Восточнословацкий литературный язык

Эта статья о восточнословацком литературном языке; о восточнословацком диалекте см.: Восточнословацкий диалект.

Восточнословацкий микроязык
Самоназвание:	východoslovenský knižný jazyk, slovjacky jazyk
Страны:	Словакия
Классификация
Категория:	Языки Евразии
Индоевропейская семья Балтославянская ветвь Славянская группа Западнославянская подгруппа Словацкий язык
Письменность:	латиница
См. также: Проект:Лингвистика

Восточнослова́цкий литерату́рный язы́к (словацк. východoslovenský knižný jazyk) — язык протестантов Восточной Словакии с середины XVIII века, относящийся к так называемым славянским литературным микроязыкам. Известен в двух вариантах, базирующихся на разных говорах восточнословацкого диалекта: в конфессиональном варианте, основанном на земплинских говорах, и в «мирском» варианте, основанном на шаришских и спишских говорах.

Восточнословацкий диалект распространён на востоке Словакии в соседстве с юго-западноукраинскими (карпаторусинскими) и малопольскими говорами.

История

Восточнословацкие языковые черты обнаруживаются уже в словацких памятниках XV века, с XVI века появляются восточнословацкие в основе тексты. Кальвинисты Восточной Словакии в середине XVIII века создали особый литературный язык на основе венгерской графики. В 1750—1758 гг. на земплинской диалектной основе были выпущены пять религиозных книг (в основном переводы с венгерского). Последняя книга «Ко всеобщей службе…» («Gu obecznej szluzsbe…») вышла в 1923 г. В середине XIX века была предпринята попытка создать «мирской» вариант восточнословацкого литературного языка на шаришско-спишской основе (священник Ян Андращик (1799—1853, словацк. Ján Andraščik) и его «Šenk palenčeny», 1845 г.). Этим экспериментом воспользовались венгерские власти, пропагандируя «шаришский язык» и пытаясь тем самым помешать процессу национального возрождения словаков, однако безуспешно. В 1870 году венгерское министерство образования одобрило использование учебников на «шаришском языке» на территории Земплина, Спиша и Шариша, одновременно запрещая книги, написанные на литературном словацком. Некоторые книги, изданные венгерским министерством образования на шаришском языке:

• Gáspar, J.: Čítanka pre štvartu klassu, vedle maď. Čitanky Jána Gášpara prel. na šarišsko-slovenskí jazik S. L., diplomatični učitel, a šarišskej stolici školsky radca 1875.
• Goenczy, P. — Egry, F.: Návodná kňiha ku slovenskému šlabikaru a peršej čitance. Pre učiteľoch Pavel Gönczy. S povoleňom uh. kr. ministerstva do šarišskeho nareča preložil a prepracoval Franc Egry radni učbar na štátnej realce v Levoči.
• Goenczy, P.: Slovenski slabikar a perša čítanka pre peršu klassu narodních škol. Spisal P. Gönczy… Preložil a prepracoval do šarišského nárečia Franc Egry.
• Nagy, L.: Mluvnična cvičebná kňiha pre 2. klassu národních škôl. Sáros szepesmegyei tót szójárásra ford. Egry F. Budapest (1785).
• Repaský, J.: Praktická mluvnica Uherská pre národnie školy (1887).
• Repaský, J.: Zemepis Krajiny Uherskej a celého sveta (1872).

Венгерские учебники на шаришском языке использовались вплоть до падения Австро-Венгрии. Интересно, что последний шаришский букварь для школ вышел уже в 1919 году в только что созданной Чехословакии. Восточнословацкий микроязык был экспортирован и за пределы Австро-Венгрии — с 1886 года в американском Питтсбурге издавалась газета для эмигрантов «Amerikanszko-szlovenszke novini», финансируемая венграми. В 1919 году восточнословацкий микроязык был объявлен официальным языком провенгерской Словацкой Советской Республики. Попытка внедрить восточнословацкий язык на официальном уровне повторилась в 1938 году, когда Венгрия оккупировала Абов, южный Шариш и южный Земплин. В Кошицах возник финансируемый венгерскими властями кружок «Ойчизна» и журнал «Наша застава», которые пропагандировали точку зрения, что восточные словаки являются отдельным народом — словяками, которые являются славянизированными венграми. В 1941 году вышла «Slovjacka gramatika» Э. Добранского, осуществлялись попытки внедрить шаришский язык опять в словацкие школы на оккупированной территории. Всё завершилось в 1945 году с приходом Красной Армии, но тем не менее в последние десятилетия наблюдается оживление идеи восточнословацкого литературного языка. Одним из инициаторов оживления был лингвист Ондрей Галага, который в 2002 году издал «Восточнословацкий словарь». Кроме того появился «Кружок писателей Спиша» (Spolok pisateľov Spiša).

Восточнословацкий использует латиницу словацкого типа.

Религиозная литература восточнословацких протестантов середины XVIII века переводная (с венгерского). Оригинальные (поэтические) произведения появляются лишь в XX веке и связаны с именем поэта Виктора Дворчака (1879—1943. словацк. Viktor Dvorčák / Dvorcsák) — одного из деятелей так называемой «Восточнословацкой республики» и Словацкой Советской Республики, которого Чехословакия официально объявила врагом и за которым охотилась чехословацкая разведка. Дворчак скрывался в Польше, Италии, Франции, Англии, США и Венгрии и никогда не был поставлен перед чехословацким правосудием. Свой первый поэтический сборник «Vlasc a šerco» (Родина и сердце) он опубликовал в 1909 году. После оккупации Венгрией южной и восточной Словакии он вернулся в Словакию, где работал в газете «Наша застава». Виктор Дворчак в среде восточных словаков играл ту же роль, что и в среде русинов агенты венгерского влияния Андрей Бродий и Степан Фенцик.

Пример текста

Отрывок из журнала «Наша застава» 3/1912 на шаришском диалекте:

• Ňеprimušujeme dzecko na to, žebi pred časom na zarobek išlo. I zakon predpisuje, že za robotňika ňešľebodno prijac dzecko pred 14-tim rokom. Do stavu manželskeho ňepuščajme dzeci predčasom, obvzlaštňe na dzivčata še to scahuje. Boj o život je ai samotnemu človekovi čežki, tim čežši je takemu, chtori na calu fameľiu še starac muši. Ten boj o život često ai najmocňejšeho chlopa zkaše. Na žensku stav manželski dupľovanu terchu uklada.

Тот же отрывок на литературном словацком:

• Nenútime dieťa k tomu, aby predčasne išlo pracovať. I zákon predpisuje, že za robotníka nie je možné prijať dieťa pred 14-tym rokom. Do stavu manželského nepúšťajme deti predčasne, obzvlášť sa to vzťahuje na dievčatá. Boj o život je aj samotnému človeku ťažký, tým ťažší je takému, ktorý sa musí starať o celú rodinu. Ten boj o život často aj najmocnejšieho chlapa skosí. Na ženu stav manželský dvojitú ťarchu ukladá.

Литература

• Дуличенко А. Д. 1981: Славянские литературные микроязыки (Вопросы формирования и развития). Таллин.
• Buffa F. 1978: Východoslovenské nárečia. Studia Academica Slovaca 7, 43-56.
• Buffa F. 1995: Šarišské nárečia. Bratislava.
• Czambel S. Slovenská reč a jej miesto v rodine slovanských jazykov. I. Východoslovenské nárečie. Turč. sv. Martin, 1906.
• Dobranski E. 1941: Slovjacka gramatika. Košice, 1941.
• Halaga O. 1957: K 200. výročiu východoslovenskej literatúry. Slavia XXVI, 225—248.
• Halaga, O. R.: Východoslovenský slovník. Košice — Prešov, Universum 2002.
• Hagovská, M. (= Halaga, O. R).: Miesto východoslovenčiny v rodine slovanských jazykov. In: Svojina, 1948, 1 — 2, s. 43 — 46, s. 91 — 101, 186—189..
• Hrnko, A.: Pokusy zneužiť nárečové rozdiely v slovenčine na rozloženie slovenskej národnej jednoty Slovákov. Matica slovenská 1990
• Koperdan M. 1940: Porovnávacia gramatika východoslovenského nárečia. Turčianský Sv. Martin.
• Mihaly J. 1939: Naša zlata šariščina. Perth Amboy.
• Štolc J. 1953: K otázce východoslovenského spisovného jazyka. Slavia XXII, 211—212.
• Tajták, L.: K otázke vydávania učebníc vo východoslovenskom nárečí. In: Nové Obzory, 6, 1964, s. 43 — 57.
• Tajták, L.: Naša zástava — nástroj politiky maďarských vládnych tried. In: Nové obzory, 8, 1966, s. 78 — 107.

Ссылки

• [vvv.juls.savba.sk/sr/2004/3/sr2004_3.html Východoslovenský jazykový separatizmus]
• [www.navychod.cz/?req=print&id=290 Na východ od Tatier, na západ od Užhorodu]
• [www.uni-klu.ac.at/eeo/Ostslowakisch.pdf Ostslowakisch]

См. также

• Паннонско-русинский язык

Отрывок, характеризующий Восточнословацкий литературный язык

Года два тому назад, в 1808 году, вернувшись в Петербург из своей поездки по имениям, Пьер невольно стал во главе петербургского масонства. Он устроивал столовые и надгробные ложи, вербовал новых членов, заботился о соединении различных лож и о приобретении подлинных актов. Он давал свои деньги на устройство храмин и пополнял, на сколько мог, сборы милостыни, на которые большинство членов были скупы и неаккуратны. Он почти один на свои средства поддерживал дом бедных, устроенный орденом в Петербурге. Жизнь его между тем шла по прежнему, с теми же увлечениями и распущенностью. Он любил хорошо пообедать и выпить, и, хотя и считал это безнравственным и унизительным, не мог воздержаться от увеселений холостых обществ, в которых он участвовал.
В чаду своих занятий и увлечений Пьер однако, по прошествии года, начал чувствовать, как та почва масонства, на которой он стоял, тем более уходила из под его ног, чем тверже он старался стать на ней. Вместе с тем он чувствовал, что чем глубже уходила под его ногами почва, на которой он стоял, тем невольнее он был связан с ней. Когда он приступил к масонству, он испытывал чувство человека, доверчиво становящего ногу на ровную поверхность болота. Поставив ногу, он провалился. Чтобы вполне увериться в твердости почвы, на которой он стоял, он поставил другую ногу и провалился еще больше, завяз и уже невольно ходил по колено в болоте.
Иосифа Алексеевича не было в Петербурге. (Он в последнее время отстранился от дел петербургских лож и безвыездно жил в Москве.) Все братья, члены лож, были Пьеру знакомые в жизни люди и ему трудно было видеть в них только братьев по каменьщичеству, а не князя Б., не Ивана Васильевича Д., которых он знал в жизни большею частию как слабых и ничтожных людей. Из под масонских фартуков и знаков он видел на них мундиры и кресты, которых они добивались в жизни. Часто, собирая милостыню и сочтя 20–30 рублей, записанных на приход, и большею частию в долг с десяти членов, из которых половина были так же богаты, как и он, Пьер вспоминал масонскую клятву о том, что каждый брат обещает отдать всё свое имущество для ближнего; и в душе его поднимались сомнения, на которых он старался не останавливаться.
Всех братьев, которых он знал, он подразделял на четыре разряда. К первому разряду он причислял братьев, не принимающих деятельного участия ни в делах лож, ни в делах человеческих, но занятых исключительно таинствами науки ордена, занятых вопросами о тройственном наименовании Бога, или о трех началах вещей, сере, меркурии и соли, или о значении квадрата и всех фигур храма Соломонова. Пьер уважал этот разряд братьев масонов, к которому принадлежали преимущественно старые братья, и сам Иосиф Алексеевич, по мнению Пьера, но не разделял их интересов. Сердце его не лежало к мистической стороне масонства.
Ко второму разряду Пьер причислял себя и себе подобных братьев, ищущих, колеблющихся, не нашедших еще в масонстве прямого и понятного пути, но надеющихся найти его.
К третьему разряду он причислял братьев (их было самое большое число), не видящих в масонстве ничего, кроме внешней формы и обрядности и дорожащих строгим исполнением этой внешней формы, не заботясь о ее содержании и значении. Таковы были Виларский и даже великий мастер главной ложи.
К четвертому разряду, наконец, причислялось тоже большое количество братьев, в особенности в последнее время вступивших в братство. Это были люди, по наблюдениям Пьера, ни во что не верующие, ничего не желающие, и поступавшие в масонство только для сближения с молодыми богатыми и сильными по связям и знатности братьями, которых весьма много было в ложе.
Пьер начинал чувствовать себя неудовлетворенным своей деятельностью. Масонство, по крайней мере то масонство, которое он знал здесь, казалось ему иногда, основано было на одной внешности. Он и не думал сомневаться в самом масонстве, но подозревал, что русское масонство пошло по ложному пути и отклонилось от своего источника. И потому в конце года Пьер поехал за границу для посвящения себя в высшие тайны ордена.

Летом еще в 1809 году, Пьер вернулся в Петербург. По переписке наших масонов с заграничными было известно, что Безухий успел за границей получить доверие многих высокопоставленных лиц, проник многие тайны, был возведен в высшую степень и везет с собою многое для общего блага каменьщического дела в России. Петербургские масоны все приехали к нему, заискивая в нем, и всем показалось, что он что то скрывает и готовит.
Назначено было торжественное заседание ложи 2 го градуса, в которой Пьер обещал сообщить то, что он имеет передать петербургским братьям от высших руководителей ордена. Заседание было полно. После обыкновенных обрядов Пьер встал и начал свою речь.
– Любезные братья, – начал он, краснея и запинаясь и держа в руке написанную речь. – Недостаточно блюсти в тиши ложи наши таинства – нужно действовать… действовать. Мы находимся в усыплении, а нам нужно действовать. – Пьер взял свою тетрадь и начал читать.
«Для распространения чистой истины и доставления торжества добродетели, читал он, должны мы очистить людей от предрассудков, распространить правила, сообразные с духом времени, принять на себя воспитание юношества, соединиться неразрывными узами с умнейшими людьми, смело и вместе благоразумно преодолевать суеверие, неверие и глупость, образовать из преданных нам людей, связанных между собою единством цели и имеющих власть и силу.
«Для достижения сей цели должно доставить добродетели перевес над пороком, должно стараться, чтобы честный человек обретал еще в сем мире вечную награду за свои добродетели. Но в сих великих намерениях препятствуют нам весьма много – нынешние политические учреждения. Что же делать при таковом положении вещей? Благоприятствовать ли революциям, всё ниспровергнуть, изгнать силу силой?… Нет, мы весьма далеки от того. Всякая насильственная реформа достойна порицания, потому что ни мало не исправит зла, пока люди остаются таковы, каковы они есть, и потому что мудрость не имеет нужды в насилии.
«Весь план ордена должен быть основан на том, чтоб образовать людей твердых, добродетельных и связанных единством убеждения, убеждения, состоящего в том, чтобы везде и всеми силами преследовать порок и глупость и покровительствовать таланты и добродетель: извлекать из праха людей достойных, присоединяя их к нашему братству. Тогда только орден наш будет иметь власть – нечувствительно вязать руки покровителям беспорядка и управлять ими так, чтоб они того не примечали. Одним словом, надобно учредить всеобщий владычествующий образ правления, который распространялся бы над целым светом, не разрушая гражданских уз, и при коем все прочие правления могли бы продолжаться обыкновенным своим порядком и делать всё, кроме того только, что препятствует великой цели нашего ордена, то есть доставлению добродетели торжества над пороком. Сию цель предполагало само христианство. Оно учило людей быть мудрыми и добрыми, и для собственной своей выгоды следовать примеру и наставлениям лучших и мудрейших человеков.
«Тогда, когда всё погружено было во мраке, достаточно было, конечно, одного проповедания: новость истины придавала ей особенную силу, но ныне потребны для нас гораздо сильнейшие средства. Теперь нужно, чтобы человек, управляемый своими чувствами, находил в добродетели чувственные прелести. Нельзя искоренить страстей; должно только стараться направить их к благородной цели, и потому надобно, чтобы каждый мог удовлетворять своим страстям в пределах добродетели, и чтобы наш орден доставлял к тому средства.