Вранкен, Агафон Карлович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Агафон Карлович Вранкен
Дата рождения

1814(1814)

Дата смерти

27 января 1870(1870-01-27)

Место смерти

Ницца

Принадлежность

Российская империя Российская империя

Род войск

пехота

Звание

генерал-майор

Командовал

Прагский пехотный полк, 5-я пехотная дивизия

Сражения/войны

Кавказская война

Награды и премии

Орден Святой Анны 3-й ст. (1842), Орден Святого Владимира 4-й ст. (1844), Орден Святого Георгия 4-й ст. (1844), Орден Святой Анны 2-й ст. (1849), Орден Святого Станислава 1-й ст. (1851), Орден Святой Анны 1-й ст. (1854)

Агафон Карлович Вранкен (1814—1870) — генерал-майор, герой Кавказских походов.



Биография

Родился в 1814 году, сын действительного статского советника Карла Иосифовича Вранкена. Образование получил в Павловском кадетском корпусе, из которого выпущен 30 января 1834 года прапорщиком в лейб-гвардии Гренадерский полк.

В 1836—1838 годах Вранкен прошёл курс наук в Николаевской академии Генерального штаба, за успехи в науках был произведён в поручики. По окончании академии был зачислен в Генеральный штаб и в 1840—1847 годах служил на Кавказе. Здесь он неоднократно принимал участие в походах против горцев и заслужил несколько орденов. Командовал 2-м батальоном Апшеронского пехотного полка.

21 сентября 1844 года Вранкен, уже будучи в чине капитана, за сражение 3 июня 1844 года с горцами при селении Кака-Шура (Гилли) был награждён орденом св. Георгия 4-й степени

Когда все массы неприятеля обрушились на четыре роты Апшеронского полка, капитан Вранкен, командуя ими, распорядительностью и собственным примером геройского мужества и самоотвержения, остановил и отбил все натиски неприятельских сил и, непоколебимо удерживаясь, несмотря на три сильные контузии в грудь и руку, дал время подоспеть житомирским ротам и устроить их на позиции, чем непосредственно содействовал к совершенному поражению в двадцать раз сильнейшего неприятеля. Тяжелая рана в голову, замертво положившая его на поле битвы, была причиною, что он не вёл апшеронцев на последний решительный удар.

Произведённый в полковники и оправившись от ран Вранкен в 1847 году был назначен командиром Прагского пехотного полка, 7 июня 1849 года произведён в генерал-майоры.

В 1850 году Вранкен был назначен начальником штаба 2-го пехотного корпуса, после чего состоял в Генеральном штабе. В 1855 году назначен командующим 5-й пехотной дивизии, но уже 9 февраля 1856 году был был зачислен по армейской пехоте и уволен в отпуск на 10 месяцев для лечения.

Раны, полученные Вранкеном на Кавказе не позволили ему далее нести строевую службу и в 1857 году он был уволен в отставку.

Скончался 24 января 1870 года в Ницце, похоронен в Москве на кладбище Донского монастыря.

Награды

Среди прочих наград Вранкен имел ордена:

Источники

  • Волков С. В. Генералитет Российской империи. Энциклопедический словарь генералов и адмиралов от Петра I до Николая II. Том II. Л—Я. — М., 2009. — С. 299. — ISBN 978-5-9524-4166-8
  • [runivers.ru/lib/book4708/ Гизетти А. Л. Сборник сведений о георгиевских кавалерах и боевых знаках отличий кавказских войск. Тифлис, 1901, С. 75—76] на сайте Руниверс
  • Глиноецкий Н. П. Исторический очерк Николаевской академии Генерального штаба. Списки почётных президентов, почётных членов, лиц, принадлежащих к административной и учебной части и всех офицеров, кончивших курс Императорской военной академии и Николаевской академии Генерального штаба с 1832 по 1882 год. — СПб., 1882. — С. 42
  • Список генералам по старшинству. — СПб., 1857. — С. 286

Напишите отзыв о статье "Вранкен, Агафон Карлович"

Отрывок, характеризующий Вранкен, Агафон Карлович


Николай Ростов между тем стоял на своем месте, ожидая зверя. По приближению и отдалению гона, по звукам голосов известных ему собак, по приближению, отдалению и возвышению голосов доезжачих, он чувствовал то, что совершалось в острове. Он знал, что в острове были прибылые (молодые) и матерые (старые) волки; он знал, что гончие разбились на две стаи, что где нибудь травили, и что что нибудь случилось неблагополучное. Он всякую секунду на свою сторону ждал зверя. Он делал тысячи различных предположений о том, как и с какой стороны побежит зверь и как он будет травить его. Надежда сменялась отчаянием. Несколько раз он обращался к Богу с мольбою о том, чтобы волк вышел на него; он молился с тем страстным и совестливым чувством, с которым молятся люди в минуты сильного волнения, зависящего от ничтожной причины. «Ну, что Тебе стоит, говорил он Богу, – сделать это для меня! Знаю, что Ты велик, и что грех Тебя просить об этом; но ради Бога сделай, чтобы на меня вылез матерый, и чтобы Карай, на глазах „дядюшки“, который вон оттуда смотрит, влепился ему мертвой хваткой в горло». Тысячу раз в эти полчаса упорным, напряженным и беспокойным взглядом окидывал Ростов опушку лесов с двумя редкими дубами над осиновым подседом, и овраг с измытым краем, и шапку дядюшки, чуть видневшегося из за куста направо.
«Нет, не будет этого счастья, думал Ростов, а что бы стоило! Не будет! Мне всегда, и в картах, и на войне, во всем несчастье». Аустерлиц и Долохов ярко, но быстро сменяясь, мелькали в его воображении. «Только один раз бы в жизни затравить матерого волка, больше я не желаю!» думал он, напрягая слух и зрение, оглядываясь налево и опять направо и прислушиваясь к малейшим оттенкам звуков гона. Он взглянул опять направо и увидал, что по пустынному полю навстречу к нему бежало что то. «Нет, это не может быть!» подумал Ростов, тяжело вздыхая, как вздыхает человек при совершении того, что было долго ожидаемо им. Совершилось величайшее счастье – и так просто, без шума, без блеска, без ознаменования. Ростов не верил своим глазам и сомнение это продолжалось более секунды. Волк бежал вперед и перепрыгнул тяжело рытвину, которая была на его дороге. Это был старый зверь, с седою спиной и с наеденным красноватым брюхом. Он бежал не торопливо, очевидно убежденный, что никто не видит его. Ростов не дыша оглянулся на собак. Они лежали, стояли, не видя волка и ничего не понимая. Старый Карай, завернув голову и оскалив желтые зубы, сердито отыскивая блоху, щелкал ими на задних ляжках.
– Улюлюлю! – шопотом, оттопыривая губы, проговорил Ростов. Собаки, дрогнув железками, вскочили, насторожив уши. Карай почесал свою ляжку и встал, насторожив уши и слегка мотнул хвостом, на котором висели войлоки шерсти.
– Пускать – не пускать? – говорил сам себе Николай в то время как волк подвигался к нему, отделяясь от леса. Вдруг вся физиономия волка изменилась; он вздрогнул, увидав еще вероятно никогда не виданные им человеческие глаза, устремленные на него, и слегка поворотив к охотнику голову, остановился – назад или вперед? Э! всё равно, вперед!… видно, – как будто сказал он сам себе, и пустился вперед, уже не оглядываясь, мягким, редким, вольным, но решительным скоком.
– Улюлю!… – не своим голосом закричал Николай, и сама собою стремглав понеслась его добрая лошадь под гору, перескакивая через водомоины в поперечь волку; и еще быстрее, обогнав ее, понеслись собаки. Николай не слыхал своего крика, не чувствовал того, что он скачет, не видал ни собак, ни места, по которому он скачет; он видел только волка, который, усилив свой бег, скакал, не переменяя направления, по лощине. Первая показалась вблизи зверя чернопегая, широкозадая Милка и стала приближаться к зверю. Ближе, ближе… вот она приспела к нему. Но волк чуть покосился на нее, и вместо того, чтобы наддать, как она это всегда делала, Милка вдруг, подняв хвост, стала упираться на передние ноги.
– Улюлюлюлю! – кричал Николай.
Красный Любим выскочил из за Милки, стремительно бросился на волка и схватил его за гачи (ляжки задних ног), но в ту ж секунду испуганно перескочил на другую сторону. Волк присел, щелкнул зубами и опять поднялся и поскакал вперед, провожаемый на аршин расстояния всеми собаками, не приближавшимися к нему.
– Уйдет! Нет, это невозможно! – думал Николай, продолжая кричать охрипнувшим голосом.
– Карай! Улюлю!… – кричал он, отыскивая глазами старого кобеля, единственную свою надежду. Карай из всех своих старых сил, вытянувшись сколько мог, глядя на волка, тяжело скакал в сторону от зверя, наперерез ему. Но по быстроте скока волка и медленности скока собаки было видно, что расчет Карая был ошибочен. Николай уже не далеко впереди себя видел тот лес, до которого добежав, волк уйдет наверное. Впереди показались собаки и охотник, скакавший почти на встречу. Еще была надежда. Незнакомый Николаю, муругий молодой, длинный кобель чужой своры стремительно подлетел спереди к волку и почти опрокинул его. Волк быстро, как нельзя было ожидать от него, приподнялся и бросился к муругому кобелю, щелкнул зубами – и окровавленный, с распоротым боком кобель, пронзительно завизжав, ткнулся головой в землю.