Врангель, Николай Егорович
| Николай Егорович Врангель | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: |
Лапцы, Ямбургский уезд, Санкт-Петербургская губерния, Россия |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Отец: | |
| Мать: |
Дарья Александровна Рауш фон Траубенберг |
| Супруга: |
Мария Дмитриевна Дементьева-Майкова |
| Дети: | |
Барон Николай Егорович Врангель (6 июля 1847, Ямбургский уезд — 1923, Сремски-Карловци, КСХС) — российский предприниматель, отец белого генерала Петра Врангеля и искусствоведа Николая Врангеля.
Биография
Николай Егорович Врангель был младшим ребёнком предпринимателя и предводителя уездного дворянства Егора Ермолаевича Врангеля и баронессы Дарьи Александровны Рауш фон Траубенберг, потомка петровского Ганнибала. В мемуарах Николай жаловался на тяжёлое детство и жестокого отца, а потому он с радостью ухватился за возможность уехать подростком на учёбу в Швейцарию. Закончив в 1868 году Гёттингенский университет, он вернулся в Россию, где, благодаря дворянским связям, занимал должности чиновника по особым поручениям (без определённых обязанностей) в Литве и Польше. Разочаровавшись в антипольской деятельности местных чиновников, Врангель уволился. Там он решил в далеко не юном возрасте начать военную карьеру, что отвечало семейным традициям. После 6 месяцев службы в Конном полку Николай должен был получить офицерское звание, но в это время произошли изменения в статусе юнкеров, что низводило их до ранга вольноопределяющихся, и вынуждало дворян с европейским образованием ждать офицерского звания 2 года. Это заставило Врангеля уволиться с военной службы.
Николай Врангель ушёл в бизнес, первоначально в Русское общество пароходства и торговли. В течение карьеры он поднялся до позиций председателей и членов советов правлений крупнейших акционерных обществ, занимавшихся золотодобычей, нефтедобычей и прочей деятельностью. В 1877 году Врангель женился на Марии Дмитриевне Дементьевой-Майковой, которая родила ему троих сыновей. Много лет семья жила в Ростове-на-Дону, откуда переехала в столицу в 1895 году, вскоре после смерти 10-летнего младшего сына Всеволода. В Петербурге он очень сблизился с банкиром Адольфом Ротштейном и министром финансов Сергеем Витте, поддерживавшими его предприятия. Врангель состоял в совете правления Siemens & Halske и был председателем правления Российского золотопромышленного общества. Он был также известен как коллекционер и знаток искусства.
Обе революции 1917 года Николай Врангель встретил в Петрограде. Когда с приходом большевиков начались голод и грабежи, он продал за бесценок большую часть своего собрания. Большевики возлагали на него ответственность за содержание рабочих на золотых приисках его общества, хотя те давно бросили работу, и высылать им средства было невозможно. Получив из-за этого угрозы жестокого наказания, в конце 1918 года Врангель решил бежать из страны. Заплатив «антрепренёру», ему удалось сесть на поезд с немецкими ранеными и доехать до Германии, изображая умственно отсталого. Его жена смогла покинуть страну и воссоединиться с мужем лишь через 2 года. Они жили с семьёй последнего оставшегося сына, Петра, в сербском Сремски-Карловци, где летом 1923 года Николай Врангель умер. Через год вышли его мемуары «Воспоминания: от крепостного права до большевиков», где он критически отзывался о любой современной ему российской власти.
Напишите отзыв о статье "Врангель, Николай Егорович"
Литература
- Бароны Врангели: воспоминания: сборник / под общ. ред. В. А. Благово, С. А. Сапожникова; сост. прилож. В. Г. Черкасов-Георгиевский. — М.: Центрполиграф, 2006. — 527 с. — (Россия забытая и неизвестная. Люди и времена). — ISBN 5-9524231-9-1.
- [archive.is/3qvuJ Н.Е. ВРАНГЕЛЬ Воспоминания (от крепостного права до большевиков)]
Отрывок, характеризующий Врангель, Николай Егорович
Графиня с холодностью, которой никогда не видал сын, отвечала ему, что он совершеннолетний, что князь Андрей женится без согласия отца, и что он может то же сделать, но что никогда она не признает эту интригантку своей дочерью.Взорванный словом интригантка , Николай, возвысив голос, сказал матери, что он никогда не думал, чтобы она заставляла его продавать свои чувства, и что ежели это так, то он последний раз говорит… Но он не успел сказать того решительного слова, которого, судя по выражению его лица, с ужасом ждала мать и которое может быть навсегда бы осталось жестоким воспоминанием между ними. Он не успел договорить, потому что Наташа с бледным и серьезным лицом вошла в комнату от двери, у которой она подслушивала.
– Николинька, ты говоришь пустяки, замолчи, замолчи! Я тебе говорю, замолчи!.. – почти кричала она, чтобы заглушить его голос.
– Мама, голубчик, это совсем не оттого… душечка моя, бедная, – обращалась она к матери, которая, чувствуя себя на краю разрыва, с ужасом смотрела на сына, но, вследствие упрямства и увлечения борьбы, не хотела и не могла сдаться.
– Николинька, я тебе растолкую, ты уйди – вы послушайте, мама голубушка, – говорила она матери.
Слова ее были бессмысленны; но они достигли того результата, к которому она стремилась.
Графиня тяжело захлипав спрятала лицо на груди дочери, а Николай встал, схватился за голову и вышел из комнаты.
Наташа взялась за дело примирения и довела его до того, что Николай получил обещание от матери в том, что Соню не будут притеснять, и сам дал обещание, что он ничего не предпримет тайно от родителей.
С твердым намерением, устроив в полку свои дела, выйти в отставку, приехать и жениться на Соне, Николай, грустный и серьезный, в разладе с родными, но как ему казалось, страстно влюбленный, в начале января уехал в полк.
После отъезда Николая в доме Ростовых стало грустнее чем когда нибудь. Графиня от душевного расстройства сделалась больна.
Соня была печальна и от разлуки с Николаем и еще более от того враждебного тона, с которым не могла не обращаться с ней графиня. Граф более чем когда нибудь был озабочен дурным положением дел, требовавших каких нибудь решительных мер. Необходимо было продать московский дом и подмосковную, а для продажи дома нужно было ехать в Москву. Но здоровье графини заставляло со дня на день откладывать отъезд.
Наташа, легко и даже весело переносившая первое время разлуки с своим женихом, теперь с каждым днем становилась взволнованнее и нетерпеливее. Мысль о том, что так, даром, ни для кого пропадает ее лучшее время, которое бы она употребила на любовь к нему, неотступно мучила ее. Письма его большей частью сердили ее. Ей оскорбительно было думать, что тогда как она живет только мыслью о нем, он живет настоящею жизнью, видит новые места, новых людей, которые для него интересны. Чем занимательнее были его письма, тем ей было досаднее. Ее же письма к нему не только не доставляли ей утешения, но представлялись скучной и фальшивой обязанностью. Она не умела писать, потому что не могла постигнуть возможности выразить в письме правдиво хоть одну тысячную долю того, что она привыкла выражать голосом, улыбкой и взглядом. Она писала ему классически однообразные, сухие письма, которым сама не приписывала никакого значения и в которых, по брульонам, графиня поправляла ей орфографические ошибки.
Здоровье графини все не поправлялось; но откладывать поездку в Москву уже не было возможности. Нужно было делать приданое, нужно было продать дом, и притом князя Андрея ждали сперва в Москву, где в эту зиму жил князь Николай Андреич, и Наташа была уверена, что он уже приехал.
Графиня осталась в деревне, а граф, взяв с собой Соню и Наташу, в конце января поехал в Москву.
Пьер после сватовства князя Андрея и Наташи, без всякой очевидной причины, вдруг почувствовал невозможность продолжать прежнюю жизнь. Как ни твердо он был убежден в истинах, открытых ему его благодетелем, как ни радостно ему было то первое время увлечения внутренней работой самосовершенствования, которой он предался с таким жаром, после помолвки князя Андрея с Наташей и после смерти Иосифа Алексеевича, о которой он получил известие почти в то же время, – вся прелесть этой прежней жизни вдруг пропала для него. Остался один остов жизни: его дом с блестящею женой, пользовавшеюся теперь милостями одного важного лица, знакомство со всем Петербургом и служба с скучными формальностями. И эта прежняя жизнь вдруг с неожиданной мерзостью представилась Пьеру. Он перестал писать свой дневник, избегал общества братьев, стал опять ездить в клуб, стал опять много пить, опять сблизился с холостыми компаниями и начал вести такую жизнь, что графиня Елена Васильевна сочла нужным сделать ему строгое замечание. Пьер почувствовав, что она была права, и чтобы не компрометировать свою жену, уехал в Москву.
