Вреден, Роман Романович

Роман Романович Вреден
Могила Р. Р. Вредена на Смоленском лютеранском кладбище
Дата рождения:	9 (21) марта 1867(1867-03-21)
Место рождения:	Санкт-Петербург, Российская империя
Дата смерти:	7 февраля 1934(1934-02-07) (66 лет)
Место смерти:	Ленинград, РСФСР, СССР
Страна:	Российская империя, СССР
Научная сфера:	медицина
Место работы:	Петербургский ортопедический институт
Учёная степень:	доктор медицины
Учёное звание:	профессор
Альма-матер:	Императорская Военно-медицинская академия
Награды и премии:

Роман Романович (Эдмунд-Роберт; Роберт Робертович) Вреден (9 [21] марта 1867, Санкт-Петербург — 7 февраля 1934, Ленинград) — российский и советский врач, военно-полевой хирург, ортопед.

Биография

В 1885 г. с золотой медалью окончил 1-ю петербургскую гимназию. В 1890 г. — Военно-медицинскую академию. В течение трёх лет совершенствовался в клинике госпитальной хирургии академии (начальник — профессор В. А. Ратимов, и в 1893 г. защитил диссертацию на степень доктора медицины.

В 1893—1896 гг. — младший ординатор Киевского военного госпиталя, заведовал хирургическим и ушным отделением; ему довелось лечить командующего округом генерала М. И. Драгомирова.

С 1896 г. — старший ассистент в клинике госпитальной хирургии В. А. Ратимова, с 1898 г. — приват-доцент. В 1900—1902 гг. исполнял обязанности заведующего кафедрой. В 1902 г. не прошёл по конкурсу на должность заведующего кафедрой госпитальной хирургии академии (был избран С. П. Фёдоров) и уволился из академии.

В 1902—1904 гг. — ведущий хирург и директор Французской больницы в Петербурге, консультант-хирург Николаевского военного госпиталя. C началом русско-японской войны отправлен на Дальний Восток: корпусной хирург 3-го Сибирского армейского корпуса, с 24 февраля 1904 г. — на фронте; затем главный хирург Маньчжурской армии, главный полевой хирург. Был контужен, в связи с чем в марте 1905 года вернулся в Петербург.

Продолжил работать в Военно-медицинской академии, одновременно — консультант Николаевского военного госпиталя, директор и заведующий (до 1908 г.) хирургическим отделением Французской больницы Святой Магдалины. В 1905—1906 гг. — заведующий факультетской хирургической клиникой Женского медицинского института.

С 1906 г. — директор первого в России Петербургского ортопедического института; одновременно продолжал работу в Военно-медицинской академии, а с 1911 г. — и в Психоневрологическом институте (профессором ортопедии).

В первую мировую войну — главный хирург Юго-Западного фронта.

С 1918 г. — профессор ортопедии 1-го Петроградского медицинского института, также читал курс лекций по военно-полевой хирургии в Военно-медицинской академии и по ортопедии в Институте усовершенствования врачей. Продолжал работать директором Ортопедического института. С 1924 г. до конца своей жизни заведовал ортопедическим отделением Центрального государственного института травматологии, созданного путём объединения Ортопедического института с Физиохирургическим институтом.

Неоднократно избирался председателем Хирургического общества им. Н. И. Пирогова (был почётным членом) и Ленинградского общества травматологов-ортопедов, избран членом Международного общества хирургов, Американского общества военных врачей, Международных конвенций Красного Креста.

Похоронен на Смоленском лютеранском кладбище.

Семья

Жена — Эмилия Николаевна, урождённая Розинская. Дети:

• Изабелла Эми (30.1.1893 — ?)
• Николай (1901—1955)
• Вера-Виолетта (2.9.1907 — ?).

Научная деятельность

В общей хирургии первым ввёл применение морфина при полостных операциях (1901) и дал физиологическое обоснование его противошокового действия. Предложил новые операции для лечения грыж, выпадения прямой кишки, паралитического скашивания лица.

В 1905 году, после русско-японской войны, написал «Практическое руководство по военно-полевой хирургии» — второе руководство для русских военно-полевых хирургов после книги Н. И. Пирогова.

Предложил около 30 оперативных методов лечения ортопедических деформаций и заболеваний (плоскостопия, искривлений позвоночника, детских параличей и др.). Изучал происхождение врождённых и приобретённых искривлений позвоночника; предложил объяснение причин возникновения сколиоза в «мышечном корсете».

Написал первое русское руководство по ортопедии.

Избранные труды

Источник — [www.nlr.ru/poisk/ Электронные каталоги РНБ]

• Вреден Р. Р. К этиологии цистита : Дис. … д-ра мед. — СПб.: тип. А. Якобсона, 1893. — 79 с.
• Вреден Р. Р. О местной анестезии в брюшной хирургии. — СПб.: печатня С. П. Яковлева, 1901. — 6 с. — (из Летописи русск. хирургии. — 1901. — Кн. 1).
• Вреден Р. Р. Об уборке раненых с поля сражения. О перевозке их, о перевязочных пунктах о дивизионных лазаретах, о подвижных госпиталях и этапных пунктах. — СПб.: журн. «Практич. медицина» (В. С. Эттингер), 1911. — 10 с. — (Отт. из изд.: Рус. хирургия. — 1910. — Вып. 30, Ч. 1, 4, 5).
• Вреден Р. Р. Практическое руководство по военно-полевой хирургии. — СПб.: тип. С. Л. Кинда, 1911. — 228 с.
• Вреден Р. Р. Практическое руководство по ортопедии. — Л.; М.: Гос. изд-во, 1925. — 120 с. — (Руководства и науч. пособия для высш. школы).
• Вреден Р. Р. Практическое руководство по ортопедии. — Л.; М.: Гос. мед. изд., 1930. — 269 с. — 4070 экз.
  • . — 3-е изд., испр. и доп. — Л.: Биомедгиз, 1936. — 605 с. — 5200 экз.
• Поленов А. Л. Основы практической травматологии / Сост. при участии Р. Р. Вредена и др. — Л., 1927.

Награды

• орден Св. Станислава 2 степени с мечами (03.11.1904 / 24.04.1905)
• орден Св. Владимира 4 степени с мечами (31.12.1904, 10.02.1905 / 11.12.1905)
• орден Св. Анны 2 степени (26.03.1905 / 19.03.1906)

Ссылки

• Вреден Роман Романович // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
• [www.biografija.ru/biography/vreden-roman-romanovich.htm Вреден Роман Романович]. Биография.ру. Проверено 27 февраля 2013. [www.webcitation.org/6F7RMi42H Архивировано из первоисточника 14 марта 2013].
• [www.pershpektiva.ru/люди%20Санкт-Петербурга/Вреден%20Роман%20Романович%201867.htm Вреден Роман Романович]. Люди Петербурга. ООО «ПерШпектива». Проверено 27 февраля 2013. [www.webcitation.org/6F7RNfqwZ Архивировано из первоисточника 14 марта 2013].
• [www.photoarchive.spb.ru/showChildObjects.do?object=2000611057 Вреден Роман Романович. Альбом из фондов Центрального государственного архива кинофотодокументов Санкт-Петербурга]

Отрывок, характеризующий Вреден, Роман Романович

У Яузского моста все еще теснилось войско. Было жарко. Кутузов, нахмуренный, унылый, сидел на лавке около моста и плетью играл по песку, когда с шумом подскакала к нему коляска. Человек в генеральском мундире, в шляпе с плюмажем, с бегающими не то гневными, не то испуганными глазами подошел к Кутузову и стал по французски говорить ему что то. Это был граф Растопчин. Он говорил Кутузову, что явился сюда, потому что Москвы и столицы нет больше и есть одна армия.
– Было бы другое, ежели бы ваша светлость не сказали мне, что вы не сдадите Москвы, не давши еще сражения: всего этого не было бы! – сказал он.
Кутузов глядел на Растопчина и, как будто не понимая значения обращенных к нему слов, старательно усиливался прочесть что то особенное, написанное в эту минуту на лице говорившего с ним человека. Растопчин, смутившись, замолчал. Кутузов слегка покачал головой и, не спуская испытующего взгляда с лица Растопчина, тихо проговорил:
– Да, я не отдам Москвы, не дав сражения.
Думал ли Кутузов совершенно о другом, говоря эти слова, или нарочно, зная их бессмысленность, сказал их, но граф Растопчин ничего не ответил и поспешно отошел от Кутузова. И странное дело! Главнокомандующий Москвы, гордый граф Растопчин, взяв в руки нагайку, подошел к мосту и стал с криком разгонять столпившиеся повозки.


В четвертом часу пополудни войска Мюрата вступали в Москву. Впереди ехал отряд виртембергских гусар, позади верхом, с большой свитой, ехал сам неаполитанский король.
Около середины Арбата, близ Николы Явленного, Мюрат остановился, ожидая известия от передового отряда о том, в каком положении находилась городская крепость «le Kremlin».
Вокруг Мюрата собралась небольшая кучка людей из остававшихся в Москве жителей. Все с робким недоумением смотрели на странного, изукрашенного перьями и золотом длинноволосого начальника.
– Что ж, это сам, что ли, царь ихний? Ничево! – слышались тихие голоса.
Переводчик подъехал к кучке народа.
– Шапку то сними… шапку то, – заговорили в толпе, обращаясь друг к другу. Переводчик обратился к одному старому дворнику и спросил, далеко ли до Кремля? Дворник, прислушиваясь с недоумением к чуждому ему польскому акценту и не признавая звуков говора переводчика за русскую речь, не понимал, что ему говорили, и прятался за других.
Мюрат подвинулся к переводчику в велел спросить, где русские войска. Один из русских людей понял, чего у него спрашивали, и несколько голосов вдруг стали отвечать переводчику. Французский офицер из передового отряда подъехал к Мюрату и доложил, что ворота в крепость заделаны и что, вероятно, там засада.
– Хорошо, – сказал Мюрат и, обратившись к одному из господ своей свиты, приказал выдвинуть четыре легких орудия и обстрелять ворота.
Артиллерия на рысях выехала из за колонны, шедшей за Мюратом, и поехала по Арбату. Спустившись до конца Вздвиженки, артиллерия остановилась и выстроилась на площади. Несколько французских офицеров распоряжались пушками, расстанавливая их, и смотрели в Кремль в зрительную трубу.
В Кремле раздавался благовест к вечерне, и этот звон смущал французов. Они предполагали, что это был призыв к оружию. Несколько человек пехотных солдат побежали к Кутафьевским воротам. В воротах лежали бревна и тесовые щиты. Два ружейные выстрела раздались из под ворот, как только офицер с командой стал подбегать к ним. Генерал, стоявший у пушек, крикнул офицеру командные слова, и офицер с солдатами побежал назад.
Послышалось еще три выстрела из ворот.
Один выстрел задел в ногу французского солдата, и странный крик немногих голосов послышался из за щитов. На лицах французского генерала, офицеров и солдат одновременно, как по команде, прежнее выражение веселости и спокойствия заменилось упорным, сосредоточенным выражением готовности на борьбу и страдания. Для них всех, начиная от маршала и до последнего солдата, это место не было Вздвиженка, Моховая, Кутафья и Троицкие ворота, а это была новая местность нового поля, вероятно, кровопролитного сражения. И все приготовились к этому сражению. Крики из ворот затихли. Орудия были выдвинуты. Артиллеристы сдули нагоревшие пальники. Офицер скомандовал «feu!» [пали!], и два свистящие звука жестянок раздались один за другим. Картечные пули затрещали по камню ворот, бревнам и щитам; и два облака дыма заколебались на площади.
Несколько мгновений после того, как затихли перекаты выстрелов по каменному Кремлю, странный звук послышался над головами французов. Огромная стая галок поднялась над стенами и, каркая и шумя тысячами крыл, закружилась в воздухе. Вместе с этим звуком раздался человеческий одинокий крик в воротах, и из за дыма появилась фигура человека без шапки, в кафтане. Держа ружье, он целился во французов. Feu! – повторил артиллерийский офицер, и в одно и то же время раздались один ружейный и два орудийных выстрела. Дым опять закрыл ворота.
За щитами больше ничего не шевелилось, и пехотные французские солдаты с офицерами пошли к воротам. В воротах лежало три раненых и четыре убитых человека. Два человека в кафтанах убегали низом, вдоль стен, к Знаменке.
– Enlevez moi ca, [Уберите это,] – сказал офицер, указывая на бревна и трупы; и французы, добив раненых, перебросили трупы вниз за ограду. Кто были эти люди, никто не знал. «Enlevez moi ca», – сказано только про них, и их выбросили и прибрали потом, чтобы они не воняли. Один Тьер посвятил их памяти несколько красноречивых строк: «Ces miserables avaient envahi la citadelle sacree, s'etaient empares des fusils de l'arsenal, et tiraient (ces miserables) sur les Francais. On en sabra quelques'uns et on purgea le Kremlin de leur presence. [Эти несчастные наполнили священную крепость, овладели ружьями арсенала и стреляли во французов. Некоторых из них порубили саблями, и очистили Кремль от их присутствия.]
Мюрату было доложено, что путь расчищен. Французы вошли в ворота и стали размещаться лагерем на Сенатской площади. Солдаты выкидывали стулья из окон сената на площадь и раскладывали огни.
Другие отряды проходили через Кремль и размещались по Маросейке, Лубянке, Покровке. Третьи размещались по Вздвиженке, Знаменке, Никольской, Тверской. Везде, не находя хозяев, французы размещались не как в городе на квартирах, а как в лагере, который расположен в городе.
Хотя и оборванные, голодные, измученные и уменьшенные до 1/3 части своей прежней численности, французские солдаты вступили в Москву еще в стройном порядке. Это было измученное, истощенное, но еще боевое и грозное войско. Но это было войско только до той минуты, пока солдаты этого войска не разошлись по квартирам. Как только люди полков стали расходиться по пустым и богатым домам, так навсегда уничтожалось войско и образовались не жители и не солдаты, а что то среднее, называемое мародерами. Когда, через пять недель, те же самые люди вышли из Москвы, они уже не составляли более войска. Это была толпа мародеров, из которых каждый вез или нес с собой кучу вещей, которые ему казались ценны и нужны. Цель каждого из этих людей при выходе из Москвы не состояла, как прежде, в том, чтобы завоевать, а только в том, чтобы удержать приобретенное. Подобно той обезьяне, которая, запустив руку в узкое горло кувшина и захватив горсть орехов, не разжимает кулака, чтобы не потерять схваченного, и этим губит себя, французы, при выходе из Москвы, очевидно, должны были погибнуть вследствие того, что они тащили с собой награбленное, но бросить это награбленное им было так же невозможно, как невозможно обезьяне разжать горсть с орехами. Через десять минут после вступления каждого французского полка в какой нибудь квартал Москвы, не оставалось ни одного солдата и офицера. В окнах домов видны были люди в шинелях и штиблетах, смеясь прохаживающиеся по комнатам; в погребах, в подвалах такие же люди хозяйничали с провизией; на дворах такие же люди отпирали или отбивали ворота сараев и конюшен; в кухнях раскладывали огни, с засученными руками пекли, месили и варили, пугали, смешили и ласкали женщин и детей. И этих людей везде, и по лавкам и по домам, было много; но войска уже не было.