Восточно-Померанская операция

Восточно-Померанская операция
Основной конфликт: Великая Отечественная война
Советские войска в Данциге. Март 1945
Дата	10 февраля — 4 апреля 1945 года
Место	Восточная Померания, северная Польша
Итог	Победа СССР
Противники
Германия СССР Польша Польша
Командующие
Генрих Гиммлер Вальтер Вейсс Дитрих фон Заукен К. К. Рокоссовский Г. К. Жуков С.Г. Поплавский
Силы сторон
26 дивизий 920 500 человек 75 600 человек
Потери
Более 90 000 убитыми, 100 000 пленными, 500 танков, около 3500 орудий и миномётов, 430 самолётов, большое количество кораблей 225 692 (из них 52,740 — безвозвратные) + 8668 в 1-м войске Польском

Восточно-Померанская операция (1945) — стратегическая военная операция вооружённых сил СССР против немецких войск в ходе Великой Отечественной войны.

Предыстория

В результате Висло-Одерской операции советские войска вышли на реку Одер и захватили плацдармы на её западном берегу. Войска 1-го Белорусского фронта форсировали Одер в районе Кюстрина и находились всего лишь в 60 км от Берлина. Немецкое командование приступило к развёртыванию в Восточной Померании части сил группы армий «Висла» под командованием рейхсфюрера СС Г. Гиммлера с задачей нанести удар по правому крылу 1-го Белорусского фронта, разгромить его войска в районе Кюстрина и сорвать подготовку советского наступления на Берлин.

Узнав о сосредоточении немецких сил в Восточной Померании, Советское Верховное Главнокомандование 8 февраля приказало 2-му Белорусскому фронту разгромить восточно-померанскую группировку, установить контроль над районом Данциг — Гдыня и очистить от противника побережье Балтийского моря от устья Вислы до Одера.

С советской стороны к участию в операции были привлечены войска 1-го и 2-го Белорусских фронтов — 2-я ударная, 3-я ударная, 19-я, 47-я, 49-я, 61-я, 65-я, 70-я армии, 1-я и 2-я гвардейские танковые армии, 2-й гвардейский кавалерийский корпус, 1-я армия Войска Польского, 4-я, 6-я и 18-я воздушные армия. Всего в составе армий фронтов насчитывалось 78 стрелковых дивизий, 10 танковых и механизированных корпусов, 4 бригады, 2 укрепрайона, в армии Войска Польского — 5 пехотных дивизий, 1 кавалерийская бригада и 1 отдельная танковая бригада — всего 920500 солдат. Войска 2-го Белорусского фронта насчитывали 45 стрелковых дивизий, 3 кавалерийские дивизии, 3 танковых и 1 механизированный корпуса, 1 отдельную танковую бригаду и 1 укрепрайон, в составе войск 1-го Белорусского фронта, привлеченных к участию в операции, было 27 стрелковых дивизий, 3 кавалерийские дивизии, 2 механизированных и 4 танковых корпуса, 2 отдельных танковых бригады, 1 самоходно-артиллерийская бригада и 1 укрепрайон. Первоначально задачу по разгрому немецких войск в Восточной Померании возложили на войска 2-го Белорусского фронта под командованием маршала К. К. Рокоссовского, но в дальнейшем к участию были подключены и войска 1-го Белорусского фронта.

Немецкая группа армий «Висла» занимавшая оборону в Восточной Померании, на 10 февраля 1945 г. состояла из 2-й, 11-й армий (39-й танковый корпус и 3-й танковый корпус СС, 10-я танковая дивизия, 11-я гренадерская дивизия СС «Нордланд», 15-я гренадерская дивизия СС), 3-й танковой армии. Всего в составе группы армий «Висла» насчитывалось более 30 дивизий и бригад, в том числе 8 танковых дивизий, гарнизоны крепостей и 8 боевых групп. На аэродромах Восточной Померании базировалось около 300 самолетов различного назначения. Активную поддержку сухопутным частям оказывал немецкий флот, базировавшийся в Гдыне, Данциге и Кольберге, осуществляя перевозки, переброску частей, а также оказывая войскам огневую поддержку орудиями крупного и среднего калибра. Немецкой группировкой в Восточной Померании руководил лично рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер.

Позиции войск к началу операции

Перед войсками 2-го Белорусского фронта стояли в обороне части 2-й немецкой полевой армии. Против правого крыла фронта на участке от г. Эльбинга до г. Швец находились 20-й, 23-й армейские корпуса и корпусная группа «Раппард». Они занимали оборону по левому берегу рек Ногат и Висла, а также удерживали крепость Грауденц. На реке Висла, на участке Швец — Линде оборонялись соединения немецких 27-го армейского, 46-го танкового и 18-го горнострелкового корпусов. В первой линии находилось до 12 дивизий, и 4-6 дивизий — во второй линии обороны.

Перед войсками 1-го Белорусского фронта действовали соединения 11-й немецкой армии: на участке Линде — Каллис корпусная группа «Теттау», две ландверные дивизии и войска 10-го корпуса СС; на участке Каллис — Грабов соединения 2-го армейского, 3-го и 39-го танковых корпусов, 10-го корпуса СС и три запасные дивизии.

Войскам Советской армии предстояло преодолеть мощнейшую укрепленную оборону, насыщенную всеми видами инженерных сооружений. Восточная Померания представляет собой холмистую равнину, с участками леса. Самая высокая точка — гора Турмберг, высотой 331 метр. Множество рек, озёр и каналов было задействовано в оборонительных целях, укреплены и приспособлены к длительной обороне.

Основная линия обороны немцев в Померании — это так называемый «Померанский вал», построенный на польско-германской границе в 1933 г, и проходящий от района Штольпмюнде до рек Варта и Одер по рубежу: Штольп, Руммельсбург, Нойштеттин, Шнайдемюль. Основой померанских укреплений являлись железобетонные сооружения — доты, капониры и полукапониры, прикрытые сооружения полевого типа, многочисленными минными полями, надолбами, противотанковыми рвами, заполненными водой, сетью проволочных заграждений. Города Штольп, Руммельсбург, Дейч-Кроне, Шнайдемюль, Нойштеттин являлись ключевыми опорными пунктами Померанского вала, фактически — городами-крепостями. В районе побережья, у Данцига, Гдыни и в районе Хель, были подготовлены укрепленные районы, в районах Леба, Рюгенвальдемюнде, Штольпмюнде и Кольберга оборудованы артиллерийские позиции для тяжелой артиллерии. Мощнейшими узлами обороны являлись города Гдыня и Данциг, наиболее сильно укрепленные и подготовленные к длительной обороне.

В районе Данцига были подготовлены две полосы обороны с большим количеством окопов, траншей, пулеметных точек и дзотов. Первая оборонительная полоса состояла из 5 линий траншей, имела протяженность в глубину от 3 до 5 км и проходила по линии Бюргервизен, Ора, Прауст, Унтер-Кальбуде и Глеткау. Вторая полоса обороны имела три составные части: первая — оборонительная линия — Банкау, высота 160, Олива, глубиной от 1 до 2,5 км, вторая — оборонительная линия — Такендорф, Лауенталь, Брёсен, она состояла из двух линий траншей. Третья оборонительная линия проходила непосредственно по окраине Данцига. Вторая полоса обороны проходила в 5-7 км от города.

На юго-востоке от Данцига проходил канал, и местность в целом была непроходима для танков, кроме того, с этой же стороны находились форты старой крепости, приспособленные к обороне. В самом Данциге все каменные здания были подготовлены для ведения огня, оборудованы многочисленные пулеметные точки, позиции для артиллерии, окна домов заложены мешками с песком и кирпичом. Кварталы были соединены траншеями, на главных улицах сооружены баррикады, все перекрестки улиц простреливались с нескольких направлений из дотов и дзотов.

Так же сильно была укреплена и Гдыня. Оборонительный район у Гдыни включал в себя две полосы обороны. В радиусе 12-15 км от города была подготовлена практически непрерывная цепь окопов, заграждений и траншей с артиллерийскими позициями, дотами и дзотами, усиленная минными полями и несколькими полосами проволочных заграждений. Первая полоса обороны проходила по рубежу Цоппот, Квашин, Коллетцкау, Реда, Рева и имела протяженность в глубину от 3 до 5 км. Вторая полоса обороны состояла из трех линий траншей и была подготовлена в 5-7 км от Гдыни, на рубеже Колибкен, Вельтцендорф и Яново, на 1 км фронта здесь приходилось по 4-5 дотов и дзотов. Гдыня также была подготовлена к уличным боям, город был перекрыт баррикадами, танкоопасные участки заминированы, все улицы и перекрестки простреливались, подготовлены многочисленные артиллерийские позиции, минометные и пулеметные точки, позиции фаустпатронщиков.

К северу от Гдыни, на высотах у населенных пунктов Оксхефт, Облуш и Казимир также был подготовлен оборонительный рубеж, на котором немецкие войска должны были закрепиться в случае отхода из Гдыни.

Между Гдынским и Данцигским оборонительными районами, по линии Цукау, Эксау, Кобле, Коллетцкау, высота 221 была построена оборонительная позиция из трех траншей, перед позицией было устроено сплошное минное поле.

Сильный оборонительный рубеж, глубиной 3-5 км, был также построен на левом берегу реки Висла, от г. Быдгощ до устья реки Вислы, с большим числом сооружений полевого типа — дзотов, с подготовленными противотанковыми препятствиями и большим количеством проволочных заграждений.

Такую сложнейшую оборону предстояло преодолеть войскам 1-го и 2-го Белорусских фронтов. Подготовка к операции потребовала переброски большого количества войск, ускорения ремонта железных дорог и автодорог в полосе фронтов в целях ускорения подвоза боеприпасов и иного снаряжения для войск, большая работа была проделана автомобильными, железнодорожными, саперными и инженерными частями.

Ход операции

10 февраля 1945 г. войска 2-го Белорусского фронта с рубежа Грауденц, Цемпельбург перешли в наступление и продвинулись за день боя от 5 до 10 км. Войска 2-й ударной армии завершили разгром гарнизона блокированного ранее г. Эльбинг (Эльблонг) и освободили город. Войска 65-й армии заняли города Швец и Шенау, части 49-й армии встретили очень сильное сопротивление и смогли продвинуться только на 2-3 км. Немцы предпринимали многочисленные контратаки с применением танков с целью воспрепятствовать наступлению. Наступлению также сильно мешали условия распутицы и болотистой местности. За пять суток войска 2-го Белорусского фронта продвинулись на 15-40 км, преодолевая упорнейшее сопротивление. 15 февраля 1945 г. части 70-й армии, 1-го гвардейского танкового корпуса и 3-го гвардейского кавалерийского корпуса заняли город Хойнице — мощнейший укрепленный пункт и крупный транспортный узел, где сходились 8 шоссейных и 6 железных дорог. Бои за город носили ожесточенный характер. Первыми на улицы города прорвались танкисты 1-го гвардейского танкового корпуса и захватили вокзал, стрелковые части квартал за кварталом выбивали немцев с их позиций. 16 февраля 1945 г. Москва салютовала доблестным войскам 2-го Белорусского фронта 21 залпом из 220 орудий, освободившим г. Хойнице. Многие части и соединения были награждены высокими правительственными наградами, а некоторым из них были присвоены почётные наименования «Хойницких».

Также части 70-й армии 15 февраля заняли город Тухоля. 16 февраля 1945 г. в операцию включились части 2-й ударной армии, завершившие перегруппировку и вышедшие на исходные позиции. Сопротивление немцев носило крайне ожесточенный характер, советским войскам приходилось буквально выгрызать у немцев опорные пункты и узлы сопротивления. В частности, войска 76-й гвардейской и 385-й стрелковых дивизий только после упорных боев, часто завершавшихся рукопашными схватками, заняли населенные пункты Гуттовиц, Иоханнесберг, Квеки и Клодня.

Ожесточенные бои шли на Черском направлении, где наступали войска 49-й армии. Частям 385-й и 191-й стрелковой дивизии в ночь на 17 февраля удалось на подручных средствах форсировать реку Шварцвассер в районе деревни Сауермюле и занять г. Оше — сильный опорный пункт на пути к г. Черск. На подступах к этому городу, по рубежу — высота 122,1 и 129,3, озеро Тучно, правый берег р. Вильгартен, была создана прочная оборона. Неоднократные попытки 199-й стрелковой дивизии преодолеть эту оборону не имели успеха. Учтя неудачи прошедших боев, командир 492-го стрелкового полка подполковник С. П. Лямаев решил осуществить прорыв обороны противника на этом участке внезапным ударом небольшим отрядом ночью. Стремительная атака ошеломила противника, и он в первые 15-20 минут не открывал огня. Этого было достаточно, чтобы отряд прорвался в глубину обороны врага и атаковал его позиции на выс. 122,1. Захват подразделениями 492-го стрелкового полка опорного пункта противника нарушил всю систему его обороны на этом рубеже. Противник, не зная создавшейся обстановки и количества наших сил, перешедших в наступление ночью, боясь окружения, начал отвод своих сил на северо-запад к Черску. Части 199-й стрелковой дивизии, установив начавшийся отход противника, перешли в преследование. Вместе с 492-м стрелковым полком начал наступать и соседний 584-й стрелковый полк. Они быстро продвигались вперед и буквально на плечах отходившего противника ворвались в г. Черск и к часу ночи очистили его от противника.

Сильные бои шли в полосе наступления 238-й и 139-й стрелковых дивизий 49-й армии, в районе ст. Лонск и населенного пункта Гонскинец.

На рубеже Меве, Черск, Хойнице наступление войск 2-го Белорусского фронта было временно приостановлено в связи с возрастающим сопротивлением и необходимостью усиления атакующих группировок. В район наступления выдвигались части 19-й армии генерал-лейтенанта Козлова Г. К.

Наступая в течение нескольких дней, к 19 февраля 1945 г. войска фронта продвинулись на 50-70 км вглубь немецкой обороны, но тем не менее не смогли выполнить первоначально поставленных задач.

Наступление в полосе 1-го Белорусского фронта, где наступали части 47-й, 61-й, 1-й и 2-й гвардейской танковых армий, 1-й армии Войска Польского и 2-й гвардейский кавалерийский корпус, также развивалось медленно. 10 февраля части 1-й армии Войска Польского взяли г. Меркиш-Фридлянд (Мирославец), 11 февраля части 47-й армии заняли г. Дейч-Кроне. 16 февраля 1945 г. немцы силами шести танковых дивизий нанесли контрудар по войскам 1-го Белорусского фронта из района Штаргарда и заставили 47-ю армию отойти на 8-12 км, заняв города Пиритц (Пыжице), Бан (Банг), но 20 февраля повсеместно перешли к обороне. В подкрепление группе армий «Висла» из Курляндии были переброшены 93-я, 126, 225-я и 290-я пехотные дивизии. Планировалось также перебросить части 6-й танковой армии, но ещё более тяжелое положение на южном крыле фронта, в Венгрии, вынудило немецкое командование перебросить танковые части в этот район фронта.

24 февраля 1945 г. наступление Советской армии возобновилось. Предполагалось нанести удар в направлении г. Кезлин и рассечь немецкую группировку в Померании на две части, которые в дальнейшем предполагалось уничтожить: восточную — силами 2-го Белорусского фронта, западную — 1-го Белорусского фронта. Задачей 2-го Белорусского фронта было разгромить 2-ю немецкую армию в районе Гдыни и Данцига и очистить побережье моря, 1-го Белорусского фронта — ударами на Альтдамм, Голлнов и Камин уничтожить части 11-й немецкой армии и выйти к побережью Штеттинского залива и Померанской бухты.

Войска 2-го Белорусского фронта 24 февраля нанесли главный удар силами 19-й и 70-й армий из района юго-западнее Хойнице в направлении на Кезлин. Немецкая оборона была прорвана по фронту на участке длиной 12 км, и войскам армий удалось продвинуться за день боев на 10-12 км. Немцы предпринимали многократные контратаки при поддержке танков и авиации, но вынуждены были отходить. 25 февраля фронт прорыва был расширен до 30 км. 26 февраля частями 19-й армии были взяты крупные пункты немецкой обороны — города Бальденберг (Бялы-Бур) (совместно с частями 3-го гвардейского танкового корпуса), Поллнов (Полянув), Шлохау (Члухув) и Штегерс (Жеченица). К исходу 27 февраля войска фронта продвинулись в глубину немецкой обороны до 70 км, заняв города Бублиц и Хаммерштайн (Чарне). 28 февраля частями 19-й и 70-й армий были очищены от немцев города Нойштеттин (Щецинек) и Прехлау (Пшехлево).

1 марта 1945 г., после мощной артиллерийской подготовки, началось наступление войск 1-го Белорусского фронта, вперед пошли 3-я ударная армия генерала Н. П. Симоняка, 61-я армия генерала П. А. Белова и 1-я армия Войска Польского. В результате сильного удара наших стрелковых и танковых соединений немецкая оборона в полосе наступления 3-й ударной армии была прорвана к исходу 1 марта на глубину 15-25 км. 5-я немецкая пехотная дивизия, по которой пришелся удар советских войск, была разгромлена. Её остатки стали отходить лесными дорогами на Драмбург. Разбитые части немецкой 14-й танковой дивизии разрозненными группами также начали отход на Вангерин, бросая обозы, боевую технику и вооружение.

Несколько иначе протекали бои по прорыву обороны немцев в полосе наступления 61-й армии. Занимая оборону на заранее подготовленных позициях, на рубеже р. Инна, немцы оказывали ожесточенное сопротивление. Войскам 61-й армии вначале пришлось преодолевать водную преграду и только после этого, развернувшись на противоположном берегу р. Инна, они могли атаковать вражеские позиции.

Позднее в сражение вступили 1-я и 2-я гвардейские танковые армии. В течение 2-4 марта шли упорнейшие и кровопролитные бои во всей полосе наступления. За первые два дня наступления наши войска продвинулись передовыми частями на 90, а основными силами — на 65 км. Особенно ожесточенные сопротивление войска фронта встретили в Бельгарде, Нойштеттине и Руммельсбурге. 3 марта были заняты Бервальде (силами 2-го гвардейского кавалерийского корпуса генерал-лейтенанта Крюкова В. В.), Вангерин (265 стрелковая дивизия генерал-майора Красильникова Д.Е), Лабес, Темпельбург (Чаплинек), Фрайенвальде (Хоцивель), Шифельбайн (Свидвин), 4 марта части 3-й ударной армии, 1-й гв. танковой армии и 1-й армии Войска Польского освободили города Драмбург и Фалькенбург (Злоценец), 5 марта — танкистами 8-го гвардейского механизированного корпуса генерал-майора Дремова И. Ф. из 1-й гвардейской танковой армии взят Бельгард (Бялогард), 2-й гвардейской армией — города Грайфенберг, Гюльцов, Наугард и Плате (Плоты), а 2-м гвардейским кавалерийским корпусом — г. Польцин (Полчин-Здруй) В результате стремительного наступления в районе юго-восточнее Бельгарда в конце дня 4 марта была окружены 4 немецкие дивизии 10-го корпуса СС (7 марта эта группировка была уничтожена). Немцы понимали всю сложность сложившейся ситуации и стремились любой ценой задержать продвижение войск Красной армии, в частности, в район Кезлина были переброшены полки «Ютланд» и «Нидерланды», унтер-офицерская школа, пехотная бригада «Карл Великий» и батальон «Эсбер».

Но несмотря на все это, 5 марта воинами 19-й армии штурмом был взят Кезлин, в боях за который было нанесено поражение частям 32-й и 15-й пехотных дивизий, 1-й пехотной дивизии СС, дивизии «Полицай» и танковой дивизии СС «Мертвая голова», и войскам фронта удалось выйти к побережью моря, группировка немцев в Померании оказалась рассеченной на две части. Первыми к морю вышли танкисты 45-й гвардейской танковой бригады полковника Н. В. Моргунова. Танкистам 1-й гвардейской танковой армии в тот же день удалось занять г. Керлин. В течение 5-13 марта 1945 г. войска 1-го Белорусского фронта вели бои с разбитыми частями 11-й немецкой армии, полностью разгромив 5-ю легкопехотную дивизию и нанеся серьёзный урон 15-й, 163-й пехотным, 402-й запасной пехотной дивизиям и пехотной дивизии «Бервальде», блокировали гарнизон г. Кольберг, продолжавший сопротивление. 5 марта частями 61-й армии при поддержке 16-й воздушной армии был взят г. Штаргард (Старгард-Щециньски). 6 марта танкистами 2-й гвардейской танковой армии был занят крупный укрепленный пункт — город Камин, а 7 марта, после трехдневных упорных боев, штурмом взят г. Голлнов, в боях за который отличились части 52-й гвардейской стрелковой дивизии.

Войска 61-й армии в тот же день, 7 марта, взяли г. Массов (Машево), а 3-я ударная армия — г. Штепенитц (Степница). Основные силы немецкой 11-й армии отошли к Альтдамму, попытки взять который с ходу провалились. Немцы успели занять оборонительные рубежи и встретили наступающих ливнем артиллерийского, минометного и пулеметного огня и контратаками.

Войска 2-го Белорусского фронта продолжали наступление, выбивая упорно оборонявшегося противника. Авиация активно помогала наступающим войскам, бомбя боевые порядки противника, тыловые районы, дороги и пункты коммуникаций, почти непрерывно нанося бомбовые удары, в том числе и в ночное время. 3 марта 19-я армия освободила упорно оборонявшийся немцами г. Руммельсбург (Мястко), гарнизон которого был дополнительно усилен 4-й танковой группой СС, 203-й пехотной дивизией и 549-й дивизией фольксштурма, 4 марта танкисты 1-й гвардейской танковой армии взяли Трептов (Тшебятув) и Регенвальде (Реско). 6 марта войска 2-й ударной армии выбили немцев из Грудзендза и Прейсиш-Старгарда (Старогард-Гданьски), а 7 марта взяли г. Меве (Гнев). 8 марта частями 49-й армии — 191-й сд генерал-майора Ляскина Г.О, частью сил 385-й сд генерал-майора Супрунова М. Ф. был взят город Берент, войсками 70-й армии — 38-й гв. сд полковника Абдуллаева Ю. М., 165-й сд полковника Каладзе Н. И., 369-й сд полковника Голубева И. А. — г. Бютов (Бытув), а частями 19-й армии и 4-й воздушной армии — г. Штольп (Слупск).

Части левого фланга 2-го Белорусского фронта за 4 дня боев — 10-13 — марта продвинулись вперед на 75-80 км, и подошли к укреплениям Гдынского и Данцигского укрепрайонов, где были задержаны упорным сопротивлением немцев, подготовившихся к обороне.

10 марта части 49-й армии взяли г. Картхауз, а части 19-й армией — г. Лауенбург (Лемборк). 11 марта части 2-й ударной армии заняли город Диршау (Тчев), 12 марта 1945 г. соединениями 40-го гвардейского стрелкового корпуса 19-й армии и 8-го гвардейского механизированного корпуса 1-й гвардейской армии был взят город Нойштадт (Вейхерово). Крупный гарнизон немцев в этом городе был разгромлен, более 1000 солдат и офицеров сдались в плен. Кроме того, части 1-й гвардейской танковой армии также заняли город Путциг (Пуцк) и вышли к побережью Балтийского моря в районе Данцигской бухты, заняв ещё около 100 населенных пунктов, в том числе Квашин, Гневау, Гросс-Шшлатау, Зеллистрау, Шлавошин, Польцин, Карвен, Коллетцкау, Решке, Верблин.

14-18 марта шли кровопролитные бои в Кольберге, на окраины которого части Советской армии вышли ещё 5 марта, и где немцы оказывали яростное и ожесточенное сопротивление с отчаянием обреченных. 18 марта части 1-й армии Войска Польского и танкисты 1-й гвардейской танковой армии полностью разгромили немецкий гарнизон Кольберга и освободили город.

16-20 марта войска 1-го Белорусского фронта вели бои по ликвидации немецких частей, отошедших в район Альтдамма. Здесь оборонялись части 4-й механизированной дивизии СС, 28-й пехотной дивизии СС, 1-й дивизии морской пехоты и 379-й пехотный полк 169-й пехотной дивизии. Средняя плотность составляла 5-7 км фронта на дивизию. Оборонявшиеся войска противника были усилены одной бригадой штурмовых орудий (108 штурмовых орудий), пятью артиллерийскими дивизионами артиллерии РГК, одним противотанковым дивизионом (кроме 36 противотанковых 75-мм орудий, этот дивизион имел три роты истребителей танков, вооруженных фаустпатронами).

20 марта 1945 г., после упорных и кровопролитных боев, Альтдамм был взят войсками 61-й армии. Всего в результате разгрома альтдаммской группировки немцы потеряли более 40000 солдат убитыми, захвачено более 12000 пленных, 126 танков и самоходных орудий, более 200 орудий разных калибров, 154 миномета и много другого вооружения и военного снаряжения. При взятии города отличились части 12-й и 75-й гвардейских стрелковых дивизий, 23-й, 212-й и 234-й стрелковых дивизий, танкисты 312-го гвардейского, 1811-го, 1818-го, 1899-го самоходных артиллерийских полков, 88-го отдельного тяжелого танкового полка, артиллеристы 63-й гаубичной бригады и 97-й тяжелой гаубичной бригады, 32-й и 41-й гвардейской минометных дивизий, летчики 3-го бомбардировочного авиакорпуса и 3-го истребительного авиакорпуса 16-й воздушной армии. В Москве в честь войск, освободивших Альтдамм, был дан салют 12 артиллерийскими залпами из 124 орудий.

Войска 1-го Белорусского фронта, разгромив немецкую группировку восточнее Одера, таким образом, обеспечили безопасность своего фланга и могли сосредоточиться на подготовке Берлинской операции.

Войскам 2-го Белорусского фронта предстояло разгромить самую сильную часть восточно-померанской группировки — 2-ю армию, занимавшую Гдынский и Данцигский оборонительные укрепрайоны. С 14 по 22 марта 1945 г. шли ожесточенные бои по прорыву немецкой обороны. На всем фронте наступления завязались ожесточенные бои, которые с небольшими перерывами шли днем и ночью. Войска 49-й и 70-й армий наступали на Цоппот, имея задачей рассечь данцигско-гдынскую группировку противника на две изолированные группы, овладеть рубежом Олива, Цоппот, Колибкен и выйти на этом рубеже к Данцигской бухте. Преодолевая упорное сопротивление немцев, соединения 49-й и 70-й армий медленно продвигались к намеченной цели, буквально прогрызая одну позицию за другой. Бои носили столь упорный характер, что продвижение советских войск в иные дни исчислялось лишь сотнями метров. Иногда уничтожение крупного опорного пункта обороны занимало несколько суток.

Немцы проводили иногда до двадцати контратак при поддержке танков, с целью удержания занимаемых рубежей. 25 марта войска 2-го Белорусского фронта взяли населенный пункт Цоппот и вышли к побережью Данцигской бухты, рассекая немецкую группировку на две части — гдынскую и данцигскую. В Гдыне оказались части 46-го и 7-го танкового корпусов — 32-я, 73-я, 215-я, 227-я, 252-я, 389-я пехотные дивизии, 4-я и 7-я танковые дивизии, в Данциге — части 18-го горно-егерского, 20-го, 23-го, 27-го армейских корпусов — 7-я, 23-я, 31-я, 35-я, 83-я, 251-я и 337-я пехотные дивизии, 12-я авиаполевая дивизия и 549-я дивизия фольксштурма, боевая группа «Гумпель» и два штрафных батальона. На косе Путцигер-Нерунг занимал оборону 55-й армейский корпус противника в составе 61-й пехотной дивизии, частей береговой обороны и остатков различных частей.

На подступах к Гдыне немцами была создана мощная оборона, насыщенная долговременными железобетонными, бетонно-каменными и дерево-земляными сооружениями, приспособленными для длительной обороны каменными строениями, большим количеством траншей и различного рода заграждений. В системе обороны при организации опорных пунктов немцы широко использовали сооружения стационарных зенитных батарей, орудия которых использовались для ведения огня как по воздушным, так и по наземным целям.

Созданию вокруг Гдыни сильной обороны способствовали наличие железобетонных зданий и сооружений и выгодные условия местности. Особенно удобна для организации обороны прибрежная полоса в районе Гдыни. Холмистые гряды с отметками до 160—170 м над уровнем моря прикрывают город с юго-запада. Многочисленные овраги, высоты с крутыми склонами, густой лес, покрывающий площадь этого района почти на 75 %, придают местности резко пересеченный характер. Единственная хорошая дорога, идущая с запада к Гдыне на протяжении 12 км перед городом, проходит через сплошную цепь населенных пунктов (Яново, Загорш, Циссау, Киллау, Грабау), которые в основном состояли из прочных каменных зданий и легко были приспособлены к обороне.

К северу от Гдыни расположено небольшое плато, которое возвышается над окружающей местностью на 60-80 м. Это плато, или так называемый оксхефстский плацдарм, окружено с востока и частично с юга морем, а с севера, запада и юго-запада болотистой низменностью. На этом плато противником были созданы сильные укрепления, которые в сочетании с естественными условиями местности прикрывали подступы к Гдыне с севера. Условия местности (пересеченный рельеф, болота, лес и море) усиливали немецкую оборону и, наоборот, крайне затрудняли наступление советских войск. При относительном недостатке дорог нельзя было с полной эффективностью использовать танки и самоходно-артиллерийские установки.

Атаки советских войск сменялись немецкими контратаками. На некоторых участках части 19-й армии отражали по 15-20 немецких контратак в день. В Гдыне немцы широко использовали береговую и корабельную артиллерию — 12 батарей береговой артиллерии и артиллерия 10-12 боевых кораблей почти непрерывно вели огонь по наступающим.

24 марта войска 2-го Белорусского фронта ворвались в пригороды и на улицы Гдыни, а 26 марта начали штурм города. В ночь на 27 марта немцы начали отступление на оксхёфтский плацдарм. В течение дня разбитые немецкие части, оказывая сопротивление в центре города, бросая боевую технику, боеприпасы и другое военное снаряжение и раненых, частью стремились погрузиться на пароходы в порту, частью с боями отступали на плацдарм в районе Оксхёфт.

28 марта 1945 г., после длительных, упорных и кровопролитных боев в городе, где немцы сражались за каждый дом и окоп, части 19-й, 70-й, и 1-й гвардейской танковой армий штурмом освободили Гдыню — крупнейший порт Померании, и пригороды Киллау, Грабау и Циссау. В боях в районе Гдыни немецкие войска потеряли более 50000 солдат и офицеров убитыми, 229 танков и самоходных орудий, 387 полевых орудий, более 70000 винтовок и автоматов, 1003 пулемета, более 3500 автомобилей. Советскими войсками было взято 18985 пленных, захвачено около 200 танков и самоходных орудий, 600 орудий разных калибров и назначений, 1068 пулеметов, 71 самолет, 6246 автомобилей, 20 различных кораблей, в том числе неисправные броненосцы «Силезия» и «Шлезвиг Гольштейн», линкор «Гнейзенау». Часть гдынской группировки — одна танковая, одна моторизованная, одна пехотная дивизия, одна артиллерийская бригада и шесть батальонов морской пехоты, была блокирована на оксхефтском плацдарме и продолжила сопротивление, ведя бои до 4 апреля 1945 г., когда она была окончательно разгромлена. В боях за Гдыню отличились части 38-й гв. сд полковника Абдуллаева Ю. М., 369-й сд полковника Голубева И. А., 1890-го самоходного артиллерийского полка подполковника Игнатова П. Ф., артиллеристы 56-й пушечной бригады полковника Мезенцева Ф.Г, 75-й легкой артиллерийской бригады полковника Олифера А. В., 77-й гаубичной бригады полковника Харламова А. И., 19-й истребительно-противотанковой артиллерийской бригады полковника Сукачева Г. Г., 4-й гвардейской минометной бригады полковника Сухушина И. А. (70 армия), 313-й сд полковника Асафьева В. А., 310-й сд полковника Рогова Н. В., 27-й сд полковника Коршунова Е. В., 205-й сд генерал-майора Белоскурского М. А., 272-й сд полковника Мешкова В. М., 1525-го самоходного артиллерийского полка подполковника Данилова И. Г., 10-й гв. сд генерал-майора Худалова Х. А., 102-й гв. сд полковника Храмцова С. И., 7-го отдельного гвардейского тяжелого танкового полка подполковника Поварова А. А., 108-го самоходного артиллерийского полка майора Потапова А. М., 342-го гвардейского тяжелого самоходного артиллерийского полка майора Фишельсона С. Б., 1531-го самоходного артиллерийского полка подполковника Балыкова С. Ф., 156-й тяжелой гаубичной бригады подполковника Кузнецова Д. М., 166-й легкой артиллерийской бригады полковника Михайленко М. А., 167-й гаубичной бригады полковника Ткаченко Т. Е., 9-й тяжелой минометной бригады полковника Брюхова Д. Т., 41-й минометной бригады полковника Зарецкого И. С., 58-й гаубичной бригады полковника Скоробогатова Д. И., 42-й минометной бригады полковника Киргетова И. А., 120-й гаубичной бригады большой мощности полковника Туроверова М. И., 4-й гвардейской минометной дивизии полковника Жукова Ф. Н., 27-й истребительно-противотанковой артиллерийской бригады подполковника Войцеховского В. М., 44-й истребительно-противотанковой артиллерийской бригады полковника Сыроваткина Н. Г., 204-й армейской пушечной артиллерийской бригады полковника Белова А. Н., 12-й инженерно-саперной бригады полковника Кокорина Н. В., 41-й минно-инженерной бригады полковника Клементьева Н. В., 11-го гвардейского танкового корпуса полковника Бабаджаняна А. Х., 4-го штурмового авиакорпуса генерал-лейтенанта авиации Байдукова Г. Ф.

Штурм Данцига

Кульминацией боев в Восточной Померании стал штурм Данцига. Здесь также развернулись упорные и ожесточенные бои. Данциг окружала цепь фортов новой постройки «Вейзельмюнде», «Вестерплатте», «Нейхарвассер» и «Хойбуде». Все форты были хорошо замаскированы и вооружены мощными огневыми средствами. Сухопутные укрепления Данцига состояли из старого крепостного пояса, окружавшего город с юга и востока, и из внешнего пояса укреплений современной постройки с двумя капитально построенными укрепленными районами Бишофсберг и Хагельсберг. Оба этих района имели большое количество железобетонных и каменно-бетонных огневых сооружений, которые располагались на командных высотах. Территория, прилегавшая к городу с юго-востока и юга, могла в случае необходимости затапливаться. Система долговременных сооружений была дополнена оборонительными постройками полевой фортификации; кроме того, к ведению обороны были приспособлены здания и целые кварталы города. Все населенные пункты, расположенные в радиусе 15 км от города, также были подготовлены к обороне как опорные пункты и узлы сопротивления и имели постоянные гарнизоны. Таким образом, в районе Данцига немцы имели сильный укрепленный район, оборудованный не только фортификационными постройками полевого типа, но и мощными долговременными боевыми сооружениями. Немцы понимали стратегическое значение города и отчаянно сопротивлялись, обороняясь на подготовленных рубежах. Вечером 26 марта соединения 2-й ударной и 65-й армии завязали бои непосредственно в пригородах Данцига. Утром 27 марта начался штурм Данцига. Частям 2-й ударной, 49, 65, 70-й армий при поддержке авиации 4-й и 18-й воздушных армий приходилось с боями выбивать немцев с каждого дома, перекрестка, улицы. Два дня шли упорные бои в районе бумажной фабрики и химического завода в северной части города — части 199-й стрелковой дивизии штурмовали эти сильно укрепленные пункты при поддержке 18 тяжелых орудий, поставленных на прямую наводку. Но, несмотря на всю решимость немецкого сопротивления, стойкость, мужество и героизм немецких солдат и ополченцев фольксштурма, солдат Советской армии было уже не остановить. В ходе боев в Данциге были взяты в плен 10000 солдат и офицеров, захвачено 140 танков и штурмовых орудий, 358 полевых орудий, 45 неисправных подводных лодок. Остатки немецких частей 2-й армии были блокированы на косе Хель и в устье реки Вислы, капитулировав только 9 мая 1945 г.

В боях за Данциг отличились части:

2-й Ударной армии — 46-я сд генерал-майора Борщева С. Н., 90-я сд генерал-майора Лященко Н. Г., 372-я сд подполковника Мельникова П. В., 281-я сд полковника Курени П. А., 142-я сд полковника Сонникова Г. Л., 381-я сд генерал-майора Якушева А. В., 326-я сд генерал-майора Колчанова Г. С., 321-я сд полковника Чеснокова В. К.; 8-й гвардейский танковый корпус генерал-лейтенанта Попова А. Ф.; 1-я истребительно-противотанковая артиллерийская бригада полковника Малявского Е. Н., 2-я корпусная артиллерийская бригада генерал-майора Малофеева А. И., 4-я истребительно-противотанковая артиллерийская бригада полковника Рыбкина А. С., 81-я армейская пушечная артиллерийская бригада полковника Гнидина В. С., 1-я гвардейская штурмовая инженерно-саперная бригада полковника Визирова А. Ф.;

65-й армии — 354-я сд генерал-майора Джанджгавы В. Н., 193-я сд генерал-майора Скоробогаткина К. Ф., 44-я гвардейская сд генерал-майора Борисова В. А., 186-я сд полковника Величко С. С., 108-я сд генерал-майора Теремова П. А., 413-я сд полковника Афанасьева Ф. С., 69-я сд генерал-майора Макарова Ф. А., 15-я сд полковника Варюхина А. П., 37-я гвардейская сд генерал-майора Гребенника К. Е., 8-й механизированный корпус генерал-майора Фирсовича А. Н., 21-я гвардейская гаубичная бригада большой мощности полковника Бондарева Т. И., 38-я тяжелая артиллерийская бригада полковника Катунина А. А., 79-я легкая артиллерийская бригада полковника Алферова П. Н., 96-я тяжелая гаубичная бригада полковника Горобца А. Ф., 112-я гаубичная бригада большой мощности полковника Кулешова Г. П., 28-я минометная бригада полковника Беляева Ф.Н, 15-я истребительно-противотанковая артиллерийская бригада полковника Василенко С. И., 147-я армейская пушечная артиллерийская бригада полковника Акимушкина М. С., 19-я минометная бригада полковника Королева М. М., 1-я штурмовая инженерно-саперная бригада полковника Шитикова П. А., 14-я инженерно-саперная бригада полковника Винькова М. М.

49-й армии — 238-я сд генерал-майора Красноштанова И.Д, 139-я сд генерал-майора Кириллова И. К., 330-я сд генерал-майора Гусева В. А., 199-я сд генерал-майора Кононенко М. П., 200-я сд полковника Мельдера И. И., 380-я сд полковника Горичева А. Д., 1-й гвардейский танковый корпус генерал-майора Панова М. Ф., 10-я гвардейская гаубичная бригада полковника Вахромеева И. М., 16-я гвардейская пушечная артиллерийская бригада полковника Садковского В. В., 20-я легкая артиллерийская бригада подполковника Долинского Ф. М., 48-я гвардейская тяжелая гаубичная бригада полковника Хватова Л. А., 121-я гаубичная бригада большой мощности полковника Соловьева В. П., 5-я минометная бригада полковника Брюханова В. Ф., 3-я штурмовая инженерно-саперная бригада полковника Зайцева В. С., 11-я инженерно-саперная бригада полковника Миротворского Г. М.

70-й армии — 136-я сд полковника Трудолюбова В. И., 71-я сд полковника Беляева Н. З., 3-й гвардейский танковый корпус генерал-лейтенанта Панфилова А. П., 19-я истребительно-противотанковая артиллерийская бригада полковника Сукачева Г. Г., 148-я армейская пушечная артиллерийская бригада полковника Бармотина С. А., 13-я гвардейская минометная бригада полковника Куличука Р. Д., 48-я инженерно-саперная бригада полковника Добычина П. Н.

4-й воздушной армии — 230-я штурмовая авиадивизия генерал-майора авиации Гетьмана С. Г., 233-я штурмовая авиадивизия полковника Смоловика В. И., 260-я штурмовая авиадивизия полковника Калугина Г. А., 332-я штурмовая авиадивизия полковника Тихомирова М. И., 215-я истребительная авиадивизия полковника Якушина М. Н., 229-я истребительная авиадивизия полковника Волкова М. Н., 309-я истребительная авиадивизия полковника Вусса В. Н., часть сил 323-й истребительной авиадивизии полковника Рыбакова П. П., 329-я истребительная авиадивизия полковника Осипова А. А., 327-я бомбардировочная авиадивизия полковника Пушкарева Ф. С., 325-я ночная бомбардировочная авиадивизия полковника Покоевого Г. П. 18-й воздушной армии — 1-й гвардейский бомбардировочный авиакорпус генерал-лейтенанта авиации Тупикова Г. Н., 2-й гвардейский бомбардировочный авиакорпус генерал-лейтенанта авиации Логинова Е. Ф., 14-я гвардейская бомбардировочная авиадивизия полковника Кожемякина И. И., 45-я бомбардировочная авиадивизия генерал-майора авиации Лебедева В. И.

Итоги

В ходе Восточно-Померанской операции были разгромлены 21 немецкая дивизия и 8 бригад, из них 6 дивизий и 3 бригады полностью уничтожены, устранена угроза немецкого удара из Восточной Померании. Потери немцев убитыми составили 90000 солдат и офицеров, пленными — 100000 солдат и офицеров, советскими войсками захвачено 850 танков и штурмовых орудий, 430 самолетов, свыше 5500 орудий и миномётов, более 8000 пулеметов. Войсками 1-го и 2-го Белорусского фронта были освобождены 54 города и сотни других населенных пунктов, освобождены тысячи советских военнопленных и граждан других государств Европы, угнанных на работу в Германию, с занятием Данцига и Гдыни немцы потеряли верфи, на которых строились подводные лодки, десятки промышленных предприятий, важнейшие морские порты для связи с блокированной группировкой в Курляндии. Исторические польские земли, в своё время занятые Германией, были возвращены Польше и польскому народу.

Победа в Восточной Померании досталась дорогой ценой. Потери Советской армии в ходе Восточно-Померанской операции составили более 225 000 солдат и офицеров, в том числе безвозвратные потери — 52740 человек, ранены 172474 человека. На территории Поморского воеводства Польши, бывшей Восточной Померании, в десятках населенных пунктов покоятся тысячи солдат и офицеров Советской армии, погибших в последних боях Великой Отечественной войны. В деревне Бояно Поморского воеводства — 6058 солдат и офицеров (193 известных и 5865 неизвестных), в г. Гданьске — 3092 (1206 известных и 1886 неизвестных), в г. Гдыне — 1316 солдат, в том числе 132 известных и 1184 неизвестных, в г. Вейхерово — 728 человек, в г. Картузы — 1011 солдат, в г. Сопот, центре музыкальных фестивалей, а в годы войны бывшим местом ожесточенных боев — 932 солдата и офицера, в г. Тчев — 469 солдат, в г. Хойнице — 844 солдата, в д. Ленжице — 4249 солдат, в г. Жуково — 3999 солдат, в г. Черск — 1141 солдат, и ещё тысячи солдат и офицеров в десятках других населенных пунктов.

Прорыв укреплений Поморского вала стал крупнейшим сражением Второй мировой войны с участием польских войск, в нём участвовали 85 тыс. военнослужащих 1-й армии Войска Польского. Безвозвратные потери 1-й армии Войска Польского составили 2575 солдат и офицеров. Было потеряно 1027 танков и 1073 самолета.

Выход советских войск к побережью Балтийского моря на большом протяжении обеспечил безопасность фланга группировки советских войск, действовавшей на берлинском направлении, расширилась система базирования Балтийского флота, обеспечивавшим с моря блокаду окруженных немецких группировок в Курляндии и в устье Вислы. Завершившие Восточно-Померанскую операцию 10 советских армий начали перегруппировку на берлинское направление. Впереди были бои за столицу Германии — Берлин.

Литература

• Лубченков Ю. Н. 100 великих сражений Второй мировой. М.:Вече, 2008
• Жаркой Ф. М. [www.tankm.ru/ Танковый марш] Изд. 4-е: МВАА. — СПб., 2015.
• История второй мировой войны 1939—1945 гг. В 12-ти томах. Том 10. стр.139-148;
• Василевский А. М. Дело всей жизнии. — М.: Политиздат, 1978.

Отрывок, характеризующий Восточно-Померанская операция

– Ah! Oh! – сказали разные голоса.
– Capital! [Превосходно!] – по английски сказал князь Ипполит и принялся бить себя ладонью по коленке.
Виконт только пожал плечами. Пьер торжественно посмотрел поверх очков на слушателей.
– Я потому так говорю, – продолжал он с отчаянностью, – что Бурбоны бежали от революции, предоставив народ анархии; а один Наполеон умел понять революцию, победить ее, и потому для общего блага он не мог остановиться перед жизнью одного человека.
– Не хотите ли перейти к тому столу? – сказала Анна Павловна.
Но Пьер, не отвечая, продолжал свою речь.
– Нет, – говорил он, все более и более одушевляясь, – Наполеон велик, потому что он стал выше революции, подавил ее злоупотребления, удержав всё хорошее – и равенство граждан, и свободу слова и печати – и только потому приобрел власть.
– Да, ежели бы он, взяв власть, не пользуясь ею для убийства, отдал бы ее законному королю, – сказал виконт, – тогда бы я назвал его великим человеком.
– Он бы не мог этого сделать. Народ отдал ему власть только затем, чтоб он избавил его от Бурбонов, и потому, что народ видел в нем великого человека. Революция была великое дело, – продолжал мсье Пьер, выказывая этим отчаянным и вызывающим вводным предложением свою великую молодость и желание всё полнее высказать.
– Революция и цареубийство великое дело?…После этого… да не хотите ли перейти к тому столу? – повторила Анна Павловна.
– Contrat social, [Общественный договор,] – с кроткой улыбкой сказал виконт.
– Я не говорю про цареубийство. Я говорю про идеи.
– Да, идеи грабежа, убийства и цареубийства, – опять перебил иронический голос.
– Это были крайности, разумеется, но не в них всё значение, а значение в правах человека, в эманципации от предрассудков, в равенстве граждан; и все эти идеи Наполеон удержал во всей их силе.
– Свобода и равенство, – презрительно сказал виконт, как будто решившийся, наконец, серьезно доказать этому юноше всю глупость его речей, – всё громкие слова, которые уже давно компрометировались. Кто же не любит свободы и равенства? Еще Спаситель наш проповедывал свободу и равенство. Разве после революции люди стали счастливее? Напротив. Mы хотели свободы, а Бонапарте уничтожил ее.
Князь Андрей с улыбкой посматривал то на Пьера, то на виконта, то на хозяйку. В первую минуту выходки Пьера Анна Павловна ужаснулась, несмотря на свою привычку к свету; но когда она увидела, что, несмотря на произнесенные Пьером святотатственные речи, виконт не выходил из себя, и когда она убедилась, что замять этих речей уже нельзя, она собралась с силами и, присоединившись к виконту, напала на оратора.
– Mais, mon cher m r Pierre, [Но, мой милый Пьер,] – сказала Анна Павловна, – как же вы объясняете великого человека, который мог казнить герцога, наконец, просто человека, без суда и без вины?
– Я бы спросил, – сказал виконт, – как monsieur объясняет 18 брюмера. Разве это не обман? C'est un escamotage, qui ne ressemble nullement a la maniere d'agir d'un grand homme. [Это шулерство, вовсе не похожее на образ действий великого человека.]
– А пленные в Африке, которых он убил? – сказала маленькая княгиня. – Это ужасно! – И она пожала плечами.
– C'est un roturier, vous aurez beau dire, [Это проходимец, что бы вы ни говорили,] – сказал князь Ипполит.
Мсье Пьер не знал, кому отвечать, оглянул всех и улыбнулся. Улыбка у него была не такая, какая у других людей, сливающаяся с неулыбкой. У него, напротив, когда приходила улыбка, то вдруг, мгновенно исчезало серьезное и даже несколько угрюмое лицо и являлось другое – детское, доброе, даже глуповатое и как бы просящее прощения.
Виконту, который видел его в первый раз, стало ясно, что этот якобинец совсем не так страшен, как его слова. Все замолчали.
– Как вы хотите, чтобы он всем отвечал вдруг? – сказал князь Андрей. – Притом надо в поступках государственного человека различать поступки частного лица, полководца или императора. Мне так кажется.
– Да, да, разумеется, – подхватил Пьер, обрадованный выступавшею ему подмогой.
– Нельзя не сознаться, – продолжал князь Андрей, – Наполеон как человек велик на Аркольском мосту, в госпитале в Яффе, где он чумным подает руку, но… но есть другие поступки, которые трудно оправдать.
Князь Андрей, видимо желавший смягчить неловкость речи Пьера, приподнялся, сбираясь ехать и подавая знак жене.

Вдруг князь Ипполит поднялся и, знаками рук останавливая всех и прося присесть, заговорил:
– Ah! aujourd'hui on m'a raconte une anecdote moscovite, charmante: il faut que je vous en regale. Vous m'excusez, vicomte, il faut que je raconte en russe. Autrement on ne sentira pas le sel de l'histoire. [Сегодня мне рассказали прелестный московский анекдот; надо вас им поподчивать. Извините, виконт, я буду рассказывать по русски, иначе пропадет вся соль анекдота.]
И князь Ипполит начал говорить по русски таким выговором, каким говорят французы, пробывшие с год в России. Все приостановились: так оживленно, настоятельно требовал князь Ипполит внимания к своей истории.
– В Moscou есть одна барыня, une dame. И она очень скупа. Ей нужно было иметь два valets de pied [лакея] за карета. И очень большой ростом. Это было ее вкусу. И она имела une femme de chambre [горничную], еще большой росту. Она сказала…
Тут князь Ипполит задумался, видимо с трудом соображая.
– Она сказала… да, она сказала: «девушка (a la femme de chambre), надень livree [ливрею] и поедем со мной, за карета, faire des visites». [делать визиты.]
Тут князь Ипполит фыркнул и захохотал гораздо прежде своих слушателей, что произвело невыгодное для рассказчика впечатление. Однако многие, и в том числе пожилая дама и Анна Павловна, улыбнулись.
– Она поехала. Незапно сделался сильный ветер. Девушка потеряла шляпа, и длинны волоса расчесались…
Тут он не мог уже более держаться и стал отрывисто смеяться и сквозь этот смех проговорил:
– И весь свет узнал…
Тем анекдот и кончился. Хотя и непонятно было, для чего он его рассказывает и для чего его надо было рассказать непременно по русски, однако Анна Павловна и другие оценили светскую любезность князя Ипполита, так приятно закончившего неприятную и нелюбезную выходку мсье Пьера. Разговор после анекдота рассыпался на мелкие, незначительные толки о будущем и прошедшем бале, спектакле, о том, когда и где кто увидится.


Поблагодарив Анну Павловну за ее charmante soiree, [очаровательный вечер,] гости стали расходиться.
Пьер был неуклюж. Толстый, выше обыкновенного роста, широкий, с огромными красными руками, он, как говорится, не умел войти в салон и еще менее умел из него выйти, то есть перед выходом сказать что нибудь особенно приятное. Кроме того, он был рассеян. Вставая, он вместо своей шляпы захватил трехугольную шляпу с генеральским плюмажем и держал ее, дергая султан, до тех пор, пока генерал не попросил возвратить ее. Но вся его рассеянность и неуменье войти в салон и говорить в нем выкупались выражением добродушия, простоты и скромности. Анна Павловна повернулась к нему и, с христианскою кротостью выражая прощение за его выходку, кивнула ему и сказала:
– Надеюсь увидать вас еще, но надеюсь тоже, что вы перемените свои мнения, мой милый мсье Пьер, – сказала она.
Когда она сказала ему это, он ничего не ответил, только наклонился и показал всем еще раз свою улыбку, которая ничего не говорила, разве только вот что: «Мнения мнениями, а вы видите, какой я добрый и славный малый». И все, и Анна Павловна невольно почувствовали это.
Князь Андрей вышел в переднюю и, подставив плечи лакею, накидывавшему ему плащ, равнодушно прислушивался к болтовне своей жены с князем Ипполитом, вышедшим тоже в переднюю. Князь Ипполит стоял возле хорошенькой беременной княгини и упорно смотрел прямо на нее в лорнет.
– Идите, Annette, вы простудитесь, – говорила маленькая княгиня, прощаясь с Анной Павловной. – C'est arrete, [Решено,] – прибавила она тихо.
Анна Павловна уже успела переговорить с Лизой о сватовстве, которое она затевала между Анатолем и золовкой маленькой княгини.
– Я надеюсь на вас, милый друг, – сказала Анна Павловна тоже тихо, – вы напишете к ней и скажете мне, comment le pere envisagera la chose. Au revoir, [Как отец посмотрит на дело. До свидания,] – и она ушла из передней.
Князь Ипполит подошел к маленькой княгине и, близко наклоняя к ней свое лицо, стал полушопотом что то говорить ей.
Два лакея, один княгинин, другой его, дожидаясь, когда они кончат говорить, стояли с шалью и рединготом и слушали их, непонятный им, французский говор с такими лицами, как будто они понимали, что говорится, но не хотели показывать этого. Княгиня, как всегда, говорила улыбаясь и слушала смеясь.
– Я очень рад, что не поехал к посланнику, – говорил князь Ипполит: – скука… Прекрасный вечер, не правда ли, прекрасный?
– Говорят, что бал будет очень хорош, – отвечала княгиня, вздергивая с усиками губку. – Все красивые женщины общества будут там.
– Не все, потому что вас там не будет; не все, – сказал князь Ипполит, радостно смеясь, и, схватив шаль у лакея, даже толкнул его и стал надевать ее на княгиню.
От неловкости или умышленно (никто бы не мог разобрать этого) он долго не опускал рук, когда шаль уже была надета, и как будто обнимал молодую женщину.
Она грациозно, но всё улыбаясь, отстранилась, повернулась и взглянула на мужа. У князя Андрея глаза были закрыты: так он казался усталым и сонным.
– Вы готовы? – спросил он жену, обходя ее взглядом.
Князь Ипполит торопливо надел свой редингот, который у него, по новому, был длиннее пяток, и, путаясь в нем, побежал на крыльцо за княгиней, которую лакей подсаживал в карету.
– Рrincesse, au revoir, [Княгиня, до свиданья,] – кричал он, путаясь языком так же, как и ногами.
Княгиня, подбирая платье, садилась в темноте кареты; муж ее оправлял саблю; князь Ипполит, под предлогом прислуживания, мешал всем.
– Па звольте, сударь, – сухо неприятно обратился князь Андрей по русски к князю Ипполиту, мешавшему ему пройти.
– Я тебя жду, Пьер, – ласково и нежно проговорил тот же голос князя Андрея.
Форейтор тронулся, и карета загремела колесами. Князь Ипполит смеялся отрывисто, стоя на крыльце и дожидаясь виконта, которого он обещал довезти до дому.

– Eh bien, mon cher, votre petite princesse est tres bien, tres bien, – сказал виконт, усевшись в карету с Ипполитом. – Mais tres bien. – Он поцеловал кончики своих пальцев. – Et tout a fait francaise. [Ну, мой дорогой, ваша маленькая княгиня очень мила! Очень мила и совершенная француженка.]
Ипполит, фыркнув, засмеялся.
– Et savez vous que vous etes terrible avec votre petit air innocent, – продолжал виконт. – Je plains le pauvre Mariei, ce petit officier, qui se donne des airs de prince regnant.. [А знаете ли, вы ужасный человек, несмотря на ваш невинный вид. Мне жаль бедного мужа, этого офицерика, который корчит из себя владетельную особу.]
Ипполит фыркнул еще и сквозь смех проговорил:
– Et vous disiez, que les dames russes ne valaient pas les dames francaises. Il faut savoir s'y prendre. [А вы говорили, что русские дамы хуже французских. Надо уметь взяться.]
Пьер, приехав вперед, как домашний человек, прошел в кабинет князя Андрея и тотчас же, по привычке, лег на диван, взял первую попавшуюся с полки книгу (это были Записки Цезаря) и принялся, облокотившись, читать ее из середины.
– Что ты сделал с m lle Шерер? Она теперь совсем заболеет, – сказал, входя в кабинет, князь Андрей и потирая маленькие, белые ручки.
Пьер поворотился всем телом, так что диван заскрипел, обернул оживленное лицо к князю Андрею, улыбнулся и махнул рукой.
– Нет, этот аббат очень интересен, но только не так понимает дело… По моему, вечный мир возможен, но я не умею, как это сказать… Но только не политическим равновесием…
Князь Андрей не интересовался, видимо, этими отвлеченными разговорами.
– Нельзя, mon cher, [мой милый,] везде всё говорить, что только думаешь. Ну, что ж, ты решился, наконец, на что нибудь? Кавалергард ты будешь или дипломат? – спросил князь Андрей после минутного молчания.
Пьер сел на диван, поджав под себя ноги.
– Можете себе представить, я всё еще не знаю. Ни то, ни другое мне не нравится.
– Но ведь надо на что нибудь решиться? Отец твой ждет.
Пьер с десятилетнего возраста был послан с гувернером аббатом за границу, где он пробыл до двадцатилетнего возраста. Когда он вернулся в Москву, отец отпустил аббата и сказал молодому человеку: «Теперь ты поезжай в Петербург, осмотрись и выбирай. Я на всё согласен. Вот тебе письмо к князю Василью, и вот тебе деньги. Пиши обо всем, я тебе во всем помога». Пьер уже три месяца выбирал карьеру и ничего не делал. Про этот выбор и говорил ему князь Андрей. Пьер потер себе лоб.
– Но он масон должен быть, – сказал он, разумея аббата, которого он видел на вечере.
– Всё это бредни, – остановил его опять князь Андрей, – поговорим лучше о деле. Был ты в конной гвардии?…
– Нет, не был, но вот что мне пришло в голову, и я хотел вам сказать. Теперь война против Наполеона. Ежели б это была война за свободу, я бы понял, я бы первый поступил в военную службу; но помогать Англии и Австрии против величайшего человека в мире… это нехорошо…
Князь Андрей только пожал плечами на детские речи Пьера. Он сделал вид, что на такие глупости нельзя отвечать; но действительно на этот наивный вопрос трудно было ответить что нибудь другое, чем то, что ответил князь Андрей.
– Ежели бы все воевали только по своим убеждениям, войны бы не было, – сказал он.
– Это то и было бы прекрасно, – сказал Пьер.
Князь Андрей усмехнулся.
– Очень может быть, что это было бы прекрасно, но этого никогда не будет…
– Ну, для чего вы идете на войну? – спросил Пьер.
– Для чего? я не знаю. Так надо. Кроме того я иду… – Oн остановился. – Я иду потому, что эта жизнь, которую я веду здесь, эта жизнь – не по мне!


В соседней комнате зашумело женское платье. Как будто очнувшись, князь Андрей встряхнулся, и лицо его приняло то же выражение, какое оно имело в гостиной Анны Павловны. Пьер спустил ноги с дивана. Вошла княгиня. Она была уже в другом, домашнем, но столь же элегантном и свежем платье. Князь Андрей встал, учтиво подвигая ей кресло.
– Отчего, я часто думаю, – заговорила она, как всегда, по французски, поспешно и хлопотливо усаживаясь в кресло, – отчего Анет не вышла замуж? Как вы все глупы, messurs, что на ней не женились. Вы меня извините, но вы ничего не понимаете в женщинах толку. Какой вы спорщик, мсье Пьер.
– Я и с мужем вашим всё спорю; не понимаю, зачем он хочет итти на войну, – сказал Пьер, без всякого стеснения (столь обыкновенного в отношениях молодого мужчины к молодой женщине) обращаясь к княгине.
Княгиня встрепенулась. Видимо, слова Пьера затронули ее за живое.
– Ах, вот я то же говорю! – сказала она. – Я не понимаю, решительно не понимаю, отчего мужчины не могут жить без войны? Отчего мы, женщины, ничего не хотим, ничего нам не нужно? Ну, вот вы будьте судьею. Я ему всё говорю: здесь он адъютант у дяди, самое блестящее положение. Все его так знают, так ценят. На днях у Апраксиных я слышала, как одна дама спрашивает: «c'est ca le fameux prince Andre?» Ma parole d'honneur! [Это знаменитый князь Андрей? Честное слово!] – Она засмеялась. – Он так везде принят. Он очень легко может быть и флигель адъютантом. Вы знаете, государь очень милостиво говорил с ним. Мы с Анет говорили, это очень легко было бы устроить. Как вы думаете?
Пьер посмотрел на князя Андрея и, заметив, что разговор этот не нравился его другу, ничего не отвечал.
– Когда вы едете? – спросил он.
– Ah! ne me parlez pas de ce depart, ne m'en parlez pas. Je ne veux pas en entendre parler, [Ах, не говорите мне про этот отъезд! Я не хочу про него слышать,] – заговорила княгиня таким капризно игривым тоном, каким она говорила с Ипполитом в гостиной, и который так, очевидно, не шел к семейному кружку, где Пьер был как бы членом. – Сегодня, когда я подумала, что надо прервать все эти дорогие отношения… И потом, ты знаешь, Andre? – Она значительно мигнула мужу. – J'ai peur, j'ai peur! [Мне страшно, мне страшно!] – прошептала она, содрогаясь спиною.
Муж посмотрел на нее с таким видом, как будто он был удивлен, заметив, что кто то еще, кроме его и Пьера, находился в комнате; и он с холодною учтивостью вопросительно обратился к жене:
– Чего ты боишься, Лиза? Я не могу понять, – сказал он.
– Вот как все мужчины эгоисты; все, все эгоисты! Сам из за своих прихотей, Бог знает зачем, бросает меня, запирает в деревню одну.
– С отцом и сестрой, не забудь, – тихо сказал князь Андрей.
– Всё равно одна, без моих друзей… И хочет, чтобы я не боялась.
Тон ее уже был ворчливый, губка поднялась, придавая лицу не радостное, а зверское, беличье выраженье. Она замолчала, как будто находя неприличным говорить при Пьере про свою беременность, тогда как в этом и состояла сущность дела.
– Всё таки я не понял, de quoi vous avez peur, [Чего ты боишься,] – медлительно проговорил князь Андрей, не спуская глаз с жены.
Княгиня покраснела и отчаянно взмахнула руками.
– Non, Andre, je dis que vous avez tellement, tellement change… [Нет, Андрей, я говорю: ты так, так переменился…]
– Твой доктор велит тебе раньше ложиться, – сказал князь Андрей. – Ты бы шла спать.
Княгиня ничего не сказала, и вдруг короткая с усиками губка задрожала; князь Андрей, встав и пожав плечами, прошел по комнате.
Пьер удивленно и наивно смотрел через очки то на него, то на княгиню и зашевелился, как будто он тоже хотел встать, но опять раздумывал.
– Что мне за дело, что тут мсье Пьер, – вдруг сказала маленькая княгиня, и хорошенькое лицо ее вдруг распустилось в слезливую гримасу. – Я тебе давно хотела сказать, Andre: за что ты ко мне так переменился? Что я тебе сделала? Ты едешь в армию, ты меня не жалеешь. За что?
– Lise! – только сказал князь Андрей; но в этом слове были и просьба, и угроза, и, главное, уверение в том, что она сама раскается в своих словах; но она торопливо продолжала:
– Ты обращаешься со мной, как с больною или с ребенком. Я всё вижу. Разве ты такой был полгода назад?
– Lise, я прошу вас перестать, – сказал князь Андрей еще выразительнее.
Пьер, всё более и более приходивший в волнение во время этого разговора, встал и подошел к княгине. Он, казалось, не мог переносить вида слез и сам готов был заплакать.
– Успокойтесь, княгиня. Вам это так кажется, потому что я вас уверяю, я сам испытал… отчего… потому что… Нет, извините, чужой тут лишний… Нет, успокойтесь… Прощайте…
Князь Андрей остановил его за руку.
– Нет, постой, Пьер. Княгиня так добра, что не захочет лишить меня удовольствия провести с тобою вечер.
– Нет, он только о себе думает, – проговорила княгиня, не удерживая сердитых слез.
– Lise, – сказал сухо князь Андрей, поднимая тон на ту степень, которая показывает, что терпение истощено.
Вдруг сердитое беличье выражение красивого личика княгини заменилось привлекательным и возбуждающим сострадание выражением страха; она исподлобья взглянула своими прекрасными глазками на мужа, и на лице ее показалось то робкое и признающееся выражение, какое бывает у собаки, быстро, но слабо помахивающей опущенным хвостом.
– Mon Dieu, mon Dieu! [Боже мой, Боже мой!] – проговорила княгиня и, подобрав одною рукой складку платья, подошла к мужу и поцеловала его в лоб.
– Bonsoir, Lise, [Доброй ночи, Лиза,] – сказал князь Андрей, вставая и учтиво, как у посторонней, целуя руку.


Друзья молчали. Ни тот, ни другой не начинал говорить. Пьер поглядывал на князя Андрея, князь Андрей потирал себе лоб своею маленькою рукой.
– Пойдем ужинать, – сказал он со вздохом, вставая и направляясь к двери.
Они вошли в изящно, заново, богато отделанную столовую. Всё, от салфеток до серебра, фаянса и хрусталя, носило на себе тот особенный отпечаток новизны, который бывает в хозяйстве молодых супругов. В середине ужина князь Андрей облокотился и, как человек, давно имеющий что нибудь на сердце и вдруг решающийся высказаться, с выражением нервного раздражения, в каком Пьер никогда еще не видал своего приятеля, начал говорить:
– Никогда, никогда не женись, мой друг; вот тебе мой совет: не женись до тех пор, пока ты не скажешь себе, что ты сделал всё, что мог, и до тех пор, пока ты не перестанешь любить ту женщину, какую ты выбрал, пока ты не увидишь ее ясно; а то ты ошибешься жестоко и непоправимо. Женись стариком, никуда негодным… А то пропадет всё, что в тебе есть хорошего и высокого. Всё истратится по мелочам. Да, да, да! Не смотри на меня с таким удивлением. Ежели ты ждешь от себя чего нибудь впереди, то на каждом шагу ты будешь чувствовать, что для тебя всё кончено, всё закрыто, кроме гостиной, где ты будешь стоять на одной доске с придворным лакеем и идиотом… Да что!…
Он энергически махнул рукой.
Пьер снял очки, отчего лицо его изменилось, еще более выказывая доброту, и удивленно глядел на друга.
– Моя жена, – продолжал князь Андрей, – прекрасная женщина. Это одна из тех редких женщин, с которою можно быть покойным за свою честь; но, Боже мой, чего бы я не дал теперь, чтобы не быть женатым! Это я тебе одному и первому говорю, потому что я люблю тебя.
Князь Андрей, говоря это, был еще менее похож, чем прежде, на того Болконского, который развалившись сидел в креслах Анны Павловны и сквозь зубы, щурясь, говорил французские фразы. Его сухое лицо всё дрожало нервическим оживлением каждого мускула; глаза, в которых прежде казался потушенным огонь жизни, теперь блестели лучистым, ярким блеском. Видно было, что чем безжизненнее казался он в обыкновенное время, тем энергичнее был он в эти минуты почти болезненного раздражения.
– Ты не понимаешь, отчего я это говорю, – продолжал он. – Ведь это целая история жизни. Ты говоришь, Бонапарте и его карьера, – сказал он, хотя Пьер и не говорил про Бонапарте. – Ты говоришь Бонапарте; но Бонапарте, когда он работал, шаг за шагом шел к цели, он был свободен, у него ничего не было, кроме его цели, – и он достиг ее. Но свяжи себя с женщиной – и как скованный колодник, теряешь всякую свободу. И всё, что есть в тебе надежд и сил, всё только тяготит и раскаянием мучает тебя. Гостиные, сплетни, балы, тщеславие, ничтожество – вот заколдованный круг, из которого я не могу выйти. Я теперь отправляюсь на войну, на величайшую войну, какая только бывала, а я ничего не знаю и никуда не гожусь. Je suis tres aimable et tres caustique, [Я очень мил и очень едок,] – продолжал князь Андрей, – и у Анны Павловны меня слушают. И это глупое общество, без которого не может жить моя жена, и эти женщины… Ежели бы ты только мог знать, что это такое toutes les femmes distinguees [все эти женщины хорошего общества] и вообще женщины! Отец мой прав. Эгоизм, тщеславие, тупоумие, ничтожество во всем – вот женщины, когда показываются все так, как они есть. Посмотришь на них в свете, кажется, что что то есть, а ничего, ничего, ничего! Да, не женись, душа моя, не женись, – кончил князь Андрей.
– Мне смешно, – сказал Пьер, – что вы себя, вы себя считаете неспособным, свою жизнь – испорченною жизнью. У вас всё, всё впереди. И вы…
Он не сказал, что вы , но уже тон его показывал, как высоко ценит он друга и как много ждет от него в будущем.
«Как он может это говорить!» думал Пьер. Пьер считал князя Андрея образцом всех совершенств именно оттого, что князь Андрей в высшей степени соединял все те качества, которых не было у Пьера и которые ближе всего можно выразить понятием – силы воли. Пьер всегда удивлялся способности князя Андрея спокойного обращения со всякого рода людьми, его необыкновенной памяти, начитанности (он всё читал, всё знал, обо всем имел понятие) и больше всего его способности работать и учиться. Ежели часто Пьера поражало в Андрее отсутствие способности мечтательного философствования (к чему особенно был склонен Пьер), то и в этом он видел не недостаток, а силу.
В самых лучших, дружеских и простых отношениях лесть или похвала необходимы, как подмазка необходима для колес, чтоб они ехали.
– Je suis un homme fini, [Я человек конченный,] – сказал князь Андрей. – Что обо мне говорить? Давай говорить о тебе, – сказал он, помолчав и улыбнувшись своим утешительным мыслям.
Улыбка эта в то же мгновение отразилась на лице Пьера.
– А обо мне что говорить? – сказал Пьер, распуская свой рот в беззаботную, веселую улыбку. – Что я такое? Je suis un batard [Я незаконный сын!] – И он вдруг багрово покраснел. Видно было, что он сделал большое усилие, чтобы сказать это. – Sans nom, sans fortune… [Без имени, без состояния…] И что ж, право… – Но он не сказал, что право . – Я cвободен пока, и мне хорошо. Я только никак не знаю, что мне начать. Я хотел серьезно посоветоваться с вами.
Князь Андрей добрыми глазами смотрел на него. Но во взгляде его, дружеском, ласковом, всё таки выражалось сознание своего превосходства.
– Ты мне дорог, особенно потому, что ты один живой человек среди всего нашего света. Тебе хорошо. Выбери, что хочешь; это всё равно. Ты везде будешь хорош, но одно: перестань ты ездить к этим Курагиным, вести эту жизнь. Так это не идет тебе: все эти кутежи, и гусарство, и всё…
– Que voulez vous, mon cher, – сказал Пьер, пожимая плечами, – les femmes, mon cher, les femmes! [Что вы хотите, дорогой мой, женщины, дорогой мой, женщины!]
– Не понимаю, – отвечал Андрей. – Les femmes comme il faut, [Порядочные женщины,] это другое дело; но les femmes Курагина, les femmes et le vin, [женщины Курагина, женщины и вино,] не понимаю!
Пьер жил y князя Василия Курагина и участвовал в разгульной жизни его сына Анатоля, того самого, которого для исправления собирались женить на сестре князя Андрея.
– Знаете что, – сказал Пьер, как будто ему пришла неожиданно счастливая мысль, – серьезно, я давно это думал. С этою жизнью я ничего не могу ни решить, ни обдумать. Голова болит, денег нет. Нынче он меня звал, я не поеду.
– Дай мне честное слово, что ты не будешь ездить?
– Честное слово!


Уже был второй час ночи, когда Пьер вышел oт своего друга. Ночь была июньская, петербургская, бессумрачная ночь. Пьер сел в извозчичью коляску с намерением ехать домой. Но чем ближе он подъезжал, тем более он чувствовал невозможность заснуть в эту ночь, походившую более на вечер или на утро. Далеко было видно по пустым улицам. Дорогой Пьер вспомнил, что у Анатоля Курагина нынче вечером должно было собраться обычное игорное общество, после которого обыкновенно шла попойка, кончавшаяся одним из любимых увеселений Пьера.
«Хорошо бы было поехать к Курагину», подумал он.
Но тотчас же он вспомнил данное князю Андрею честное слово не бывать у Курагина. Но тотчас же, как это бывает с людьми, называемыми бесхарактерными, ему так страстно захотелось еще раз испытать эту столь знакомую ему беспутную жизнь, что он решился ехать. И тотчас же ему пришла в голову мысль, что данное слово ничего не значит, потому что еще прежде, чем князю Андрею, он дал также князю Анатолю слово быть у него; наконец, он подумал, что все эти честные слова – такие условные вещи, не имеющие никакого определенного смысла, особенно ежели сообразить, что, может быть, завтра же или он умрет или случится с ним что нибудь такое необыкновенное, что не будет уже ни честного, ни бесчестного. Такого рода рассуждения, уничтожая все его решения и предположения, часто приходили к Пьеру. Он поехал к Курагину.
Подъехав к крыльцу большого дома у конно гвардейских казарм, в которых жил Анатоль, он поднялся на освещенное крыльцо, на лестницу, и вошел в отворенную дверь. В передней никого не было; валялись пустые бутылки, плащи, калоши; пахло вином, слышался дальний говор и крик.
Игра и ужин уже кончились, но гости еще не разъезжались. Пьер скинул плащ и вошел в первую комнату, где стояли остатки ужина и один лакей, думая, что его никто не видит, допивал тайком недопитые стаканы. Из третьей комнаты слышались возня, хохот, крики знакомых голосов и рев медведя.
Человек восемь молодых людей толпились озабоченно около открытого окна. Трое возились с молодым медведем, которого один таскал на цепи, пугая им другого.
– Держу за Стивенса сто! – кричал один.
– Смотри не поддерживать! – кричал другой.
– Я за Долохова! – кричал третий. – Разними, Курагин.
– Ну, бросьте Мишку, тут пари.
– Одним духом, иначе проиграно, – кричал четвертый.
– Яков, давай бутылку, Яков! – кричал сам хозяин, высокий красавец, стоявший посреди толпы в одной тонкой рубашке, раскрытой на средине груди. – Стойте, господа. Вот он Петруша, милый друг, – обратился он к Пьеру.
Другой голос невысокого человека, с ясными голубыми глазами, особенно поражавший среди этих всех пьяных голосов своим трезвым выражением, закричал от окна: «Иди сюда – разойми пари!» Это был Долохов, семеновский офицер, известный игрок и бретёр, живший вместе с Анатолем. Пьер улыбался, весело глядя вокруг себя.
– Ничего не понимаю. В чем дело?
– Стойте, он не пьян. Дай бутылку, – сказал Анатоль и, взяв со стола стакан, подошел к Пьеру.
– Прежде всего пей.
Пьер стал пить стакан за стаканом, исподлобья оглядывая пьяных гостей, которые опять столпились у окна, и прислушиваясь к их говору. Анатоль наливал ему вино и рассказывал, что Долохов держит пари с англичанином Стивенсом, моряком, бывшим тут, в том, что он, Долохов, выпьет бутылку рому, сидя на окне третьего этажа с опущенными наружу ногами.
– Ну, пей же всю! – сказал Анатоль, подавая последний стакан Пьеру, – а то не пущу!
– Нет, не хочу, – сказал Пьер, отталкивая Анатоля, и подошел к окну.
Долохов держал за руку англичанина и ясно, отчетливо выговаривал условия пари, обращаясь преимущественно к Анатолю и Пьеру.
Долохов был человек среднего роста, курчавый и с светлыми, голубыми глазами. Ему было лет двадцать пять. Он не носил усов, как и все пехотные офицеры, и рот его, самая поразительная черта его лица, был весь виден. Линии этого рта были замечательно тонко изогнуты. В средине верхняя губа энергически опускалась на крепкую нижнюю острым клином, и в углах образовывалось постоянно что то вроде двух улыбок, по одной с каждой стороны; и всё вместе, а особенно в соединении с твердым, наглым, умным взглядом, составляло впечатление такое, что нельзя было не заметить этого лица. Долохов был небогатый человек, без всяких связей. И несмотря на то, что Анатоль проживал десятки тысяч, Долохов жил с ним и успел себя поставить так, что Анатоль и все знавшие их уважали Долохова больше, чем Анатоля. Долохов играл во все игры и почти всегда выигрывал. Сколько бы он ни пил, он никогда не терял ясности головы. И Курагин, и Долохов в то время были знаменитостями в мире повес и кутил Петербурга.
Бутылка рому была принесена; раму, не пускавшую сесть на наружный откос окна, выламывали два лакея, видимо торопившиеся и робевшие от советов и криков окружавших господ.
Анатоль с своим победительным видом подошел к окну. Ему хотелось сломать что нибудь. Он оттолкнул лакеев и потянул раму, но рама не сдавалась. Он разбил стекло.
– Ну ка ты, силач, – обратился он к Пьеру.
Пьер взялся за перекладины, потянул и с треском выворотип дубовую раму.
– Всю вон, а то подумают, что я держусь, – сказал Долохов.
– Англичанин хвастает… а?… хорошо?… – говорил Анатоль.
– Хорошо, – сказал Пьер, глядя на Долохова, который, взяв в руки бутылку рома, подходил к окну, из которого виднелся свет неба и сливавшихся на нем утренней и вечерней зари.
Долохов с бутылкой рома в руке вскочил на окно. «Слушать!»
крикнул он, стоя на подоконнике и обращаясь в комнату. Все замолчали.
– Я держу пари (он говорил по французски, чтоб его понял англичанин, и говорил не слишком хорошо на этом языке). Держу пари на пятьдесят империалов, хотите на сто? – прибавил он, обращаясь к англичанину.
– Нет, пятьдесят, – сказал англичанин.
– Хорошо, на пятьдесят империалов, – что я выпью бутылку рома всю, не отнимая ото рта, выпью, сидя за окном, вот на этом месте (он нагнулся и показал покатый выступ стены за окном) и не держась ни за что… Так?…
– Очень хорошо, – сказал англичанин.
Анатоль повернулся к англичанину и, взяв его за пуговицу фрака и сверху глядя на него (англичанин был мал ростом), начал по английски повторять ему условия пари.
– Постой! – закричал Долохов, стуча бутылкой по окну, чтоб обратить на себя внимание. – Постой, Курагин; слушайте. Если кто сделает то же, то я плачу сто империалов. Понимаете?
Англичанин кивнул головой, не давая никак разуметь, намерен ли он или нет принять это новое пари. Анатоль не отпускал англичанина и, несмотря на то что тот, кивая, давал знать что он всё понял, Анатоль переводил ему слова Долохова по английски. Молодой худощавый мальчик, лейб гусар, проигравшийся в этот вечер, взлез на окно, высунулся и посмотрел вниз.
– У!… у!… у!… – проговорил он, глядя за окно на камень тротуара.
– Смирно! – закричал Долохов и сдернул с окна офицера, который, запутавшись шпорами, неловко спрыгнул в комнату.
Поставив бутылку на подоконник, чтобы было удобно достать ее, Долохов осторожно и тихо полез в окно. Спустив ноги и расперевшись обеими руками в края окна, он примерился, уселся, опустил руки, подвинулся направо, налево и достал бутылку. Анатоль принес две свечки и поставил их на подоконник, хотя было уже совсем светло. Спина Долохова в белой рубашке и курчавая голова его были освещены с обеих сторон. Все столпились у окна. Англичанин стоял впереди. Пьер улыбался и ничего не говорил. Один из присутствующих, постарше других, с испуганным и сердитым лицом, вдруг продвинулся вперед и хотел схватить Долохова за рубашку.
– Господа, это глупости; он убьется до смерти, – сказал этот более благоразумный человек.
Анатоль остановил его:
– Не трогай, ты его испугаешь, он убьется. А?… Что тогда?… А?…
Долохов обернулся, поправляясь и опять расперевшись руками.
– Ежели кто ко мне еще будет соваться, – сказал он, редко пропуская слова сквозь стиснутые и тонкие губы, – я того сейчас спущу вот сюда. Ну!…
Сказав «ну»!, он повернулся опять, отпустил руки, взял бутылку и поднес ко рту, закинул назад голову и вскинул кверху свободную руку для перевеса. Один из лакеев, начавший подбирать стекла, остановился в согнутом положении, не спуская глаз с окна и спины Долохова. Анатоль стоял прямо, разинув глаза. Англичанин, выпятив вперед губы, смотрел сбоку. Тот, который останавливал, убежал в угол комнаты и лег на диван лицом к стене. Пьер закрыл лицо, и слабая улыбка, забывшись, осталась на его лице, хоть оно теперь выражало ужас и страх. Все молчали. Пьер отнял от глаз руки: Долохов сидел всё в том же положении, только голова загнулась назад, так что курчавые волосы затылка прикасались к воротнику рубахи, и рука с бутылкой поднималась всё выше и выше, содрогаясь и делая усилие. Бутылка видимо опорожнялась и с тем вместе поднималась, загибая голову. «Что же это так долго?» подумал Пьер. Ему казалось, что прошло больше получаса. Вдруг Долохов сделал движение назад спиной, и рука его нервически задрожала; этого содрогания было достаточно, чтобы сдвинуть всё тело, сидевшее на покатом откосе. Он сдвинулся весь, и еще сильнее задрожали, делая усилие, рука и голова его. Одна рука поднялась, чтобы схватиться за подоконник, но опять опустилась. Пьер опять закрыл глаза и сказал себе, что никогда уж не откроет их. Вдруг он почувствовал, что всё вокруг зашевелилось. Он взглянул: Долохов стоял на подоконнике, лицо его было бледно и весело.
– Пуста!
Он кинул бутылку англичанину, который ловко поймал ее. Долохов спрыгнул с окна. От него сильно пахло ромом.
– Отлично! Молодцом! Вот так пари! Чорт вас возьми совсем! – кричали с разных сторон.
Англичанин, достав кошелек, отсчитывал деньги. Долохов хмурился и молчал. Пьер вскочил на окно.
Господа! Кто хочет со мною пари? Я то же сделаю, – вдруг крикнул он. – И пари не нужно, вот что. Вели дать бутылку. Я сделаю… вели дать.
– Пускай, пускай! – сказал Долохов, улыбаясь.
– Что ты? с ума сошел? Кто тебя пустит? У тебя и на лестнице голова кружится, – заговорили с разных сторон.
– Я выпью, давай бутылку рому! – закричал Пьер, решительным и пьяным жестом ударяя по столу, и полез в окно.
Его схватили за руки; но он был так силен, что далеко оттолкнул того, кто приблизился к нему.
– Нет, его так не уломаешь ни за что, – говорил Анатоль, – постойте, я его обману. Послушай, я с тобой держу пари, но завтра, а теперь мы все едем к***.
– Едем, – закричал Пьер, – едем!… И Мишку с собой берем…
И он ухватил медведя, и, обняв и подняв его, стал кружиться с ним по комнате.


Князь Василий исполнил обещание, данное на вечере у Анны Павловны княгине Друбецкой, просившей его о своем единственном сыне Борисе. О нем было доложено государю, и, не в пример другим, он был переведен в гвардию Семеновского полка прапорщиком. Но адъютантом или состоящим при Кутузове Борис так и не был назначен, несмотря на все хлопоты и происки Анны Михайловны. Вскоре после вечера Анны Павловны Анна Михайловна вернулась в Москву, прямо к своим богатым родственникам Ростовым, у которых она стояла в Москве и у которых с детства воспитывался и годами живал ее обожаемый Боренька, только что произведенный в армейские и тотчас же переведенный в гвардейские прапорщики. Гвардия уже вышла из Петербурга 10 го августа, и сын, оставшийся для обмундирования в Москве, должен был догнать ее по дороге в Радзивилов.
У Ростовых были именинницы Натальи, мать и меньшая дочь. С утра, не переставая, подъезжали и отъезжали цуги, подвозившие поздравителей к большому, всей Москве известному дому графини Ростовой на Поварской. Графиня с красивой старшею дочерью и гостями, не перестававшими сменять один другого, сидели в гостиной.
Графиня была женщина с восточным типом худого лица, лет сорока пяти, видимо изнуренная детьми, которых у ней было двенадцать человек. Медлительность ее движений и говора, происходившая от слабости сил, придавала ей значительный вид, внушавший уважение. Княгиня Анна Михайловна Друбецкая, как домашний человек, сидела тут же, помогая в деле принимания и занимания разговором гостей. Молодежь была в задних комнатах, не находя нужным участвовать в приеме визитов. Граф встречал и провожал гостей, приглашая всех к обеду.
«Очень, очень вам благодарен, ma chere или mon cher [моя дорогая или мой дорогой] (ma сherе или mon cher он говорил всем без исключения, без малейших оттенков как выше, так и ниже его стоявшим людям) за себя и за дорогих именинниц. Смотрите же, приезжайте обедать. Вы меня обидите, mon cher. Душевно прошу вас от всего семейства, ma chere». Эти слова с одинаковым выражением на полном веселом и чисто выбритом лице и с одинаково крепким пожатием руки и повторяемыми короткими поклонами говорил он всем без исключения и изменения. Проводив одного гостя, граф возвращался к тому или той, которые еще были в гостиной; придвинув кресла и с видом человека, любящего и умеющего пожить, молодецки расставив ноги и положив на колена руки, он значительно покачивался, предлагал догадки о погоде, советовался о здоровье, иногда на русском, иногда на очень дурном, но самоуверенном французском языке, и снова с видом усталого, но твердого в исполнении обязанности человека шел провожать, оправляя редкие седые волосы на лысине, и опять звал обедать. Иногда, возвращаясь из передней, он заходил через цветочную и официантскую в большую мраморную залу, где накрывали стол на восемьдесят кувертов, и, глядя на официантов, носивших серебро и фарфор, расставлявших столы и развертывавших камчатные скатерти, подзывал к себе Дмитрия Васильевича, дворянина, занимавшегося всеми его делами, и говорил: «Ну, ну, Митенька, смотри, чтоб всё было хорошо. Так, так, – говорил он, с удовольствием оглядывая огромный раздвинутый стол. – Главное – сервировка. То то…» И он уходил, самодовольно вздыхая, опять в гостиную.
– Марья Львовна Карагина с дочерью! – басом доложил огромный графинин выездной лакей, входя в двери гостиной.
Графиня подумала и понюхала из золотой табакерки с портретом мужа.
– Замучили меня эти визиты, – сказала она. – Ну, уж ее последнюю приму. Чопорна очень. Проси, – сказала она лакею грустным голосом, как будто говорила: «ну, уж добивайте!»
Высокая, полная, с гордым видом дама с круглолицей улыбающейся дочкой, шумя платьями, вошли в гостиную.
«Chere comtesse, il y a si longtemps… elle a ete alitee la pauvre enfant… au bal des Razoumowsky… et la comtesse Apraksine… j'ai ete si heureuse…» [Дорогая графиня, как давно… она должна была пролежать в постеле, бедное дитя… на балу у Разумовских… и графиня Апраксина… была так счастлива…] послышались оживленные женские голоса, перебивая один другой и сливаясь с шумом платьев и передвиганием стульев. Начался тот разговор, который затевают ровно настолько, чтобы при первой паузе встать, зашуметь платьями, проговорить: «Je suis bien charmee; la sante de maman… et la comtesse Apraksine» [Я в восхищении; здоровье мамы… и графиня Апраксина] и, опять зашумев платьями, пройти в переднюю, надеть шубу или плащ и уехать. Разговор зашел о главной городской новости того времени – о болезни известного богача и красавца Екатерининского времени старого графа Безухого и о его незаконном сыне Пьере, который так неприлично вел себя на вечере у Анны Павловны Шерер.