Восточное христианство
Восточное христианство — условный обобщающий термин, объединяющий Православные церкви византийской традиции, Древневосточные церкви и отделившиеся от них сообщества, которые в богослужении и обрядах сохранили традиции либо древневосточных церквей, либо византийского православия (как, например старообрядчество и восточнокатолические церкви).
Содержание
Термин
Название связано с тем, что указанные направления христианства, сохраняющие свои древние литургические обряды и традиции, исторически возникли на территории Восточной Римской империи, в Восточной Европе или на Ближнем и Среднем Востоке (Церковь Востока, Армянская апостольская церковь, Грузинская православная церковь).
Как правило, сами представители этих конфессий себя «восточными христианами» не называют. Этот термин более употребим среди приверженцев западного христианства, а также религиоведов и специалистов, изучающих историю христианства. В своих официальных документах Западная и Восточная церкви именуют себя вселенскими[1].
Раскол церкви
Первой политической предпосылкой раскола был раздел в 395 г. Римской империи на Восточную и Западную[1]. Процесс феодализации в разных частях бывшей Римской империи шёл по-разному, и это отразилось на в западном и восточном христианстве. Феодализация восточных частей бывшей Римской империи шла значительно медленнее, что обусловило и консерватизм церковной жизни православия. Возвышению римского епископа способствовал целый ряд факторов, в частности, перенос столицы империи из Рима в Константинополь. Постепенно западная церковь приобретала всё большее экономическое и политическое влияние, а по мере роста её влияния рос и авторитет главы церкви.
К моменту разделения римской империи на Западе действовал только один крупный религиозный центр, а на Востоке их было несколько: во время Никейского собора уже были епископы Рима, Александрии и Антиохии, вскоре звания патриархов получили также епископы Константинополя и Иерусалима. В отличие от римского епископа, у которого не было мощных конкурентов, восточные патриархи враждовали между собой, борясь за первенство и влияние. Христианская церковь Запада долгое время пользовалась относительной самостоятельностью и боролась за первенство над светской властью. Сильная императорская власть, дольше сохранившаяся в Византии, поставила восточное христианство в зависимость от светских государей.
Открытое противостояние церквей началось в 857 году, когда император Византии Михаил III низложил патриарха Игнатия и возвёл на патриарший престол угодного ему Фотия. Папа Николай I потребовал восстановить Игнатия, а заодно предъявил ряд территориальных претензий (в частности, по отношению к Болгарии). Византийский император не пошёл на уступки, и папа объявил Игнатия истинным патриархом, а Фотия — низложенным.
Формальные догматические разногласия заключались в следующих вопросах:
- происхождение святого духа только от бога-отца (восточная церковь), либо от от бога-отца и бога-сына (западная церковь);
- каждая из церквей оспаривает легитимность Вселенских соборов, которые происходили на территории противника (например, Константинопольского собора 381 года).
В середине XI века папство вытеснило греков из южной Италии, а патриарх Михаил Керуларий закрыл латинские монастыри и перевёл богослужение в латинских церквях Константинополя на греческий образец.
Раскол сформировался окончательно в 1054 году, когда обе церкви предали друг друга анафеме (отменённой лишь в 1965 году).
Западная церковь получила название католической (лат. catholicismus от греч. καθολικός — вселенская), а восточная христианская церковь стала называться православной (то есть правильно славящей Бога, (калька с греч. ὀρθοδοξία[2] — буквально «правильное суждение», «правильное учение» или «правильное сла́вление»[3]).
Различия между Восточным и Западным христианством
Главное догматическое расхождение между католиками и православными — о происхождении святого духа (Филиокве)[4]. Однако это не единственное разногласие. Католики верят в чистилище (в дополнение к раю и аду); верят непогрешимость в папы римского (наместника Христа на земле) в вопросах веры и морали. Источником вероучения католики считают не только Библию, но и решения всех (а не только первых) Вселенских соборов и суждения пап.
Духовенство в католицизме даёт обет безбрачия. Многочисленны также Различия между православием и католицизмом#Обрядовые и канонические различия|различия в таинствах и обрядах]][4].
Иерархия
В отличие от западной церкви, у православия нет единого центра управления.
К православию относятся 15 самостоятельных православных церквей с общей численностью 150 млн. верующих. Из них самой крупной и влиятельной является Русская православная церковь.
Во главе каждой православной церкви стоит патриарх, избираемый поместным собором. Патриарх осуществляет межцерковные связи, контролирует деятельность епархиальных архиереев, награждает титулами и высшими церковными отличиями, осуществляет надзор за всеми учреждениями центрального церковного управления.
При патриархе учреждается священный синод, который состоит из постоянных и временных членов.
Православные церкви разделены на епархии, возглавляемые епархиальными архиереями. Епархии в свою очередь делятся на округа. Низшей организацией православной церкви является приход, возглавляемый избранным на общем собрании верующих церковным советом.
Основа православного вероучения
Символ веры утверждён на первых двух вселенских соборах 325 и 381 года. Он состоит из членов (параграфов), в которых сформулированы представления о боге, его отношении к миру и человеку: понятие о триединстве Бога, боговоплощение, искупление, воскресение из мёртвых, крещение, загробная жизнь и так далее[4][1].
Все основные догматы православной церкви объявляются истинными, вечными, сообщёнными человеку богом, и непостижимыми разумом.
Основой познания символа веры является вера.
См. также
- Западное христианство
- Древние восточные церкви
- Раскол христианской церкви (1054)
- Восточнокатолические церкви
Напишите отзыв о статье "Восточное христианство"
Примечания
- ↑ 1 2 3 [www.nntu.ru/RUS/fakyl/VECH/metod/hist_relig/chapter06.htm www.nntu.ru] ИСТОРИЯ РЕЛИГИЙ Учебное пособие
- ↑ Аверинцев С. С. [iph.ras.ru/elib/2394.html Православие] // Новая философская энциклопедия / Ин-т философии РАН; Нац. обществ.-науч. фонд; Предс. научно-ред. совета В. С. Стёпин, заместители предс.: А. А. Гусейнов, Г. Ю. Семигин, уч. секр. А. П. Огурцов. — 2-е изд., испр. и допол. — М.: Мысль, 2010. — ISBN 978-5-244-01115-9.
- ↑ гл. ὀρθο-δοξεω — иметь правильное мнение, здраво судить (И. Х. Дворецкий. Древнегреческо-русский словарь, — М., 1958, — Т. II, С. 1190). В переводах Библии и богослужебных текстов слово «δόξα» чаще всего переводится как [www.biblestudytools.com/lexicons/greek/kjv/doxa.html «слава», «хвала»], однако в греческом языке античной эпохи его семантика была более многогранной: так, словарь И. Х. Дворецкого (М., 1958, — Т. I, С. 421) приводит следующие переводы слова δόξα: «мнение, представление; ожидание, чаяние, расчёт; плод воображения, видение, призрак; в философии — мнение, мнимое знание; намерение, решение, замысел; слава, имя, репутация; блеск, сияние, яркость»; словарь А. Д. Вейсмана (издание 5-е, 1899) в качестве основного значения слова «δόξα» даёт «мнение, представление, предположение».
- ↑ 1 2 3 [www.erudition.ru/referat/printref/id.31501_1.html « Эрудиция » Российская электронная библиотека] Ветви христианства. Суть различий
Изображение основных христианских учений[1][2]. Не все христианские течения показаны.
- ↑ [macaulay.cuny.edu/eportfolios/drabik10website/tools/religion-flow-chart/ Religion Flow Chart: Christianity]. Faiths and Freedoms: Religious Diversity in New York City. Macaulay Honors College at CUNY. Проверено 31 марта 2015.
- ↑ [www.waupun.k12.wi.us/Policy/other/dickhut/religions/20%20Branches%20of%20Christ.html Branches of Chrisitianity]. Waupun Area School District. Проверено 27 марта 2015.
Отрывок, характеризующий Восточное христианство
Пьер после сватовства князя Андрея и Наташи, без всякой очевидной причины, вдруг почувствовал невозможность продолжать прежнюю жизнь. Как ни твердо он был убежден в истинах, открытых ему его благодетелем, как ни радостно ему было то первое время увлечения внутренней работой самосовершенствования, которой он предался с таким жаром, после помолвки князя Андрея с Наташей и после смерти Иосифа Алексеевича, о которой он получил известие почти в то же время, – вся прелесть этой прежней жизни вдруг пропала для него. Остался один остов жизни: его дом с блестящею женой, пользовавшеюся теперь милостями одного важного лица, знакомство со всем Петербургом и служба с скучными формальностями. И эта прежняя жизнь вдруг с неожиданной мерзостью представилась Пьеру. Он перестал писать свой дневник, избегал общества братьев, стал опять ездить в клуб, стал опять много пить, опять сблизился с холостыми компаниями и начал вести такую жизнь, что графиня Елена Васильевна сочла нужным сделать ему строгое замечание. Пьер почувствовав, что она была права, и чтобы не компрометировать свою жену, уехал в Москву.В Москве, как только он въехал в свой огромный дом с засохшими и засыхающими княжнами, с громадной дворней, как только он увидал – проехав по городу – эту Иверскую часовню с бесчисленными огнями свеч перед золотыми ризами, эту Кремлевскую площадь с незаезженным снегом, этих извозчиков и лачужки Сивцева Вражка, увидал стариков московских, ничего не желающих и никуда не спеша доживающих свой век, увидал старушек, московских барынь, московские балы и Московский Английский клуб, – он почувствовал себя дома, в тихом пристанище. Ему стало в Москве покойно, тепло, привычно и грязно, как в старом халате.
Московское общество всё, начиная от старух до детей, как своего давно жданного гостя, которого место всегда было готово и не занято, – приняло Пьера. Для московского света, Пьер был самым милым, добрым, умным веселым, великодушным чудаком, рассеянным и душевным, русским, старого покроя, барином. Кошелек его всегда был пуст, потому что открыт для всех.
Бенефисы, дурные картины, статуи, благотворительные общества, цыгане, школы, подписные обеды, кутежи, масоны, церкви, книги – никто и ничто не получало отказа, и ежели бы не два его друга, занявшие у него много денег и взявшие его под свою опеку, он бы всё роздал. В клубе не было ни обеда, ни вечера без него. Как только он приваливался на свое место на диване после двух бутылок Марго, его окружали, и завязывались толки, споры, шутки. Где ссорились, он – одной своей доброй улыбкой и кстати сказанной шуткой, мирил. Масонские столовые ложи были скучны и вялы, ежели его не было.
Когда после холостого ужина он, с доброй и сладкой улыбкой, сдаваясь на просьбы веселой компании, поднимался, чтобы ехать с ними, между молодежью раздавались радостные, торжественные крики. На балах он танцовал, если не доставало кавалера. Молодые дамы и барышни любили его за то, что он, не ухаживая ни за кем, был со всеми одинаково любезен, особенно после ужина. «Il est charmant, il n'a pas de seхе», [Он очень мил, но не имеет пола,] говорили про него.
Пьер был тем отставным добродушно доживающим свой век в Москве камергером, каких были сотни.
Как бы он ужаснулся, ежели бы семь лет тому назад, когда он только приехал из за границы, кто нибудь сказал бы ему, что ему ничего не нужно искать и выдумывать, что его колея давно пробита, определена предвечно, и что, как он ни вертись, он будет тем, чем были все в его положении. Он не мог бы поверить этому! Разве не он всей душой желал, то произвести республику в России, то самому быть Наполеоном, то философом, то тактиком, победителем Наполеона? Разве не он видел возможность и страстно желал переродить порочный род человеческий и самого себя довести до высшей степени совершенства? Разве не он учреждал и школы и больницы и отпускал своих крестьян на волю?
А вместо всего этого, вот он, богатый муж неверной жены, камергер в отставке, любящий покушать, выпить и расстегнувшись побранить легко правительство, член Московского Английского клуба и всеми любимый член московского общества. Он долго не мог помириться с той мыслью, что он есть тот самый отставной московский камергер, тип которого он так глубоко презирал семь лет тому назад.
Иногда он утешал себя мыслями, что это только так, покамест, он ведет эту жизнь; но потом его ужасала другая мысль, что так, покамест, уже сколько людей входили, как он, со всеми зубами и волосами в эту жизнь и в этот клуб и выходили оттуда без одного зуба и волоса.
В минуты гордости, когда он думал о своем положении, ему казалось, что он совсем другой, особенный от тех отставных камергеров, которых он презирал прежде, что те были пошлые и глупые, довольные и успокоенные своим положением, «а я и теперь всё недоволен, всё мне хочется сделать что то для человечества», – говорил он себе в минуты гордости. «А может быть и все те мои товарищи, точно так же, как и я, бились, искали какой то новой, своей дороги в жизни, и так же как и я силой обстановки, общества, породы, той стихийной силой, против которой не властен человек, были приведены туда же, куда и я», говорил он себе в минуты скромности, и поживши в Москве несколько времени, он не презирал уже, а начинал любить, уважать и жалеть, так же как и себя, своих по судьбе товарищей.
На Пьера не находили, как прежде, минуты отчаяния, хандры и отвращения к жизни; но та же болезнь, выражавшаяся прежде резкими припадками, была вогнана внутрь и ни на мгновенье не покидала его. «К чему? Зачем? Что такое творится на свете?» спрашивал он себя с недоумением по нескольку раз в день, невольно начиная вдумываться в смысл явлений жизни; но опытом зная, что на вопросы эти не было ответов, он поспешно старался отвернуться от них, брался за книгу, или спешил в клуб, или к Аполлону Николаевичу болтать о городских сплетнях.
«Елена Васильевна, никогда ничего не любившая кроме своего тела и одна из самых глупых женщин в мире, – думал Пьер – представляется людям верхом ума и утонченности, и перед ней преклоняются. Наполеон Бонапарт был презираем всеми до тех пор, пока он был велик, и с тех пор как он стал жалким комедиантом – император Франц добивается предложить ему свою дочь в незаконные супруги. Испанцы воссылают мольбы Богу через католическое духовенство в благодарность за то, что они победили 14 го июня французов, а французы воссылают мольбы через то же католическое духовенство о том, что они 14 го июня победили испанцев. Братья мои масоны клянутся кровью в том, что они всем готовы жертвовать для ближнего, а не платят по одному рублю на сборы бедных и интригуют Астрея против Ищущих манны, и хлопочут о настоящем Шотландском ковре и об акте, смысла которого не знает и тот, кто писал его, и которого никому не нужно. Все мы исповедуем христианский закон прощения обид и любви к ближнему – закон, вследствие которого мы воздвигли в Москве сорок сороков церквей, а вчера засекли кнутом бежавшего человека, и служитель того же самого закона любви и прощения, священник, давал целовать солдату крест перед казнью». Так думал Пьер, и эта вся, общая, всеми признаваемая ложь, как он ни привык к ней, как будто что то новое, всякий раз изумляла его. – «Я понимаю эту ложь и путаницу, думал он, – но как мне рассказать им всё, что я понимаю? Я пробовал и всегда находил, что и они в глубине души понимают то же, что и я, но стараются только не видеть ее . Стало быть так надо! Но мне то, мне куда деваться?» думал Пьер. Он испытывал несчастную способность многих, особенно русских людей, – способность видеть и верить в возможность добра и правды, и слишком ясно видеть зло и ложь жизни, для того чтобы быть в силах принимать в ней серьезное участие. Всякая область труда в глазах его соединялась со злом и обманом. Чем он ни пробовал быть, за что он ни брался – зло и ложь отталкивали его и загораживали ему все пути деятельности. А между тем надо было жить, надо было быть заняту. Слишком страшно было быть под гнетом этих неразрешимых вопросов жизни, и он отдавался первым увлечениям, чтобы только забыть их. Он ездил во всевозможные общества, много пил, покупал картины и строил, а главное читал.
