Восточнотюркские языки

Восточнотю́ркские (восточноху́ннские) языки — ветвь тюркских языков. У Н. А. Баскакова данный таксон выделяется в противоположность западнотюркской (западнохуннской) ветви.

Состав

Отсутствует единая точка зрения по поводу состава таксона.

Общепризнано выделение в составе восточных тюркских:

• орхоно-енисейского;
• орхоно-уйгурского;
• древнекыргызского (предположительно, диалекта орхоно-енисейского);
• саянских (уйгуро-огузских);
• хакасских;
• якутских.

Древнеогузский язык имел следующие диалекты:

• чикский;
• Кюль-Тегина;
• Тоньукука;
• орхоно-уйгурский (в литературе может смешиваться с древнеуйгурским, но древнеуйгурский не был диалектом древнеогузского, хотя и являлся близкородственным);
• древнекыргызский (енисейско-кыргызский) — в дальнейшем мог отделиться от древнеогузского.

Все саянские возводятся к древнеуйгурскому или к чикскому диалекту древнеогузского. Сарыг-югурский выводится из древнеуйгурского или древнекыргызского.

В древнеогузском, древнеуйгурском и современных саянских пратюркское -d- отражается как -d-, в саянских иногда -z-. В енисейско-кыргызском на древнейшем этапе также было -d-, в дальнейшем развилось в -z-.

Горно-алтайские языки

Горно-алтайские (центрально-восточные) языки традиционно причисляются к восточнотюркским и сравниваются прежде всего с хакасскими. Альтернативная трактовка: сходство вторично, языки эти родственны карлукским и кыпчакским.

Саларский язык

Огузский саларский язык причислялся к восточнотюркским (саянским) из-за восточнотюркских заимствований, в частности, jalaŋ adax 'босой', но ajax 'нога'; adyğ 'медведь'.

Статус группы

Равно как и западнотюркские языки, восточнотюркские не являются сугубо генеалогическим таксоном. Различия между восточными и западными тюркскими проявляются в морфологических, лексических, фонетических особенностях, в религии (носители восточных тюркских, в основном, не являются мусульманами).

Восточнотюркские языки в работах современных исследователей

Восточнотюркские как таксон признаются в классификации О. А. Мудрака, фигурируя как сибирские тюркские. Сибирские разделяются на якутские и саянские, с одной стороны, и хакасские и горно-алтайские (в их числе киргизский), с другой.

У М. Т. Дьячка и А. В. Дыбо восточнотюркские как таксон отсутствуют, в частности, утверждается отсутствие специфической близости якутских и саянских.

См. также

• Западнотюркские языки
• Классификация тюркских языков
• Собственно тюркские языки

Литература

• Баскаков Н. А. Введение в изучение тюркских языков. М., 1962 (переизд., М., 2006).
• Дыбо А. В. Лингвистические контакты ранних тюрков: лексический фонд: пратюркский период. М., Вост. лит. 2007.
• Махмуд ал-Кашгари. Диван Лугат ат-Турк. Алматы, 2005.
• Мудрак О. А. Классификация тюркских языков и диалектов с помощью методов глоттохронологии на основе вопросов по морфологии и исторической фонетике. (Серия «Orientalia и Classica». Вып.23) М., РГГУ. 2009.
• Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков. Региональные реконструкции / Под ред. Э. Р. Тенишева. М., 2002. Т. 5.
• Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков. Пратюркский язык-основа. Картина мира пратюркского этноса по данным языка / Под ред. Э. Р. Тенишева и А. В. Дыбо. М., 2006. Т. 6.
• Языки мира. Тюркские языки. М., 1997, Бишкек, 1997.

Отрывок, характеризующий Восточнотюркские языки

– Они с Петром Ильичем от Жаровых бурьяно встали, – отвечал Семен улыбаясь. – Тоже дамы, а охоту большую имеют.
– А ты удивляешься, Семен, как она ездит… а? – сказал граф, хоть бы мужчине в пору!
– Как не дивиться? Смело, ловко.
– А Николаша где? Над Лядовским верхом что ль? – всё шопотом спрашивал граф.
– Так точно с. Уж они знают, где стать. Так тонко езду знают, что мы с Данилой другой раз диву даемся, – говорил Семен, зная, чем угодить барину.
– Хорошо ездит, а? А на коне то каков, а?
– Картину писать! Как намеднись из Заварзинских бурьянов помкнули лису. Они перескакивать стали, от уймища, страсть – лошадь тысяча рублей, а седоку цены нет. Да уж такого молодца поискать!
– Поискать… – повторил граф, видимо сожалея, что кончилась так скоро речь Семена. – Поискать? – сказал он, отворачивая полы шубки и доставая табакерку.
– Намедни как от обедни во всей регалии вышли, так Михаил то Сидорыч… – Семен не договорил, услыхав ясно раздававшийся в тихом воздухе гон с подвыванием не более двух или трех гончих. Он, наклонив голову, прислушался и молча погрозился барину. – На выводок натекли… – прошептал он, прямо на Лядовской повели.
Граф, забыв стереть улыбку с лица, смотрел перед собой вдаль по перемычке и, не нюхая, держал в руке табакерку. Вслед за лаем собак послышался голос по волку, поданный в басистый рог Данилы; стая присоединилась к первым трем собакам и слышно было, как заревели с заливом голоса гончих, с тем особенным подвыванием, которое служило признаком гона по волку. Доезжачие уже не порскали, а улюлюкали, и из за всех голосов выступал голос Данилы, то басистый, то пронзительно тонкий. Голос Данилы, казалось, наполнял весь лес, выходил из за леса и звучал далеко в поле.
Прислушавшись несколько секунд молча, граф и его стремянной убедились, что гончие разбились на две стаи: одна большая, ревевшая особенно горячо, стала удаляться, другая часть стаи понеслась вдоль по лесу мимо графа, и при этой стае было слышно улюлюканье Данилы. Оба эти гона сливались, переливались, но оба удалялись. Семен вздохнул и нагнулся, чтоб оправить сворку, в которой запутался молодой кобель; граф тоже вздохнул и, заметив в своей руке табакерку, открыл ее и достал щепоть. «Назад!» крикнул Семен на кобеля, который выступил за опушку. Граф вздрогнул и уронил табакерку. Настасья Ивановна слез и стал поднимать ее.
Граф и Семен смотрели на него. Вдруг, как это часто бывает, звук гона мгновенно приблизился, как будто вот, вот перед ними самими были лающие рты собак и улюлюканье Данилы.
Граф оглянулся и направо увидал Митьку, который выкатывавшимися глазами смотрел на графа и, подняв шапку, указывал ему вперед, на другую сторону.
– Береги! – закричал он таким голосом, что видно было, что это слово давно уже мучительно просилось у него наружу. И поскакал, выпустив собак, по направлению к графу.
Граф и Семен выскакали из опушки и налево от себя увидали волка, который, мягко переваливаясь, тихим скоком подскакивал левее их к той самой опушке, у которой они стояли. Злобные собаки визгнули и, сорвавшись со свор, понеслись к волку мимо ног лошадей.
Волк приостановил бег, неловко, как больной жабой, повернул свою лобастую голову к собакам, и также мягко переваливаясь прыгнул раз, другой и, мотнув поленом (хвостом), скрылся в опушку. В ту же минуту из противоположной опушки с ревом, похожим на плач, растерянно выскочила одна, другая, третья гончая, и вся стая понеслась по полю, по тому самому месту, где пролез (пробежал) волк. Вслед за гончими расступились кусты орешника и показалась бурая, почерневшая от поту лошадь Данилы. На длинной спине ее комочком, валясь вперед, сидел Данила без шапки с седыми, встрепанными волосами над красным, потным лицом.