Враницкий, Василий Иванович

Василий Иванович Враницкий
Род деятельности:	декабрист
Дата рождения:	1785 или 1786
Дата смерти:	2 декабря 1832(1832-12-02)
Место смерти:	Ялуторовск
Отец:	Ян Враницкий
Мать:	Анна Чайкова
Награды и премии:	|

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Василий Иванович Враницкий (1785 или 1786 — 2 декабря 1832) — полковник квартирмейстерской части, декабрист. Участник Отечественной войны 1812 года.

Биография

По происхождению чех. Отец — Ян (Иоганн) Враницкий, небогатый пражский пивовар, мать — Анна (урожденная Чайкова). В формулярном списке показан по происхождению дворянином — «из дворян Богемского королевства города Праги». С 1793 по 1797 год воспитывался в пражской гимназии. В службу вступил в австрийской армии, в 1803—1804 учился в артиллерийской офицерской школе в Праге. В 1804—1805 годах — офицера 28 пехотного полка, вышел в отставку в мае 1805 года. В русскую службу вступил прапорщиком в Севский пехотный полк в Пруссии во время русско-французской войны в декабре 1806 года. Поручик — 7 ноября 1808 года, участник кампаний 1806—1807 с Францией и войны со Швецией, за отличие присвоено звание поручика. Переведён в квартирмейстерской части — 2 июля 1812 года. Участник Отечественной войны 1812 года и заграничных походов. Полковник с апреля 1822 года, обер-квартирмейстер 3 пехотных корпуса.

Член Южного общества из 1824 года. Знал цель тайного общества, то есть изменение государственного порядка. Приказ об аресте от 5 января 1826 года, арестован в Житомире и, доставлен из Житомира в Петербург на главную гауптвахту 18 января, 7 февраля был переведён в Петропавловскую крепость. Осужденный за VIII разряду и по конфирмации 10 июля 1826 лишён чинов и дворянства, приговорён к ссылке на поселение вечно. Отправлен в Пелым Тобольской губернии. Срок ссылки сокращен до 20 лет — 22 августа 1826 года. В 1830 году в связи с душевной болезнью разрешено перевести в Ялуторовск. Испытывал крайние материальные трудности, но отказался от помощи графа П. И. Мошинского, который обратился в июле 1830 года с просьбой к Бенкендорфу о разрешении его жене, графине Мошинской, доставлять Враницкому ежегодно по 1 тыс. рублей и такую же сумму высылать его отцу, который жил в Праге. Умер в Ялуторовске (могила не сохранилась). Василию Ивановичу Враницкому установлен памятник на старом кладбище (ныне парк Победы) в Ялуторовске.

Награды

• Орден святой Анны 4 степени.
• Орден святой Анны 2 степени.
• Орден святого Владимира 4 степени.
• Золотая шпага за храбрость.

Источники

• Декабристы. Биографический справочник. Под ред. академика М. В. Нечкиной. — М., «Наука», 1988, с. 45 — 46  (рус.)

Отрывок, характеризующий Враницкий, Василий Иванович

– Напрасно он так много людей повел, – сказал свитский офицер.
– И в самом деле, – сказал Несвицкий. – Тут бы двух молодцов послать, всё равно бы.
– Ах, ваше сиятельство, – вмешался Жерков, не спуская глаз с гусар, но всё с своею наивною манерой, из за которой нельзя было догадаться, серьезно ли, что он говорит, или нет. – Ах, ваше сиятельство! Как вы судите! Двух человек послать, а нам то кто же Владимира с бантом даст? А так то, хоть и поколотят, да можно эскадрон представить и самому бантик получить. Наш Богданыч порядки знает.
– Ну, – сказал свитский офицер, – это картечь!
Он показывал на французские орудия, которые снимались с передков и поспешно отъезжали.
На французской стороне, в тех группах, где были орудия, показался дымок, другой, третий, почти в одно время, и в ту минуту, как долетел звук первого выстрела, показался четвертый. Два звука, один за другим, и третий.
– О, ох! – охнул Несвицкий, как будто от жгучей боли, хватая за руку свитского офицера. – Посмотрите, упал один, упал, упал!
– Два, кажется?
– Был бы я царь, никогда бы не воевал, – сказал Несвицкий, отворачиваясь.
Французские орудия опять поспешно заряжали. Пехота в синих капотах бегом двинулась к мосту. Опять, но в разных промежутках, показались дымки, и защелкала и затрещала картечь по мосту. Но в этот раз Несвицкий не мог видеть того, что делалось на мосту. С моста поднялся густой дым. Гусары успели зажечь мост, и французские батареи стреляли по ним уже не для того, чтобы помешать, а для того, что орудия были наведены и было по ком стрелять.
– Французы успели сделать три картечные выстрела, прежде чем гусары вернулись к коноводам. Два залпа были сделаны неверно, и картечь всю перенесло, но зато последний выстрел попал в середину кучки гусар и повалил троих.
Ростов, озабоченный своими отношениями к Богданычу, остановился на мосту, не зная, что ему делать. Рубить (как он всегда воображал себе сражение) было некого, помогать в зажжении моста он тоже не мог, потому что не взял с собою, как другие солдаты, жгута соломы. Он стоял и оглядывался, как вдруг затрещало по мосту будто рассыпанные орехи, и один из гусар, ближе всех бывший от него, со стоном упал на перилы. Ростов побежал к нему вместе с другими. Опять закричал кто то: «Носилки!». Гусара подхватили четыре человека и стали поднимать.
– Оооо!… Бросьте, ради Христа, – закричал раненый; но его всё таки подняли и положили.
Николай Ростов отвернулся и, как будто отыскивая чего то, стал смотреть на даль, на воду Дуная, на небо, на солнце. Как хорошо показалось небо, как голубо, спокойно и глубоко! Как ярко и торжественно опускающееся солнце! Как ласково глянцовито блестела вода в далеком Дунае! И еще лучше были далекие, голубеющие за Дунаем горы, монастырь, таинственные ущелья, залитые до макуш туманом сосновые леса… там тихо, счастливо… «Ничего, ничего бы я не желал, ничего бы не желал, ежели бы я только был там, – думал Ростов. – Во мне одном и в этом солнце так много счастия, а тут… стоны, страдания, страх и эта неясность, эта поспешность… Вот опять кричат что то, и опять все побежали куда то назад, и я бегу с ними, и вот она, вот она, смерть, надо мной, вокруг меня… Мгновенье – и я никогда уже не увижу этого солнца, этой воды, этого ущелья»…
В эту минуту солнце стало скрываться за тучами; впереди Ростова показались другие носилки. И страх смерти и носилок, и любовь к солнцу и жизни – всё слилось в одно болезненно тревожное впечатление.