Восточно-тюркский каганат

Восточно-тюркский каганат, позднее Кок-Тюркский каганат
(каганат)
603 — 744
Столица	682-744Орда-Балык
Язык(и)	древнетюркский
Религия	шаманизм, тенгрианство, буддизм
Площадь	4 млн км2
Население	тюркюты Уйгуры (в Восточном Туркестане) енисейские кыргызы (берегах Енисея)
Преемственность
← Тюркский каганат Танская империя → Уйгурский каганат →

К:Появились в 603 годуК:Исчезли в 744 году

История Монголии
Культура · История · География
Древняя история Культура плиточных могил Хуннское государство 209 до.н.э–93 н.э Сяньбийское государство 93-234 Жужаньский каганат 330-555 Восточно-тюркский каганат 603-746 Уйгурский каганат 744-840 Киданьский каганат 907-1125
Средневековье Монгольская империя 1206-1368 Юаньская империя 1271-1368 Монгольский каганат 1368-1691 Ойратское ханство 1399-1634 Джунгарское ханство 1634-1758 В Цинской империи 1691-1911
Новая история Национальная революция 1911 Богдо-ханская Монголия 1911-1924 Народная революция 1921 Народная республика 1924–1992
Новейшая история Демократическая революция 1990 Современная Монголия 1992-
Портал «Монголия»

Восточно-тюркский каганат — государство кочевых тюрков. В 603 году произошёл распад Тюркского каганата на Западный и Восточный. Каганат имел общие протяжённые границы с Китаем и вёл частые войны с этим государством, отстаивая свою самостоятельность. Несколько крупных сражений, в которых каганат одержал победы, произошли в конце VII века и в первой половине VIII века.

В 630 году Танская империя захватила Восточный каганат.

В 682 году произошло восстание кок-тюрков во главе с Кутлугом и восстановление Восточного каганата под именем Кок-Тюркский каганат. В 686 году Кутлуг разгромил китайские войска в Синьчжоу. В 694 году произошёл набег Мочура на Линчжоу, в 698 году в результате вторжения Мочура в Китай имперские войска были разгромлены.

После поражения в 745 году в битве с уйгурами под предводительством хана Моюн-Чура, на землях Восточного каганата возник Уйгурский каганат, просуществовавший с 745 по 840 годы.

Каганы Восточно-Тюркского каганата

Имя	Годы Правления	Тюркское Тронное Имя	Тюркское Личное Имя	Китайское Тронное Имя	Китайское личное Имя	Титулы	Примечания
Жангар Киминь-каган	603-608	Киминь-каган	Жангар	кит. упр. 启民可汗, пиньинь: qiminkehan — Циминькэхань	кит. упр. 阿史那染干, пиньинь: ashina rangan — Ашина Жаньгань	Толис-хан — Хан восточного крыла	Иличжень-дэу Кижинь-хан — устаревшее китайское, также Тули-кэхань, Киминь-кэхань, Кижинь-кэхань, Ильбирды — "Державу отдал… "
Шибир-хан Тюрк-шад	608-619	Шибир-хан	Тюрк-шад	кит. упр. 始畢可汗, пиньинь: shibikehan — Шибикэхань	кит. упр. 阿史那咄吉(世), пиньинь: ashina duojishi — Ашина Доцзи(ши)	нет	Шибир-хан — Хан Сибири; Тюрк-шад — Тюркский князь в своем улусе.
Чуло-хан Силиг-бег-шад	619-620	Чуло-хан	Силиг-бег-шад	кит. упр. 處羅可汗, пиньинь: chuluokehan — Чулокэхань	кит. упр. 阿史那俟利弗設, пиньинь: ashina silifushe — Ашина Силифушэ	Джигит-шад — молодец-князь (прозвище)	Чуло — каменная пустыня, Силиг-бег-шад — «Красивый бег-князь» — титул.
Кат Иль-хан Багадур-шад	620-630	Кат Иль-хан	Багадур-шад	кит. упр. 頡利可汗, пиньинь: xielikehan -Селикэхань	кит. упр. 阿史那咄苾, пиньинь: ashina duobi — Ашина Доби	Тугбир — давший знамя(?)	Кат Иль-хан — жестокий хан державы, Багадур-шад — богатырь князь.

Под властью Тан. Разгром Восточно-Тюркского каганата

После разгрома каганата Ли Шиминем, император решил разделить захваченные тюркские земли на два губернаторства: Динсян и Юньчжун, которые управлялись китайскими наместниками, тюркские ханы стали средним и низшим звеном управления. Тем не менее, на востоке был оставлен аймак толосов (также там проживали кидани) под управлением лояльного Китаю Толис-хана.

1. Толис-хан Шибоби (630—631)
2. Толис-хан Хэлоху (631—639)

Мятеж тюрок, переселённых в Китай, вынудил Тай-цзуна Ли Шиминя изгнать тюрок из Китая и передать их под управление Ашина Сымо, назначенного ханом:

1. Иминишусыликэхань (639—644)
2. Ильчур Кюбэ-хан (644—649)

Покорённые тюрки были разделены на два наместничества с назначаемыми чиновниками-правителями. Около 30 лет тюрки жили довольно мирно, но были угнетаемы китайцами.

В 679 роды Выньфу и Фыньчжи подняли восстание, к ним примкнули почти все тюрки. Поначалу восставшие имели успех и разгромили китайскую карательную армию. Танский генерал Пэй Хин-кянь разбил тюрок у горы Хэйшань. Выньфу и Фыньчжи временно сложили оружие, но потом возобновили войну. Во главе тюрок встал хан Фунянь. Китайцы вновь были разбиты, но Фунянь быстро поссорился с выньфу и другими родами. Генерал Хуай Шунь пытался уничтожить Фуняня, но тот сражался очень храбро и поход Шуня провалился. Совместными действиями Хин-кяня и Шуня Фунань был зажат и потерял обоз. В 681 он был вынужден сдаться Пэй Хин-кяню вместе с другими восставшими. Тюркютов привезли в Чанъань и отрубили им головы.

Несмотря на гибель большинства старейшин, тюрки были готовы продолжить борьбу. В 682 году тюркютов возглавил Ашина Кутлуг. Борьба тюркютов длилась до 744 года, когда тюркюты были окончательно разбиты китайскими войсками и их союзниками карлуками и уйгурами. Хан уйгуров Пэйло отрубил голову последнему тюркскому хану Бэймэй-хану, отослал его голову в Чанъань и признал себя вассалом императора.

Тюрок ловили и убивали всюду, как до этого тюрки убивали жужаней, и знамя с золотой волчьей головой больше никогда не взвилось над степью.

Таким образом Тюркский каганат повторил судьбу Жужаньского каганата.'

Оставшихся в живых тюрок возглавила вдова Бильге-хана, дочь Тоньюкука, По-бег и привела их в Китай, оговорив условия сдачи. Тюрок зачислили в пограничные войска, а По-бег получила титул принцессы и княжеское содержание. Спасая людей, По-бег не спасла народ. Тюрки, как и прочие кочевники, перемешались с табгачами и ассимилировались в их среде.

Разъяренные уйгуры, видя, что враги ускользнули от их мщения, срывали свою злобу на памятниках. Они сносили головы каменным изображениям тюркских богатырей, разнесли в щепы памятник Кюль-тегину и так разбили его статую, что её оказалось невозможным собрать из осколков. Целью было не только разрушение, но и более того - стремление не допустить восстановления тюркского эля и всего, что было с ним связано. И уйгуры достигли своей заветной цели - от древних тюрок осталось только их имя.

Каганы Кок-Тюркского каганата

Имя	Годы Правления	Тюркское Тронное Имя	Тюркское Личное Имя	Китайское Тронное Имя	Китайское личное Имя	Титулы	Примечания
Эльтериш каган	682-693	Елтеріс білге қаған	Құтлық	кит. упр. 颉跌利施可汗, пиньинь: xiedielishikehan — Седиэлишикэхань	кит. упр. 阿史那骨篤祿, пиньинь: ashinagudulu — Ашина Гудулу	Тутун — офицерский чин	Гудулу — устаревшее китайское, Кутлуг — счастливец.
Капаган каган	693-716	Kapağan Kağan	Мочур	кит. упр. 迁善可汗, пиньинь: qianshankehan — Цяньшанькэхань	кит. упр. 阿史那默啜, пиньинь: ashinamochuo — Ашина Мочо	нет	Капаган хан — хищный хан Тачам (?)
Богю каган	716	İnel Kağan(?)	Богю	кит. упр. 拓西可汗, пиньинь: tuoxikehan -Тосикэхань	кит. упр. 阿史那匐俱, пиньинь: ashinafuju — Ашина Фуцзюй	малый хан	Тоси — расширитель запада
Бильге-хан Богю	716-734		Богю	кит. упр. 毗伽可汗, пиньинь: pijiakehan — Пицзякэхань	кит. упр. 阿史那默棘連, пиньинь: ashinamojilian — Ашина Моцзилянь	нет	Бильге-хан — «Мудрый хан; герой»
Йоллыг-тегин Ижань-хан	734-739	Yollyg-Tegin Izhan-Kağan	Ижань	кит. упр. 伊然可汗, пиньинь: yirankehan — Ижанькэхань	кит. упр. 阿史那伊然, пиньинь: ashinayiran — Ашина Ижань	нет	нет
Бильге-Кутлуг-хан	739-741	Bilge Kutluk Tengri-Kağan	Кутлуг	кит. упр. 骨咄葉護, пиньинь: guduoyehu— Гудоеху	кит. упр. 阿史那骨咄葉護, пиньинь: ashinaguduoyehu — Ашина Гудоеху	нет	Бильге-хан — мудрый, счастливый хан
Озмыш-тегин-хан	742-743	Ozmyş Kağan	Озмыш	кит. упр. 乌苏米施可汗, пиньинь: wusumishikehan — Усымишикэхань	кит. упр. 阿史那乌苏米施, пиньинь: ashinawusumishi — Ашина Усумиши	нет	нет
Баймэй-хан Кулун-бек	743-745	Bomei-Tegin Kağan	Кулун-бек	кит. упр. 白眉可汗, пиньинь: baimeikehan- Баймэйкэхань	кит. упр. 阿史那鹘陇匐, пиньинь: ashinagulongfu — Ашина Гулунфу	нет	Баймэй-хан Кулун-бек — «Белобровый» «Жеребенок-бек».

См. также

• Тюркский каганат
• Западно-тюркский каганат
• Кимакский каганат
• Кыргызский каганат
• Хазарский каганат
• Аварский каганат
• Булгарское ханство (Великая Булгария)
• Басмылы
• Карлуки

Литература

• Гумилёв Л. Н. [gumilevica.kulichki.net/OT/index.html Древние тюрки]. — СПб.: СЗКЭО, Издательский Дом «Кристалл», 2002. — С. 576. — ISBN 5-9503-0031-9.
• Ганиев Р.Т. Восточно-тюркское государство в VI - VIII вв. — Екатеринбург: Издательство Уральского университета, 2006. — С. 152. — ISBN 5-7525-1611-0.

Ссылки

В Викитеке есть оригинал текста по этой теме.

См. Новая книга Тан. Цзюань 215, глава 140а (На китайском)

• [tataroved.ru/obrazovanie/textbooks/2/5/ Великий Тюркский каганат]

Отрывок, характеризующий Восточно-тюркский каганат

– Прощай, племянница дорогая, – крикнул из темноты его голос, не тот, который знала прежде Наташа, а тот, который пел: «Как со вечера пороша».
В деревне, которую проезжали, были красные огоньки и весело пахло дымом.
– Что за прелесть этот дядюшка! – сказала Наташа, когда они выехали на большую дорогу.
– Да, – сказал Николай. – Тебе не холодно?
– Нет, мне отлично, отлично. Мне так хорошо, – с недоумением даже cказала Наташа. Они долго молчали.
Ночь была темная и сырая. Лошади не видны были; только слышно было, как они шлепали по невидной грязи.
Что делалось в этой детской, восприимчивой душе, так жадно ловившей и усвоивавшей все разнообразнейшие впечатления жизни? Как это всё укладывалось в ней? Но она была очень счастлива. Уже подъезжая к дому, она вдруг запела мотив песни: «Как со вечера пороша», мотив, который она ловила всю дорогу и наконец поймала.
– Поймала? – сказал Николай.
– Ты об чем думал теперь, Николенька? – спросила Наташа. – Они любили это спрашивать друг у друга.
– Я? – сказал Николай вспоминая; – вот видишь ли, сначала я думал, что Ругай, красный кобель, похож на дядюшку и что ежели бы он был человек, то он дядюшку всё бы еще держал у себя, ежели не за скачку, так за лады, всё бы держал. Как он ладен, дядюшка! Не правда ли? – Ну а ты?
– Я? Постой, постой. Да, я думала сначала, что вот мы едем и думаем, что мы едем домой, а мы Бог знает куда едем в этой темноте и вдруг приедем и увидим, что мы не в Отрадном, а в волшебном царстве. А потом еще я думала… Нет, ничего больше.
– Знаю, верно про него думала, – сказал Николай улыбаясь, как узнала Наташа по звуку его голоса.
– Нет, – отвечала Наташа, хотя действительно она вместе с тем думала и про князя Андрея, и про то, как бы ему понравился дядюшка. – А еще я всё повторяю, всю дорогу повторяю: как Анисьюшка хорошо выступала, хорошо… – сказала Наташа. И Николай услыхал ее звонкий, беспричинный, счастливый смех.
– А знаешь, – вдруг сказала она, – я знаю, что никогда уже я не буду так счастлива, спокойна, как теперь.
– Вот вздор, глупости, вранье – сказал Николай и подумал: «Что за прелесть эта моя Наташа! Такого другого друга у меня нет и не будет. Зачем ей выходить замуж, всё бы с ней ездили!»
«Экая прелесть этот Николай!» думала Наташа. – А! еще огонь в гостиной, – сказала она, указывая на окна дома, красиво блестевшие в мокрой, бархатной темноте ночи.


Граф Илья Андреич вышел из предводителей, потому что эта должность была сопряжена с слишком большими расходами. Но дела его всё не поправлялись. Часто Наташа и Николай видели тайные, беспокойные переговоры родителей и слышали толки о продаже богатого, родового Ростовского дома и подмосковной. Без предводительства не нужно было иметь такого большого приема, и отрадненская жизнь велась тише, чем в прежние годы; но огромный дом и флигеля всё таки были полны народом, за стол всё так же садилось больше человек. Всё это были свои, обжившиеся в доме люди, почти члены семейства или такие, которые, казалось, необходимо должны были жить в доме графа. Таковы были Диммлер – музыкант с женой, Иогель – танцовальный учитель с семейством, старушка барышня Белова, жившая в доме, и еще многие другие: учителя Пети, бывшая гувернантка барышень и просто люди, которым лучше или выгоднее было жить у графа, чем дома. Не было такого большого приезда как прежде, но ход жизни велся тот же, без которого не могли граф с графиней представить себе жизни. Та же была, еще увеличенная Николаем, охота, те же 50 лошадей и 15 кучеров на конюшне, те же дорогие подарки в именины, и торжественные на весь уезд обеды; те же графские висты и бостоны, за которыми он, распуская всем на вид карты, давал себя каждый день на сотни обыгрывать соседям, смотревшим на право составлять партию графа Ильи Андреича, как на самую выгодную аренду.
Граф, как в огромных тенетах, ходил в своих делах, стараясь не верить тому, что он запутался и с каждым шагом всё более и более запутываясь и чувствуя себя не в силах ни разорвать сети, опутавшие его, ни осторожно, терпеливо приняться распутывать их. Графиня любящим сердцем чувствовала, что дети ее разоряются, что граф не виноват, что он не может быть не таким, каким он есть, что он сам страдает (хотя и скрывает это) от сознания своего и детского разорения, и искала средств помочь делу. С ее женской точки зрения представлялось только одно средство – женитьба Николая на богатой невесте. Она чувствовала, что это была последняя надежда, и что если Николай откажется от партии, которую она нашла ему, надо будет навсегда проститься с возможностью поправить дела. Партия эта была Жюли Карагина, дочь прекрасных, добродетельных матери и отца, с детства известная Ростовым, и теперь богатая невеста по случаю смерти последнего из ее братьев.
Графиня писала прямо к Карагиной в Москву, предлагая ей брак ее дочери с своим сыном и получила от нее благоприятный ответ. Карагина отвечала, что она с своей стороны согласна, что всё будет зависеть от склонности ее дочери. Карагина приглашала Николая приехать в Москву.
Несколько раз, со слезами на глазах, графиня говорила сыну, что теперь, когда обе дочери ее пристроены – ее единственное желание состоит в том, чтобы видеть его женатым. Она говорила, что легла бы в гроб спокойной, ежели бы это было. Потом говорила, что у нее есть прекрасная девушка на примете и выпытывала его мнение о женитьбе.
В других разговорах она хвалила Жюли и советовала Николаю съездить в Москву на праздники повеселиться. Николай догадывался к чему клонились разговоры его матери, и в один из таких разговоров вызвал ее на полную откровенность. Она высказала ему, что вся надежда поправления дел основана теперь на его женитьбе на Карагиной.
– Что ж, если бы я любил девушку без состояния, неужели вы потребовали бы, maman, чтобы я пожертвовал чувством и честью для состояния? – спросил он у матери, не понимая жестокости своего вопроса и желая только выказать свое благородство.
– Нет, ты меня не понял, – сказала мать, не зная, как оправдаться. – Ты меня не понял, Николинька. Я желаю твоего счастья, – прибавила она и почувствовала, что она говорит неправду, что она запуталась. – Она заплакала.
– Маменька, не плачьте, а только скажите мне, что вы этого хотите, и вы знаете, что я всю жизнь свою, всё отдам для того, чтобы вы были спокойны, – сказал Николай. Я всем пожертвую для вас, даже своим чувством.
Но графиня не так хотела поставить вопрос: она не хотела жертвы от своего сына, она сама бы хотела жертвовать ему.
– Нет, ты меня не понял, не будем говорить, – сказала она, утирая слезы.
«Да, может быть, я и люблю бедную девушку, говорил сам себе Николай, что ж, мне пожертвовать чувством и честью для состояния? Удивляюсь, как маменька могла мне сказать это. Оттого что Соня бедна, то я и не могу любить ее, думал он, – не могу отвечать на ее верную, преданную любовь. А уж наверное с ней я буду счастливее, чем с какой нибудь куклой Жюли. Пожертвовать своим чувством я всегда могу для блага своих родных, говорил он сам себе, но приказывать своему чувству я не могу. Ежели я люблю Соню, то чувство мое сильнее и выше всего для меня».
Николай не поехал в Москву, графиня не возобновляла с ним разговора о женитьбе и с грустью, а иногда и озлоблением видела признаки всё большего и большего сближения между своим сыном и бесприданной Соней. Она упрекала себя за то, но не могла не ворчать, не придираться к Соне, часто без причины останавливая ее, называя ее «вы», и «моя милая». Более всего добрая графиня за то и сердилась на Соню, что эта бедная, черноглазая племянница была так кротка, так добра, так преданно благодарна своим благодетелям, и так верно, неизменно, с самоотвержением влюблена в Николая, что нельзя было ни в чем упрекнуть ее.
Николай доживал у родных свой срок отпуска. От жениха князя Андрея получено было 4 е письмо, из Рима, в котором он писал, что он уже давно бы был на пути в Россию, ежели бы неожиданно в теплом климате не открылась его рана, что заставляет его отложить свой отъезд до начала будущего года. Наташа была так же влюблена в своего жениха, так же успокоена этой любовью и так же восприимчива ко всем радостям жизни; но в конце четвертого месяца разлуки с ним, на нее начинали находить минуты грусти, против которой она не могла бороться. Ей жалко было самое себя, жалко было, что она так даром, ни для кого, пропадала всё это время, в продолжение которого она чувствовала себя столь способной любить и быть любимой.
В доме Ростовых было невесело.


Пришли святки, и кроме парадной обедни, кроме торжественных и скучных поздравлений соседей и дворовых, кроме на всех надетых новых платьев, не было ничего особенного, ознаменовывающего святки, а в безветренном 20 ти градусном морозе, в ярком ослепляющем солнце днем и в звездном зимнем свете ночью, чувствовалась потребность какого нибудь ознаменования этого времени.
На третий день праздника после обеда все домашние разошлись по своим комнатам. Было самое скучное время дня. Николай, ездивший утром к соседям, заснул в диванной. Старый граф отдыхал в своем кабинете. В гостиной за круглым столом сидела Соня, срисовывая узор. Графиня раскладывала карты. Настасья Ивановна шут с печальным лицом сидел у окна с двумя старушками. Наташа вошла в комнату, подошла к Соне, посмотрела, что она делает, потом подошла к матери и молча остановилась.