Врановые

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Врановые

Ворон
Научная классификация
Международное научное название

Corvidae Vigors, 1825

Роды
  • См. Роды и виды
Ареал

  Природный ареал

  Интродукция (Новая Зеландия, Маврикий, Реюньон)

  Вымер после 1950 (Гавайи, Мальта, Пуэрто-Рико)


Систематика
на Викивидах
Изображения
на Викискладе

Вра́новые, или во́роновые (лат. Corvidae) — широко распространённое семейство птиц отряда воробьинообразных, включающий в себя такие виды, как чёрная и серая воро́ны, грач, галка, сойка, обыкновенный во́рон, обыкновенная и голубая сороки, кукша. Семейство состоит из более чем 120 различных видов птиц, представленных практически на всех континентах. Птицы среднего или крупного размера, имеют заметное внешнее сходство. У многих представителей семейства оперение чёрное, но есть и ярко окрашенные виды. Питаются преимущественно насекомыми, отчасти зёрнами. У крупных северных видов значительное место занимает охота за яйцами и птенцами других птиц, поиск падали и грабёж.





Эволюция и систематика

Наиболее ранние ископаемые находки птиц, имеющих определённое сходство с врановыми и обнаруженные на территории Франции и Германии, относятся к периоду среднего миоцена, порядка 17 млн лет назад[1]. Полагают, что предки современных вороновых первоначально получили своё развитие в Австралазии и затем постепенно распространились по всем континентам[2]. Систематика врановых в настоящее время находится на стадии обсуждения среди орнитологов: одни учёные полагают, что количество видов в семействе должно быть значительно увеличено, а другие — что, наоборот, уменьшено. Например, классификация Сибли — Алквиста (1990), основанная на исследовании ДНК-гибридизации, значительно расширила семейство, включив в него совсем непохожих на вороновых личинкоедовых (Campephagidae) и райских птиц (Paradisaeidae), а также включив его в новую группу Corvida[2]. Другие полагают, что семейство должно ограничиться лишь во́ронами, выделив остальных птиц в отдельные семейства.

Большое разнообразие эндемичных видов наблюдается в Восточной Азии и Америке — 36 и 29 соответственно; около трети всех видов принадлежат единственному роду — во́роны. Ранее, особенно в XIX веке после появления работ Чарльза Дарвина, широко бытовало представление об эволюционном интеллектуальном развитии животных организмов. По этой теории, врановые, благодаря своей способности к быстрому обучению и другим умственным возможностям, были признаны наиболее развитыми птицами. Современные биологи отвергают данную теорию как несостоятельную[3].

Общая характеристика

Некоторые вороновые являются наиболее крупными представителями воробьинообразных: вес обыкновенного ворона (Corvus corax) и бронзовой вороны (Corvus crassirostris) может превышать 1,5 кг, а длина — достигать 65 см. С другой стороны, самый маленький вид, Aphelocoma nana, весит всего около 40 г, а его длина составляет 21,5 см.

Интеллект

Несколько видов обладают весьма высоким интеллектом, сравнимым с высшими приматами. Из-за этого врановые становятся объектом исследования учёных. Интеллект выражается в понимании механики процессов, происходящих как в природе, так и в специально создаваемых учёными тестах, и в использовании одного или нескольких орудий труда для достижения съедобной цели. Многие виды используют свои способности только в неволе, а некоторые (например, новокаледонская ворона), пользуются инструментами и в природе[4]. Изготовленные орудия ворона может забирать с собой, пользуясь ими в дальнейшем[5].

Ворон считается одной из самых умных птиц[6]. Когда британские учёные решили проверить, действительно ли ворон наделён интеллектом, птице давали пить воду из глубокого кувшина, которую он не мог достать клювом[7]. Испытуемый ворон додумался бросать в ёмкость различные предметы, чтобы уровень воды поднялся[7]. Ранее такую же сообразительность учёные обнаруживали только у человекообразных обезьян[7]. По словам руководителя эксперимента Алекса Тейлора, вороны способны различать объекты, которые держатся на плаву, и которые тонут[7]. Вороны выбрасывали резину и пластмассу из кувшина, когда видели, что уровень воды в кувшине не повышается[7].

Во время испытаний в Кембриджском университете в Англии было установлено, что грачи столь же умны при создании и использовании простых орудий своими клювами, как шимпанзе при создании и использовании простых орудий своими руками[8].

У сорок были обнаружены тщательно продуманные социальные ритуалы, включая, возможно, выражение печали[9]. Также сорока — это единственное известное не-млекопитающее, способное узнать себя в зеркале, в отличие, например, от попугая, который воспринимает своё собственное отражение как другого попугая[10].

Большеклювые вороны в Токио догадываются бросать грецкие орехи под колёса автомобилей и после их остановки подбирать раздавленный орех[11].

Социальное поведение

Быстро и легко обучающиеся, стайные птицы, иногда приходят на помощь друг к другу. Вороны, грачи и галки часто селятся в пределах населённых пунктов, образуя многочисленные колонии. Часто хорошо организованны: например, у галок (Corvus monedula) имеется сложная социальная иерархия[12]. Известно, что молодые птицы часто играют в сложные обучающие игры, в том числе и коллективные, требующие определённого интеллекта. Например, они подбрасывают веточки в воздух и стараются их поймать; ложатся на спину и перебирают какой-либо предмет ногами и клювом; совместно играют в игру наподобие «царя горы»: пытаются спихнуть друг друга с определённого места; удерживая какой-либо предмет в клюве, летают и сталкиваются с другими птицами до тех пор, пока предмет не упадёт[13].

Некоторые виды могут быть достаточно агрессивны по отношению к другим животным. Например, известно, что голубые сойки (Cyanocitta cristata) способны напасть на любого, кто приблизится к их гнезду. Жертвами птиц становятся собаки, кошки, другие хищные птицы.

Распространение

Представители семейства встречаются повсеместно, за исключением южной оконечности Южной Америки и Антарктиды[14]. Наибольшее биоразнообразие наблюдается в тропических регионах Центральной и Южной Америки, а также в Евразии. В Африке, Северной Америке и Австралии совокупно известно менее 10 видов вороновых.

Большинство видов ведёт оседлый образ жизни, хотя на севере и востоке Европы могут мигрировать на небольшие расстояния в юго-западном направлении[15]. Во время перелёта собираются большими стаями.

Питание

В большинстве своём всеядны — питаются как растительной, так и животной пищей: насекомыми и другими беспозвоночными животными, яйцами других птиц, мелкими млекопитающими, ягодами, плодами и семенами растений. Часто употребляют в пищу падаль. Некоторые виды хорошо приспособились к жизни в населённых пунктах и питаются отходами человеческой пищи. Исследования, проводимые американскими орнитологами на территории США в отношении американских ворон (Corvus brachyrhynchos), обыкновенных во́ронов (Corvus corax) и стеллеровых голубых соек (Cyanocitta stelleri), показали, что вороновые оказались самыми всеядными среди всех птиц, питаясь отбросами таких продуктов, как хлеб, макароны, жареный картофель, бутерброды, собачья еда и корм для скота. То же исследование показало, что наличие таких отбросов влияет на общую численность птиц[16].

Размножение

Моногамны, пары сохраняются длительное время, у многих видов в течение всей жизни. Гнёзда обычно строятся на верхушках деревьев; в качестве строительного материала используются сухие ветки, скреплённые травой или корой. Строят гнездо как самец, так и самка. Кладка состоит из 3—10 (чаще 4—7) яиц, как правило, бледно-зелёного цвета с бурыми пятнышками. Вылупившиеся птенцы остаются в гнезде в течение 6—10 недель в зависимости от вида.

Роды и виды

Напишите отзыв о статье "Врановые"

Примечания

  1. ↑ A. Manegold, G. Mayr, C. Mourer-Chauviré. Miocene songbirds and the composition of the european passeriform avifauna. 2004 [findarticles.com/p/articles/mi_qa3793/is_200410/ai_n9432352/pg_1]
  2. ↑ 1 2 Sibley C. G., Ahlquist J. Phylogeny and classification of birds. — New Haven: Yale University Press, 1990.
  3. ↑ Stephen Jay Gould, The Structure of Evolutionary Theory, Cambridge, Massachusetts: Harvard University Press, 2002, pp. 1006—1021
  4. ↑ [lenta.ru/news/2009/08/10/rooks/ «Грачи решили задачу Архимеда»] — Lenta.ru со ссылкой на Current Biology
  5. ↑ Svobodanews.ru: [www.svobodanews.ru/Article/2006/04/18/20060418141304977.html Вороны тоже умеют считать] (18 апреля 2006) (рус.)
  6. ↑ [www.pbs.org/wnet/nature/ravens/ravens.html PBS Nature: The Bird in Black]. Public Broadcasting Service. Проверено 7 мая 2007. [www.webcitation.org/68hAQFXPI Архивировано из первоисточника 26 июня 2012].
  7. ↑ 1 2 3 4 5 [podrobnosti.ua/podrobnosti/2012/01/25/816583.html Учёные подтвердили наличие интеллекта у ворон]. 25 января 2012.
  8. ↑ [www.upi.com/Science_News/2009/05/26/Study-finds-rooks-as-clever-as-chimpanzees/UPI-34471243349916 Science News: Study finds rooks as clever as chimpanzees] United Press International. May 26, 2009.
  9. ↑ Animal emotions, wild justice and why they matter: Grieving magpies, a pissy baboon, and empathic elephants, M Bekoff — Emotion, Space and Society, 2009 — Elsevier.
  10. ↑ Prior H. et al. (2008). «[biology.plosjournals.org/archive/1545-7885/6/8/pdf/10.1371_journal.pbio.0060202-L.pdf Mirror-induced behavior in the magpie (Pica pica): evidence of self-recognition]». PLoS Biology (Public Library of Science) 6: e202. DOI:10.1371/journal.pbio.0060202. Проверено 2008-08-21.
  11. ↑ Cybriwsky, Roman Adrian. Roppongi Crossing: The Demise of a Tokyo Nightclub District and the Reshaping of a Global City (Geographies of Justice and Social Transformation). — University of Georgia Press, 2011. — P. 103. — ISBN 978-0820338316.
  12. ↑ Verhulst, Sion & Salomons, H. Martijn (2004): Why fight? Socially dominant jackdaws, Corvus monedula, have low fitness. Animal Behaviour' 68: 777—783. [www.sciencedirect.com/science?_ob=ArticleURL&_udi=B6W9W-4D5P3TB-7&_user=10&_coverDate=10%2F01%2F2004&_rdoc=1&_fmt=&_orig=search&_sort=d&view=c&_acct=C000050221&_version=1&_urlVersion=0&_userid=10&md5=d1df4bf98a7224f865d659d52dbfdf5d]
  13. ↑ Gill, F. B. (2003) Ornithology (2nd edition). W.H. Freeman and Company, New York. ISBN 0-7167-2415-4
  14. ↑ Clayton, Nicola & Emery, Nathan (2005): Corvid cognition. Current Biology 15(3): R80-R81. [www.sciencedirect.com/science?_ob=MImg&_imagekey=B6VRT-4FF20DD-6-3&_cdi=6243&_user=10&_orig=search&_coverDate=02%2F08%2F2005&_qd=1&_sk=999849996&view=c&_alid=439049039&_rdoc=1&wchp=dGLbVlz-zSkzk&md5=ccdfc28018ed50f5153c001b9cd77b10&ie=/sdarticle.pdf онлайн PDF]
  15. ↑ K.Mullarney, L.Svensson, D.Zetterström, P.J.Grant. «Birds of Europe» Princeton University Press. 1999 ISBN 0-691-05054-6
  16. ↑ Marzluff, John M. & Angell, T. (2005): In the Company of Crows and Ravens. Yale University Press, New Haven, Connecticut. ISBN 0-300-10076-0

Литература

  • [zoomet.ru/metod_ptica.html Птицы Советского Союза]: В 6 т. / Под ред. Г. П. Дементьева и Н. А. Гладкова. — М.: Советская наука, 1951—1954.

Отрывок, характеризующий Врановые


Прошло два месяца после получения известий в Лысых Горах об Аустерлицком сражении и о погибели князя Андрея, и несмотря на все письма через посольство и на все розыски, тело его не было найдено, и его не было в числе пленных. Хуже всего для его родных было то, что оставалась всё таки надежда на то, что он был поднят жителями на поле сражения, и может быть лежал выздоравливающий или умирающий где нибудь один, среди чужих, и не в силах дать о себе вести. В газетах, из которых впервые узнал старый князь об Аустерлицком поражении, было написано, как и всегда, весьма кратко и неопределенно, о том, что русские после блестящих баталий должны были отретироваться и ретираду произвели в совершенном порядке. Старый князь понял из этого официального известия, что наши были разбиты. Через неделю после газеты, принесшей известие об Аустерлицкой битве, пришло письмо Кутузова, который извещал князя об участи, постигшей его сына.
«Ваш сын, в моих глазах, писал Кутузов, с знаменем в руках, впереди полка, пал героем, достойным своего отца и своего отечества. К общему сожалению моему и всей армии, до сих пор неизвестно – жив ли он, или нет. Себя и вас надеждой льщу, что сын ваш жив, ибо в противном случае в числе найденных на поле сражения офицеров, о коих список мне подан через парламентеров, и он бы поименован был».
Получив это известие поздно вечером, когда он был один в. своем кабинете, старый князь, как и обыкновенно, на другой день пошел на свою утреннюю прогулку; но был молчалив с приказчиком, садовником и архитектором и, хотя и был гневен на вид, ничего никому не сказал.
Когда, в обычное время, княжна Марья вошла к нему, он стоял за станком и точил, но, как обыкновенно, не оглянулся на нее.
– А! Княжна Марья! – вдруг сказал он неестественно и бросил стамеску. (Колесо еще вертелось от размаха. Княжна Марья долго помнила этот замирающий скрип колеса, который слился для нее с тем,что последовало.)
Княжна Марья подвинулась к нему, увидала его лицо, и что то вдруг опустилось в ней. Глаза ее перестали видеть ясно. Она по лицу отца, не грустному, не убитому, но злому и неестественно над собой работающему лицу, увидала, что вот, вот над ней повисло и задавит ее страшное несчастие, худшее в жизни, несчастие, еще не испытанное ею, несчастие непоправимое, непостижимое, смерть того, кого любишь.
– Mon pere! Andre? [Отец! Андрей?] – Сказала неграциозная, неловкая княжна с такой невыразимой прелестью печали и самозабвения, что отец не выдержал ее взгляда, и всхлипнув отвернулся.
– Получил известие. В числе пленных нет, в числе убитых нет. Кутузов пишет, – крикнул он пронзительно, как будто желая прогнать княжну этим криком, – убит!
Княжна не упала, с ней не сделалось дурноты. Она была уже бледна, но когда она услыхала эти слова, лицо ее изменилось, и что то просияло в ее лучистых, прекрасных глазах. Как будто радость, высшая радость, независимая от печалей и радостей этого мира, разлилась сверх той сильной печали, которая была в ней. Она забыла весь страх к отцу, подошла к нему, взяла его за руку, потянула к себе и обняла за сухую, жилистую шею.
– Mon pere, – сказала она. – Не отвертывайтесь от меня, будемте плакать вместе.
– Мерзавцы, подлецы! – закричал старик, отстраняя от нее лицо. – Губить армию, губить людей! За что? Поди, поди, скажи Лизе. – Княжна бессильно опустилась в кресло подле отца и заплакала. Она видела теперь брата в ту минуту, как он прощался с ней и с Лизой, с своим нежным и вместе высокомерным видом. Она видела его в ту минуту, как он нежно и насмешливо надевал образок на себя. «Верил ли он? Раскаялся ли он в своем неверии? Там ли он теперь? Там ли, в обители вечного спокойствия и блаженства?» думала она.
– Mon pere, [Отец,] скажите мне, как это было? – спросила она сквозь слезы.
– Иди, иди, убит в сражении, в котором повели убивать русских лучших людей и русскую славу. Идите, княжна Марья. Иди и скажи Лизе. Я приду.
Когда княжна Марья вернулась от отца, маленькая княгиня сидела за работой, и с тем особенным выражением внутреннего и счастливо спокойного взгляда, свойственного только беременным женщинам, посмотрела на княжну Марью. Видно было, что глаза ее не видали княжну Марью, а смотрели вглубь – в себя – во что то счастливое и таинственное, совершающееся в ней.
– Marie, – сказала она, отстраняясь от пялец и переваливаясь назад, – дай сюда твою руку. – Она взяла руку княжны и наложила ее себе на живот.
Глаза ее улыбались ожидая, губка с усиками поднялась, и детски счастливо осталась поднятой.
Княжна Марья стала на колени перед ней, и спрятала лицо в складках платья невестки.
– Вот, вот – слышишь? Мне так странно. И знаешь, Мари, я очень буду любить его, – сказала Лиза, блестящими, счастливыми глазами глядя на золовку. Княжна Марья не могла поднять головы: она плакала.
– Что с тобой, Маша?
– Ничего… так мне грустно стало… грустно об Андрее, – сказала она, отирая слезы о колени невестки. Несколько раз, в продолжение утра, княжна Марья начинала приготавливать невестку, и всякий раз начинала плакать. Слезы эти, которых причину не понимала маленькая княгиня, встревожили ее, как ни мало она была наблюдательна. Она ничего не говорила, но беспокойно оглядывалась, отыскивая чего то. Перед обедом в ее комнату вошел старый князь, которого она всегда боялась, теперь с особенно неспокойным, злым лицом и, ни слова не сказав, вышел. Она посмотрела на княжну Марью, потом задумалась с тем выражением глаз устремленного внутрь себя внимания, которое бывает у беременных женщин, и вдруг заплакала.
– Получили от Андрея что нибудь? – сказала она.
– Нет, ты знаешь, что еще не могло притти известие, но mon реrе беспокоится, и мне страшно.
– Так ничего?
– Ничего, – сказала княжна Марья, лучистыми глазами твердо глядя на невестку. Она решилась не говорить ей и уговорила отца скрыть получение страшного известия от невестки до ее разрешения, которое должно было быть на днях. Княжна Марья и старый князь, каждый по своему, носили и скрывали свое горе. Старый князь не хотел надеяться: он решил, что князь Андрей убит, и не смотря на то, что он послал чиновника в Австрию розыскивать след сына, он заказал ему в Москве памятник, который намерен был поставить в своем саду, и всем говорил, что сын его убит. Он старался не изменяя вести прежний образ жизни, но силы изменяли ему: он меньше ходил, меньше ел, меньше спал, и с каждым днем делался слабее. Княжна Марья надеялась. Она молилась за брата, как за живого и каждую минуту ждала известия о его возвращении.


– Ma bonne amie, [Мой добрый друг,] – сказала маленькая княгиня утром 19 го марта после завтрака, и губка ее с усиками поднялась по старой привычке; но как и во всех не только улыбках, но звуках речей, даже походках в этом доме со дня получения страшного известия была печаль, то и теперь улыбка маленькой княгини, поддавшейся общему настроению, хотя и не знавшей его причины, – была такая, что она еще более напоминала об общей печали.
– Ma bonne amie, je crains que le fruschtique (comme dit Фока – повар) de ce matin ne m'aie pas fait du mal. [Дружочек, боюсь, чтоб от нынешнего фриштика (как называет его повар Фока) мне не было дурно.]
– А что с тобой, моя душа? Ты бледна. Ах, ты очень бледна, – испуганно сказала княжна Марья, своими тяжелыми, мягкими шагами подбегая к невестке.
– Ваше сиятельство, не послать ли за Марьей Богдановной? – сказала одна из бывших тут горничных. (Марья Богдановна была акушерка из уездного города, жившая в Лысых Горах уже другую неделю.)
– И в самом деле, – подхватила княжна Марья, – может быть, точно. Я пойду. Courage, mon ange! [Не бойся, мой ангел.] Она поцеловала Лизу и хотела выйти из комнаты.
– Ах, нет, нет! – И кроме бледности, на лице маленькой княгини выразился детский страх неотвратимого физического страдания.
– Non, c'est l'estomac… dites que c'est l'estomac, dites, Marie, dites…, [Нет это желудок… скажи, Маша, что это желудок…] – и княгиня заплакала детски страдальчески, капризно и даже несколько притворно, ломая свои маленькие ручки. Княжна выбежала из комнаты за Марьей Богдановной.
– Mon Dieu! Mon Dieu! [Боже мой! Боже мой!] Oh! – слышала она сзади себя.
Потирая полные, небольшие, белые руки, ей навстречу, с значительно спокойным лицом, уже шла акушерка.
– Марья Богдановна! Кажется началось, – сказала княжна Марья, испуганно раскрытыми глазами глядя на бабушку.
– Ну и слава Богу, княжна, – не прибавляя шага, сказала Марья Богдановна. – Вам девицам про это знать не следует.
– Но как же из Москвы доктор еще не приехал? – сказала княжна. (По желанию Лизы и князя Андрея к сроку было послано в Москву за акушером, и его ждали каждую минуту.)
– Ничего, княжна, не беспокойтесь, – сказала Марья Богдановна, – и без доктора всё хорошо будет.
Через пять минут княжна из своей комнаты услыхала, что несут что то тяжелое. Она выглянула – официанты несли для чего то в спальню кожаный диван, стоявший в кабинете князя Андрея. На лицах несших людей было что то торжественное и тихое.
Княжна Марья сидела одна в своей комнате, прислушиваясь к звукам дома, изредка отворяя дверь, когда проходили мимо, и приглядываясь к тому, что происходило в коридоре. Несколько женщин тихими шагами проходили туда и оттуда, оглядывались на княжну и отворачивались от нее. Она не смела спрашивать, затворяла дверь, возвращалась к себе, и то садилась в свое кресло, то бралась за молитвенник, то становилась на колена пред киотом. К несчастию и удивлению своему, она чувствовала, что молитва не утишала ее волнения. Вдруг дверь ее комнаты тихо отворилась и на пороге ее показалась повязанная платком ее старая няня Прасковья Савишна, почти никогда, вследствие запрещения князя,не входившая к ней в комнату.
– С тобой, Машенька, пришла посидеть, – сказала няня, – да вот княжовы свечи венчальные перед угодником зажечь принесла, мой ангел, – сказала она вздохнув.
– Ах как я рада, няня.
– Бог милостив, голубка. – Няня зажгла перед киотом обвитые золотом свечи и с чулком села у двери. Княжна Марья взяла книгу и стала читать. Только когда слышались шаги или голоса, княжна испуганно, вопросительно, а няня успокоительно смотрели друг на друга. Во всех концах дома было разлито и владело всеми то же чувство, которое испытывала княжна Марья, сидя в своей комнате. По поверью, что чем меньше людей знает о страданиях родильницы, тем меньше она страдает, все старались притвориться незнающими; никто не говорил об этом, но во всех людях, кроме обычной степенности и почтительности хороших манер, царствовавших в доме князя, видна была одна какая то общая забота, смягченность сердца и сознание чего то великого, непостижимого, совершающегося в эту минуту.
В большой девичьей не слышно было смеха. В официантской все люди сидели и молчали, на готове чего то. На дворне жгли лучины и свечи и не спали. Старый князь, ступая на пятку, ходил по кабинету и послал Тихона к Марье Богдановне спросить: что? – Только скажи: князь приказал спросить что? и приди скажи, что она скажет.
– Доложи князю, что роды начались, – сказала Марья Богдановна, значительно посмотрев на посланного. Тихон пошел и доложил князю.
– Хорошо, – сказал князь, затворяя за собою дверь, и Тихон не слыхал более ни малейшего звука в кабинете. Немного погодя, Тихон вошел в кабинет, как будто для того, чтобы поправить свечи. Увидав, что князь лежал на диване, Тихон посмотрел на князя, на его расстроенное лицо, покачал головой, молча приблизился к нему и, поцеловав его в плечо, вышел, не поправив свечей и не сказав, зачем он приходил. Таинство торжественнейшее в мире продолжало совершаться. Прошел вечер, наступила ночь. И чувство ожидания и смягчения сердечного перед непостижимым не падало, а возвышалось. Никто не спал.

Была одна из тех мартовских ночей, когда зима как будто хочет взять свое и высыпает с отчаянной злобой свои последние снега и бураны. Навстречу немца доктора из Москвы, которого ждали каждую минуту и за которым была выслана подстава на большую дорогу, к повороту на проселок, были высланы верховые с фонарями, чтобы проводить его по ухабам и зажорам.
Княжна Марья уже давно оставила книгу: она сидела молча, устремив лучистые глаза на сморщенное, до малейших подробностей знакомое, лицо няни: на прядку седых волос, выбившуюся из под платка, на висящий мешочек кожи под подбородком.
Няня Савишна, с чулком в руках, тихим голосом рассказывала, сама не слыша и не понимая своих слов, сотни раз рассказанное о том, как покойница княгиня в Кишиневе рожала княжну Марью, с крестьянской бабой молдаванкой, вместо бабушки.
– Бог помилует, никогда дохтура не нужны, – говорила она. Вдруг порыв ветра налег на одну из выставленных рам комнаты (по воле князя всегда с жаворонками выставлялось по одной раме в каждой комнате) и, отбив плохо задвинутую задвижку, затрепал штофной гардиной, и пахнув холодом, снегом, задул свечу. Княжна Марья вздрогнула; няня, положив чулок, подошла к окну и высунувшись стала ловить откинутую раму. Холодный ветер трепал концами ее платка и седыми, выбившимися прядями волос.
– Княжна, матушка, едут по прешпекту кто то! – сказала она, держа раму и не затворяя ее. – С фонарями, должно, дохтур…
– Ах Боже мой! Слава Богу! – сказала княжна Марья, – надо пойти встретить его: он не знает по русски.
Княжна Марья накинула шаль и побежала навстречу ехавшим. Когда она проходила переднюю, она в окно видела, что какой то экипаж и фонари стояли у подъезда. Она вышла на лестницу. На столбике перил стояла сальная свеча и текла от ветра. Официант Филипп, с испуганным лицом и с другой свечей в руке, стоял ниже, на первой площадке лестницы. Еще пониже, за поворотом, по лестнице, слышны были подвигавшиеся шаги в теплых сапогах. И какой то знакомый, как показалось княжне Марье, голос, говорил что то.
– Слава Богу! – сказал голос. – А батюшка?
– Почивать легли, – отвечал голос дворецкого Демьяна, бывшего уже внизу.
Потом еще что то сказал голос, что то ответил Демьян, и шаги в теплых сапогах стали быстрее приближаться по невидному повороту лестницы. «Это Андрей! – подумала княжна Марья. Нет, это не может быть, это было бы слишком необыкновенно», подумала она, и в ту же минуту, как она думала это, на площадке, на которой стоял официант со свечой, показались лицо и фигура князя Андрея в шубе с воротником, обсыпанным снегом. Да, это был он, но бледный и худой, и с измененным, странно смягченным, но тревожным выражением лица. Он вошел на лестницу и обнял сестру.
– Вы не получили моего письма? – спросил он, и не дожидаясь ответа, которого бы он и не получил, потому что княжна не могла говорить, он вернулся, и с акушером, который вошел вслед за ним (он съехался с ним на последней станции), быстрыми шагами опять вошел на лестницу и опять обнял сестру. – Какая судьба! – проговорил он, – Маша милая – и, скинув шубу и сапоги, пошел на половину княгини.


Маленькая княгиня лежала на подушках, в белом чепчике. (Страдания только что отпустили ее.) Черные волосы прядями вились у ее воспаленных, вспотевших щек; румяный, прелестный ротик с губкой, покрытой черными волосиками, был раскрыт, и она радостно улыбалась. Князь Андрей вошел в комнату и остановился перед ней, у изножья дивана, на котором она лежала. Блестящие глаза, смотревшие детски, испуганно и взволнованно, остановились на нем, не изменяя выражения. «Я вас всех люблю, я никому зла не делала, за что я страдаю? помогите мне», говорило ее выражение. Она видела мужа, но не понимала значения его появления теперь перед нею. Князь Андрей обошел диван и в лоб поцеловал ее.
– Душенька моя, – сказал он: слово, которое никогда не говорил ей. – Бог милостив. – Она вопросительно, детски укоризненно посмотрела на него.
– Я от тебя ждала помощи, и ничего, ничего, и ты тоже! – сказали ее глаза. Она не удивилась, что он приехал; она не поняла того, что он приехал. Его приезд не имел никакого отношения до ее страданий и облегчения их. Муки вновь начались, и Марья Богдановна посоветовала князю Андрею выйти из комнаты.
Акушер вошел в комнату. Князь Андрей вышел и, встретив княжну Марью, опять подошел к ней. Они шопотом заговорили, но всякую минуту разговор замолкал. Они ждали и прислушивались.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Врановые&oldid=79979064»