Вранешевич, Рада
| Рада Вранешевич | |
| серб. Рада Врањешевић | |
| Дата рождения | |
|---|---|
| Место рождения | |
| Дата смерти | |
| Место смерти | |
| Принадлежность | |
| Род войск | |
| Годы службы |
1941—1944 |
| Часть |
Боснийское антифашистское вече народного освобождения Югославии |
| Сражения/войны | |
| Награды и премии |
|
Рада Вранешевич (серб. Рада Врањешевић; 25 мая 1918, Рекавице — 25 мая 1944, Дрвар) — югославская партизанка, участница Народно-освободительной войны. Народный герой Югославии.
Биография
Родилась 25 мая 1918 года в селе Рекавице близ Баня-Луки. Родом из семьи священника (её отец, Джордже, был настоятелем православного храма). Окончила школу в селе Глоговац близ Прнявора, а гимназию в Дервенте и Баня-Луке. Поступила в педагогическое училище Баня-Луки, откуда была исключена в 1932 году за поддержку левых организаций. Продолжала обучение в школе экономики, в 1933 году вступила в одну из организаций, поддерживавшихся Союзом коммунистической молодёжи Югославии. Спустя год была исключена из школы, с 1936 по 1938 годы проживала в Скопье, где и завершила своё обучение. За это время она начала пропаганду среди учащихся средних школ. По окончании школы экономики она отправилась к родителям в Глоговец.
В начале 1939 года Рада вступила в Комитет по государственным закупкам в Белграде. Перед переездом в Белград устроилась на работу в синдикальное объединение частных предпринимателей «Ботич», где начала снова свою агитацию. Так, она была участвовала в декабрьских демонстрациях 1939 года, забастовках рабочих авиазавода, разбрасывании агиатационных листовок, оказании помощи и других ациях. В 1940 году вступила в союз коммунистов Югославии. В конце 1940 года её арестовали по обвинению в подготовке забастовки среди членов комитета и уволили. В итоге Рада осталась работать только в «Ботиче». Под руководством Светозара Вукмановича она продолжила работу и начала заниматься деятельностью партии в Черногории. Несколько раз она оказывала помощь коммунистам Черногории, перевозя партийную литературу из Белграда в Никшич.
В мае 1941 года Рада бежала из Белграда, спасаясь от преследований марионеточного правительства, и прибыла в Баня-Луку. До июля она была членом Баня-Лукского горкома СКМЮ (Союз коммунистической молодёжи Югославии), с июля по сентябрь входила в состав Баня-Лукского горкома КПЮ. Позднее она была отправлена в Подгрмеч, где начал формироваться первый окружной комитет. Рада заняла в нём должность секретаря. В ноябре 1942 года она вошла в состав Бюро Боснийского комитета КПЮ. Оказывала помощь Антифашистскому фронту женщин Югославии, помогала Объединённому союзу антифашистско ймолодёжи Югославии (особенно в Босански-Нови и Бихаче). Участвовала в первом съезде Боснийского антифашистского вече народного освобождения Югославии, который состоялся 25 ноября 1943 года в Мрконич-Граде.
Во время немецкой высадки близ Дрвара Рада работала в Дрварском горкоме по заданию Боснийского райкома. Утром 25 мая 1944 года, в день своего 26-летия, Рада была арестована немецкими войсками. Её отправили в лагерь около кладбища, где пытали в течение восьми часов. Она попыталась бежать, но была убита при попытке бегства.
Память
Останки Рады Вранешевич были перезахоронены на Партизанском кладбище в Баня-Луке. Указом Президиума Народной скупщины СФРЮ от 27 июля 1951 года она была награждена посмертно званием Народного героя Югославии. В её честь назван [www.judjdom.net/pocetna/ детский дом в Баня-Луке].
Напишите отзыв о статье "Вранешевич, Рада"
Литература
- Народни хероји Југославије. «Младост», Београд 1975. година.
- Хероине Југославије. «Спектар», Загреб 1980. година.
Отрывок, характеризующий Вранешевич, Рада
Николай молчал. Ему приятно было слышать эти выводы.– Все таки, ma tante, этого не может быть, – со вздохом сказал он, помолчав немного. – Да пойдет ли еще за меня княжна? и опять, она теперь в трауре. Разве можно об этом думать?
– Да разве ты думаешь, что я тебя сейчас и женю. Il y a maniere et maniere, [На все есть манера.] – сказала губернаторша.
– Какая вы сваха, ma tante… – сказал Nicolas, целуя ее пухлую ручку.
Приехав в Москву после своей встречи с Ростовым, княжна Марья нашла там своего племянника с гувернером и письмо от князя Андрея, который предписывал им их маршрут в Воронеж, к тетушке Мальвинцевой. Заботы о переезде, беспокойство о брате, устройство жизни в новом доме, новые лица, воспитание племянника – все это заглушило в душе княжны Марьи то чувство как будто искушения, которое мучило ее во время болезни и после кончины ее отца и в особенности после встречи с Ростовым. Она была печальна. Впечатление потери отца, соединявшееся в ее душе с погибелью России, теперь, после месяца, прошедшего с тех пор в условиях покойной жизни, все сильнее и сильнее чувствовалось ей. Она была тревожна: мысль об опасностях, которым подвергался ее брат – единственный близкий человек, оставшийся у нее, мучила ее беспрестанно. Она была озабочена воспитанием племянника, для которого она чувствовала себя постоянно неспособной; но в глубине души ее было согласие с самой собою, вытекавшее из сознания того, что она задавила в себе поднявшиеся было, связанные с появлением Ростова, личные мечтания и надежды.
Когда на другой день после своего вечера губернаторша приехала к Мальвинцевой и, переговорив с теткой о своих планах (сделав оговорку о том, что, хотя при теперешних обстоятельствах нельзя и думать о формальном сватовстве, все таки можно свести молодых людей, дать им узнать друг друга), и когда, получив одобрение тетки, губернаторша при княжне Марье заговорила о Ростове, хваля его и рассказывая, как он покраснел при упоминании о княжне, – княжна Марья испытала не радостное, но болезненное чувство: внутреннее согласие ее не существовало более, и опять поднялись желания, сомнения, упреки и надежды.
В те два дня, которые прошли со времени этого известия и до посещения Ростова, княжна Марья не переставая думала о том, как ей должно держать себя в отношении Ростова. То она решала, что она не выйдет в гостиную, когда он приедет к тетке, что ей, в ее глубоком трауре, неприлично принимать гостей; то она думала, что это будет грубо после того, что он сделал для нее; то ей приходило в голову, что ее тетка и губернаторша имеют какие то виды на нее и Ростова (их взгляды и слова иногда, казалось, подтверждали это предположение); то она говорила себе, что только она с своей порочностью могла думать это про них: не могли они не помнить, что в ее положении, когда еще она не сняла плерезы, такое сватовство было бы оскорбительно и ей, и памяти ее отца. Предполагая, что она выйдет к нему, княжна Марья придумывала те слова, которые он скажет ей и которые она скажет ему; и то слова эти казались ей незаслуженно холодными, то имеющими слишком большое значение. Больше же всего она при свидании с ним боялась за смущение, которое, она чувствовала, должно было овладеть ею и выдать ее, как скоро она его увидит.
Но когда, в воскресенье после обедни, лакей доложил в гостиной, что приехал граф Ростов, княжна не выказала смущения; только легкий румянец выступил ей на щеки, и глаза осветились новым, лучистым светом.
– Вы его видели, тетушка? – сказала княжна Марья спокойным голосом, сама не зная, как это она могла быть так наружно спокойна и естественна.
Когда Ростов вошел в комнату, княжна опустила на мгновенье голову, как бы предоставляя время гостю поздороваться с теткой, и потом, в самое то время, как Николай обратился к ней, она подняла голову и блестящими глазами встретила его взгляд. Полным достоинства и грации движением она с радостной улыбкой приподнялась, протянула ему свою тонкую, нежную руку и заговорила голосом, в котором в первый раз звучали новые, женские грудные звуки. M lle Bourienne, бывшая в гостиной, с недоумевающим удивлением смотрела на княжну Марью. Самая искусная кокетка, она сама не могла бы лучше маневрировать при встрече с человеком, которому надо было понравиться.
