Вражда Хаттфилдов и Маккоев

Вражда Хэтфилдов и Маккоев (1878—1891 годы) — противостояние двух американских семей, проживавших на границах штатов Западная Виргиния и Кентукки, в районе Туг-Форк, притока реки Биг-Сэнди-Ривер. Хэтфилдов из Западной Виргинии возглавлял Уильям Андерсон Хэтфилд по прозвищу «Дьявол Энс», а Маккоев из Кентукки — Рэндольф Маккой по прозвищу «Оле Ран’л». Семьи вели своё происхождение от, соответственно, Джеффрема Хэтфилда (р. 1765) и Уильяма Маккоя (р. 1750).

В ходе вражды было убито почти полтора десятка членов обеих семей. Вражда вошла в американский фольклор и стала нарицательным обозначением любой серьёзной вражды каких-либо двух групп.

В 2003 году потомки обеих семей подписали символичный мирный договор.

Об этой вражде в 1949 году был снят фильм «Розанна Маккой» с участием Фарли Грейнджера, Ричарда Бейсхарта и Чарльза Бикфорда.

В 2012 году был снят мини-сериал «Хэтфилды и Маккои» с Кевином Костнером, Биллом Пэкстоном, Томом Беренджерем и др. Сериал был выдвинут на соискание премии «Эмми» в 16 различных категориях.

История конфликта

Один из Маккоев, Аса Хармон, во время Гражданской войны вступил в армию Союза, что вызвало негодование у Хэтфилдов, поддерживавших Юг. После досрочного увольнения с военной службы из-за сломанной ноги, Хармон решил вернуться домой, хотя его и предупредили о том, что за поддержку Союза его могут убить члены группы бывших солдат армии Юга «Рискованные из Логана» (англ. Logan Wildcats). Вскоре после возвращения кто-то обстрелял бывшего солдата и напуганный выстрелами он предпочёл спрятаться в пещере неподалеку. Продовольствие и предметы первой необходимости Хармону каждый день приносил его раб. 7 января 1865 года Хармона выследили по следам раба на снегу и смертельно ранили. Сначала в убийстве заподозрили лидера «Рискованных из Логана» «Дьявола Энса» Хэтфилда, но, как выяснилось, в тот день он был болен, после чего подозрение пало на его дядю Джима Вэнса. Впрочем, даже Маккои считали что Хармон «привёз убийство на себе», решив поддержать северян, в результате дальше подозрений дело не зашло и никто не был привлечён к суду.

13 лет спустя, в 1878 году Флойд Хэтфилд, двоюродный брат «Дьявола Энса», и Рэндольф Маккой поспорили за права собственности на свинью. Спор дошёл до суда, где его рассматривал местный судья, Андерсон «Проповедник Энс» Хэтфилд, принявший решение в пользу Флойда Хэтфилда, которого поддержал Билл Стейтон, находившийся в родстве с обеими семьями. Через два года братья Маккой, Сэм и Пэрис, убили Стейтона, но были оправданы, так как суд посчитал, что они действовали в рамках самообороны.

Вражда обострилась после того как Розанна Маккой ушла из семьи, чтобы жить с сыном «Дьявола Энса» Джонсоном Хэтфилдом. Позже девушка вернулась домой, но когда пара попыталась возобновить отношения, Маккои арестовали Джонсона по обвинению в бутлегерстве в нарушение законов Кентукки. Решив спасти любимого Розанна ночью отправилась в Западную Вирджнию и предупредила Хэтфилдов об аресте их родственника. На следующий день родные Джонсона напали на Маккоев, которые везли арестованного в суд округа Пайквилл, и освободили своего родственника. Вскоре Джонсон Хэтфилд отказался от беременной Розанны. В 1881 году девушку выдали замуж за её двоюродного брата. На этом вражда не закончилась.

В 1882 году братья Розанны, Толберт, Фрамер и Бад Маккои, убили Эллисона Хэтфилда, родного брата «Дьявола Энса». Ему нанесли 26 ножевых ранений и попытались добить выстрелом в упор. Первоначально, арестованных братьев повезли в Пайквилл, но Хэтфилды перехватили констеблей и вынудили их отвезти задержанных в Западную Виргинию. После того как Элиссон Хэтфилд скончался, над Маккоями устроили самосуд. Братьев привязали к кустам азимины и нашпиговали пулями. Позднее Хэтфилды расстреляли Джефа Маккоя, убившего почтальона Фреда Уолфорда.

Вражда достигла своего пика во время «Ночной резни Нового года» устроенной 1 января 1888 года. Несколько членов клана Хэтфилдов во главе с Джимом Вэнсом окружили дом Рэндольфа Маккоя и открыли огонь по спящим. После этого дом подожгли. Рэндольф Маккой, который был главной целью убийц, сумел бежать, но Келвин и Алифэр Маккои были убиты. После «Ночной резни» остальные Маккои переехали в Пайквилл. 7 января 1888 года Уолл Хэтфилд и ещё восемь человек были арестованы Фрэнком Филлипсом и доставлены в Кентукки, чтобы предстать перед судом за убийство Алифэр МакКой. Во время ареста был убит Джим Вэнс. 18 января 1888 года у местечка Грэйпвайн Крик произошёл бой, во время которого Фрэнка Филлипса убили, а Джим Маккой был ранен.

Из-за незаконной экстрадиции в процессе участвовал Верховный суд США. В результате, семью голосами против двух, было решено, что несоблюдение процедуры экстрадиции не мешает судить обвиняемых в штате Кентукки, на территории которого и было совершено преступление. Все восемь обвиняемых были признаны виновными. Семеро получили пожизненное лишение свободы, а восьмой, Эллисон «Cottontop» Маунтс, приговорён к смерти и повешен 18 февраля 1890 года. Громкий процесс привлёк в Пайквилл тысячи людей.

Между 1880 и 1891 годами погибло более десятка членов обеих семей, и по крайней мере 10 человек были ранены. Шум вызванный враждой двух семей дошёл до того, что губернатор Западной Виргинии даже угрожал, что милиция штата вторгнется в Кентукки. В ответ губернатор Кентукки Бакнер послал генерал-адъютанта Сэма Хилла в округе Пайк, чтобы разобраться в ситуации.

После казни Эллисона Маунтса вражда между обеими семьями пошла на спад. Окончательно она завершилась после суда над Джонсоном Хэтфилдом в 1901 году.

См. также

• Хэтфилды и Маккои (мини-сериал)

Ссылки

• [www.theamericanstoryteller.com/story-details.cfm?story=161 Listen online — The Story of the Hatfields and McCoys — The American Storyteller Radio Journal]
• [www.thestoryofthemccoys.com The Story of the McCoys] Barry McCoy Author, Hatfield McCoy Feud Historian and Official Spokesperson for the McCoy Family.
• [www.tourpikecounty.com/index.php?n=2&id=2 Hatfield — McCoy Feud Driving Tour information]
• [www.theamericanstoryteller.com/story-details.cfm?story=161 Listen online — The Story of the Hatfields and McCoys — The American Storyteller Radio Journal]
• [www.wvculture.org/history/notewv/hatfield.html Hatfield-McCoy Feud] West Virginia Division of Culture and History
• [matewanwv.com/index.php?option=com_content&task=view&id=73&Itemid=84 The Hatfield and McCoy Feud] — Matewan, West Virginia, website
• [www.blueridgecountry.com/archive/hatfields-and-mccoys.html Hatfield-McCoy Feud; Roseanna: Juliet of the Mountains]; from Blue Ridge Country, March/April 1996.
• [www.matewan.com Official Matewan, WV Website] at Matewan.com
• [www.theatrewestvirginia.com Theatre West Virginia]—A professional outdoor theater company that puts on a musicalized version of the story of the Hatifields and McCoys every summer since 1970
• Roseanna McCoy (англ.) на сайте Internet Movie Database
• The Hatfields and the McCoys (англ.) на сайте Internet Movie Database (1975)
• Hatfields & McCoys (англ.) на сайте Internet Movie Database (2012)

Литература

• Rice Otis K. The Hatfields and McCoys. — The University Press of Kentucky, 1982. — ISBN 0-8131-1459-4.
• Pearce John Ed. [books.google.com/books?id=Vn2bGYkXSIIC Days of Darkness: The Feuds of Eastern Kentucky]. — University Press of Kentucky, 1994. — ISBN 0-8131-1874-3.
• U.S. Supreme Court [supreme.justia.com/us/127/700/case.html Mahon v. Justice], 127 U.S. 700 (1888)
• Jones, Virgil Carrington. The Hatfields and the McCoys. Chapel Hill: University of North Carolina Press, 1948.
• Waller, Altina L. Feud: Hatfields, McCoys, and Social Change in Appalachia, 1860—1900. Chapel Hill: University of North Carolina Press, 1998. ISBN 0-8078-4216-8.
• Hardy Phillip. Kingdom of the Hollow: The Story of the Hatfields and McCoys. — Lulu Publishing, 2011. — ISBN 978-1-4583-6994-9.

Отрывок, характеризующий Вражда Хаттфилдов и Маккоев

Мавра Кузминишна подошла к калитке.
– Кого надо?
– Графа, графа Илью Андреича Ростова.
– Да вы кто?
– Я офицер. Мне бы видеть нужно, – сказал русский приятный и барский голос.
Мавра Кузминишна отперла калитку. И на двор вошел лет восемнадцати круглолицый офицер, типом лица похожий на Ростовых.
– Уехали, батюшка. Вчерашнего числа в вечерни изволили уехать, – ласково сказала Мавра Кузмипишна.
Молодой офицер, стоя в калитке, как бы в нерешительности войти или не войти ему, пощелкал языком.
– Ах, какая досада!.. – проговорил он. – Мне бы вчера… Ах, как жалко!..
Мавра Кузминишна между тем внимательно и сочувственно разглядывала знакомые ей черты ростовской породы в лице молодого человека, и изорванную шинель, и стоптанные сапоги, которые были на нем.
– Вам зачем же графа надо было? – спросила она.
– Да уж… что делать! – с досадой проговорил офицер и взялся за калитку, как бы намереваясь уйти. Он опять остановился в нерешительности.
– Видите ли? – вдруг сказал он. – Я родственник графу, и он всегда очень добр был ко мне. Так вот, видите ли (он с доброй и веселой улыбкой посмотрел на свой плащ и сапоги), и обносился, и денег ничего нет; так я хотел попросить графа…
Мавра Кузминишна не дала договорить ему.
– Вы минуточку бы повременили, батюшка. Одною минуточку, – сказала она. И как только офицер отпустил руку от калитки, Мавра Кузминишна повернулась и быстрым старушечьим шагом пошла на задний двор к своему флигелю.
В то время как Мавра Кузминишна бегала к себе, офицер, опустив голову и глядя на свои прорванные сапоги, слегка улыбаясь, прохаживался по двору. «Как жалко, что я не застал дядюшку. А славная старушка! Куда она побежала? И как бы мне узнать, какими улицами мне ближе догнать полк, который теперь должен подходить к Рогожской?» – думал в это время молодой офицер. Мавра Кузминишна с испуганным и вместе решительным лицом, неся в руках свернутый клетчатый платочек, вышла из за угла. Не доходя несколько шагов, она, развернув платок, вынула из него белую двадцатипятирублевую ассигнацию и поспешно отдала ее офицеру.
– Были бы их сиятельства дома, известно бы, они бы, точно, по родственному, а вот может… теперича… – Мавра Кузминишна заробела и смешалась. Но офицер, не отказываясь и не торопясь, взял бумажку и поблагодарил Мавру Кузминишну. – Как бы граф дома были, – извиняясь, все говорила Мавра Кузминишна. – Христос с вами, батюшка! Спаси вас бог, – говорила Мавра Кузминишна, кланяясь и провожая его. Офицер, как бы смеясь над собою, улыбаясь и покачивая головой, почти рысью побежал по пустым улицам догонять свой полк к Яузскому мосту.
А Мавра Кузминишна еще долго с мокрыми глазами стояла перед затворенной калиткой, задумчиво покачивая головой и чувствуя неожиданный прилив материнской нежности и жалости к неизвестному ей офицерику.


В недостроенном доме на Варварке, внизу которого был питейный дом, слышались пьяные крики и песни. На лавках у столов в небольшой грязной комнате сидело человек десять фабричных. Все они, пьяные, потные, с мутными глазами, напруживаясь и широко разевая рты, пели какую то песню. Они пели врозь, с трудом, с усилием, очевидно, не для того, что им хотелось петь, но для того только, чтобы доказать, что они пьяны и гуляют. Один из них, высокий белокурый малый в чистой синей чуйке, стоял над ними. Лицо его с тонким прямым носом было бы красиво, ежели бы не тонкие, поджатые, беспрестанно двигающиеся губы и мутные и нахмуренные, неподвижные глаза. Он стоял над теми, которые пели, и, видимо воображая себе что то, торжественно и угловато размахивал над их головами засученной по локоть белой рукой, грязные пальцы которой он неестественно старался растопыривать. Рукав его чуйки беспрестанно спускался, и малый старательно левой рукой опять засучивал его, как будто что то было особенно важное в том, чтобы эта белая жилистая махавшая рука была непременно голая. В середине песни в сенях и на крыльце послышались крики драки и удары. Высокий малый махнул рукой.
– Шабаш! – крикнул он повелительно. – Драка, ребята! – И он, не переставая засучивать рукав, вышел на крыльцо.
Фабричные пошли за ним. Фабричные, пившие в кабаке в это утро под предводительством высокого малого, принесли целовальнику кожи с фабрики, и за это им было дано вино. Кузнецы из соседних кузень, услыхав гульбу в кабаке и полагая, что кабак разбит, силой хотели ворваться в него. На крыльце завязалась драка.
Целовальник в дверях дрался с кузнецом, и в то время как выходили фабричные, кузнец оторвался от целовальника и упал лицом на мостовую.
Другой кузнец рвался в дверь, грудью наваливаясь на целовальника.
Малый с засученным рукавом на ходу еще ударил в лицо рвавшегося в дверь кузнеца и дико закричал:
– Ребята! наших бьют!
В это время первый кузнец поднялся с земли и, расцарапывая кровь на разбитом лице, закричал плачущим голосом:
– Караул! Убили!.. Человека убили! Братцы!..
– Ой, батюшки, убили до смерти, убили человека! – завизжала баба, вышедшая из соседних ворот. Толпа народа собралась около окровавленного кузнеца.
– Мало ты народ то грабил, рубахи снимал, – сказал чей то голос, обращаясь к целовальнику, – что ж ты человека убил? Разбойник!
Высокий малый, стоя на крыльце, мутными глазами водил то на целовальника, то на кузнецов, как бы соображая, с кем теперь следует драться.
– Душегуб! – вдруг крикнул он на целовальника. – Вяжи его, ребята!
– Как же, связал одного такого то! – крикнул целовальник, отмахнувшись от набросившихся на него людей, и, сорвав с себя шапку, он бросил ее на землю. Как будто действие это имело какое то таинственно угрожающее значение, фабричные, обступившие целовальника, остановились в нерешительности.
– Порядок то я, брат, знаю очень прекрасно. Я до частного дойду. Ты думаешь, не дойду? Разбойничать то нонче никому не велят! – прокричал целовальник, поднимая шапку.
– И пойдем, ишь ты! И пойдем… ишь ты! – повторяли друг за другом целовальник и высокий малый, и оба вместе двинулись вперед по улице. Окровавленный кузнец шел рядом с ними. Фабричные и посторонний народ с говором и криком шли за ними.
У угла Маросейки, против большого с запертыми ставнями дома, на котором была вывеска сапожного мастера, стояли с унылыми лицами человек двадцать сапожников, худых, истомленных людей в халатах и оборванных чуйках.
– Он народ разочти как следует! – говорил худой мастеровой с жидкой бородйой и нахмуренными бровями. – А что ж, он нашу кровь сосал – да и квит. Он нас водил, водил – всю неделю. А теперь довел до последнего конца, а сам уехал.
Увидав народ и окровавленного человека, говоривший мастеровой замолчал, и все сапожники с поспешным любопытством присоединились к двигавшейся толпе.
– Куда идет народ то?
– Известно куда, к начальству идет.
– Что ж, али взаправду наша не взяла сила?
– А ты думал как! Гляди ко, что народ говорит.
Слышались вопросы и ответы. Целовальник, воспользовавшись увеличением толпы, отстал от народа и вернулся к своему кабаку.
Высокий малый, не замечая исчезновения своего врага целовальника, размахивая оголенной рукой, не переставал говорить, обращая тем на себя общее внимание. На него то преимущественно жался народ, предполагая от него получить разрешение занимавших всех вопросов.