас, Андреас, Андре Лутос, Константин Зографос, Михаил Сутсос и Ригас Паламидис. Они сумели склонить некоторых чиновников на свою сторону, среди них и полковника Димитриоса Каллергиса (см. Калергис, Деметриос) — командующего афинской кавалерии, полковника Скарвелиса — командующего афинской пехоты и полковник Спиромилиса — руководителя военной академии.

Таким образом, заговорщики заручились значительной поддержкой армии. Их идея заключалась в том, чтобы действовать очень оперативно, чтобы иметь возможность поставить монарха «перед фактом». Выступление было запланировано на 25 марта 1844 года — годовщину восстания против турецкого господства. Однако удержать планы в секрете не удалось. Яннис Макрияннис, например, пытаясь завербовать все новых и новых заговорщиков, обнаружил заговор. В конце концов было решено выступать в начале сентября 1843 года.

Восстание

В ночь на 2 сентября 1843 года стало известно, что имена заговорщиков уже известны полиции. За домом Макриянниса постоянно следили. Таким образом, инициативу взял на себя Каллергис, он срочно созвал военных по казармам и двинулся с ними к Королевскому дворцу, одновременно он отдал приказ освободить узников Медресе. Капитан Схинас, командовавший артиллерией в Афинах, получил приказ подавить восстание, но в итоге решил сам присоединиться к повстанцам. Прибыв в Королевский дворец, военные начали выкрикивать «Да здравствует Конституция!»

Оттон больше не мог тянуть, принял требования восставших и в марте 1844 года предоставил конституцию; фактически Государственный совет Греции уже составлял конституцию в ожидания попытки переворота. Король Оттон пригласил Андреаса Метаксаса сформировать и возглавить правительство страны, а также уполномочил его созвать Национальное собрание, что и состоялось 10 ноября 1844 года в здании Старого парламента. С того же времени площадь перед тогдашним Королевским дворцом стали называть площадью Конституции.

См. также

• Площадь Конституции (Афины)
• Катакази, Гавриил Антонович

Ссылки

• [www.fhw.gr/chronos/12/en/1833_1897/domestic_policy/facts/04.html Восстание 3 сентября]
• [www.athensinfoguide.com/history/t8-4period1834.htm История Афин]
• [hellas.teipir.gr/prefectures/english/Attikis/Athinaneotera.htm Афины в начале эпохи Греческой республики]

Отрывок, характеризующий Восстание 3 сентября

– Ты зайдешь?
– Да, зайду.
Ростов долго стоял у угла, издалека глядя на пирующих. В уме его происходила мучительная работа, которую он никак не мог довести до конца. В душе поднимались страшные сомнения. То ему вспоминался Денисов с своим изменившимся выражением, с своей покорностью и весь госпиталь с этими оторванными руками и ногами, с этой грязью и болезнями. Ему так живо казалось, что он теперь чувствует этот больничный запах мертвого тела, что он оглядывался, чтобы понять, откуда мог происходить этот запах. То ему вспоминался этот самодовольный Бонапарте с своей белой ручкой, который был теперь император, которого любит и уважает император Александр. Для чего же оторванные руки, ноги, убитые люди? То вспоминался ему награжденный Лазарев и Денисов, наказанный и непрощенный. Он заставал себя на таких странных мыслях, что пугался их.
Запах еды преображенцев и голод вызвали его из этого состояния: надо было поесть что нибудь, прежде чем уехать. Он пошел к гостинице, которую видел утром. В гостинице он застал так много народу, офицеров, так же как и он приехавших в статских платьях, что он насилу добился обеда. Два офицера одной с ним дивизии присоединились к нему. Разговор естественно зашел о мире. Офицеры, товарищи Ростова, как и большая часть армии, были недовольны миром, заключенным после Фридланда. Говорили, что еще бы подержаться, Наполеон бы пропал, что у него в войсках ни сухарей, ни зарядов уж не было. Николай молча ел и преимущественно пил. Он выпил один две бутылки вина. Внутренняя поднявшаяся в нем работа, не разрешаясь, всё также томила его. Он боялся предаваться своим мыслям и не мог отстать от них. Вдруг на слова одного из офицеров, что обидно смотреть на французов, Ростов начал кричать с горячностью, ничем не оправданною, и потому очень удивившею офицеров.
– И как вы можете судить, что было бы лучше! – закричал он с лицом, вдруг налившимся кровью. – Как вы можете судить о поступках государя, какое мы имеем право рассуждать?! Мы не можем понять ни цели, ни поступков государя!
– Да я ни слова не говорил о государе, – оправдывался офицер, не могший иначе как тем, что Ростов пьян, объяснить себе его вспыльчивости.
Но Ростов не слушал.
– Мы не чиновники дипломатические, а мы солдаты и больше ничего, – продолжал он. – Умирать велят нам – так умирать. А коли наказывают, так значит – виноват; не нам судить. Угодно государю императору признать Бонапарте императором и заключить с ним союз – значит так надо. А то, коли бы мы стали обо всем судить да рассуждать, так этак ничего святого не останется. Этак мы скажем, что ни Бога нет, ничего нет, – ударяя по столу кричал Николай, весьма некстати, по понятиям своих собеседников, но весьма последовательно по ходу своих мыслей.
– Наше дело исполнять свой долг, рубиться и не думать, вот и всё, – заключил он.
– И пить, – сказал один из офицеров, не желавший ссориться.
– Да, и пить, – подхватил Николай. – Эй ты! Еще бутылку! – крикнул он.



В 1808 году император Александр ездил в Эрфурт для нового свидания с императором Наполеоном, и в высшем Петербургском обществе много говорили о величии этого торжественного свидания.
В 1809 году близость двух властелинов мира, как называли Наполеона и Александра, дошла до того, что, когда Наполеон объявил в этом году войну Австрии, то русский корпус выступил за границу для содействия своему прежнему врагу Бонапарте против прежнего союзника, австрийского императора; до того, что в высшем свете говорили о возможности брака между Наполеоном и одной из сестер императора Александра. Но, кроме внешних политических соображений, в это время внимание русского общества с особенной живостью обращено было на внутренние преобразования, которые были производимы в это время во всех частях государственного управления.
Жизнь между тем, настоящая жизнь людей с своими существенными интересами здоровья, болезни, труда, отдыха, с своими интересами мысли, науки, поэзии, музыки, любви, дружбы, ненависти, страстей, шла как и всегда независимо и вне политической близости или вражды с Наполеоном Бонапарте, и вне всех возможных преобразований.
Князь Андрей безвыездно прожил два года в деревне. Все те предприятия по именьям, которые затеял у себя Пьер и не довел ни до какого результата, беспрестанно переходя от одного дела к другому, все эти предприятия, без выказыванья их кому бы то ни было и без заметного труда, были исполнены князем Андреем.