Врангель, Александр Евстафьевич

Александр Евстафьевич Врангель
Alexander Wrangell/Wrangel
Дата рождения	24 мая 1804(1804-05-24)
Место рождения	Дерпт
Дата смерти	30 декабря 1880(1880-12-30) (76 лет)
Место смерти	Санкт-Петербург
Принадлежность	Российская империя Российская империя
Род войск	пехота
Годы службы	1818—1880
Звание	генерал от инфантерии
Командовал	1-я бригада 19-й пехотной дивизии, Каспийская область, Шемахинская губерния, Джаро-Белоканская область, 20-я пехотная дивизия, 2-я гвардейская пехотная дивизия, 21-я пехотная дивизия
Сражения/войны	Польское восстание (1830—1831) Кавказская война: Битва за Гимры Штурм Ахульго Сражение на реке Валерик Взятие Гуниба
Награды и премии

Барон Алекса́ндр Евста́фьевич Вра́нгель (24 мая 1804, Дерпт — 30 декабря 1880, Санкт-Петербург) — российский военачальник, генерал от инфантерии.

Происхождение и начало службы

Из семьи Врангель, сын ротмистра барона Вольдемара Густава (1770—1827) и его второй жены Якобины Каролины Софии, баронессы Икскюль фон Гильденбанд (1781—1832).

В 1818 году поступил на службу подпрапорщиком в лейб-гвардии Семёновский полк, из которого в 1820 году был переведён в 1-й морской полк, и в 1821 году произведён в прапорщики. В 1827 году был назначен адъютантом к командиру Литовского корпуса барону Г. В. Розену, с переводом в лейб-гвардии Литовский полк, и принял участие в Польской войне 1831 года.

Кавказ

Затем вся его боевая деятельность была связана с Кавказом. С назначением барона Розена в 1831 же году командиром Отдельного Кавказского корпуса (ОКК), Врангель отправился с ним на Кавказ, где участвовал в экспедициях в Чечню и Дагестан против Кази-Муллы. Как особенно отличившийся при штурме селения Гимры, Врангель был отправлен с донесением к императору Николаю I и был награждён им золотой саблей. В 1837 году произведён в полковники и назначен командиром Ширванского пехотного полка, с которым в 1839 году вошёл в состав Самурского отряда и выказал блестящую храбрость во время действий отряда в южном Дагестане. Был послан в северный Дагестан на помощь Чеченскому отряду генерала П. Х. Граббе, осаждавшему Ахульго. Преодолев на пути большие трудности, Врангель присоединился к Граббе и участвовал в штурме Ахульго, во время которого во главе одной из штурмующих колонн был ранен пулей в грудь навылет.

В 1840 году Врангель был назначен командующим 1-й бригадой 19-й пехотной дивизии, с которой вошёл в состав отряда генерала Галафеева, и в течение всего 1840 года участвовал в беспрерывных поисках и делах против горцев (в том числе, в бою у Валери́ка). Затем, до 1853 года, деятельность его была преимущественно административная — ему пришлось управлять различными областями Кавказа:

• в 1842 году был назначен состоять для особых поручений при командире ОКК,
• в 1844 году — начальником Каспийской области,
• в 1846 году — Шемахинским военным губернатором,
• в 1850 году — снова назначен состоять при войсках ОКК,
• в 1852 году — начальником Лезгинской линии и Джаро-Белоканской области.

Между тем, 3 декабря 1842 года награждён орденом Св. Георгия 4 степени, а в 1845 году произведён в генерал-майоры.

Действия против Шамиля

Во время Крымской войны Врангель командовал 20-й пехотной дивизией и начальствовал над левым флангом Кавказской линии. Рядом энергичных экспедиций и благоразумных мер Врангель обессилил Шамиля и помешал его сношениям с турецким правительством, которому имам обещал свою помощь.

В 1855 году Врангель был произведён в генерал-лейтенанты и назначен начальником 2-й гвардейской пехотной дивизией, в 1857 — пожалован в генерал-адъютанты, в 1858 — начальником 21-й пехотной дивизии, командующим войсками и управляющим гражданской частью в Прикаспийском крае. В 1859 году, командуя Дагестанским отрядом, участвовал в наступлении князя А. И. Барятинского в долину Андийского Койсу — против Шамиля. Совершил замечательнейшую переправу через Андийское Койсу при урочище Сагрытло (17—18 июля). Энергично и неустанно преследуя Шамиля, отряд под командованием Врангеля вытеснил его из Аваристана и заставил укрыться в Гунибе. Вся операция, кончившаяся штурмом аула и пленением Шамиля, всецело принадлежала Врангелю и его славному отряду, за что 10 августа 1859 года генерал-лейтенант А. Е. Врангель был награждён орденом Св. Георгия 3 степени.

Последние годы

В 1860 году Врангель был назначен командующим 5-м пехотным корпусом, а в 1862 году — членом Военного совета и инспектором войск, в 1866 году произведён в генералы от инфантерии.

Награды

• Орден Святого Георгия 4-й ст. (1842);
• Орден Святого Георгия 3-й ст. (1859);
• Орден Святого Александра Невского с мечами (1859);
• Алмазные знаки к Ордену Святого Александра Невского с мечами (1861);
• Орден Святого Владимира 4-й ст. с бантом (1831);
• Орден Святого Владимира 1-й ст. (1871);
• Орден Белого Орла (1856);
• Орден Святой Анны 1-й ст. (1850);
• Императорская корона к Ордену Святой Анны 1-й ст. (1852);
• Орден Святого Станислава 1-й ст. (1848);
• Польский знак отличия «За военное достоинство» 4-й ст. (1831);
• Золотая шпага «За храбрость» с алмазами (1832);
• Персидский орден Льва и Солнца 2-й ст. с алмазами (1835);
• Прусский орден Короны (1835);
• Прусский орден Красного орла, большой крест (1871).

Литература

• Список генералов по старшинству. Исправлен по 1-е августа. — Санкт-Петербург. Военная типография. 1872.
• Врангель, Александр Евстафьевич // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• [www.runivers.ru/bookreader/book9611/#page/86/mode/1up Александр Иванович В., бар.] // Военная энциклопедия. — СПб.: т-во И. В. Сытина, 1911—1915. — Т. VII. — С. 77. — 320 с.

Отрывок, характеризующий Врангель, Александр Евстафьевич

Когда барабанщик вошел в избушку, Петя сел подальше от него, считая для себя унизительным обращать на него внимание. Он только ощупывал в кармане деньги и был в сомненье, не стыдно ли будет дать их барабанщику.


От барабанщика, которому по приказанию Денисова дали водки, баранины и которого Денисов велел одеть в русский кафтан, с тем, чтобы, не отсылая с пленными, оставить его при партии, внимание Пети было отвлечено приездом Долохова. Петя в армии слышал много рассказов про необычайные храбрость и жестокость Долохова с французами, и потому с тех пор, как Долохов вошел в избу, Петя, не спуская глаз, смотрел на него и все больше подбадривался, подергивая поднятой головой, с тем чтобы не быть недостойным даже и такого общества, как Долохов.
Наружность Долохова странно поразила Петю своей простотой.
Денисов одевался в чекмень, носил бороду и на груди образ Николая чудотворца и в манере говорить, во всех приемах выказывал особенность своего положения. Долохов же, напротив, прежде, в Москве, носивший персидский костюм, теперь имел вид самого чопорного гвардейского офицера. Лицо его было чисто выбрито, одет он был в гвардейский ваточный сюртук с Георгием в петлице и в прямо надетой простой фуражке. Он снял в углу мокрую бурку и, подойдя к Денисову, не здороваясь ни с кем, тотчас же стал расспрашивать о деле. Денисов рассказывал ему про замыслы, которые имели на их транспорт большие отряды, и про присылку Пети, и про то, как он отвечал обоим генералам. Потом Денисов рассказал все, что он знал про положение французского отряда.
– Это так, но надо знать, какие и сколько войск, – сказал Долохов, – надо будет съездить. Не зная верно, сколько их, пускаться в дело нельзя. Я люблю аккуратно дело делать. Вот, не хочет ли кто из господ съездить со мной в их лагерь. У меня мундиры с собою.
– Я, я… я поеду с вами! – вскрикнул Петя.
– Совсем и тебе не нужно ездить, – сказал Денисов, обращаясь к Долохову, – а уж его я ни за что не пущу.
– Вот прекрасно! – вскрикнул Петя, – отчего же мне не ехать?..
– Да оттого, что незачем.
– Ну, уж вы меня извините, потому что… потому что… я поеду, вот и все. Вы возьмете меня? – обратился он к Долохову.
– Отчего ж… – рассеянно отвечал Долохов, вглядываясь в лицо французского барабанщика.
– Давно у тебя молодчик этот? – спросил он у Денисова.
– Нынче взяли, да ничего не знает. Я оставил его пг'и себе.
– Ну, а остальных ты куда деваешь? – сказал Долохов.
– Как куда? Отсылаю под г'асписки! – вдруг покраснев, вскрикнул Денисов. – И смело скажу, что на моей совести нет ни одного человека. Разве тебе тг'удно отослать тг'идцать ли, тг'иста ли человек под конвоем в гог'од, чем маг'ать, я пг'ямо скажу, честь солдата.
– Вот молоденькому графчику в шестнадцать лет говорить эти любезности прилично, – с холодной усмешкой сказал Долохов, – а тебе то уж это оставить пора.
– Что ж, я ничего не говорю, я только говорю, что я непременно поеду с вами, – робко сказал Петя.
– А нам с тобой пора, брат, бросить эти любезности, – продолжал Долохов, как будто он находил особенное удовольствие говорить об этом предмете, раздражавшем Денисова. – Ну этого ты зачем взял к себе? – сказал он, покачивая головой. – Затем, что тебе его жалко? Ведь мы знаем эти твои расписки. Ты пошлешь их сто человек, а придут тридцать. Помрут с голоду или побьют. Так не все ли равно их и не брать?
Эсаул, щуря светлые глаза, одобрительно кивал головой.
– Это все г'авно, тут Рассуждать нечего. Я на свою душу взять не хочу. Ты говог'ишь – помг'ут. Ну, хог'ошо. Только бы не от меня.
Долохов засмеялся.
– Кто же им не велел меня двадцать раз поймать? А ведь поймают – меня и тебя, с твоим рыцарством, все равно на осинку. – Он помолчал. – Однако надо дело делать. Послать моего казака с вьюком! У меня два французских мундира. Что ж, едем со мной? – спросил он у Пети.
– Я? Да, да, непременно, – покраснев почти до слез, вскрикнул Петя, взглядывая на Денисова.
Опять в то время, как Долохов заспорил с Денисовым о том, что надо делать с пленными, Петя почувствовал неловкость и торопливость; но опять не успел понять хорошенько того, о чем они говорили. «Ежели так думают большие, известные, стало быть, так надо, стало быть, это хорошо, – думал он. – А главное, надо, чтобы Денисов не смел думать, что я послушаюсь его, что он может мной командовать. Непременно поеду с Долоховым во французский лагерь. Он может, и я могу».
На все убеждения Денисова не ездить Петя отвечал, что он тоже привык все делать аккуратно, а не наобум Лазаря, и что он об опасности себе никогда не думает.
– Потому что, – согласитесь сами, – если не знать верно, сколько там, от этого зависит жизнь, может быть, сотен, а тут мы одни, и потом мне очень этого хочется, и непременно, непременно поеду, вы уж меня не удержите, – говорил он, – только хуже будет…


Одевшись в французские шинели и кивера, Петя с Долоховым поехали на ту просеку, с которой Денисов смотрел на лагерь, и, выехав из леса в совершенной темноте, спустились в лощину. Съехав вниз, Долохов велел сопровождавшим его казакам дожидаться тут и поехал крупной рысью по дороге к мосту. Петя, замирая от волнения, ехал с ним рядом.
– Если попадемся, я живым не отдамся, у меня пистолет, – прошептал Петя.
– Не говори по русски, – быстрым шепотом сказал Долохов, и в ту же минуту в темноте послышался оклик: «Qui vive?» [Кто идет?] и звон ружья.
Кровь бросилась в лицо Пети, и он схватился за пистолет.
– Lanciers du sixieme, [Уланы шестого полка.] – проговорил Долохов, не укорачивая и не прибавляя хода лошади. Черная фигура часового стояла на мосту.
– Mot d'ordre? [Отзыв?] – Долохов придержал лошадь и поехал шагом.
– Dites donc, le colonel Gerard est ici? [Скажи, здесь ли полковник Жерар?] – сказал он.
– Mot d'ordre! – не отвечая, сказал часовой, загораживая дорогу.
– Quand un officier fait sa ronde, les sentinelles ne demandent pas le mot d'ordre… – крикнул Долохов, вдруг вспыхнув, наезжая лошадью на часового. – Je vous demande si le colonel est ici? [Когда офицер объезжает цепь, часовые не спрашивают отзыва… Я спрашиваю, тут ли полковник?]
И, не дожидаясь ответа от посторонившегося часового, Долохов шагом поехал в гору.
Заметив черную тень человека, переходящего через дорогу, Долохов остановил этого человека и спросил, где командир и офицеры? Человек этот, с мешком на плече, солдат, остановился, близко подошел к лошади Долохова, дотрогиваясь до нее рукою, и просто и дружелюбно рассказал, что командир и офицеры были выше на горе, с правой стороны, на дворе фермы (так он называл господскую усадьбу).
Проехав по дороге, с обеих сторон которой звучал от костров французский говор, Долохов повернул во двор господского дома. Проехав в ворота, он слез с лошади и подошел к большому пылавшему костру, вокруг которого, громко разговаривая, сидело несколько человек. В котелке с краю варилось что то, и солдат в колпаке и синей шинели, стоя на коленях, ярко освещенный огнем, мешал в нем шомполом.
– Oh, c'est un dur a cuire, [С этим чертом не сладишь.] – говорил один из офицеров, сидевших в тени с противоположной стороны костра.
– Il les fera marcher les lapins… [Он их проберет…] – со смехом сказал другой. Оба замолкли, вглядываясь в темноту на звук шагов Долохова и Пети, подходивших к костру с своими лошадьми.
– Bonjour, messieurs! [Здравствуйте, господа!] – громко, отчетливо выговорил Долохов.
Офицеры зашевелились в тени костра, и один, высокий офицер с длинной шеей, обойдя огонь, подошел к Долохову.
– C'est vous, Clement? – сказал он. – D'ou, diable… [Это вы, Клеман? Откуда, черт…] – но он не докончил, узнав свою ошибку, и, слегка нахмурившись, как с незнакомым, поздоровался с Долоховым, спрашивая его, чем он может служить. Долохов рассказал, что он с товарищем догонял свой полк, и спросил, обращаясь ко всем вообще, не знали ли офицеры чего нибудь о шестом полку. Никто ничего не знал; и Пете показалось, что офицеры враждебно и подозрительно стали осматривать его и Долохова. Несколько секунд все молчали.