Восточная Чжоу (династия)
 История Китая
| |||
| Доисторическая эпоха | |||
| 3 властителя 5 императоров | |||
| Династия Ся | |||
| Династия Шан | |||
| Чжоу | |||
| Восточная Чжоу | Вёсны и Осени | ||
| Сражающиеся царства | |||
| Империя Цинь | |||
| (Династия Чу) — смутное время | |||
| Хань | Западная Хань | ||
| Синь: Ван Ман | |||
| Восточная Хань | |||
| Троецарствие: | Вэй, Шу, У | ||
| Западная Цзинь | |||
| 16 варварских государств | Восточная Цзинь | ||
| Южные и Северные Династии | |||
| Династия Суй | |||
| Династия Тан | |||
Восточная Чжоу (кит. 东周) — царская династия в Китае, правившая царством Чжоу с 770 года до н.э., после переноса его столицы в Лои (кит. 洛邑), совр. Лоян (кит. 洛阳市). Правление этой династии выделяют как конечный период эпохи Чжоу.
Содержание
Правление Пин-вана
Когда Ю-ван был свергнут восставшими удельными князями при содействии жунов, правителем был назначен законный наследник от отстранённой старшей жены Пин-ван. Князья приняли решение о переносе столицы по соображениям безопасности от жунов. При этом жуны удерживали значительную территорию, которая была дарована роду Цинь при условии, что Цинь эту территорию отвоюет назад.
После этих событий значение дома Чжоу резко упало. Получив ограниченный удел, дом Чжоу по сути дела превратился в такое же удельное княжество, а ван стал «первым среди равных». Тем не менее, главенство вана сохранялась ещё длительное время, сначала реально, а потом всё более формально.
Наибольшее значение приобрели царства Цинь, Цзинь, Ци, Чу, а также царство Чжэн, которые активно вмешивались в дела центрального двора и нередко определяли политику.
Период Восточного Чжоу с 722 до н. э. по 481 год до н. э. известен как Период Вёсен и Осеней (Чуньцю) — по названию известной летописи.
Чуньцю
| ||||||
Более детально события этого периода изложены в хронике "Цзочжуань", которая является комментарием на скупую хронику "Чуньцю". В этот период с центром (Чжоу) взаимодействовали вассальные царства Цай, Чэнь, Чу, Хуа, Цзинь, Лу, Ци, Цинь, Шу, Сун, Вэй, У, Янь, Юэ, Чжэн.
Среди удельных князей в это время стали выделяться гегемоны, которые потом формально утверждались ваном. Гегемоны нередко обладали большей властью и влиянием, чем чжоуский ван.
Хуань-ван
Хуань-ван вступил в конфликт с чжэнский Чжан-гуном ( 743 до н. э.- 701 до н. э.), который играл большую роль в политике его отца, не оказав ему ритуальных почестей. При поддержке царств Цай, Вэй и Чэнь он предпринял поход против Чжэн, но потерпел поражение и был ранен стрелой.
Чуский гун, почувствовав слабость Чжоу, объявил себя ваном в 701 до н. э.. Защитой от чуских притязаний руководил снова чжэнский Чжан-гун (郑庄公) , роль которого опять сильно возросла, и по его примеру был позднее введён титул гегемона.
Хуэй-ван
Хуэй-ван, вступив на престол, отобрал у своих сановников сады и присвоил, вызвав недовольство. Поднялось восстание, которое поддержали царства Янь и Вэй, и трон получил его дядя Туй (zh:王子颓), приход которого встречался всеобщим ликованием. Хуэй-ван бежал, но при поддержке царств Чжэн и Го ему удалось победить Туя и вернуть трон в 673 до н. э..
Хуэй-ван даровал цискому Хуань-гуну (齐桓公, ум. 643 до н.э.) титул гегемона.
Чжаньго
| ||||||
Следующий период называется Период Сражающихся царств - с 480 до н. э. по 221 до н. э.. Период Сражающихся царств длится 34 лет уже после падения Восточного Чжоу в 256 году до н. э.. Этот период описан в первую очередь в поздней хронике "Стратегии Сражающихся царств" (кит. упр. 戰國策/战国策, пиньинь: Zhàn Guó Cè, палл.: Чжаньгоцэ, буквально: «Стратегии Сражающихся царств»). Хроники менее подробные, чем Цзочжуань, поэтому об этом периоде известно меньше, чем о предыдущем.
В начале этого периода могущественное царство Цзинь в 403 распалось на три части - Хань, Чжао и Вэй. В дальнейшем история периода характеризуется как противодействие семи царств Чу, Хань, Ци, Цинь, Вэй, Янь, Чжао, а также царств Шу, Сун, Юэ. Многие правители этих царств, не только сильных и могущественных, но и относительно слабых, например, Сун, присвоили себе титул вана (царя). В результате титул "ван" был совершенно обесценен и правитель царства Чжоу практически полностью утратил власть и влияние на окружающие царства Поднебесной.
Нань-ван
При Нань-ване слабое царство Чжоу разделилось на две части, Нань-ван перенёс столицу на восток, а на западе стал править У-гун. Нань-ван вынужден был лавировать между сильными соседями, боясь их разгневать, постоянно оказываясь под угрозой быть разгромленным в противостоянии других царств. Войны непосредственно затрагивали его территорию, и от него требовали военных действий, освобождения дорог. Восточная и западная часть Чжоу вступали также в столкновения друг с другом.
В 256 до н. э. циньские войска заняли столицу и конфисковали императорские регалии и девять треножников. Правитель Нань-ван был свергнут и убит, население бежало на восток. Знать Ци провозгласила наследником престола Хуэй-вана, сына убитого правителя. Хуэй-ван в течение пяти лет пытался сопротивляться циньским захватчикам, но безуспешно.
В 249 году до н. э. царство Цинь ликвидировало домен Сына Неба, превратив его в обычный циньский уезд. Подношения духам предков дома Чжоу прекратилось.
После падения дома Чжоу
В результате длительной борьбы за гегемонию император Цинь Шихуан смог объединить Китай и основал новую династию Цинь.
Список восточночжоуских ванов
См. также
Напишите отзыв о статье "Восточная Чжоу (династия)"
Литература
- Сыма Цянь. Исторические записки. Т. 1-2. (перевод Р.В.Вяткина)
- [www.chinaportal.ru/memories/history/2chjou/1/ Период Чуньцю ]
- [www.chinaportal.ru/memories/history/3chjango/1/ От Чуньцю к Чжаньго: усиление центростремительных тенденций]
Отрывок, характеризующий Восточная Чжоу (династия)
Князь Андрей приехал в Петербург в августе 1809 года. Это было время апогея славы молодого Сперанского и энергии совершаемых им переворотов. В этом самом августе, государь, ехав в коляске, был вывален, повредил себе ногу, и оставался в Петергофе три недели, видаясь ежедневно и исключительно со Сперанским. В это время готовились не только два столь знаменитые и встревожившие общество указа об уничтожении придворных чинов и об экзаменах на чины коллежских асессоров и статских советников, но и целая государственная конституция, долженствовавшая изменить существующий судебный, административный и финансовый порядок управления России от государственного совета до волостного правления. Теперь осуществлялись и воплощались те неясные, либеральные мечтания, с которыми вступил на престол император Александр, и которые он стремился осуществить с помощью своих помощников Чарторижского, Новосильцева, Кочубея и Строгонова, которых он сам шутя называл comite du salut publique. [комитет общественного спасения.]Теперь всех вместе заменил Сперанский по гражданской части и Аракчеев по военной. Князь Андрей вскоре после приезда своего, как камергер, явился ко двору и на выход. Государь два раза, встретив его, не удостоил его ни одним словом. Князю Андрею всегда еще прежде казалось, что он антипатичен государю, что государю неприятно его лицо и всё существо его. В сухом, отдаляющем взгляде, которым посмотрел на него государь, князь Андрей еще более чем прежде нашел подтверждение этому предположению. Придворные объяснили князю Андрею невнимание к нему государя тем, что Его Величество был недоволен тем, что Болконский не служил с 1805 года.
«Я сам знаю, как мы не властны в своих симпатиях и антипатиях, думал князь Андрей, и потому нечего думать о том, чтобы представить лично мою записку о военном уставе государю, но дело будет говорить само за себя». Он передал о своей записке старому фельдмаршалу, другу отца. Фельдмаршал, назначив ему час, ласково принял его и обещался доложить государю. Через несколько дней было объявлено князю Андрею, что он имеет явиться к военному министру, графу Аракчееву.
В девять часов утра, в назначенный день, князь Андрей явился в приемную к графу Аракчееву.
Лично князь Андрей не знал Аракчеева и никогда не видал его, но всё, что он знал о нем, мало внушало ему уважения к этому человеку.
«Он – военный министр, доверенное лицо государя императора; никому не должно быть дела до его личных свойств; ему поручено рассмотреть мою записку, следовательно он один и может дать ход ей», думал князь Андрей, дожидаясь в числе многих важных и неважных лиц в приемной графа Аракчеева.
Князь Андрей во время своей, большей частью адъютантской, службы много видел приемных важных лиц и различные характеры этих приемных были для него очень ясны. У графа Аракчеева был совершенно особенный характер приемной. На неважных лицах, ожидающих очереди аудиенции в приемной графа Аракчеева, написано было чувство пристыженности и покорности; на более чиновных лицах выражалось одно общее чувство неловкости, скрытое под личиной развязности и насмешки над собою, над своим положением и над ожидаемым лицом. Иные задумчиво ходили взад и вперед, иные шепчась смеялись, и князь Андрей слышал sobriquet [насмешливое прозвище] Силы Андреича и слова: «дядя задаст», относившиеся к графу Аракчееву. Один генерал (важное лицо) видимо оскорбленный тем, что должен был так долго ждать, сидел перекладывая ноги и презрительно сам с собой улыбаясь.
Но как только растворялась дверь, на всех лицах выражалось мгновенно только одно – страх. Князь Андрей попросил дежурного другой раз доложить о себе, но на него посмотрели с насмешкой и сказали, что его черед придет в свое время. После нескольких лиц, введенных и выведенных адъютантом из кабинета министра, в страшную дверь был впущен офицер, поразивший князя Андрея своим униженным и испуганным видом. Аудиенция офицера продолжалась долго. Вдруг послышались из за двери раскаты неприятного голоса, и бледный офицер, с трясущимися губами, вышел оттуда, и схватив себя за голову, прошел через приемную.
Вслед за тем князь Андрей был подведен к двери, и дежурный шопотом сказал: «направо, к окну».
Князь Андрей вошел в небогатый опрятный кабинет и у стола увидал cорокалетнего человека с длинной талией, с длинной, коротко обстриженной головой и толстыми морщинами, с нахмуренными бровями над каре зелеными тупыми глазами и висячим красным носом. Аракчеев поворотил к нему голову, не глядя на него.
– Вы чего просите? – спросил Аракчеев.
– Я ничего не… прошу, ваше сиятельство, – тихо проговорил князь Андрей. Глаза Аракчеева обратились на него.
– Садитесь, – сказал Аракчеев, – князь Болконский?
– Я ничего не прошу, а государь император изволил переслать к вашему сиятельству поданную мною записку…
– Изволите видеть, мой любезнейший, записку я вашу читал, – перебил Аракчеев, только первые слова сказав ласково, опять не глядя ему в лицо и впадая всё более и более в ворчливо презрительный тон. – Новые законы военные предлагаете? Законов много, исполнять некому старых. Нынче все законы пишут, писать легче, чем делать.
– Я приехал по воле государя императора узнать у вашего сиятельства, какой ход вы полагаете дать поданной записке? – сказал учтиво князь Андрей.
– На записку вашу мной положена резолюция и переслана в комитет. Я не одобряю, – сказал Аракчеев, вставая и доставая с письменного стола бумагу. – Вот! – он подал князю Андрею.
На бумаге поперег ее, карандашом, без заглавных букв, без орфографии, без знаков препинания, было написано: «неосновательно составлено понеже как подражание списано с французского военного устава и от воинского артикула без нужды отступающего».
– В какой же комитет передана записка? – спросил князь Андрей.
– В комитет о воинском уставе, и мною представлено о зачислении вашего благородия в члены. Только без жалованья.
Князь Андрей улыбнулся.
– Я и не желаю.
– Без жалованья членом, – повторил Аракчеев. – Имею честь. Эй, зови! Кто еще? – крикнул он, кланяясь князю Андрею.
Ожидая уведомления о зачислении его в члены комитета, князь Андрей возобновил старые знакомства особенно с теми лицами, которые, он знал, были в силе и могли быть нужны ему. Он испытывал теперь в Петербурге чувство, подобное тому, какое он испытывал накануне сражения, когда его томило беспокойное любопытство и непреодолимо тянуло в высшие сферы, туда, где готовилось будущее, от которого зависели судьбы миллионов. Он чувствовал по озлоблению стариков, по любопытству непосвященных, по сдержанности посвященных, по торопливости, озабоченности всех, по бесчисленному количеству комитетов, комиссий, о существовании которых он вновь узнавал каждый день, что теперь, в 1809 м году, готовилось здесь, в Петербурге, какое то огромное гражданское сражение, которого главнокомандующим было неизвестное ему, таинственное и представлявшееся ему гениальным, лицо – Сперанский. И самое ему смутно известное дело преобразования, и Сперанский – главный деятель, начинали так страстно интересовать его, что дело воинского устава очень скоро стало переходить в сознании его на второстепенное место.
Князь Андрей находился в одном из самых выгодных положений для того, чтобы быть хорошо принятым во все самые разнообразные и высшие круги тогдашнего петербургского общества. Партия преобразователей радушно принимала и заманивала его, во первых потому, что он имел репутацию ума и большой начитанности, во вторых потому, что он своим отпущением крестьян на волю сделал уже себе репутацию либерала. Партия стариков недовольных, прямо как к сыну своего отца, обращалась к нему за сочувствием, осуждая преобразования. Женское общество, свет , радушно принимали его, потому что он был жених, богатый и знатный, и почти новое лицо с ореолом романической истории о его мнимой смерти и трагической кончине жены. Кроме того, общий голос о нем всех, которые знали его прежде, был тот, что он много переменился к лучшему в эти пять лет, смягчился и возмужал, что не было в нем прежнего притворства, гордости и насмешливости, и было то спокойствие, которое приобретается годами. О нем заговорили, им интересовались и все желали его видеть.
На другой день после посещения графа Аракчеева князь Андрей был вечером у графа Кочубея. Он рассказал графу свое свидание с Силой Андреичем (Кочубей так называл Аракчеева с той же неопределенной над чем то насмешкой, которую заметил князь Андрей в приемной военного министра).
– Mon cher, [Дорогой мой,] даже в этом деле вы не минуете Михаил Михайловича. C'est le grand faiseur. [Всё делается им.] Я скажу ему. Он обещался приехать вечером…
