Восточный диалект башкирского языка

Восточный (куваканский) диалект башкирского языка
Страны:	Россия Россия
Регионы:	Башкортостан Курганская область Свердловская область Челябинская область
Регулирующая организация:	Институт истории, языка и литературы УНЦ РАН
Классификация
Категория:	Языки Евразии
Алтайские языки (спорно) Тюркская ветвь Кыпчакская группа Поволжско-кыпчакская подгруппа
Письменность:	кириллица (башкирская письменность)
Языковые коды
ГОСТ 7.75–97:	баш 086
ISO 639-1:	ba
ISO 639-2:	bak
ISO 639-3:	bak
См. также: Проект:Лингвистика

Восточный диалект башки́рского языка (также куваканский диалект; башк. көнсығыш диалект) — один из трёх разговорных диалектов башкирского языка.

Ареал распространения

Восточный (куваканский) диалект башкирского языка распространён в Абзелиловском, Баймакском, Белокатайском, Белорецком, Бурзянском, Кигинском, Мечетлинском, Салаватском, Учалинском районах Башкортостана, в Аргаяшском, Еткульском, Каслинском, Кизильском, Кунашакском, Кусинском, Нязепетровском, Сосновском, Уйском, Чебаркульском и других районах Челябинской области, в Альметьевском, Сафакулевском, Щучанском районах Курганской области, в Артинском, Красноуфимском, Нижнесергинском районах Свердловской области.

Говоры

В восточном диалекте башкирского языка выделяют 6 говоров:

• айский (внутри этого говора — дуван-мечетлинский, лагеровский, лапасский и петрушкинский подговоры),
• аргаяшский (внутри этого говора — ялан-катайский подговор)
• кызыльский (внутри этого говора — кубалякский, карагай-кипчакский и бурзянский подговоры),

Внешние изображения
	[ba.wikipedia.org/wiki/%D0%A4%D0%B0%D0%B9%D0%BB:Bashkir_dialects.jpg Карта башкирских диалектов]

• миасский;
• сальютский (сальзигутский);
• учалинский (асулинский).

Лингвистическая характеристика

Фонетика

Основными фонетическими особенностями восточного диалекта башкирского языка являются:

• употребление словообразовательного аффиксов с начала согласного [д] вместо [л] после основы с конечными согласными [ж], [з], [л], [м], [н], [ң]: лит. «данлыҡлы» (прославленный) дан[л]ыҡлы — диал. дан[д]ыкты, лит. «елле» (замечательный) ел[л]е — диал. ел[д]е и т. д.;
• чередование фонем [т] — [д] в начале слова: лит. «туғай» (луг) [т]уғай — диал. [д]уғай, лит. «тулҡын» (волна) [т]улҡын — диал. [д]улҡын и т. д.;
• употребление [ҙ] вместо [л] после [у], [ү], [ҙ], [й], [р]: лит. «йәйләү» (летовка) йәй[л]әү — диал. йәй[ҙ]әү, лит. «барлыҡ» (достаток) бар[л]ыҡ — диал. бар[ҙ]ык и т. д.;
• выпадение фонемы [л] в конце слова при добавлении аффикса: лит. «ҡалһа» (если останется) ҡа[л]һа — диал. ҡаһа, лит. «килhен» (пусть приходит) ки[л]hен — диал. киhен и т. д.;
• употребление [т] вместо [л] после глухих согласных: лит. «ҡартлыҡ» (старость) ҡарт[л]ык — диал. ҡарт[т]ык, лит. «аслыҡ» (голод) ас[л]ыҡ — диал. ас[т]ыҡ и т. д.

В айском и миасском говорах также наблюдается:

• переход сочетания [өй] в гласный [ү]: лит. «өйрәк» [өй]рәк (утка) — диал. [ү]рҙәк, «һөйрәтеү» һ[өй]рәтеү (тащить) — һ[ү]рәтеү и т. д.;
• употребление согласного [ж] вместо [й]: лит. «мәрйен» (жемчуг) мәр[й]ен — диал. мәр[ж]ен, «йәйәү» [й]әйәү (пешком) — [ж]әйәү и другие.

В аргаяшском говоре также наблюдается:

• оглушение звонкого согласного [ҙ] в середине и конце слов: лит. «ҡуҙғалаҡ» (щавель) ҡу[ҙ]ғалаҡ — диал. ку[ҫ]ҡалаҡ, лит. «ҡыҙ» (девушка) ҡы[ҙ] — диал. ҡы[ҫ] и т. д.;
• озвончение глухого согласного [ҫ]: лит. «аҫыл» (драгоценный) а[ҫ]ыл — диал. а[ҙ]ыл и т. д.

В сальзигутском говоре наблюдается употребление [һ] вместо [ҫ] и [ҙ]: лит. «ҡыҙ» (девочка) ҡы[ҙ] — диал. ҡы[һ], лит. «баҫым» (ударение) ба[ҫ]ым — диал. ба[һ]ым и т. д.

А в кызылском говоре наблюдается оглушение звонких согласных [г] и [ғ]: лит. «ғазап» (мучение) [ғ]азап — диал. [ҡ]азап, лит. «гөнаһ» (грех) [г]өнаһ — диал. [к]өнаҫ и другие.

Грамматика

См. также: Грамматика башкирского языка

Основными грамматическими особенностями восточного диалекта башкирского языка являются:

• продуктивность словообразовательных аффиксов -ҡаҡ/-кәк, -ғаҡ/гәк, -маҡ/ -мәк, -шыҡ/-шек, -тылыҡ/-телек, -дылыҡ/-делек, -ҙылыҡ/-ҙелек: «йырмаҡ» (устье реки), «әрҙәшкәк» (скандалист), «һикелтмәк» (ухабы), «ҡыйшыҡ» (кривобокий), «һуғышҡаҡ» (драчун), «уңғандылыҡ» (деловитость) и другие;
• использование архаичной формы повелительного наклонения глагола в сочетании с аффиксом -ың/-ең: лит. «барығыҙ» (идите) — диал. «барың» и т. д.;
• использование формы инфинитива, выраженные глаголом в сочетании с аффиксами -ҡалы/-кәле, -ғалы/-гәле, -мак/-мәк, -маҡа/-мәкә: лит. «барырға, күрергә кәрәк» (сходить, увидеть нужно) — диал. «барғалы, күргәле кәрәк», лит. «алырға теләй» (хочет взять) — диал. «амаҡа була» и т. д.

Литература

• Баишев Т. Г. Башкирские диалекты в их отношении к литературному языку. М., 1955.
• Галяутдинов И. Г., Ишбердин Э. Ф. Башкирский язык // Языки Российской Федерации и соседних государств: Энциклопедия в 3-х томах / Ред. коллегия: В. Н. Ярцева (предс.), В. А. Виноградов (зам. предс.), В. М. Солнцев, Э. Р. Тенишев, А. М. Шахнарович, Е. А. Поцелуевский (отв. секр.), Г. А. Давыдова; Институт языкознания РАН. — М.: Наука, 1997. — Т. 1. — С. 173—182. — 432 с. — ISBN 5-02-011237-2.
• Галяутдинов И. Г. Два века башкирского литературного языка. — Уфа: Гилем, 2000.
• Диалектологический атлас башкирского языка. — Уфа: Гилем, 2005. 234 с.
• Диалектологический словарь башкирского языка. — Уфа: Китап, 2002. — 432 с. — ISBN 5-295-03104-7. (башк.)
• Илишев И. Г. Язык и политика в многонациональном государстве. Уфа, 2000. 270 с.
• История башкирского литературного языка./ Э. Ф. Ишбердин, И. Г. Галяутдинов, Р. Х. Халикова: Уфа, Башк. изд-во «Китап», 1993. 320 с. (башк.)
• Ишбулатов Н. Х. Башкирский язык и его диалекты. — Уфа: Китап, 2000. — 212 с. — ISBN 5-295-02659-0. (башк.)
• Максютова Н. Х. Башкирские говоры, находящиеся в иноязычном окружении. — Уфа: Китап, 1996.
• Максютова Н. Х. Материалы по лексике айских башкир //Башкирская лексика. — Уфа: Башкнигоиздат, 1966. — С.49—66.
• Максютова Н. Х. Башкирско-монгольские языковые связи (На материале салъютского говора башкирского языка) // Лингвогеография, диалектология и история языка. — Кишинев: Штиница, 1973. — С.243—246.
• Максютова Н. Х. Восточный диалект башкирского языка в сравнительно-историческом освещении. — М.: Наука, 1976. — 292 с.
• Максютова Н. Х. Формирование и современное состояние говоров восточного диалекта башкирского языка (сравнительное исследование): Автореф. дисс. д. филол. наук (10.02.06). — Баку, 1980. — 34 с.
• Миржанова С. Ф. Северо-западный диалект башкир. — Уфа: Китап, 2006. — 296 с. — ISBN 5-295-03923-4.
• Poppe N. N. Bashkir manual. Descriptive grammar and texts with a Bashkir-English glossary. Bloomington, 1964.
• Словарь башкирских говоров. Восточный диалект. Т.1. Уфа: Башк. кн. изд-во, 1967.  (башк.)
• Юлдашев А. А. Башкирский язык // Языки Мира. Тюркские языки / Э. Р. Тенишев. — Бишкек: Кыргызстан, 1997. — 543 с. — ISBN 5-655-01214-6.

Ссылки

• Дильмухаметов М. И., Ишбулатов Н. Х. [башкирская-энциклопедия.рф/index.php/read/8-statya/6770-k-nsy-ysh-dialekt Восточный диалект башкирского языка.//Статья в Башкирской энциклопедии] (башк.)
• Максютова Н. Х. [башкирская-энциклопедия.рф/index.php/read/8-statya/1898-bash-ort-telene-dialekttary Диалекты башкирского языка.//Статья в Башкирской энциклопедии] (башк.)
• Шакуров Р. З. [vatandash.ru/index.php?article=2197 Диалектная система башкирского языка] // Ватандаш. — 2012. — № 8. — С. 40—61. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=1683-3554&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 1683-3554].

Отрывок, характеризующий Восточный диалект башкирского языка

Очевидно, вспомнив то, что он искал, он подманил к себе Андрея Сергеича Кайсарова, брата своего адъютанта.
– Как, как, как стихи то Марина, как стихи, как? Что на Геракова написал: «Будешь в корпусе учитель… Скажи, скажи, – заговорил Кутузов, очевидно, собираясь посмеяться. Кайсаров прочел… Кутузов, улыбаясь, кивал головой в такт стихов.
Когда Пьер отошел от Кутузова, Долохов, подвинувшись к нему, взял его за руку.
– Очень рад встретить вас здесь, граф, – сказал он ему громко и не стесняясь присутствием посторонних, с особенной решительностью и торжественностью. – Накануне дня, в который бог знает кому из нас суждено остаться в живых, я рад случаю сказать вам, что я жалею о тех недоразумениях, которые были между нами, и желал бы, чтобы вы не имели против меня ничего. Прошу вас простить меня.
Пьер, улыбаясь, глядел на Долохова, не зная, что сказать ему. Долохов со слезами, выступившими ему на глаза, обнял и поцеловал Пьера.
Борис что то сказал своему генералу, и граф Бенигсен обратился к Пьеру и предложил ехать с собою вместе по линии.
– Вам это будет интересно, – сказал он.
– Да, очень интересно, – сказал Пьер.
Через полчаса Кутузов уехал в Татаринову, и Бенигсен со свитой, в числе которой был и Пьер, поехал по линии.


Бенигсен от Горок спустился по большой дороге к мосту, на который Пьеру указывал офицер с кургана как на центр позиции и у которого на берегу лежали ряды скошенной, пахнувшей сеном травы. Через мост они проехали в село Бородино, оттуда повернули влево и мимо огромного количества войск и пушек выехали к высокому кургану, на котором копали землю ополченцы. Это был редут, еще не имевший названия, потом получивший название редута Раевского, или курганной батареи.
Пьер не обратил особенного внимания на этот редут. Он не знал, что это место будет для него памятнее всех мест Бородинского поля. Потом они поехали через овраг к Семеновскому, в котором солдаты растаскивали последние бревна изб и овинов. Потом под гору и на гору они проехали вперед через поломанную, выбитую, как градом, рожь, по вновь проложенной артиллерией по колчам пашни дороге на флеши [род укрепления. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ], тоже тогда еще копаемые.
Бенигсен остановился на флешах и стал смотреть вперед на (бывший еще вчера нашим) Шевардинский редут, на котором виднелось несколько всадников. Офицеры говорили, что там был Наполеон или Мюрат. И все жадно смотрели на эту кучку всадников. Пьер тоже смотрел туда, стараясь угадать, который из этих чуть видневшихся людей был Наполеон. Наконец всадники съехали с кургана и скрылись.
Бенигсен обратился к подошедшему к нему генералу и стал пояснять все положение наших войск. Пьер слушал слова Бенигсена, напрягая все свои умственные силы к тому, чтоб понять сущность предстоящего сражения, но с огорчением чувствовал, что умственные способности его для этого были недостаточны. Он ничего не понимал. Бенигсен перестал говорить, и заметив фигуру прислушивавшегося Пьера, сказал вдруг, обращаясь к нему:
– Вам, я думаю, неинтересно?
– Ах, напротив, очень интересно, – повторил Пьер не совсем правдиво.
С флеш они поехали еще левее дорогою, вьющеюся по частому, невысокому березовому лесу. В середине этого
леса выскочил перед ними на дорогу коричневый с белыми ногами заяц и, испуганный топотом большого количества лошадей, так растерялся, что долго прыгал по дороге впереди их, возбуждая общее внимание и смех, и, только когда в несколько голосов крикнули на него, бросился в сторону и скрылся в чаще. Проехав версты две по лесу, они выехали на поляну, на которой стояли войска корпуса Тучкова, долженствовавшего защищать левый фланг.
Здесь, на крайнем левом фланге, Бенигсен много и горячо говорил и сделал, как казалось Пьеру, важное в военном отношении распоряжение. Впереди расположения войск Тучкова находилось возвышение. Это возвышение не было занято войсками. Бенигсен громко критиковал эту ошибку, говоря, что было безумно оставить незанятою командующую местностью высоту и поставить войска под нею. Некоторые генералы выражали то же мнение. Один в особенности с воинской горячностью говорил о том, что их поставили тут на убой. Бенигсен приказал своим именем передвинуть войска на высоту.
Распоряжение это на левом фланге еще более заставило Пьера усумниться в его способности понять военное дело. Слушая Бенигсена и генералов, осуждавших положение войск под горою, Пьер вполне понимал их и разделял их мнение; но именно вследствие этого он не мог понять, каким образом мог тот, кто поставил их тут под горою, сделать такую очевидную и грубую ошибку.
Пьер не знал того, что войска эти были поставлены не для защиты позиции, как думал Бенигсен, а были поставлены в скрытое место для засады, то есть для того, чтобы быть незамеченными и вдруг ударить на подвигавшегося неприятеля. Бенигсен не знал этого и передвинул войска вперед по особенным соображениям, не сказав об этом главнокомандующему.


Князь Андрей в этот ясный августовский вечер 25 го числа лежал, облокотившись на руку, в разломанном сарае деревни Князькова, на краю расположения своего полка. В отверстие сломанной стены он смотрел на шедшую вдоль по забору полосу тридцатилетних берез с обрубленными нижними сучьями, на пашню с разбитыми на ней копнами овса и на кустарник, по которому виднелись дымы костров – солдатских кухонь.
Как ни тесна и никому не нужна и ни тяжка теперь казалась князю Андрею его жизнь, он так же, как и семь лет тому назад в Аустерлице накануне сражения, чувствовал себя взволнованным и раздраженным.
Приказания на завтрашнее сражение были отданы и получены им. Делать ему было больше нечего. Но мысли самые простые, ясные и потому страшные мысли не оставляли его в покое. Он знал, что завтрашнее сражение должно было быть самое страшное изо всех тех, в которых он участвовал, и возможность смерти в первый раз в его жизни, без всякого отношения к житейскому, без соображений о том, как она подействует на других, а только по отношению к нему самому, к его душе, с живостью, почти с достоверностью, просто и ужасно, представилась ему. И с высоты этого представления все, что прежде мучило и занимало его, вдруг осветилось холодным белым светом, без теней, без перспективы, без различия очертаний. Вся жизнь представилась ему волшебным фонарем, в который он долго смотрел сквозь стекло и при искусственном освещении. Теперь он увидал вдруг, без стекла, при ярком дневном свете, эти дурно намалеванные картины. «Да, да, вот они те волновавшие и восхищавшие и мучившие меня ложные образы, – говорил он себе, перебирая в своем воображении главные картины своего волшебного фонаря жизни, глядя теперь на них при этом холодном белом свете дня – ясной мысли о смерти. – Вот они, эти грубо намалеванные фигуры, которые представлялись чем то прекрасным и таинственным. Слава, общественное благо, любовь к женщине, самое отечество – как велики казались мне эти картины, какого глубокого смысла казались они исполненными! И все это так просто, бледно и грубо при холодном белом свете того утра, которое, я чувствую, поднимается для меня». Три главные горя его жизни в особенности останавливали его внимание. Его любовь к женщине, смерть его отца и французское нашествие, захватившее половину России. «Любовь!.. Эта девочка, мне казавшаяся преисполненною таинственных сил. Как же я любил ее! я делал поэтические планы о любви, о счастии с нею. О милый мальчик! – с злостью вслух проговорил он. – Как же! я верил в какую то идеальную любовь, которая должна была мне сохранить ее верность за целый год моего отсутствия! Как нежный голубок басни, она должна была зачахнуть в разлуке со мной. А все это гораздо проще… Все это ужасно просто, гадко!
Отец тоже строил в Лысых Горах и думал, что это его место, его земля, его воздух, его мужики; а пришел Наполеон и, не зная об его существовании, как щепку с дороги, столкнул его, и развалились его Лысые Горы и вся его жизнь. А княжна Марья говорит, что это испытание, посланное свыше. Для чего же испытание, когда его уже нет и не будет? никогда больше не будет! Его нет! Так кому же это испытание? Отечество, погибель Москвы! А завтра меня убьет – и не француз даже, а свой, как вчера разрядил солдат ружье около моего уха, и придут французы, возьмут меня за ноги и за голову и швырнут в яму, чтоб я не вонял им под носом, и сложатся новые условия жизни, которые будут также привычны для других, и я не буду знать про них, и меня не будет».
Он поглядел на полосу берез с их неподвижной желтизной, зеленью и белой корой, блестящих на солнце. «Умереть, чтобы меня убили завтра, чтобы меня не было… чтобы все это было, а меня бы не было». Он живо представил себе отсутствие себя в этой жизни. И эти березы с их светом и тенью, и эти курчавые облака, и этот дым костров – все вокруг преобразилось для него и показалось чем то страшным и угрожающим. Мороз пробежал по его спине. Быстро встав, он вышел из сарая и стал ходить.
За сараем послышались голоса.
– Кто там? – окликнул князь Андрей.
Красноносый капитан Тимохин, бывший ротный командир Долохова, теперь, за убылью офицеров, батальонный командир, робко вошел в сарай. За ним вошли адъютант и казначей полка.
Князь Андрей поспешно встал, выслушал то, что по службе имели передать ему офицеры, передал им еще некоторые приказания и сбирался отпустить их, когда из за сарая послышался знакомый, пришепетывающий голос.
– Que diable! [Черт возьми!] – сказал голос человека, стукнувшегося обо что то.
Князь Андрей, выглянув из сарая, увидал подходящего к нему Пьера, который споткнулся на лежавшую жердь и чуть не упал. Князю Андрею вообще неприятно было видеть людей из своего мира, в особенности же Пьера, который напоминал ему все те тяжелые минуты, которые он пережил в последний приезд в Москву.