Восточная Флорида

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Восточная Флорида (англ. East Florida, исп. Florida Oriental) — колониальное владение на территории современного американского штата Флорида, существовавшее в XVIII—XIX веках.

Изначально эти земли были частью более обширной испанской колонии Флорида. Потерпев поражение в Семилетней войне, Франция в 1762 году по секретному договору уступило Луизиану Испании. В 1763 году по официальному мирному договору Франция уступила территории Луизианы восточнее реки Миссисипи Великобритании, а Испания в обмен на захваченную Великобританией во время войны Гавану отдала Великобритании Флориду, не став также претендовать на восточную Луизиану. Британия посчитала, что новоприобретённая территория является слишком большой для эффективного управления, и разделила её по реке Апалачикола на две колонии: Восточную Флориду и Западную Флориду. Административным центром Восточной Флориды стал Сент-Огастин, бывший при испанцах административным центром всей колонии Флорида.

В Великобритании организацией освоения Восточной Флориды занялись во многом те же люди, что занимались освоением Новой Шотландии; главную роль среди них играли Ричард Освальд[en] (именно он в 1783 году стал представителем Великобритании на мирных переговорах в Париже с восставшими колониями) и Джеймс Грант[en] (первый губернатор Восточной Флориды).

Во время войны за независимость США Восточная Флорида стала одним из оплотов британских лоялистов. Однако Испания поддержала восставшие колонии, и по завершившему войну мирному договору получила Флориду обратно. Испанцы предпочли сохранить созданную британцами структуру управления, и оставили Восточную Флориду отдельной колонией. Выгодные условия, предлагаемые испанскими властями, привлекли на эти земли много переселенцев из молодых Соединённых Штатов.

В 1810 году часть жителей колонии Западная Флорида восстала, и провозгласила независимую республику. Президент США Джеймс Мэдисон увидел шанс на присоединение всего Юго-Востока к США, пока Испания занята в Европе и, аннексировав Западную Флориду (за исключением округа Мобил), направил офицера Джорджа Мэтьюза[en] в Восточную Флориду, чтобы он организовал там аналогичное восстание. Однако жителей Восточной Флориды вполне устраивало существующее положение дел, и они восставать не желали, поэтому Джордж Мэтьюз набрал добровольцев в Джорджии и, высадившись при поддержке флота США в 1812 году на острове Амелия, провозгласил его независимость. Однако в условиях нарастания напряжённости в отношениях с Великобританией, Конгресс опасался ввязаться в войну ещё и с Испанией, поэтому президент стал отрицать, что Мэтьюз действовал по его поручению. Мэтьюзу пришлось вернуться в США, где он вскоре скончался по причине преклонного возраста, а остров Амелия был снова занят испанцами.

Во Флориде практически не было испанских государственных или военных структур, и семинолы свободно пересекали границу и грабили американские поселения. Во время Первой семинольской войны отряд американских войск под командованием Эндрю Джексона в 1818 году вторгся в испанские владения, 7 апреля захватил Сент-Маркс, а 24 мая — Пенсаколу. Испанцы опротестовали действия Джексона, но госсекретарь США Джон Адамс оправдал их, и предложил Испании либо лучше контролировать индейское население Флориды, либо передать эту территорию США. Испанская метрополия была истощена Войной на Полуострове, а в американских колониях Испании начались революции. Испанское правительство не желало делать дальнейших инвестиций во Флориду, и опасалось за границу между Соединёнными Штатами и испанской колонией Мексика. Поэтому начались переговоры, и в 1819 году Испания согласилась на передачу всей Флориды Соединённым Штатам. Договор вступил в силу в 1821 году, а в 1822 году Конгресс США преобразовал бывшую колонию Восточная Флорида в Территорию Флорида.

Напишите отзыв о статье "Восточная Флорида"

Отрывок, характеризующий Восточная Флорида

Денисов сморщился, хотел что то крикнуть и замолчал.
– Сквег'но дело, – проговорил он про себя. – Сколько там денег в кошельке осталось? – спросил он у Ростова.
– Семь новых и три старых.
– Ах,сквег'но! Ну, что стоишь, чучела, пошли вахмистг'а, – крикнул Денисов на Лаврушку.
– Пожалуйста, Денисов, возьми у меня денег, ведь у меня есть, – сказал Ростов краснея.
– Не люблю у своих занимать, не люблю, – проворчал Денисов.
– А ежели ты у меня не возьмешь деньги по товарищески, ты меня обидишь. Право, у меня есть, – повторял Ростов.
– Да нет же.
И Денисов подошел к кровати, чтобы достать из под подушки кошелек.
– Ты куда положил, Ростов?
– Под нижнюю подушку.
– Да нету.
Денисов скинул обе подушки на пол. Кошелька не было.
– Вот чудо то!
– Постой, ты не уронил ли? – сказал Ростов, по одной поднимая подушки и вытрясая их.
Он скинул и отряхнул одеяло. Кошелька не было.
– Уж не забыл ли я? Нет, я еще подумал, что ты точно клад под голову кладешь, – сказал Ростов. – Я тут положил кошелек. Где он? – обратился он к Лаврушке.
– Я не входил. Где положили, там и должен быть.
– Да нет…
– Вы всё так, бросите куда, да и забудете. В карманах то посмотрите.
– Нет, коли бы я не подумал про клад, – сказал Ростов, – а то я помню, что положил.
Лаврушка перерыл всю постель, заглянул под нее, под стол, перерыл всю комнату и остановился посреди комнаты. Денисов молча следил за движениями Лаврушки и, когда Лаврушка удивленно развел руками, говоря, что нигде нет, он оглянулся на Ростова.
– Г'остов, ты не школьнич…
Ростов почувствовал на себе взгляд Денисова, поднял глаза и в то же мгновение опустил их. Вся кровь его, бывшая запертою где то ниже горла, хлынула ему в лицо и глаза. Он не мог перевести дыхание.
– И в комнате то никого не было, окромя поручика да вас самих. Тут где нибудь, – сказал Лаврушка.
– Ну, ты, чог'това кукла, повог`ачивайся, ищи, – вдруг закричал Денисов, побагровев и с угрожающим жестом бросаясь на лакея. – Чтоб был кошелек, а то запог'ю. Всех запог'ю!
Ростов, обходя взглядом Денисова, стал застегивать куртку, подстегнул саблю и надел фуражку.
– Я тебе говог'ю, чтоб был кошелек, – кричал Денисов, тряся за плечи денщика и толкая его об стену.
– Денисов, оставь его; я знаю кто взял, – сказал Ростов, подходя к двери и не поднимая глаз.
Денисов остановился, подумал и, видимо поняв то, на что намекал Ростов, схватил его за руку.
– Вздог'! – закричал он так, что жилы, как веревки, надулись у него на шее и лбу. – Я тебе говог'ю, ты с ума сошел, я этого не позволю. Кошелек здесь; спущу шкуг`у с этого мег`завца, и будет здесь.
– Я знаю, кто взял, – повторил Ростов дрожащим голосом и пошел к двери.
– А я тебе говог'ю, не смей этого делать, – закричал Денисов, бросаясь к юнкеру, чтоб удержать его.
Но Ростов вырвал свою руку и с такою злобой, как будто Денисов был величайший враг его, прямо и твердо устремил на него глаза.
– Ты понимаешь ли, что говоришь? – сказал он дрожащим голосом, – кроме меня никого не было в комнате. Стало быть, ежели не то, так…
Он не мог договорить и выбежал из комнаты.
– Ах, чог'т с тобой и со всеми, – были последние слова, которые слышал Ростов.
Ростов пришел на квартиру Телянина.
– Барина дома нет, в штаб уехали, – сказал ему денщик Телянина. – Или что случилось? – прибавил денщик, удивляясь на расстроенное лицо юнкера.
– Нет, ничего.
– Немного не застали, – сказал денщик.
Штаб находился в трех верстах от Зальценека. Ростов, не заходя домой, взял лошадь и поехал в штаб. В деревне, занимаемой штабом, был трактир, посещаемый офицерами. Ростов приехал в трактир; у крыльца он увидал лошадь Телянина.
Во второй комнате трактира сидел поручик за блюдом сосисок и бутылкою вина.
– А, и вы заехали, юноша, – сказал он, улыбаясь и высоко поднимая брови.
– Да, – сказал Ростов, как будто выговорить это слово стоило большого труда, и сел за соседний стол.
Оба молчали; в комнате сидели два немца и один русский офицер. Все молчали, и слышались звуки ножей о тарелки и чавканье поручика. Когда Телянин кончил завтрак, он вынул из кармана двойной кошелек, изогнутыми кверху маленькими белыми пальцами раздвинул кольца, достал золотой и, приподняв брови, отдал деньги слуге.
– Пожалуйста, поскорее, – сказал он.
Золотой был новый. Ростов встал и подошел к Телянину.
– Позвольте посмотреть мне кошелек, – сказал он тихим, чуть слышным голосом.
С бегающими глазами, но всё поднятыми бровями Телянин подал кошелек.