Востриков, Андрей Иванович

Андрей Иванович Востриков
Дата рождения:	10 (23) октября 1902(1902-10-23)
Место рождения:	село Агаревка, Аткарский уезд, Саратовская губерния, Российская империя
Дата смерти:	26 сентября 1937(1937-09-26) (34 года)
Место смерти:	Москва, СССР
Страна:	Российская империя, СССР
Научная сфера:	Востоковедение, Лингвистика, Филология, Философия, Искусствоведение, Логика, Литературоведение
Место работы:	Россия
Учёная степень:	доктор филологических наук

Андрей Иванович Востриков (10 [23] октября 1902 — 26 сентября 1937) — советский тибетолог, индолог, монголовед, исследователь классической индо-буддийской философии, доктор филологических наук и доктор литературоведения (15.01.1935, без защиты).

Биография

Родился в с. Агаревка Аткарского уезда Саратовской губернии в семье священника Ивана Ивановича Вострикова. Мать — Зинаида Анатольевна Вострикова.

В 1924 г. окончил общественно-педагогическое отделение Факультета общественных наук Петроградского университета. С июня 1925 г. научный сотрудник 2-го разряда. В мае 1926 г. поступил в аспирантуру НИИ сравнительной истории литератур и языков Запада и Востока при Ленинградском университете, сотрудник Азиатского музея (с 1926 г.) и Института буддийской культуры (1928-30), преподаватель Ленинградского Института живых восточных языков и ЛГУ (с 1929 г.). С 1930 г. старший научный сотрудник Института востоковедения АН СССР. Ученик академиков Ф. И. Щербатского (санскрит, тибетский) и Б. Я. Владимирцова (монгольский).

С 1928 по 1932 гг. пять раз был в командировках в Агинском дацане в Бурят-Монгольской АССР для изучения дацанов, их быта, буддизма как религии и как философского учения. В результате этих поездок А. И. Востриков в совершенстве овладел письменным и разговорным тибетским языком, стал знатоком тибетских исторических источников и привез огромное количество тибетских рукописей и ксилографов, большинство из которых было передано в Институт востоковедения АН СССР. Очень тщательно собирал А. И. Востриков и личную библиотеку, которая, по словам Щербатского, представляла собой «ценность совершенно исключительную».

В 1930-е гг. занимался основными текстами индуистской философской системы ньяя и сочинениями по буддийской логике, изучал «Калачакра-тантру».

В начале 1937 г. был назначен руководителем тибетской группы Института востоковедения АН СССР.

Однако 8 или 9 апреля (возможно, в ночь с 8 на 9) 1937 г. был арестован НКВД. Расстрелян по приговору Военной коллегии Верховного суда СССР (Ст. 58-10, 11 УК РСФСР) 26 сентября 1937 г. Прах ученого захоронен на Донском кладбище. Реабилитирован в 1956 г.

Семья

А. И. Востриков был дважды женат. Первая жена (Татьяна) была дочерью второй жены его отца — И. И. Вострикова. Вторая жена — Нина Павловна Ярославцева, у них с А. И. Востриковым родился сын — Никита.

Научное наследие

При жизни А. И. Вострикова было опубликовано лишь незначительное число его работ. После ареста значительная часть рукописей, хранившихся у него на квартире, пропала, в частности исчезла объемная монография «Логика Васубандху» (на английском языке), отправленная для публикации в Индию. Однако благодаря стараниям супруги А. И. Вострикова Н. П. Востриковой и Ю. Н. Рериха, после реабилитации А. И. Вострикова была опубликована его уцелевшая монография «Тибетская историческая литература», которая, будучи также переведена на английский язык, стала классикой мировой тибетологии.

Труды А. И. Вострикова

• Востриков А. И. Тибетская историческая литература / Составление, комментарии А. В. Зорина. — СПб.: Петербургское Востоковедение, 2007. — 336 с. — (Orientalia).
• Vostrikov A. Tibetan Historical Literature / Tr. by R.H.Gupta. — Calcutta: R.D. Press, 1970.
• Востриков А. И. Тибетская историческая литература / Ответственный редактор Ю. Н. Рерих. — М.: ИВЛ, 1962. — (Bibliotheca Buddhica, XXXII).
• Артхашастра, или Наука политики / Перевод с санскрита С. Ф. Ольденбурга, Ф. И. Щербатского, Е. Е. Обермиллера, А. И. Вострикова, Б. В. Семичова. Издание подготовил В. И. Кальянов. Примечания В. И. Кальянова. Указатели В. Г. Эрмана. Редакционная комиссия издания: В. В. Струве (ответственный редактор), Б. А. Ларин, В. И. Кальянов, И. П. Байков. — М.; Л.: Изд-во Академии наук СССР, 1959. — 796 с.
• Востриков А. И. (без указания имени) Статьи «Тибетская литература» и «Тибетский язык» в «Литературной энциклопедии» (Т. IX, М., 1939)
• Some Corrections and Critical Remarks on Dr . Johan van Manen’s Contribution to the Bibliography of Tibet // Bulletin of the School of Oriental Studies. — L., 1935. — Vol. 8. — P. 51-76.
• The Nyāyavārttika of Udyotkara and the Vādanyāya of Dharmakīrti // The Indian Historical Quarterly. — 1935. — Vol. XI, March, No. 1. — P. 18-35.
• Vostrikov A. Logic of Vasubandhu (1935, утрачена).
• Востриков А. И. С. Ф. Ольденбург и изучение Тибета // Записки Института Востоковедения Академии Наук. — М.; Л., 1935. — Т. 4. — С. 59-81.
• Востриков А. И., Поппе Н. Н. Летопись баргузинских бурят: Тексты и исследования. — М.; Л., 1935. — 75 с.
• Востриков А. И. О философии Dharmakīrti (1931, утрачена).

Ссылки

• Зорин А. В. Предисловие // Востриков А. И. Тибетская историческая литература / Составление, комментарии А. В. Зорина. — СПб.: Петербургское Востоковедение, 2007.
• Зорин А. В. Андрей Иванович Востриков // Ленинградский мартиролог. 1937—1938. — СПб, 2007. — Т. 7: январь 1938 года. — С. 537—540.
• Востриков Андрей Иванович // Люди и судьбы: Биобиблиографический словарь востоковедов — жертв политического террора в советский период (1917—1991) / Изд. подготовили Я. В. Васильков, М. Ю. Сорокина. — СПб.: Петербургское Востоковедение, 2003. — 496 с. — (Социальная история отечественной науки о Востоке).

Отрывок, характеризующий Востриков, Андрей Иванович

– Не хотите? Ну, так подите сюда, – сказала она и глубже ушла в цветы и бросила куклу. – Ближе, ближе! – шептала она. Она поймала руками офицера за обшлага, и в покрасневшем лице ее видны были торжественность и страх.
– А меня хотите поцеловать? – прошептала она чуть слышно, исподлобья глядя на него, улыбаясь и чуть не плача от волненья.
Борис покраснел.
– Какая вы смешная! – проговорил он, нагибаясь к ней, еще более краснея, но ничего не предпринимая и выжидая.
Она вдруг вскочила на кадку, так что стала выше его, обняла его обеими руками, так что тонкие голые ручки согнулись выше его шеи и, откинув движением головы волосы назад, поцеловала его в самые губы.
Она проскользнула между горшками на другую сторону цветов и, опустив голову, остановилась.
– Наташа, – сказал он, – вы знаете, что я люблю вас, но…
– Вы влюблены в меня? – перебила его Наташа.
– Да, влюблен, но, пожалуйста, не будем делать того, что сейчас… Еще четыре года… Тогда я буду просить вашей руки.
Наташа подумала.
– Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать… – сказала она, считая по тоненьким пальчикам. – Хорошо! Так кончено?
И улыбка радости и успокоения осветила ее оживленное лицо.
– Кончено! – сказал Борис.
– Навсегда? – сказала девочка. – До самой смерти?
И, взяв его под руку, она с счастливым лицом тихо пошла с ним рядом в диванную.


Графиня так устала от визитов, что не велела принимать больше никого, и швейцару приказано было только звать непременно кушать всех, кто будет еще приезжать с поздравлениями. Графине хотелось с глазу на глаз поговорить с другом своего детства, княгиней Анной Михайловной, которую она не видала хорошенько с ее приезда из Петербурга. Анна Михайловна, с своим исплаканным и приятным лицом, подвинулась ближе к креслу графини.
– С тобой я буду совершенно откровенна, – сказала Анна Михайловна. – Уж мало нас осталось, старых друзей! От этого я так и дорожу твоею дружбой.
Анна Михайловна посмотрела на Веру и остановилась. Графиня пожала руку своему другу.
– Вера, – сказала графиня, обращаясь к старшей дочери, очевидно, нелюбимой. – Как у вас ни на что понятия нет? Разве ты не чувствуешь, что ты здесь лишняя? Поди к сестрам, или…
Красивая Вера презрительно улыбнулась, видимо не чувствуя ни малейшего оскорбления.
– Ежели бы вы мне сказали давно, маменька, я бы тотчас ушла, – сказала она, и пошла в свою комнату.
Но, проходя мимо диванной, она заметила, что в ней у двух окошек симметрично сидели две пары. Она остановилась и презрительно улыбнулась. Соня сидела близко подле Николая, который переписывал ей стихи, в первый раз сочиненные им. Борис с Наташей сидели у другого окна и замолчали, когда вошла Вера. Соня и Наташа с виноватыми и счастливыми лицами взглянули на Веру.
Весело и трогательно было смотреть на этих влюбленных девочек, но вид их, очевидно, не возбуждал в Вере приятного чувства.
– Сколько раз я вас просила, – сказала она, – не брать моих вещей, у вас есть своя комната.
Она взяла от Николая чернильницу.
– Сейчас, сейчас, – сказал он, мокая перо.
– Вы всё умеете делать не во время, – сказала Вера. – То прибежали в гостиную, так что всем совестно сделалось за вас.
Несмотря на то, или именно потому, что сказанное ею было совершенно справедливо, никто ей не отвечал, и все четверо только переглядывались между собой. Она медлила в комнате с чернильницей в руке.
– И какие могут быть в ваши года секреты между Наташей и Борисом и между вами, – всё одни глупости!
– Ну, что тебе за дело, Вера? – тихеньким голоском, заступнически проговорила Наташа.
Она, видимо, была ко всем еще более, чем всегда, в этот день добра и ласкова.
– Очень глупо, – сказала Вера, – мне совестно за вас. Что за секреты?…
– У каждого свои секреты. Мы тебя с Бергом не трогаем, – сказала Наташа разгорячаясь.
– Я думаю, не трогаете, – сказала Вера, – потому что в моих поступках никогда ничего не может быть дурного. А вот я маменьке скажу, как ты с Борисом обходишься.
– Наталья Ильинишна очень хорошо со мной обходится, – сказал Борис. – Я не могу жаловаться, – сказал он.
– Оставьте, Борис, вы такой дипломат (слово дипломат было в большом ходу у детей в том особом значении, какое они придавали этому слову); даже скучно, – сказала Наташа оскорбленным, дрожащим голосом. – За что она ко мне пристает? Ты этого никогда не поймешь, – сказала она, обращаясь к Вере, – потому что ты никогда никого не любила; у тебя сердца нет, ты только madame de Genlis [мадам Жанлис] (это прозвище, считавшееся очень обидным, было дано Вере Николаем), и твое первое удовольствие – делать неприятности другим. Ты кокетничай с Бергом, сколько хочешь, – проговорила она скоро.
– Да уж я верно не стану перед гостями бегать за молодым человеком…
– Ну, добилась своего, – вмешался Николай, – наговорила всем неприятностей, расстроила всех. Пойдемте в детскую.
Все четверо, как спугнутая стая птиц, поднялись и пошли из комнаты.
– Мне наговорили неприятностей, а я никому ничего, – сказала Вера.
– Madame de Genlis! Madame de Genlis! – проговорили смеющиеся голоса из за двери.
Красивая Вера, производившая на всех такое раздражающее, неприятное действие, улыбнулась и видимо не затронутая тем, что ей было сказано, подошла к зеркалу и оправила шарф и прическу. Глядя на свое красивое лицо, она стала, повидимому, еще холоднее и спокойнее.

В гостиной продолжался разговор.
– Ah! chere, – говорила графиня, – и в моей жизни tout n'est pas rose. Разве я не вижу, что du train, que nous allons, [не всё розы. – при нашем образе жизни,] нашего состояния нам не надолго! И всё это клуб, и его доброта. В деревне мы живем, разве мы отдыхаем? Театры, охоты и Бог знает что. Да что обо мне говорить! Ну, как же ты это всё устроила? Я часто на тебя удивляюсь, Annette, как это ты, в свои годы, скачешь в повозке одна, в Москву, в Петербург, ко всем министрам, ко всей знати, со всеми умеешь обойтись, удивляюсь! Ну, как же это устроилось? Вот я ничего этого не умею.
– Ах, душа моя! – отвечала княгиня Анна Михайловна. – Не дай Бог тебе узнать, как тяжело остаться вдовой без подпоры и с сыном, которого любишь до обожания. Всему научишься, – продолжала она с некоторою гордостью. – Процесс мой меня научил. Ежели мне нужно видеть кого нибудь из этих тузов, я пишу записку: «princesse une telle [княгиня такая то] желает видеть такого то» и еду сама на извозчике хоть два, хоть три раза, хоть четыре, до тех пор, пока не добьюсь того, что мне надо. Мне всё равно, что бы обо мне ни думали.
– Ну, как же, кого ты просила о Бореньке? – спросила графиня. – Ведь вот твой уже офицер гвардии, а Николушка идет юнкером. Некому похлопотать. Ты кого просила?
– Князя Василия. Он был очень мил. Сейчас на всё согласился, доложил государю, – говорила княгиня Анна Михайловна с восторгом, совершенно забыв всё унижение, через которое она прошла для достижения своей цели.
– Что он постарел, князь Василий? – спросила графиня. – Я его не видала с наших театров у Румянцевых. И думаю, забыл про меня. Il me faisait la cour, [Он за мной волочился,] – вспомнила графиня с улыбкой.