Вратарь (гандбол)
Поделись знанием:
Ни Пьер и никто из товарищей его не говорили ни о том, что они видели в Москве, ни о грубости обращения французов, ни о том распоряжении пристреливать, которое было объявлено им: все были, как бы в отпор ухудшающемуся положению, особенно оживлены и веселы. Говорили о личных воспоминаниях, о смешных сценах, виденных во время похода, и заминали разговоры о настоящем положении.
Солнце давно село. Яркие звезды зажглись кое где по небу; красное, подобное пожару, зарево встающего полного месяца разлилось по краю неба, и огромный красный шар удивительно колебался в сероватой мгле. Становилось светло. Вечер уже кончился, но ночь еще не начиналась. Пьер встал от своих новых товарищей и пошел между костров на другую сторону дороги, где, ему сказали, стояли пленные солдаты. Ему хотелось поговорить с ними. На дороге французский часовой остановил его и велел воротиться.
Пьер вернулся, но не к костру, к товарищам, а к отпряженной повозке, у которой никого не было. Он, поджав ноги и опустив голову, сел на холодную землю у колеса повозки и долго неподвижно сидел, думая. Прошло более часа. Никто не тревожил Пьера. Вдруг он захохотал своим толстым, добродушным смехом так громко, что с разных сторон с удивлением оглянулись люди на этот странный, очевидно, одинокий смех.
– Ха, ха, ха! – смеялся Пьер. И он проговорил вслух сам с собою: – Не пустил меня солдат. Поймали меня, заперли меня. В плену держат меня. Кого меня? Меня! Меня – мою бессмертную душу! Ха, ха, ха!.. Ха, ха, ха!.. – смеялся он с выступившими на глаза слезами.
Какой то человек встал и подошел посмотреть, о чем один смеется этот странный большой человек. Пьер перестал смеяться, встал, отошел подальше от любопытного и оглянулся вокруг себя.
Прежде громко шумевший треском костров и говором людей, огромный, нескончаемый бивак затихал; красные огни костров потухали и бледнели. Высоко в светлом небе стоял полный месяц. Леса и поля, невидные прежде вне расположения лагеря, открывались теперь вдали. И еще дальше этих лесов и полей виднелась светлая, колеблющаяся, зовущая в себя бесконечная даль. Пьер взглянул в небо, в глубь уходящих, играющих звезд. «И все это мое, и все это во мне, и все это я! – думал Пьер. – И все это они поймали и посадили в балаган, загороженный досками!» Он улыбнулся и пошел укладываться спать к своим товарищам.
В первых числах октября к Кутузову приезжал еще парламентер с письмом от Наполеона и предложением мира, обманчиво означенным из Москвы, тогда как Наполеон уже был недалеко впереди Кутузова, на старой Калужской дороге. Кутузов отвечал на это письмо так же, как на первое, присланное с Лористоном: он сказал, что о мире речи быть не может.
Вскоре после этого из партизанского отряда Дорохова, ходившего налево от Тарутина, получено донесение о том, что в Фоминском показались войска, что войска эти состоят из дивизии Брусье и что дивизия эта, отделенная от других войск, легко может быть истреблена. Солдаты и офицеры опять требовали деятельности. Штабные генералы, возбужденные воспоминанием о легкости победы под Тарутиным, настаивали у Кутузова об исполнении предложения Дорохова. Кутузов не считал нужным никакого наступления. Вышло среднее, то, что должно было совершиться; послан был в Фоминское небольшой отряд, который должен был атаковать Брусье.
По странной случайности это назначение – самое трудное и самое важное, как оказалось впоследствии, – получил Дохтуров; тот самый скромный, маленький Дохтуров, которого никто не описывал нам составляющим планы сражений, летающим перед полками, кидающим кресты на батареи, и т. п., которого считали и называли нерешительным и непроницательным, но тот самый Дохтуров, которого во время всех войн русских с французами, с Аустерлица и до тринадцатого года, мы находим начальствующим везде, где только положение трудно. В Аустерлице он остается последним у плотины Аугеста, собирая полки, спасая, что можно, когда все бежит и гибнет и ни одного генерала нет в ариергарде. Он, больной в лихорадке, идет в Смоленск с двадцатью тысячами защищать город против всей наполеоновской армии. В Смоленске, едва задремал он на Молоховских воротах, в пароксизме лихорадки, его будит канонада по Смоленску, и Смоленск держится целый день. В Бородинский день, когда убит Багратион и войска нашего левого фланга перебиты в пропорции 9 к 1 и вся сила французской артиллерии направлена туда, – посылается никто другой, а именно нерешительный и непроницательный Дохтуров, и Кутузов торопится поправить свою ошибку, когда он послал было туда другого. И маленький, тихенький Дохтуров едет туда, и Бородино – лучшая слава русского войска. И много героев описано нам в стихах и прозе, но о Дохтурове почти ни слова.
Опять Дохтурова посылают туда в Фоминское и оттуда в Малый Ярославец, в то место, где было последнее сражение с французами, и в то место, с которого, очевидно, уже начинается погибель французов, и опять много гениев и героев описывают нам в этот период кампании, но о Дохтурове ни слова, или очень мало, или сомнительно. Это то умолчание о Дохтурове очевиднее всего доказывает его достоинства.
Вратарь в гандболе — игрок, который занимается охраной ворот своей команды во время гандбольного матча. Является единственным игроком в гандболе, который может дотрагиваться до площадки в пределах площади своих ворот и касаться мяча любой частью тела после удара. Его главная роль — не допустить того, чтобы противник забил гол (т.е. чтобы мяч пересёк полностью линию ворот). Он не может принимать пас от своих игроков, находясь во вратарской, но может отдавать пас любым другим игрокам.
Гандбольные вратари отличаются высоким ростом (до 2 м и выше), длинными руками и ногами. Они могут не только закрывать большую часть площади ворот, но и отбивать мячи руками и ногами.
Содержание
Лучшие вратари
Международная федерация гандбола ежегодно выбирает лучшего вратаря у мужчин и женщин. Тем не менее, федерация в 2010 году провела голосование болельщиков на своём сайте, по итогам которого лучшим вратарём в истории гандбола был признан у мужчин француз Тьерри Омейе, получивший 93,54% голосов. Второе место в рейтинге занял советский и российский вратарь Андрей Лавров (2,98%), третье место разделили немец Андреас Тиль и швед Матс Ольссон, набрав по 1,74% голосов[1].
У женщин в том же году лучшим вратарём в истории гандбола была признана румынка Люминица Дину-Хуцупан, получившая 94% голосов. Второе место заняла представительница Норвегии Сесили Леганье (4,03%), третьей стала датчанка Лене Рантала (1,36%). На 4-м месте оказалась Татьяна Джанджагава, выступавшая за СССР, Россию и Австрию[2].
Некоторые известные вратари
Мужчины
-
Давид Барруфет, семикратный победитель Лиги чемпионов -
/
Мирко Башич -
Жан Фериньяк, известный французский вратарь 1960-х годов -
Хеннинг Фриц, лучший гандболист 2004 года -
Петер Генцель, чемпион Европы и лучший вратарь чемпионатов Европы 1998, 2000 и 2002 годов - Хосе Хавьер Омбрадос, восьмикратный победитель Кубка Европы, лучший игрок чемпионата Испании 2004 и 2005 годов
-
Андрей Лавров, трёхкратный олимпийский чемпион, третий в рейтинге величайших гандболистов в истории по версии ИГФ - Бруно Мартини, двукратный чемпион мира
- Тьерри Омейе, лучший вратарь в истории гандбола по версии ИГФ[1] и лучший вратарь мира 2008 года
- Мадс Ольссон
-
/ Арпад Штербик, лучший гандболист 2005 года - Томас Свенссон, шестикратный победитель Лиги чемпионов, четырёхкратный чемпион Европы, лучший вратарь за 20 лет существования Лиги чемпионов[3][4]
-
Славомир Шмаль, лучший гандболист 2009 года - Андреас Тиль, семикратный гандболист года в Германии
Женщины
-
Люминица Дину-Хуцупан, лучший вратарь среди женщин по версии фанатов ИГФ[2] -
/ 
Татьяна Джанджгава, дважды бронзовый призёр Олимпийских игр -
Сесили Леганье, лучшая гандболистка 2001 года, шестикратная обладательница приза лучшего вратаря на международных турнирах - Амандин Лейно, лучшая гандболистка чемпионата Франции 2009 и 2010 годов
- Катрин Лунде Харальдсен, дважды олимпийская чемпионка, 4-кратная номинантка на приз лучшей гандболистки года
- Валери Николя, лучшая гандболистка и лучший вратарь чемпионата мира 2003 года
-
Лене Рантала - / Наталья Русначенко
Действия вратаря при гандболе
- M Mueller T Omeyer 01.jpg
Игрок в белой форме бросает мяч
- M Mueller T Omeyer 02.jpg
Вратарь подпрыгивает и касается мяча левой рукой
- M Mueller T Omeyer 03.jpg
Удар парирован
См. также
- Крайний (гандбол)
- Полусредний (гандбол)
- Разыгрывающий (гандбол)
- Линейный (гандбол)
- Защитник (гандбол)
- Тренер (гандбол)
- Судья (гандбол)
Напишите отзыв о статье "Вратарь (гандбол)"
Примечания
- ↑ 1 2 3 [www.ihf.info/MediaCenter/News/NewsDetails/tabid/130/Default.aspx?ID=480 Voting of the IHF users: Omeyer world’s best goalkeeper] (англ.). Международная федерация гандбола (28 October 2010). Проверено 4 октября 2013.
- ↑ 1 2 [www.ihf.info//MediaCenter/News/NewsDetails/tabid/130/Default.aspx?ID=526 Fans vote for Luminita Dinu as best female goalkeeper ever] (англ.). Международная федерация гандбола (7 January 2011). Проверено 4 октября 2013.
- ↑ [www.eurohandball.com/article/016998/EHF+Champions+League+Ultimate+Selection+announced EHF Champions League Ultimate Selection announced] (англ.). Европейская федерация гандбола (23 May 2013). Проверено 4 марта 2014.
- ↑ [www.handzone.net/asp.net/main.news/news.aspx?id=58415 Equipe type de la Ligue des champions entre 1993 et 2013] (фр.). handzone.net (23 mai 2013). Проверено 4 марта 2014.
Ссылки
- [www.ina.fr/video/2667870001013 Handball: profession gardien (Reportage Stade 2)] (фр.). Archives nationales (INA) (3 octobre 2004).
Отрывок, характеризующий Вратарь (гандбол)
Пьер поужинал похлебкою из ржаной муки с лошадиным мясом и поговорил с товарищами.Ни Пьер и никто из товарищей его не говорили ни о том, что они видели в Москве, ни о грубости обращения французов, ни о том распоряжении пристреливать, которое было объявлено им: все были, как бы в отпор ухудшающемуся положению, особенно оживлены и веселы. Говорили о личных воспоминаниях, о смешных сценах, виденных во время похода, и заминали разговоры о настоящем положении.
Солнце давно село. Яркие звезды зажглись кое где по небу; красное, подобное пожару, зарево встающего полного месяца разлилось по краю неба, и огромный красный шар удивительно колебался в сероватой мгле. Становилось светло. Вечер уже кончился, но ночь еще не начиналась. Пьер встал от своих новых товарищей и пошел между костров на другую сторону дороги, где, ему сказали, стояли пленные солдаты. Ему хотелось поговорить с ними. На дороге французский часовой остановил его и велел воротиться.
Пьер вернулся, но не к костру, к товарищам, а к отпряженной повозке, у которой никого не было. Он, поджав ноги и опустив голову, сел на холодную землю у колеса повозки и долго неподвижно сидел, думая. Прошло более часа. Никто не тревожил Пьера. Вдруг он захохотал своим толстым, добродушным смехом так громко, что с разных сторон с удивлением оглянулись люди на этот странный, очевидно, одинокий смех.
– Ха, ха, ха! – смеялся Пьер. И он проговорил вслух сам с собою: – Не пустил меня солдат. Поймали меня, заперли меня. В плену держат меня. Кого меня? Меня! Меня – мою бессмертную душу! Ха, ха, ха!.. Ха, ха, ха!.. – смеялся он с выступившими на глаза слезами.
Какой то человек встал и подошел посмотреть, о чем один смеется этот странный большой человек. Пьер перестал смеяться, встал, отошел подальше от любопытного и оглянулся вокруг себя.
Прежде громко шумевший треском костров и говором людей, огромный, нескончаемый бивак затихал; красные огни костров потухали и бледнели. Высоко в светлом небе стоял полный месяц. Леса и поля, невидные прежде вне расположения лагеря, открывались теперь вдали. И еще дальше этих лесов и полей виднелась светлая, колеблющаяся, зовущая в себя бесконечная даль. Пьер взглянул в небо, в глубь уходящих, играющих звезд. «И все это мое, и все это во мне, и все это я! – думал Пьер. – И все это они поймали и посадили в балаган, загороженный досками!» Он улыбнулся и пошел укладываться спать к своим товарищам.
В первых числах октября к Кутузову приезжал еще парламентер с письмом от Наполеона и предложением мира, обманчиво означенным из Москвы, тогда как Наполеон уже был недалеко впереди Кутузова, на старой Калужской дороге. Кутузов отвечал на это письмо так же, как на первое, присланное с Лористоном: он сказал, что о мире речи быть не может.
Вскоре после этого из партизанского отряда Дорохова, ходившего налево от Тарутина, получено донесение о том, что в Фоминском показались войска, что войска эти состоят из дивизии Брусье и что дивизия эта, отделенная от других войск, легко может быть истреблена. Солдаты и офицеры опять требовали деятельности. Штабные генералы, возбужденные воспоминанием о легкости победы под Тарутиным, настаивали у Кутузова об исполнении предложения Дорохова. Кутузов не считал нужным никакого наступления. Вышло среднее, то, что должно было совершиться; послан был в Фоминское небольшой отряд, который должен был атаковать Брусье.
По странной случайности это назначение – самое трудное и самое важное, как оказалось впоследствии, – получил Дохтуров; тот самый скромный, маленький Дохтуров, которого никто не описывал нам составляющим планы сражений, летающим перед полками, кидающим кресты на батареи, и т. п., которого считали и называли нерешительным и непроницательным, но тот самый Дохтуров, которого во время всех войн русских с французами, с Аустерлица и до тринадцатого года, мы находим начальствующим везде, где только положение трудно. В Аустерлице он остается последним у плотины Аугеста, собирая полки, спасая, что можно, когда все бежит и гибнет и ни одного генерала нет в ариергарде. Он, больной в лихорадке, идет в Смоленск с двадцатью тысячами защищать город против всей наполеоновской армии. В Смоленске, едва задремал он на Молоховских воротах, в пароксизме лихорадки, его будит канонада по Смоленску, и Смоленск держится целый день. В Бородинский день, когда убит Багратион и войска нашего левого фланга перебиты в пропорции 9 к 1 и вся сила французской артиллерии направлена туда, – посылается никто другой, а именно нерешительный и непроницательный Дохтуров, и Кутузов торопится поправить свою ошибку, когда он послал было туда другого. И маленький, тихенький Дохтуров едет туда, и Бородино – лучшая слава русского войска. И много героев описано нам в стихах и прозе, но о Дохтурове почти ни слова.
Опять Дохтурова посылают туда в Фоминское и оттуда в Малый Ярославец, в то место, где было последнее сражение с французами, и в то место, с которого, очевидно, уже начинается погибель французов, и опять много гениев и героев описывают нам в этот период кампании, но о Дохтурове ни слова, или очень мало, или сомнительно. Это то умолчание о Дохтурове очевиднее всего доказывает его достоинства.
