Юго-Восток Украины

Ю́го-Восто́к Украи́ны, или Ю́го-Восто́чная Украи́на (укр. Південно-східна Україна) — культурно-исторический макрорегион , который объединяет Запорожскую, Николаевскую, Одесскую, Херсонскую, Днепропетровскую, Харьковскую, Донецкую и Луганскую области Украины, а также Автономная Республика Крым и Севастополь, в 2014 году де-факто присоединённые к России.

Внутреннее деление макрорегиона

Внутри Юго-Восточной Украины выделяют субрегионы:

• Южная Украина или причерноморский регион (Одесская, Николаевская и Херсонская области).
• Восточная Украина — пояс промышленных областей (Харьковская, Запорожская и Днепропетровская области), Донбасс (Донецкая и Луганская области).

Украинский автор М. Днистрянский выделяет в пределах Юго-Востока Украины пять этногеографических районов, а другой украинский исследователь Б. Заставецкий — два этногеографических региона: Южный (Днепропетровская, Запорожская, Николаевская, Одесская, Херсонская области) и Восточный (Донецкая, Луганская, Харьковская области).

Площадь и население

Площадь и население регионов Юго-Восточной Украины

Административная единица	Площадь (в тыс. кв. км)	Численность населения по переписи 2001 (в млн)
Автономная Республика Крым	26,8	1,957
Днепропетровская область	31,9	3,567
Донецкая область	26,5	4,841
Запорожская область	27,2	1,929
Луганская область	26,7	2,546
Николаевская область	24,6	1,264
Одесская область	33,3	2,469
Севастополь	0,86	0,379
Харьковская область	31,4	2,914
Херсонская область	28,5	1,175
Юго-Восточная Украина в целом	230.1	20.71

Наибольшей среди областей макрорегиона по площади является Одесская область (33,3 тысяч кв. км), по населению среди всех украинских регионов наибольшей является Донецкая область (4,841 млн по переписи 2001 года).

Самая низкая плотность населения внутри макрорегиона — в Херсонской области, а самая высокая вообще в пределах всей Украины в её наиболее урбанизированных (свыше 90 % населения — городское) Донецкой, Днепропетровской, Луганской областях.

Природные условия

Большую часть территории занимают Приднепровская, Причерноморская и Приазовская низменности, слабовсхолмлённые возвышенности высотой до 300—500 м (Приднепровская и Донецкий кряж).

Вся территория Юго-Востока Украины является водосбором Чёрного и Азовского морей. Основные реки — Днепр, Днестр, Южный Буг, Северский Донец и Дунай, впадающие в Чёрное море. Крупнейшие водохранилища — Кременчугское, Каховское и Днепродзержинское. Климат умеренно континентальный.

Практически вся территория Юго-Востока Украины представлена степной зоной, которая занята чернозёмами, на юге распространены также тёмно-каштановые и каштановые почвы под сухими степями. До XVIII века степи не осваивались, теперь же естественная растительность сохранилась лишь в заповедниках. Ныне для степи характерны травы и ленточные лесонасаждения. Наиболее типичная фауна для степного пояса — это грызуны, полевые птицы и насекомые. Север Одесской и Харьковской областей частично находится в лесостепном поясе.

Каховское водохранилище на Днепре		Северский Донец в районе Донецкого кряжа

Экономические характеристики

В СССР на территории Украинской ССР выделялись 3 экономических района — Донецко-Приднепровский, Причерноморский и Юго-Западный. Первые два района (особенно Донецко-Приднепровский) производили в основном промышленную продукцию; Юго-Западный (с центром в Киеве) больше специализировался на продукции сельского хозяйства. На сегодняшний день области, входившие в Донецко-Приднепровский и Причерноморский районы, составляют основу промышленной мощи Юго-Востока Украины (за исключением трёх наименее промышленно развитых — Кировоградской, Полтавской и Сумской).

На Юго-Востоке и Украине в целом экономические условия 1990-х оказались относительно благоприятными для Донецкой, Днепропетровской, Запорожской и Луганской областей, в которых развиты базовые отрасли экономики. В 2001 году лидерами по экспорту продукции за рубеж также были Донецкая, Днепропетровская и Запорожская области.

На Юго-Востоке Украины находятся многие наиболее крупные предприятия: «Донецкуголь» (крупнейшее предприятие угледобывающей промышленности); «Криворожсталь», Донецкий металлургический комбинат, «Азовсталь», Алчевский металлургический комбинат и металлургический комбинат им. Ильича (чёрная металлургия); Завод имени Малышева, «Топаз» (военная промышленность); Южный машиностроительный завод, Хартрон, РАДМИР (ракетно-космическая отрасль); Харьковское авиационное предприятие и Мотор Сич (авиастроение); Черноморский судостроительный завод, судостроительный завод «Океан»;, Херсонский судостроительный завод, Харьковский тракторный завод, нефтеперерабатывающие заводы в Лисичанске, Одессе, Херсоне, Бердянске; Южноукраинская атомная электростанция; ДнепроГЭС и Каховская ГЭС (гидроэлектроэнергетика); морские порты Одесса, Бердянск, Мариуполь, а также многие другие крупные предприятия.

Уровень доходов населения в начале 2007 года был выше среднего по стране в Днепропетровской, Донецкой и Запорожской областях (которые вместе с Киевом являются лидерами по этому показателю), одни из самых низких доходов — у жителей Херсонской области. Ту же тенденцию иллюстрировали и данные за 2001 год.

Как указывает Элла Задорожнюк (Институт славяноведения РАН):

В целом, это доминирующий в плане людских ресурсов и промышленного потенциала регион, без которого хозяйственно-экономическая жизнь Украины как крупного европейского государства непредставима. В то же время это регион с наибольшей долей русскоязычного населения.

—

Экономика, крупные предприятия

Днепрогэс, Запорожье		Азовсталь, Мариуполь		Одесский морской порт

Культурный аспект

Как указывает исследователь Андрей Мальгин, Юго-Восток «отличается как исторической судьбой, так и характером освоения территории, результатом чего стал специфический состав и культура населения… это наиболее поздно освоенные земли… они в наименьшей степени связаны с наследием Речи Посполитой и в наибольшей — с наследством Российской империи и особенно — Советского Союза». «Юго-восток был присоединён и освоен лишь в конце XVIII века, он приобрел свой культурно—экономический характер в конце XIX — XX веках, что было следствием глобальной индустриализации… Здесь доминирует индустриальный и научно-технический тип культуры и господствует русский язык — язык имперской и советской индустриализации и технического прогресса ХХ века. В немалой степени, как отмечают исследователи, самосознание жителей Юго-Востока замешано на ностальгии по культу рабочего класса и технической интеллигенции, господствовавшим в СССР».

Исследователь из Львовского университета Мирослав Днистрянский считает, что «дальнейшая культурно-языковая дивергенция в среде украинской этнической нации неминуемо приведёт к нарушению её целостности, а отсутствие монолитности государствообразующей нации, в свою очередь, — это очевидный разлом в основах целостности государства». Другой украинский исследователь Виталий Нахманович полагает, что «концентрация русскоязычного населения в отдельных регионах имеет своим результатом рост уровня межрегионального идеологического противостояния. Но, поскольку одновременно растёт доля украинцев в этих же регионах, в них постепенно сокращается база этнического сепаратизма».

Индустриальное и научно-техническое развитие Юго-Востока нашло своё отражение в монументальной пропаганде советского времени

Этническая и языковая принадлежность

По результатам переписи 2001 года везде украинцы составляют большинство населения, но в то же время, по данным опроса КМИС 2004 года, предпочитают русский язык абсолютное большинство населения (92 %) — доли русских и русскоязычных соответственно:

• Донецкая область — 38 % и 93 %
• Луганская область — 38 % и 89 %
• Одесская область — 21 % и 85 %
• Запорожская область — 25 % и 81 %
• Харьковская область — 26 % и 74 %
• Днепропетровская область — 18 % и 72 %
• Николаевская область — 14 % и 66 %
• Херсонская область — 14 % и 62 %

При этом по данным Госкомстата Украины (перепись 2001 года) на русском языке постоянно говорят:

• Донецкая область — 75 %
• Луганская область — 65 %
• Одесская область — 60 %
• Николаевская область — 40 %
• Херсонская область — 40 %

Согласно опросу 2007 года, население юго-восточных регионов реже, чем в среднем по стране, выбирает украинскую культурную традицию (39 %, в среднем по Украине — 60 %) и чаще советскую (34 %, по Украине — 23 %) и русскую (27 %, в среднем по стране — 16 %). Анализ этого опроса показал, что «курс на вытеснение русской культуры… для жителей юго-восточных областей — это наиболее распространённая причина негативного отношения к культурной политике государства» (39 % населения Юго-Востока негативно оценивает культурную политику украинских властей по этой причине).

В сельской местности преимущественно говорят на украинском языке, в городах — на русском, где проходила ассимиляция более динамично.

По данным министерства образования и науки, в 2003/2004 учебном году в 10 регионах Юга и Востока Украины в русскоязычных школах училась половина детей — 50,5 %.

Украинский язык менее распространён на территории Юго-Востока, исторически это были украинские степные и слобожанские говоры. Однако, по данным Киевского международного института социологии, количество носителей суржика в южных и восточных регионах значительно превышает долю украиноязычного населения (на Юге говорят на суржике 12,4 %, на украинском — 5,2 %, на Востоке Украины используют суржик 9,6 %, а украинский — 3,7 %).

Особенности религиозной обстановки

Религиозная активность в юго-восточных регионах ниже, чем в западных или центральных: здесь, по данным 2005 года, было 1—3 зарегистрированных религиозных организации на каждые 10 тысяч человек (в центральных областях — 2—5 организаций, в западных — 9 и больше). Самая низкая плотность религиозных организаций по состоянию на 1 января 2004 года была в Луганской области (1,6 на 10 тысяч населения), Донецкой (1,4), Харьковской (1,3) областях.

Самой распространённой конфессией является Украинская православная церковь Московского патриархата, распространён также протестантизм разных деноминаций. При этом УПЦ МП представляет 40—60 % всех религиозных общин на Юго-Востоке Украины; УПЦ (КП) — в целом меньше 10 %, в Николаевской области — 10—20 %, в Днепропетровской области — 20—30 %; протестанты больше всего представлены в Донецкой и Запорожской областях (40—50 % всех религиозных общин).

Собор Святого Владимира в Херсонесе. В Херсонесе (летописный Корсунь) Владимир Святославич в 988 году принял крещение		Свято-Успенская Святогорская лавра, Донецкая область		Молитвенный дом баптистов в Донецке

Политологический аспект

См. также: Протесты на Юго-Востоке Украины (2014)

В начале гражданской войны в России на данной территории существовали провозглашавшиеся как части Советской России Украинская Народная Республика Советов и затем Украинская Советская Республика со столицей в Харькове, Одесская Советская Республика, а позже — Донецко-Криворожская Советская Республика со столицей в Харькове и некоторое время в Луганске. При возвращении советской власти на Украину в 1919 г. на этой территории была создана союзная РСФСР Украинская Социалистическая Советская Республика также со столицей в Харькове, в 1920 году распространившаяся на почти всю территорию Украины.

Украинский политолог Владимир Фесенко в 1998 году отмечал, что «русскоязычный пояс Украины имеет сразу 4 региональных центров влияния — Днепропетровск, Донецк, Харьков и Одесса — между которыми не только нет достаточного взаимопонимания и взаимодействия, но зачастую идет острая конкурентная борьба… Старые и новые политики Украины, представляющие её русскоязычные регионы, успешно изучили (или изучают) украинский язык, приспосабливаются к украинским этническим ценностям и символам, заодно приспосабливая и используя их в своих утилитарных целях. При этом они не забывают играть на этнических стереотипах и предубеждениях своих русскоязычных избирателей»..

Описывая ситуацию на Украине во время оранжевой революции 2004 года, эксперты говорили о «противостоянии Запада и Центра Украины, с одной стороны, и Востока и Юга, с другой. Учитывая преимущественно промышленный и русскоязычный характер Востока и Юга Украины и в большей степени аграрный и украиноязычный — Запада и Центра… две конфликтные ситуации — социально-экономическую, вызванную несовпадением интересов между городским и сельским населением, и этнолингвистическую, обусловленную различиями между украиноязычной и русскоязычной общностями украинского народа».

Во время и после оранжевой революции в Северодонецке прошли Первый (2004 г.) и Второй (2008 г.) Всеукраинские съезды депутатов всех уровней по отстаиванию интересов территории, на которых рассматривались вопросы о федерализации Украины, а также о возможности создания Юго-Восточной Украинской Автономной Республики.

В целом во всех юго-восточных областях большинство (от 51 % до 93 % голосов) на президентских выборах в 2004 году завоевал Виктор Янукович (в каждом из трёх туров), а на парламентских выборах 2006 года — оппозиционные на тот момент «антипомаранчевые» политические силы: Партия регионов, КПУ (в сумме с не прошедшими в парламент оппозиционными блоками — «Не так!», Блок Витренко — от 50 % до 84 % в каждой из областей). Во время президентства Виктора Януковича в 2010—2014 гг. представлявшая интересы этих территорий Партия регионов была у власти.

Во время политического кризиса на Украине 2013—2014 гг. при обострении ситуации 22 февраля 2014 г. в Харькове состоялся съезд представителей власти и депутатов ряда (но не всех) регионов юго-востока Украины, при подготовке которого его организаторами заявлялось, что ввиду безвластия в стране и её столице Киеве, Харьков готов стать столицей Украины, а лидер либерально-демократический партии России Владимир Жириновский заявил на митинге 23 февраля в Москве, что съезд выражает волю населения Восточной и Южной Украины, готового провозгласить республику «Малороссия» и что его партия готова отправить отряды добровольцев для защиты этих территорий. В ходе дальнейших протестов, перешедших в восстание, в апреле федералистские действия протестующих фактически сменились на сецессионистско-сепаратистские, были провозглашены Донецкая и Луганская Народные Республики, силы самообороны которых объявлены народными армиями. Также заявлялось, но не получило развития объединение юго-восточных регионов в Федерацию Юго-Востока Украины во главе с временным президентом Анатолием Визиром, с объединением сил самообороны (народных армий) в национальную армию Юго-Востока и с переходом экономики Юго-Востока Украины на российский рубль.

Референдумы о самоопределении в Донецкой и в Луганской областях прошли 11 мая и, по заявлениям их организаторов, имели соответственно явку 74 % и 75 % и количество проголосовавших «за» 89 % и 96 %.

Рассчитывая на повторение прецедента вхождения в состав России Крыма и Севастополя, после проведения референдумов власти самопровозглашённых Донецкой и Луганской народных республик объявили 12 мая суверенитет и выразили желание войти в состав России, а также объединиться в Новороссию и вступить в Таможенный союз ЕврАзЭС.

См. также

• Юго-Восточная Украинская Автономная Республика — проект автономного образования, возникший во время Оранжевой революции 2004 года.
• Слобожанщина, Донбасс, Славяносербия и Новороссия — исторические земли, на которых располагаются юго-восточные регионы Украины.

Отрывок, характеризующий Юго-Восток Украины

Разговор замолк на минуту; старый генерал прокашливаньем обратил на себя внимание.
– Изволили слышать о последнем событии на смотру в Петербурге? как себя новый французский посланник показал!
– Что? Да, я слышал что то; он что то неловко сказал при Его Величестве.
– Его Величество обратил его внимание на гренадерскую дивизию и церемониальный марш, – продолжал генерал, – и будто посланник никакого внимания не обратил и будто позволил себе сказать, что мы у себя во Франции на такие пустяки не обращаем внимания. Государь ничего не изволил сказать. На следующем смотру, говорят, государь ни разу не изволил обратиться к нему.
Все замолчали: на этот факт, относившийся лично до государя, нельзя было заявлять никакого суждения.
– Дерзки! – сказал князь. – Знаете Метивье? Я нынче выгнал его от себя. Он здесь был, пустили ко мне, как я ни просил никого не пускать, – сказал князь, сердито взглянув на дочь. И он рассказал весь свой разговор с французским доктором и причины, почему он убедился, что Метивье шпион. Хотя причины эти были очень недостаточны и не ясны, никто не возражал.
За жарким подали шампанское. Гости встали с своих мест, поздравляя старого князя. Княжна Марья тоже подошла к нему.
Он взглянул на нее холодным, злым взглядом и подставил ей сморщенную, выбритую щеку. Всё выражение его лица говорило ей, что утренний разговор им не забыт, что решенье его осталось в прежней силе, и что только благодаря присутствию гостей он не говорит ей этого теперь.
Когда вышли в гостиную к кофе, старики сели вместе.
Князь Николай Андреич более оживился и высказал свой образ мыслей насчет предстоящей войны.
Он сказал, что войны наши с Бонапартом до тех пор будут несчастливы, пока мы будем искать союзов с немцами и будем соваться в европейские дела, в которые нас втянул Тильзитский мир. Нам ни за Австрию, ни против Австрии не надо было воевать. Наша политика вся на востоке, а в отношении Бонапарта одно – вооружение на границе и твердость в политике, и никогда он не посмеет переступить русскую границу, как в седьмом году.
– И где нам, князь, воевать с французами! – сказал граф Ростопчин. – Разве мы против наших учителей и богов можем ополчиться? Посмотрите на нашу молодежь, посмотрите на наших барынь. Наши боги – французы, наше царство небесное – Париж.
Он стал говорить громче, очевидно для того, чтобы его слышали все. – Костюмы французские, мысли французские, чувства французские! Вы вот Метивье в зашей выгнали, потому что он француз и негодяй, а наши барыни за ним ползком ползают. Вчера я на вечере был, так из пяти барынь три католички и, по разрешенью папы, в воскресенье по канве шьют. А сами чуть не голые сидят, как вывески торговых бань, с позволенья сказать. Эх, поглядишь на нашу молодежь, князь, взял бы старую дубину Петра Великого из кунсткамеры, да по русски бы обломал бока, вся бы дурь соскочила!
Все замолчали. Старый князь с улыбкой на лице смотрел на Ростопчина и одобрительно покачивал головой.
– Ну, прощайте, ваше сиятельство, не хворайте, – сказал Ростопчин, с свойственными ему быстрыми движениями поднимаясь и протягивая руку князю.
– Прощай, голубчик, – гусли, всегда заслушаюсь его! – сказал старый князь, удерживая его за руку и подставляя ему для поцелуя щеку. С Ростопчиным поднялись и другие.


Княжна Марья, сидя в гостиной и слушая эти толки и пересуды стариков, ничего не понимала из того, что она слышала; она думала только о том, не замечают ли все гости враждебных отношений ее отца к ней. Она даже не заметила особенного внимания и любезностей, которые ей во всё время этого обеда оказывал Друбецкой, уже третий раз бывший в их доме.
Княжна Марья с рассеянным, вопросительным взглядом обратилась к Пьеру, который последний из гостей, с шляпой в руке и с улыбкой на лице, подошел к ней после того, как князь вышел, и они одни оставались в гостиной.
– Можно еще посидеть? – сказал он, своим толстым телом валясь в кресло подле княжны Марьи.
– Ах да, – сказала она. «Вы ничего не заметили?» сказал ее взгляд.
Пьер находился в приятном, после обеденном состоянии духа. Он глядел перед собою и тихо улыбался.
– Давно вы знаете этого молодого человека, княжна? – сказал он.
– Какого?
– Друбецкого?
– Нет, недавно…
– Что он вам нравится?
– Да, он приятный молодой человек… Отчего вы меня это спрашиваете? – сказала княжна Марья, продолжая думать о своем утреннем разговоре с отцом.
– Оттого, что я сделал наблюдение, – молодой человек обыкновенно из Петербурга приезжает в Москву в отпуск только с целью жениться на богатой невесте.
– Вы сделали это наблюденье! – сказала княжна Марья.
– Да, – продолжал Пьер с улыбкой, – и этот молодой человек теперь себя так держит, что, где есть богатые невесты, – там и он. Я как по книге читаю в нем. Он теперь в нерешительности, кого ему атаковать: вас или mademoiselle Жюли Карагин. Il est tres assidu aupres d'elle. [Он очень к ней внимателен.]
– Он ездит к ним?
– Да, очень часто. И знаете вы новую манеру ухаживать? – с веселой улыбкой сказал Пьер, видимо находясь в том веселом духе добродушной насмешки, за который он так часто в дневнике упрекал себя.
– Нет, – сказала княжна Марья.
– Теперь чтобы понравиться московским девицам – il faut etre melancolique. Et il est tres melancolique aupres de m lle Карагин, [надо быть меланхоличным. И он очень меланхоличен с m elle Карагин,] – сказал Пьер.
– Vraiment? [Право?] – сказала княжна Марья, глядя в доброе лицо Пьера и не переставая думать о своем горе. – «Мне бы легче было, думала она, ежели бы я решилась поверить кому нибудь всё, что я чувствую. И я бы желала именно Пьеру сказать всё. Он так добр и благороден. Мне бы легче стало. Он мне подал бы совет!»
– Пошли бы вы за него замуж? – спросил Пьер.
– Ах, Боже мой, граф, есть такие минуты, что я пошла бы за всякого, – вдруг неожиданно для самой себя, со слезами в голосе, сказала княжна Марья. – Ах, как тяжело бывает любить человека близкого и чувствовать, что… ничего (продолжала она дрожащим голосом), не можешь для него сделать кроме горя, когда знаешь, что не можешь этого переменить. Тогда одно – уйти, а куда мне уйти?…
– Что вы, что с вами, княжна?
Но княжна, не договорив, заплакала.
– Я не знаю, что со мной нынче. Не слушайте меня, забудьте, что я вам сказала.
Вся веселость Пьера исчезла. Он озабоченно расспрашивал княжну, просил ее высказать всё, поверить ему свое горе; но она только повторила, что просит его забыть то, что она сказала, что она не помнит, что она сказала, и что у нее нет горя, кроме того, которое он знает – горя о том, что женитьба князя Андрея угрожает поссорить отца с сыном.
– Слышали ли вы про Ростовых? – спросила она, чтобы переменить разговор. – Мне говорили, что они скоро будут. Andre я тоже жду каждый день. Я бы желала, чтоб они увиделись здесь.
– А как он смотрит теперь на это дело? – спросил Пьер, под он разумея старого князя. Княжна Марья покачала головой.
– Но что же делать? До года остается только несколько месяцев. И это не может быть. Я бы только желала избавить брата от первых минут. Я желала бы, чтобы они скорее приехали. Я надеюсь сойтись с нею. Вы их давно знаете, – сказала княжна Марья, – скажите мне, положа руку на сердце, всю истинную правду, что это за девушка и как вы находите ее? Но всю правду; потому что, вы понимаете, Андрей так много рискует, делая это против воли отца, что я бы желала знать…
Неясный инстинкт сказал Пьеру, что в этих оговорках и повторяемых просьбах сказать всю правду, выражалось недоброжелательство княжны Марьи к своей будущей невестке, что ей хотелось, чтобы Пьер не одобрил выбора князя Андрея; но Пьер сказал то, что он скорее чувствовал, чем думал.
– Я не знаю, как отвечать на ваш вопрос, – сказал он, покраснев, сам не зная от чего. – Я решительно не знаю, что это за девушка; я никак не могу анализировать ее. Она обворожительна. А отчего, я не знаю: вот всё, что можно про нее сказать. – Княжна Марья вздохнула и выражение ее лица сказало: «Да, я этого ожидала и боялась».
– Умна она? – спросила княжна Марья. Пьер задумался.
– Я думаю нет, – сказал он, – а впрочем да. Она не удостоивает быть умной… Да нет, она обворожительна, и больше ничего. – Княжна Марья опять неодобрительно покачала головой.
– Ах, я так желаю любить ее! Вы ей это скажите, ежели увидите ее прежде меня.
– Я слышал, что они на днях будут, – сказал Пьер.
Княжна Марья сообщила Пьеру свой план о том, как она, только что приедут Ростовы, сблизится с будущей невесткой и постарается приучить к ней старого князя.


Женитьба на богатой невесте в Петербурге не удалась Борису и он с этой же целью приехал в Москву. В Москве Борис находился в нерешительности между двумя самыми богатыми невестами – Жюли и княжной Марьей. Хотя княжна Марья, несмотря на свою некрасивость, и казалась ему привлекательнее Жюли, ему почему то неловко было ухаживать за Болконской. В последнее свое свиданье с ней, в именины старого князя, на все его попытки заговорить с ней о чувствах, она отвечала ему невпопад и очевидно не слушала его.
Жюли, напротив, хотя и особенным, одной ей свойственным способом, но охотно принимала его ухаживанье.
Жюли было 27 лет. После смерти своих братьев, она стала очень богата. Она была теперь совершенно некрасива; но думала, что она не только так же хороша, но еще гораздо больше привлекательна, чем была прежде. В этом заблуждении поддерживало ее то, что во первых она стала очень богатой невестой, а во вторых то, что чем старее она становилась, тем она была безопаснее для мужчин, тем свободнее было мужчинам обращаться с нею и, не принимая на себя никаких обязательств, пользоваться ее ужинами, вечерами и оживленным обществом, собиравшимся у нее. Мужчина, который десять лет назад побоялся бы ездить каждый день в дом, где была 17 ти летняя барышня, чтобы не компрометировать ее и не связать себя, теперь ездил к ней смело каждый день и обращался с ней не как с барышней невестой, а как с знакомой, не имеющей пола.
Дом Карагиных был в эту зиму в Москве самым приятным и гостеприимным домом. Кроме званых вечеров и обедов, каждый день у Карагиных собиралось большое общество, в особенности мужчин, ужинающих в 12 м часу ночи и засиживающихся до 3 го часу. Не было бала, гулянья, театра, который бы пропускала Жюли. Туалеты ее были всегда самые модные. Но, несмотря на это, Жюли казалась разочарована во всем, говорила всякому, что она не верит ни в дружбу, ни в любовь, ни в какие радости жизни, и ожидает успокоения только там . Она усвоила себе тон девушки, понесшей великое разочарованье, девушки, как будто потерявшей любимого человека или жестоко обманутой им. Хотя ничего подобного с ней не случилось, на нее смотрели, как на такую, и сама она даже верила, что она много пострадала в жизни. Эта меланхолия, не мешавшая ей веселиться, не мешала бывавшим у нее молодым людям приятно проводить время. Каждый гость, приезжая к ним, отдавал свой долг меланхолическому настроению хозяйки и потом занимался и светскими разговорами, и танцами, и умственными играми, и турнирами буриме, которые были в моде у Карагиных. Только некоторые молодые люди, в числе которых был и Борис, более углублялись в меланхолическое настроение Жюли, и с этими молодыми людьми она имела более продолжительные и уединенные разговоры о тщете всего мирского, и им открывала свои альбомы, исписанные грустными изображениями, изречениями и стихами.
Жюли была особенно ласкова к Борису: жалела о его раннем разочаровании в жизни, предлагала ему те утешения дружбы, которые она могла предложить, сама так много пострадав в жизни, и открыла ему свой альбом. Борис нарисовал ей в альбом два дерева и написал: Arbres rustiques, vos sombres rameaux secouent sur moi les tenebres et la melancolie. [Сельские деревья, ваши темные сучья стряхивают на меня мрак и меланхолию.]
В другом месте он нарисовал гробницу и написал:
«La mort est secourable et la mort est tranquille
«Ah! contre les douleurs il n'y a pas d'autre asile».
[Смерть спасительна и смерть спокойна;
О! против страданий нет другого убежища.]
Жюли сказала, что это прелестно.
– II y a quelque chose de si ravissant dans le sourire de la melancolie, [Есть что то бесконечно обворожительное в улыбке меланхолии,] – сказала она Борису слово в слово выписанное это место из книги.
– C'est un rayon de lumiere dans l'ombre, une nuance entre la douleur et le desespoir, qui montre la consolation possible. [Это луч света в тени, оттенок между печалью и отчаянием, который указывает на возможность утешения.] – На это Борис написал ей стихи:
«Aliment de poison d'une ame trop sensible,
«Toi, sans qui le bonheur me serait impossible,
«Tendre melancolie, ah, viens me consoler,
«Viens calmer les tourments de ma sombre retraite
«Et mele une douceur secrete
«A ces pleurs, que je sens couler».
[Ядовитая пища слишком чувствительной души,
Ты, без которой счастье было бы для меня невозможно,
Нежная меланхолия, о, приди, меня утешить,
Приди, утиши муки моего мрачного уединения
И присоедини тайную сладость
К этим слезам, которых я чувствую течение.]
Жюли играла Борису нa арфе самые печальные ноктюрны. Борис читал ей вслух Бедную Лизу и не раз прерывал чтение от волнения, захватывающего его дыханье. Встречаясь в большом обществе, Жюли и Борис смотрели друг на друга как на единственных людей в мире равнодушных, понимавших один другого.
Анна Михайловна, часто ездившая к Карагиным, составляя партию матери, между тем наводила верные справки о том, что отдавалось за Жюли (отдавались оба пензенские именья и нижегородские леса). Анна Михайловна, с преданностью воле провидения и умилением, смотрела на утонченную печаль, которая связывала ее сына с богатой Жюли.
– Toujours charmante et melancolique, cette chere Julieie, [Она все так же прелестна и меланхолична, эта милая Жюли.] – говорила она дочери. – Борис говорит, что он отдыхает душой в вашем доме. Он так много понес разочарований и так чувствителен, – говорила она матери.
– Ах, мой друг, как я привязалась к Жюли последнее время, – говорила она сыну, – не могу тебе описать! Да и кто может не любить ее? Это такое неземное существо! Ах, Борис, Борис! – Она замолкала на минуту. – И как мне жалко ее maman, – продолжала она, – нынче она показывала мне отчеты и письма из Пензы (у них огромное имение) и она бедная всё сама одна: ее так обманывают!
Борис чуть заметно улыбался, слушая мать. Он кротко смеялся над ее простодушной хитростью, но выслушивал и иногда выспрашивал ее внимательно о пензенских и нижегородских имениях.
Жюли уже давно ожидала предложенья от своего меланхолического обожателя и готова была принять его; но какое то тайное чувство отвращения к ней, к ее страстному желанию выйти замуж, к ее ненатуральности, и чувство ужаса перед отречением от возможности настоящей любви еще останавливало Бориса. Срок его отпуска уже кончался. Целые дни и каждый божий день он проводил у Карагиных, и каждый день, рассуждая сам с собою, Борис говорил себе, что он завтра сделает предложение. Но в присутствии Жюли, глядя на ее красное лицо и подбородок, почти всегда осыпанный пудрой, на ее влажные глаза и на выражение лица, изъявлявшего всегдашнюю готовность из меланхолии тотчас же перейти к неестественному восторгу супружеского счастия, Борис не мог произнести решительного слова: несмотря на то, что он уже давно в воображении своем считал себя обладателем пензенских и нижегородских имений и распределял употребление с них доходов. Жюли видела нерешительность Бориса и иногда ей приходила мысль, что она противна ему; но тотчас же женское самообольщение представляло ей утешение, и она говорила себе, что он застенчив только от любви. Меланхолия ее однако начинала переходить в раздражительность, и не задолго перед отъездом Бориса, она предприняла решительный план. В то самое время как кончался срок отпуска Бориса, в Москве и, само собой разумеется, в гостиной Карагиных, появился Анатоль Курагин, и Жюли, неожиданно оставив меланхолию, стала очень весела и внимательна к Курагину.
– Mon cher, – сказала Анна Михайловна сыну, – je sais de bonne source que le Prince Basile envoie son fils a Moscou pour lui faire epouser Julieie. [Мой милый, я знаю из верных источников, что князь Василий присылает своего сына в Москву, для того чтобы женить его на Жюли.] Я так люблю Жюли, что мне жалко бы было ее. Как ты думаешь, мой друг? – сказала Анна Михайловна.
Мысль остаться в дураках и даром потерять весь этот месяц тяжелой меланхолической службы при Жюли и видеть все расписанные уже и употребленные как следует в его воображении доходы с пензенских имений в руках другого – в особенности в руках глупого Анатоля, оскорбляла Бориса. Он поехал к Карагиным с твердым намерением сделать предложение. Жюли встретила его с веселым и беззаботным видом, небрежно рассказывала о том, как ей весело было на вчерашнем бале, и спрашивала, когда он едет. Несмотря на то, что Борис приехал с намерением говорить о своей любви и потому намеревался быть нежным, он раздражительно начал говорить о женском непостоянстве: о том, как женщины легко могут переходить от грусти к радости и что у них расположение духа зависит только от того, кто за ними ухаживает. Жюли оскорбилась и сказала, что это правда, что для женщины нужно разнообразие, что всё одно и то же надоест каждому.
– Для этого я бы советовал вам… – начал было Борис, желая сказать ей колкость; но в ту же минуту ему пришла оскорбительная мысль, что он может уехать из Москвы, не достигнув своей цели и даром потеряв свои труды (чего с ним никогда ни в чем не бывало). Он остановился в середине речи, опустил глаза, чтоб не видать ее неприятно раздраженного и нерешительного лица и сказал: – Я совсем не с тем, чтобы ссориться с вами приехал сюда. Напротив… – Он взглянул на нее, чтобы увериться, можно ли продолжать. Всё раздражение ее вдруг исчезло, и беспокойные, просящие глаза были с жадным ожиданием устремлены на него. «Я всегда могу устроиться так, чтобы редко видеть ее», подумал Борис. «А дело начато и должно быть сделано!» Он вспыхнул румянцем, поднял на нее глаза и сказал ей: – «Вы знаете мои чувства к вам!» Говорить больше не нужно было: лицо Жюли сияло торжеством и самодовольством; но она заставила Бориса сказать ей всё, что говорится в таких случаях, сказать, что он любит ее, и никогда ни одну женщину не любил более ее. Она знала, что за пензенские имения и нижегородские леса она могла требовать этого и она получила то, что требовала.
Жених с невестой, не поминая более о деревьях, обсыпающих их мраком и меланхолией, делали планы о будущем устройстве блестящего дома в Петербурге, делали визиты и приготавливали всё для блестящей свадьбы.


Граф Илья Андреич в конце января с Наташей и Соней приехал в Москву. Графиня всё была нездорова, и не могла ехать, – а нельзя было ждать ее выздоровления: князя Андрея ждали в Москву каждый день; кроме того нужно было закупать приданое, нужно было продавать подмосковную и нужно было воспользоваться присутствием старого князя в Москве, чтобы представить ему его будущую невестку. Дом Ростовых в Москве был не топлен; кроме того они приехали на короткое время, графини не было с ними, а потому Илья Андреич решился остановиться в Москве у Марьи Дмитриевны Ахросимовой, давно предлагавшей графу свое гостеприимство.
Поздно вечером четыре возка Ростовых въехали во двор Марьи Дмитриевны в старой Конюшенной. Марья Дмитриевна жила одна. Дочь свою она уже выдала замуж. Сыновья ее все были на службе.
Она держалась всё так же прямо, говорила также прямо, громко и решительно всем свое мнение, и всем своим существом как будто упрекала других людей за всякие слабости, страсти и увлечения, которых возможности она не признавала. С раннего утра в куцавейке, она занималась домашним хозяйством, потом ездила: по праздникам к обедни и от обедни в остроги и тюрьмы, где у нее бывали дела, о которых она никому не говорила, а по будням, одевшись, дома принимала просителей разных сословий, которые каждый день приходили к ней, и потом обедала; за обедом сытным и вкусным всегда бывало человека три четыре гостей, после обеда делала партию в бостон; на ночь заставляла себе читать газеты и новые книги, а сама вязала. Редко она делала исключения для выездов, и ежели выезжала, то ездила только к самым важным лицам в городе.
Она еще не ложилась, когда приехали Ростовы, и в передней завизжала дверь на блоке, пропуская входивших с холода Ростовых и их прислугу. Марья Дмитриевна, с очками спущенными на нос, закинув назад голову, стояла в дверях залы и с строгим, сердитым видом смотрела на входящих. Можно бы было подумать, что она озлоблена против приезжих и сейчас выгонит их, ежели бы она не отдавала в это время заботливых приказаний людям о том, как разместить гостей и их вещи.
– Графские? – сюда неси, говорила она, указывая на чемоданы и ни с кем не здороваясь. – Барышни, сюда налево. Ну, вы что лебезите! – крикнула она на девок. – Самовар чтобы согреть! – Пополнела, похорошела, – проговорила она, притянув к себе за капор разрумянившуюся с мороза Наташу. – Фу, холодная! Да раздевайся же скорее, – крикнула она на графа, хотевшего подойти к ее руке. – Замерз, небось. Рому к чаю подать! Сонюшка, bonjour, – сказала она Соне, этим французским приветствием оттеняя свое слегка презрительное и ласковое отношение к Соне.
Когда все, раздевшись и оправившись с дороги, пришли к чаю, Марья Дмитриевна по порядку перецеловала всех.
– Душой рада, что приехали и что у меня остановились, – говорила она. – Давно пора, – сказала она, значительно взглянув на Наташу… – старик здесь и сына ждут со дня на день. Надо, надо с ним познакомиться. Ну да об этом после поговорим, – прибавила она, оглянув Соню взглядом, показывавшим, что она при ней не желает говорить об этом. – Теперь слушай, – обратилась она к графу, – завтра что же тебе надо? За кем пошлешь? Шиншина? – она загнула один палец; – плаксу Анну Михайловну? – два. Она здесь с сыном. Женится сын то! Потом Безухова чтоль? И он здесь с женой. Он от нее убежал, а она за ним прискакала. Он обедал у меня в середу. Ну, а их – она указала на барышень – завтра свожу к Иверской, а потом и к Обер Шельме заедем. Ведь, небось, всё новое делать будете? С меня не берите, нынче рукава, вот что! Намедни княжна Ирина Васильевна молодая ко мне приехала: страх глядеть, точно два боченка на руки надела. Ведь нынче, что день – новая мода. Да у тебя то у самого какие дела? – обратилась она строго к графу.
– Всё вдруг подошло, – отвечал граф. – Тряпки покупать, а тут еще покупатель на подмосковную и на дом. Уж ежели милость ваша будет, я времечко выберу, съезжу в Маринское на денек, вам девчат моих прикину.
– Хорошо, хорошо, у меня целы будут. У меня как в Опекунском совете. Я их и вывезу куда надо, и побраню, и поласкаю, – сказала Марья Дмитриевна, дотрогиваясь большой рукой до щеки любимицы и крестницы своей Наташи.
На другой день утром Марья Дмитриевна свозила барышень к Иверской и к m me Обер Шальме, которая так боялась Марьи Дмитриевны, что всегда в убыток уступала ей наряды, только бы поскорее выжить ее от себя. Марья Дмитриевна заказала почти всё приданое. Вернувшись она выгнала всех кроме Наташи из комнаты и подозвала свою любимицу к своему креслу.
– Ну теперь поговорим. Поздравляю тебя с женишком. Подцепила молодца! Я рада за тебя; и его с таких лет знаю (она указала на аршин от земли). – Наташа радостно краснела. – Я его люблю и всю семью его. Теперь слушай. Ты ведь знаешь, старик князь Николай очень не желал, чтоб сын женился. Нравный старик! Оно, разумеется, князь Андрей не дитя, и без него обойдется, да против воли в семью входить нехорошо. Надо мирно, любовно. Ты умница, сумеешь обойтись как надо. Ты добренько и умненько обойдись. Вот всё и хорошо будет.
Наташа молчала, как думала Марья Дмитриевна от застенчивости, но в сущности Наташе было неприятно, что вмешивались в ее дело любви князя Андрея, которое представлялось ей таким особенным от всех людских дел, что никто, по ее понятиям, не мог понимать его. Она любила и знала одного князя Андрея, он любил ее и должен был приехать на днях и взять ее. Больше ей ничего не нужно было.
– Ты видишь ли, я его давно знаю, и Машеньку, твою золовку, люблю. Золовки – колотовки, ну а уж эта мухи не обидит. Она меня просила ее с тобой свести. Ты завтра с отцом к ней поедешь, да приласкайся хорошенько: ты моложе ее. Как твой то приедет, а уж ты и с сестрой и с отцом знакома, и тебя полюбили. Так или нет? Ведь лучше будет?
– Лучше, – неохотно отвечала Наташа.


На другой день, по совету Марьи Дмитриевны, граф Илья Андреич поехал с Наташей к князю Николаю Андреичу. Граф с невеселым духом собирался на этот визит: в душе ему было страшно. Последнее свидание во время ополчения, когда граф в ответ на свое приглашение к обеду выслушал горячий выговор за недоставление людей, было памятно графу Илье Андреичу. Наташа, одевшись в свое лучшее платье, была напротив в самом веселом расположении духа. «Не может быть, чтобы они не полюбили меня, думала она: меня все всегда любили. И я так готова сделать для них всё, что они пожелают, так готова полюбить его – за то, что он отец, а ее за то, что она сестра, что не за что им не полюбить меня!»
Они подъехали к старому, мрачному дому на Вздвиженке и вошли в сени.
– Ну, Господи благослови, – проговорил граф, полу шутя, полу серьезно; но Наташа заметила, что отец ее заторопился, входя в переднюю, и робко, тихо спросил, дома ли князь и княжна. После доклада о их приезде между прислугой князя произошло смятение. Лакей, побежавший докладывать о них, был остановлен другим лакеем в зале и они шептали о чем то. В залу выбежала горничная девушка, и торопливо тоже говорила что то, упоминая о княжне. Наконец один старый, с сердитым видом лакей вышел и доложил Ростовым, что князь принять не может, а княжна просит к себе. Первая навстречу гостям вышла m lle Bourienne. Она особенно учтиво встретила отца с дочерью и проводила их к княжне. Княжна с взволнованным, испуганным и покрытым красными пятнами лицом выбежала, тяжело ступая, навстречу к гостям, и тщетно пытаясь казаться свободной и радушной. Наташа с первого взгляда не понравилась княжне Марье. Она ей показалась слишком нарядной, легкомысленно веселой и тщеславной. Княжна Марья не знала, что прежде, чем она увидала свою будущую невестку, она уже была дурно расположена к ней по невольной зависти к ее красоте, молодости и счастию и по ревности к любви своего брата. Кроме этого непреодолимого чувства антипатии к ней, княжна Марья в эту минуту была взволнована еще тем, что при докладе о приезде Ростовых, князь закричал, что ему их не нужно, что пусть княжна Марья принимает, если хочет, а чтоб к нему их не пускали. Княжна Марья решилась принять Ростовых, но всякую минуту боялась, как бы князь не сделал какую нибудь выходку, так как он казался очень взволнованным приездом Ростовых.
– Ну вот, я вам, княжна милая, привез мою певунью, – сказал граф, расшаркиваясь и беспокойно оглядываясь, как будто он боялся, не взойдет ли старый князь. – Уж как я рад, что вы познакомились… Жаль, жаль, что князь всё нездоров, – и сказав еще несколько общих фраз он встал. – Ежели позволите, княжна, на четверть часика вам прикинуть мою Наташу, я бы съездил, тут два шага, на Собачью Площадку, к Анне Семеновне, и заеду за ней.
Илья Андреич придумал эту дипломатическую хитрость для того, чтобы дать простор будущей золовке объясниться с своей невесткой (как он сказал это после дочери) и еще для того, чтобы избежать возможности встречи с князем, которого он боялся. Он не сказал этого дочери, но Наташа поняла этот страх и беспокойство своего отца и почувствовала себя оскорбленною. Она покраснела за своего отца, еще более рассердилась за то, что покраснела и смелым, вызывающим взглядом, говорившим про то, что она никого не боится, взглянула на княжну. Княжна сказала графу, что очень рада и просит его только пробыть подольше у Анны Семеновны, и Илья Андреич уехал.
M lle Bourienne, несмотря на беспокойные, бросаемые на нее взгляды княжны Марьи, желавшей с глазу на глаз поговорить с Наташей, не выходила из комнаты и держала твердо разговор о московских удовольствиях и театрах. Наташа была оскорблена замешательством, происшедшим в передней, беспокойством своего отца и неестественным тоном княжны, которая – ей казалось – делала милость, принимая ее. И потом всё ей было неприятно. Княжна Марья ей не нравилась. Она казалась ей очень дурной собою, притворной и сухою. Наташа вдруг нравственно съёжилась и приняла невольно такой небрежный тон, который еще более отталкивал от нее княжну Марью. После пяти минут тяжелого, притворного разговора, послышались приближающиеся быстрые шаги в туфлях. Лицо княжны Марьи выразило испуг, дверь комнаты отворилась и вошел князь в белом колпаке и халате.