Востротин, Степан Васильевич

Степан Васильевич Востротин
Дата рождения:	10 декабря 1864(1864-12-10)
Место рождения:	Енисейск
Дата смерти:	1 мая 1943(1943-05-01) (78 лет)
Место смерти:	Ницца
Гражданство:	Российская империя
Партия:	партия кадетов
Основные идеи:	Сибирское областничество
Род деятельности:	золотопромышленник
Степан Васильевич Востротин на Викискладе

Степан Васильевич Востротин (1864—1943) — сибирский общественный деятель, путешественник-полярник. Кадет, близкий к сибирским областникам, депутат III и IV Государственной думы от Енисейской губернии. Потомственный почётный гражданин города Енисейска.

Биография

В Енисейске Востротин окончил прогимназию, в Томске — гимназию. В 1887 году окончил Казанский ветеринарный институт, затем учился в Парижской медицинской школе.

После смерти отца в 1889 году получил крупное наследство, включавшее 17 золотых приисков. В 1894 году Востротин, вместе с капитаном Виггинсом, совершил плавание из Лондона в Енисейск. С 1894 года по 1899 год состоял городским головой города Енисейска, с 26 июня 1897 года - почётный мировой судья Красноярского окружного суда. 19 февраля 1901 года ещё на три года был назначен почётным мировым судьёй. В 1902 г. С. В. Востротин издал получившую широкую известность книгу «Северный морской путь и Челябинский тарифный перелом в связи с колонизацией Сибири», где, на большом фактическом материале показал, что завышенные тарифные пошлины, прикрываемые тезисом о «защите от иностранного влияния», мешают развитию российского Востока и России в целом. В 1911 году Востротин был избран членом III Госдумы взамен умершего В. А. Караулова. Член комитета финансов IV Госдумы. Участвовал в работе комиссий: финансовой, по охоте, по дороговизне. Неоднократно выступал в Государственной Думе по вопросам, связанным с использованием Северного морского пути.

В 1912 году Востротин, при содействии министра путей сообщения С. В. Рухлова, добился открытия первых русских радиостанций на Югорском шаре, Маточкином мысе (Новая земля) и на полуострове Ямал. В 1912—1913 годах Востротин повторил путешествие по Северному морскому пути вместе с Ф. Нансеном.

Лучшего спутника по Сибири у нас и быть не могло. Карское море Востротин проехал во время своего свадебного путешествия в 1894 году, а вниз и вверх по Енисею плавал много раз. Свою родину и своё миллионное население он знал вдоль и поперёк и являлся настоящим живым справочником по всем интересовавшим нас вопросам относительно условий местной жизни и труда. Кроме того, он сам в 1890-х годах состоял совладельцем пароходства по Карскому морю и Енисею и даже приобрёл для этого предприятия на собственные средства несколько пароходов. В результате, потерял немало денег, но обогатился большим личным опытом и в этой области.

— писал Нансен.

Востротин возглавлял Красноярский комитет партии кадетов. Во время Первой мировой войны являлся членом Главного комитета Союза городов и Центрального военно-промышленного комитета. С 27 февраля 1917 года — комиссар по продовольственным вопросам Временного комитета Государственной думы. В дальнейшем — товарищ министра земледелия Временного правительства. Подписал 3 марта, совместно с другими, распоряжение губернским земским управам об образовании местных продовольственных комитетов. В качестве товарища министра земледелия Временного правительства выступил на совещании делегатов фронтов 25 – 26 апреля в Петрограде; по его мнению, причина уменьшения подвоза хлеба заключалась в стремлении сельского населения не выпускать хлеб из деревни из-за боязни будущего голода.

Востротин присутствовал на заседаниях ЦК партии кадетов 20 и 23 апреля, 20 августа, когда обсуждался вопрос о политическом положении в стране. На VIII съезде партии (май 1917 года) был вновь избран в ЦК Партии Народной Свободы. В октябре вошёл в состав Временного Совета Российской Республики (Предпарламента). Выдвигался в Учредительное Собрание от Енисейской и Иркутской губерний (избран не был).

Октябрьскую революцию Востротин не признал. В начале 1918 года приехал на Дальний Восток. В марте прибыл в Харбин и вошёл в ближайшее окружение управляющего КВЖД генерала Д. Л. Хорвата. В апреле 1918 года Востротин ездил в Японию, где был принят членами трёх парламентских партий и "имел сношения" с одним из высших военных руководителей страны – маршалом Ямагатой. Об этом Востротин сообщил в Париж В.А. Маклакову. В июне состоялась его 2-я поездка в Японию, после которой «японская интервенция была решена». В июне же 1918 года вошёл в правительство («деловой кабинет») генерала Д. Л. Хорвата министром торговли и промышленности. Состоял членом «Национального центра».

23 апреля 1919 года постановлением Совета Министров Временного Сибирского правительства Адмирала Колчака был создан Комитет Северного морского пути. Председателем КСМП был назначен С. В. Востротин. Главной задачей Комитета было создание устойчивой морской связи Сибири с западноевропейскими портами по Северному Ледовитому океану для развития внешней торговли. Также состоял Верховным уполномоченным Российского правительства на Дальнем Востоке, председателем делового комитета Городской Думы города Владивостока. 9 ноября был организован Восточный отдел ЦК партии кадетов, куда вошли члены ЦК, находившиеся в Сибири (в том числе и Востротин).

18 августа 1919 г. Востротин принимал участие в Государственном экономическом совещании Временного Сибирского правительства в городе Омск. В ноябре 1919 г. присутствовал на конференции кадетской партии в Омске. Эвакуировался по Транссибирской магистрали на Дальний Восток.

В начале 1920 года, после падения Белой Сибири, Востротин эмигрировал в Харбин (Маньчжурия), где долгое время был редактором газеты «Русский голос». Скончался 1 мая 1943 г. в городе Ницца (Франция). Похоронен на кладбище Кокад в г. Ницца.

Благотворительная и общественная деятельность

Финансировал строительство нового здания амбулаторной лечебницы и ночлежного дома, открыл дешевую столовую и детские ясли, создал благотворительное общество для больных и бедных горожан. Несколько раз избирался гласным городской думы Енисейска.

С 1891 по 1895 год был председателем Общества попечения о начальном образовании в Енисейске; одновременно был начальником Вольно-пожарного общества.

16 июля 1892 года высочайше утвержден в звании директора енисейского тюремного отделения. С 1890 года состоял членом попечительского совета Енисейской женской гимназии, с 1896 года был действительным членом императорского Русского географического общества. С 1896 года председатель Енисейской окружной переписной комиссии.

Автор книг и статей

• «Северный морской путь и челябинский тарифный перелом в связи с колонизацией Сибири». СПб. 1902 год.
• «Туруханская рыбопромышленность и инородцы». СПб., 1910
• «Северный Морской путь». «Азиатская Россия», СПб., 1914
• и другие.

В 1905 и 1906 годах писал статьи для газеты «Сибирские вопросы»: «Северный морской путь и Сибирь», «Обь-Енисейский канал и внутренний водный сибирский транзитный путь»" и другие.

Литература

• Потапов, И. Ф. Депутаты Государственной думы от Енисейской губернии. Востротин Степан Васильевич// Красноярск : история в фотографиях и документах — Красноярск : Офсет, 2007.
• Бердников, Л. П. Вся красноярская власть: очерки истории местного управления и самоуправления (1822—1916). Факты, события, люди — Красноярск : Красноярское книжное издательство, 1995.
• Мешалкин П. Н. Меценатство и благотворительность сибирских купцов-предпринимателей (вторая половина XIX — начало XX вв.) — Красноярск : Красноярское книжное издательство, 1995.

Ссылки

• [tomskhistory.lib.tomsk.ru/page.php?id=1622 Биография]
• [isaran.ru/isaran/isaran.php?page=fond&guid=080E006F-EC07-8D5C-9044-2F26750C3348&ida=1&sid=ir6snvu2kpp9m1c9blvv740d66 Фонд Востротина Степана Васильевича] на сайте Архива РАН

Отрывок, характеризующий Востротин, Степан Васильевич

– Ваше благородие, к генералу. Здесь в избе стоят, – сказал фейерверкер, подходя к Тушину.
– Сейчас, голубчик.
Тушин встал и, застегивая шинель и оправляясь, отошел от костра…
Недалеко от костра артиллеристов, в приготовленной для него избе, сидел князь Багратион за обедом, разговаривая с некоторыми начальниками частей, собравшимися у него. Тут был старичок с полузакрытыми глазами, жадно обгладывавший баранью кость, и двадцатидвухлетний безупречный генерал, раскрасневшийся от рюмки водки и обеда, и штаб офицер с именным перстнем, и Жерков, беспокойно оглядывавший всех, и князь Андрей, бледный, с поджатыми губами и лихорадочно блестящими глазами.
В избе стояло прислоненное в углу взятое французское знамя, и аудитор с наивным лицом щупал ткань знамени и, недоумевая, покачивал головой, может быть оттого, что его и в самом деле интересовал вид знамени, а может быть, и оттого, что ему тяжело было голодному смотреть на обед, за которым ему не достало прибора. В соседней избе находился взятый в плен драгунами французский полковник. Около него толпились, рассматривая его, наши офицеры. Князь Багратион благодарил отдельных начальников и расспрашивал о подробностях дела и о потерях. Полковой командир, представлявшийся под Браунау, докладывал князю, что, как только началось дело, он отступил из леса, собрал дроворубов и, пропустив их мимо себя, с двумя баталионами ударил в штыки и опрокинул французов.
– Как я увидал, ваше сиятельство, что первый батальон расстроен, я стал на дороге и думаю: «пропущу этих и встречу батальным огнем»; так и сделал.
Полковому командиру так хотелось сделать это, так он жалел, что не успел этого сделать, что ему казалось, что всё это точно было. Даже, может быть, и в самом деле было? Разве можно было разобрать в этой путанице, что было и чего не было?
– Причем должен заметить, ваше сиятельство, – продолжал он, вспоминая о разговоре Долохова с Кутузовым и о последнем свидании своем с разжалованным, – что рядовой, разжалованный Долохов, на моих глазах взял в плен французского офицера и особенно отличился.
– Здесь то я видел, ваше сиятельство, атаку павлоградцев, – беспокойно оглядываясь, вмешался Жерков, который вовсе не видал в этот день гусар, а только слышал о них от пехотного офицера. – Смяли два каре, ваше сиятельство.
На слова Жеркова некоторые улыбнулись, как и всегда ожидая от него шутки; но, заметив, что то, что он говорил, клонилось тоже к славе нашего оружия и нынешнего дня, приняли серьезное выражение, хотя многие очень хорошо знали, что то, что говорил Жерков, была ложь, ни на чем не основанная. Князь Багратион обратился к старичку полковнику.
– Благодарю всех, господа, все части действовали геройски: пехота, кавалерия и артиллерия. Каким образом в центре оставлены два орудия? – спросил он, ища кого то глазами. (Князь Багратион не спрашивал про орудия левого фланга; он знал уже, что там в самом начале дела были брошены все пушки.) – Я вас, кажется, просил, – обратился он к дежурному штаб офицеру.
– Одно было подбито, – отвечал дежурный штаб офицер, – а другое, я не могу понять; я сам там всё время был и распоряжался и только что отъехал… Жарко было, правда, – прибавил он скромно.
Кто то сказал, что капитан Тушин стоит здесь у самой деревни, и что за ним уже послано.
– Да вот вы были, – сказал князь Багратион, обращаясь к князю Андрею.
– Как же, мы вместе немного не съехались, – сказал дежурный штаб офицер, приятно улыбаясь Болконскому.
– Я не имел удовольствия вас видеть, – холодно и отрывисто сказал князь Андрей.
Все молчали. На пороге показался Тушин, робко пробиравшийся из за спин генералов. Обходя генералов в тесной избе, сконфуженный, как и всегда, при виде начальства, Тушин не рассмотрел древка знамени и спотыкнулся на него. Несколько голосов засмеялось.
– Каким образом орудие оставлено? – спросил Багратион, нахмурившись не столько на капитана, сколько на смеявшихся, в числе которых громче всех слышался голос Жеркова.
Тушину теперь только, при виде грозного начальства, во всем ужасе представилась его вина и позор в том, что он, оставшись жив, потерял два орудия. Он так был взволнован, что до сей минуты не успел подумать об этом. Смех офицеров еще больше сбил его с толку. Он стоял перед Багратионом с дрожащею нижнею челюстью и едва проговорил:
– Не знаю… ваше сиятельство… людей не было, ваше сиятельство.
– Вы бы могли из прикрытия взять!
Что прикрытия не было, этого не сказал Тушин, хотя это была сущая правда. Он боялся подвести этим другого начальника и молча, остановившимися глазами, смотрел прямо в лицо Багратиону, как смотрит сбившийся ученик в глаза экзаменатору.
Молчание было довольно продолжительно. Князь Багратион, видимо, не желая быть строгим, не находился, что сказать; остальные не смели вмешаться в разговор. Князь Андрей исподлобья смотрел на Тушина, и пальцы его рук нервически двигались.
– Ваше сиятельство, – прервал князь Андрей молчание своим резким голосом, – вы меня изволили послать к батарее капитана Тушина. Я был там и нашел две трети людей и лошадей перебитыми, два орудия исковерканными, и прикрытия никакого.
Князь Багратион и Тушин одинаково упорно смотрели теперь на сдержанно и взволнованно говорившего Болконского.
– И ежели, ваше сиятельство, позволите мне высказать свое мнение, – продолжал он, – то успехом дня мы обязаны более всего действию этой батареи и геройской стойкости капитана Тушина с его ротой, – сказал князь Андрей и, не ожидая ответа, тотчас же встал и отошел от стола.
Князь Багратион посмотрел на Тушина и, видимо не желая выказать недоверия к резкому суждению Болконского и, вместе с тем, чувствуя себя не в состоянии вполне верить ему, наклонил голову и сказал Тушину, что он может итти. Князь Андрей вышел за ним.
– Вот спасибо: выручил, голубчик, – сказал ему Тушин.
Князь Андрей оглянул Тушина и, ничего не сказав, отошел от него. Князю Андрею было грустно и тяжело. Всё это было так странно, так непохоже на то, чего он надеялся.

«Кто они? Зачем они? Что им нужно? И когда всё это кончится?» думал Ростов, глядя на переменявшиеся перед ним тени. Боль в руке становилась всё мучительнее. Сон клонил непреодолимо, в глазах прыгали красные круги, и впечатление этих голосов и этих лиц и чувство одиночества сливались с чувством боли. Это они, эти солдаты, раненые и нераненые, – это они то и давили, и тяготили, и выворачивали жилы, и жгли мясо в его разломанной руке и плече. Чтобы избавиться от них, он закрыл глаза.
Он забылся на одну минуту, но в этот короткий промежуток забвения он видел во сне бесчисленное количество предметов: он видел свою мать и ее большую белую руку, видел худенькие плечи Сони, глаза и смех Наташи, и Денисова с его голосом и усами, и Телянина, и всю свою историю с Теляниным и Богданычем. Вся эта история была одно и то же, что этот солдат с резким голосом, и эта то вся история и этот то солдат так мучительно, неотступно держали, давили и все в одну сторону тянули его руку. Он пытался устраняться от них, но они не отпускали ни на волос, ни на секунду его плечо. Оно бы не болело, оно было бы здорово, ежели б они не тянули его; но нельзя было избавиться от них.
Он открыл глаза и поглядел вверх. Черный полог ночи на аршин висел над светом углей. В этом свете летали порошинки падавшего снега. Тушин не возвращался, лекарь не приходил. Он был один, только какой то солдатик сидел теперь голый по другую сторону огня и грел свое худое желтое тело.
«Никому не нужен я! – думал Ростов. – Некому ни помочь, ни пожалеть. А был же и я когда то дома, сильный, веселый, любимый». – Он вздохнул и со вздохом невольно застонал.
– Ай болит что? – спросил солдатик, встряхивая свою рубаху над огнем, и, не дожидаясь ответа, крякнув, прибавил: – Мало ли за день народу попортили – страсть!
Ростов не слушал солдата. Он смотрел на порхавшие над огнем снежинки и вспоминал русскую зиму с теплым, светлым домом, пушистою шубой, быстрыми санями, здоровым телом и со всею любовью и заботою семьи. «И зачем я пошел сюда!» думал он.
На другой день французы не возобновляли нападения, и остаток Багратионова отряда присоединился к армии Кутузова.



Князь Василий не обдумывал своих планов. Он еще менее думал сделать людям зло для того, чтобы приобрести выгоду. Он был только светский человек, успевший в свете и сделавший привычку из этого успеха. У него постоянно, смотря по обстоятельствам, по сближениям с людьми, составлялись различные планы и соображения, в которых он сам не отдавал себе хорошенько отчета, но которые составляли весь интерес его жизни. Не один и не два таких плана и соображения бывало у него в ходу, а десятки, из которых одни только начинали представляться ему, другие достигались, третьи уничтожались. Он не говорил себе, например: «Этот человек теперь в силе, я должен приобрести его доверие и дружбу и через него устроить себе выдачу единовременного пособия», или он не говорил себе: «Вот Пьер богат, я должен заманить его жениться на дочери и занять нужные мне 40 тысяч»; но человек в силе встречался ему, и в ту же минуту инстинкт подсказывал ему, что этот человек может быть полезен, и князь Василий сближался с ним и при первой возможности, без приготовления, по инстинкту, льстил, делался фамильярен, говорил о том, о чем нужно было.