Время в Казахстане

Территория Республики Казахстан разделена на два часовых пояса (официально — 4-й и 5-й) с действующим в них временем UTC+5 и UTC+6, хотя фактически она расположена в четырёх географических часовых поясах: UTC+3, UTC+4, UTC+5, UTC+6.

История

Территория Казахстана в составе СССР с 1924 года, согласно декрету от 8 февраля 1919 года, находилась в четырёх часовых поясах — в 3-м, 4-м, 5-м и 6-м. Например, Кустанайская область (тогда — Кустанайский уезд Челябинской губернии) вошла в 4-й часовой пояс 1 января 1920 года. В 1930—1931 годах было введено декретное время, и в указанных часовых поясах время было установлено, соответственно, UTC+4, UTC+5, UTC+6 и UTC+7.

Согласно решению Междуведомственной комиссии единой службы времени при Комитете стандартов, мер и измерительных приборов при Совете Министров СССР от 28 мая 1956 года, на территории Казахстана осталось два часовых пояса, 4-й и 5-й (МСК+2 и МСК+3), с декретным временем, соответственно, UTC+5 и UTC+6. В результате таких изменений границ часовых поясов на западной части территории Уральской области к декретному времени был добавлен ещё один час, а восточная часть Восточно-Казахстанской области фактически избавилась от декретного времени.

В соответствии с границами часовых поясов, установленными постановлением правительства СССР от 24 октября 1980 года, входили:

• в 4-й часовой пояс (UTC+5) — Уральская, Гурьевская, Мангышлакская, Актюбинская, Кустанайская и Кзыл-Ординская области;
• в 5-й часовой пояс (UTC+6) — Целиноградская, Северо-Казахстанская, Кокчетавская, Тургайская, Карагандинская, Павлодарская, Джезказганская, Чимкентская, Джамбульская, Алма-Атинская, Талды-Курганская, Семипалатинская и Восточно-Казахстанская области.

В 1981 году был введён ежегодный переход на летнее время (дополнительный перевод часовой стрелки). В летний период в западной части Казахстана стало действовать время UTC+6, а в восточной — UTC+7. В 1989 году Уральская область, согласно постановлению от 14 марта 1989 года, официально оставаясь в 4-м часовом поясе, перешла с 26 марта 1989 года на время 3-го часового пояса (МСК+1, в зимний период — UTC+4), не переводя часы на 1 час вперёд. Таким образом в Казахстане стало действовать время трёх часовых поясов — UTC+4, UTC+5, UTC+6 (в зимний период).

В марте 1991 года декретное время в Казахстане, как и почти на всей территории СССР, было отменено (см. Декретное время#Отмена декретного времени в 1988—1991 годах), при этом сезонный перевод часов сохранялся. Поэтому 31 марта 1991 года часы не переводились на всей территории Казахстана, кроме Уральской области, где они были переведены на 1 час вперёд (на летнее время). После осеннего перевода часов 29 сентября 1991 года в Казахстане стало действовать время двух часовых поясов — UTC+4 и UTC+5. При этом, как видно из последующих событий, в Кзыл-Ординской области накануне 1992 года применялось время соседнего восточного часового пояса (UTC+5), опережающее на 1 час время в Актюбинской области. Таким образом, декретное время в 1991 году не отменялось в Уральской и Кзыл-Ординской областях.

В 1992 году декретное время было восстановлено на большей части территории бывшего СССР. Согласно постановлению правительства Республики Казахстан от 13 января 1992 года часы на всей территории республики 19 января 1992 года были переведены на 1 час вперёд, а с последнего воскресенья марта был продолжен переход на летнее время. Этим же постановлением была изменена граница между 4-м и 5-м часовыми поясами — она стала проходить между Актюбинской и Кзыл-Ординской областями. Постановлением от 27 марта 1992 года отменялось «одночасовое опережение поясного времени, действующее постоянно в течение года (...) для Уральской и Кзыл-Ординской областей» с сохранением расположения этих областей, соответственно, в 4-м и 5-м часовых поясах. В этих областях не было перевода часов 29 марта 1992 года на 1 час вперёд, после чего в Казахстане снова стало действовать время трёх часовых поясов — UTC+4, UTC+5 и UTC+6 (в зимний период).

В 1994 году на время UTC+4, действующее в Западно-Казахстанской (бывшей Уральской) области, перешла Мангистауская (бывшая Мангышлакская) область — в сентябре 1994 года, при возврате на «зимнее» время, Мангистауская область перевела часы на 2 часа назад.

С 1996 года отмена летнего времени в Казахстане, как и в России, и во многих других странах, стала происходить на месяц позже — в последнее воскресенье октября.

В 1999 году на время UTC+4 перешла Атырауская область — в марте она не перевела часы на летнее время, а в октябре 1999 года перевела их вместе с другими областями на 1 час назад.

Отмена перехода на летнее время

Постановление правительства от 23 ноября 2000 года № 1749 было разработано «в целях упорядочения исчисления времени на территории Республики Казахстан и в связи с изменением административно-территориального устройства». В последующие годы в постановление вносились изменения, история которых достаточно интересна.

Постановление в редакции от 23.11.2000 сохраняло переход на летнее время, и устанавливало разделение на два часовых пояса:

• 4-й — с действующим временем UTC+4 (Уральск, Атырау, Актау) и UTC+5 (Актобе, Костанай, Кызылорда);
• 5-й — с действующим временем UTC+6.

Указанное постановление признало утратившими силу ряд предыдущих постановлений, в частности, Кызылординская область снова, как и до 1992 года, относилась к 4-му часовому поясу.

Постановление в редакции от 20.07.2004 тоже пока сохраняло переход на летнее время. Однако вместо трёх часовых зон должны были образоваться две, с разницей 2 часа. Актобе должен был перейти на время UTC+4, не переводя часы на летнее время весной 2005 года. Костанай и Кызылорда должны были перейти в 5-й часовой пояс, на время UTC+6, отменив возврат на «зимнее» время осенью 2004 года.

Реформа породила некоторое непонимание у населения, куда и в каких регионах переводить часы осенью 2004 и весной 2005 года, поскольку конкретные даты процедур в постановлении от 20.07.2004 не указывались. За полмесяца до осеннего перевода часов появилась ещё одна редакция правительственного постановления.

Постановление в редакции от 15.10.2004 также сохраняло переход на летнее время, но устраняло разницу 2 часа между часовыми зонами. Четыре западные области Казахстана должны были иметь разницу 1 час с временем в столице — Астане. Поэтому для Актобе перевод на время UTC+4 упразднялся, а вместе с Костанаем и Кызылордой должны были отменить возврат на «зимнее» время Уральск, Атырау и Актау.

Таким образом, 31 октября 2004 года Костанай, Кызылорда, Уральск, Атырау и Актау часы не переводили — Костанай и Кызылорда перешли на время UTC+6, а Уральск, Атырау и Актау — на UTC+5.

Постановление в редакции от 15.03.2005 отменило ежегодный переход на летнее время. Официальным документом для этой редакции было Постановление Правительства РК № 231 от 15 марта 2005 года.

В 2005 году в пяти областях Казахстана действовало время, соответствующее летнему времени в этих областях в 2004 году. Однако если учитывать историю изменений до 1999 года, то административные центры всех областей, кроме Костанайской и Кызылординской, вернулись на своё бывшее декретное время («зимнее» время с 1981 года), которое действовало там накануне реформы 2004—2005 годов или в течение длительного периода незадолго (за 6—16 лет) до начала реформы:

• Усть-Каменогорск вернулся на поясное время, действовавшее до 1930 года и с 1957 до 2005 года. 
• Актобе, Петропавловск, Кокшетау, Шымкент, Тараз, Караганда, Павлодар и Талдыкорган вернулись на декретное время, действовавшее с 1931 до 2005 года.
• Актау вернулся на декретное время, действовавшее с 1931 года до 1994 года.
• Атырау вернулся на «декретное время плюс один час», действовавшее с 1957 до 1999 года.
• Уральск вернулся на «декретное время плюс один час», действовавшее с 1957 до 1989 года.
• Костанай и Кызылорда остались на летнем времени, которое для них было как «декретное время плюс один час».

После реформы 2004—2005 годов действующее время в Костанайской и Кызылординской области, в западных районах Западно-Казахстанской и Атырауской областей, а также в некоторых других областях, опережает время своего географического часового пояса на 2 часа.

Регион	часовой пояс	накануне 2004 года
Акмолинская область	UTC+6	MSK+3 (UTC+6, летом UTC+7)
Актюбинская область	UTC+5	MSK+2 (UTC+5, летом UTC+6)
Алматинская область	UTC+6	MSK+3 (UTC+6, летом UTC+7)
Атырауская область	UTC+5	MSK+1 (UTC+4, летом UTC+5)
Восточно-Казахстанская область	UTC+6	MSK+3 (UTC+6, летом UTC+7)
Жамбылская область	UTC+6	MSK+3 (UTC+6, летом UTC+7)
Западно-Казахстанская область	UTC+5	MSK+1 (UTC+4, летом UTC+5)
Карагандинская область	UTC+6	MSK+3 (UTC+6, летом UTC+7)
Костанайская область	UTC+6	MSK+2 (UTC+5, летом UTC+6)
Кызылординская область	UTC+6	MSK+2 (UTC+5, летом UTC+6)
Мангистауская область	UTC+5	MSK+1 (UTC+4, летом UTC+5)
Павлодарская область	UTC+6	MSK+3 (UTC+6, летом UTC+7)
Северо-Казахстанская область	UTC+6	MSK+3 (UTC+6, летом UTC+7)
Южно-Казахстанская область	UTC+6	MSK+3 (UTC+6, летом UTC+7)

Изменение местного времени в городах Казахстана

Перечислены административные центры областей и крупнейшие города (по состоянию на 2016 год) с указанием смещения местного времени от UTC в период с 1924 года по настоящее время. Смещение от UTC указано без учёта перехода на летнее время. Города перечислены преимущественно в порядке возрастания долготы — с запада на восток. В скобках — или точная дата, или год (расшифровка после перечня), или приблизительный период (1946—1962) — когда произошло изменение местного времени.

Уральск: 3 (1924), 4 (1931), 5 (1946—1962), 4 (1989), 5 (1992), 4 (29 марта 1992), 5 (2004).

Атырау: 3 (1924), 4 (1931), 5 (1946—1962), 4 (1991), 5 (1992), 4 (28 марта 1999), 5 (2004).

Актау: 4 (1924), 5 (1931), 4 (1991), 5 (1992), 4 (25 сентября 1994), 5 (2004).

Актобе: 4 (1924), 5 (1931), 4 (1991), 5 (1992).

Костанай: 4 (1924), 5 (1931), 4 (1991), 5 (1992), 6 (2004).

Кызылорда: 4 (1924), 5 (1931), 4 (1991), 5 (29 сентября 1991, предположительно), 6 (1992), 5 (29 марта 1992), 6 (2004).

Петропавловск, Кокшетау, Шымкент, Тараз, Астана, Караганда, Алматы, Павлодар, Талдыкорган: 5 (1924), 6 (1931), 5 (1991), 6 (1992).

Усть-Каменогорск: 6 (1924), 7 (1931), 6 (1946—1962), 5 (1991), 6 (1992).

Точные даты изменений: 2 мая 1924, 9 февраля 1931, 31 марта 1991, 19 января 1992, 31 октября 2004.

Полдень в городах Казахстана

Расхождение действующего времени с местным средним солнечным временем определяется отклонением среднего полдня по действующему времени от 12:00. Для сравнения приведены значения среднего полдня в административных центрах областей и в крупнейших городах в соответствии с их географическими координатами:

13:46 Костанай (UTC+6)
13:38 Кызылорда (UTC+6)
13:35 Актау (UTC+5)
13:35 Уральск (UTC+5)
13:33 Атырау (UTC+5)
13:23 Петропавловск (UTC+6)
13:22 Кокшетау (UTC+6)
13:22 Шымкент (UTC+6)
13:15 Тараз (UTC+6)
13:14 Астана (UTC+6)
13:11 Актобе (UTC+5)
13:08 Караганда (UTC+6)
12:52 Алматы (UTC+6)
12:52 Павлодар (UTC+6)
12:48 Талдыкорган (UTC+6)
12:30 Усть-Каменогорск (UTC+6)

Недовольство реформой 2004—2005 годов

Недовольство изменением порядка исчисления времени проявлялось уже в ходе реформы. Однако спустя годы население по-прежнему недовольно некоторыми решениями, принятыми в 2004 году. Например, есть предложения изменить действующее время, перевести стрелки на 1 час назад в Костанайской и Кызылординской области.

Отрывок, характеризующий Время в Казахстане

– Очень интересно..
Графиня переглянулась с Анной Михайловной. Анна Михайловна поняла, что ее просят занять этого молодого человека, и, подсев к нему, начала говорить об отце; но так же, как и графине, он отвечал ей только односложными словами. Гости были все заняты между собой. Les Razoumovsky… ca a ete charmant… Vous etes bien bonne… La comtesse Apraksine… [Разумовские… Это было восхитительно… Вы очень добры… Графиня Апраксина…] слышалось со всех сторон. Графиня встала и пошла в залу.
– Марья Дмитриевна? – послышался ее голос из залы.
– Она самая, – послышался в ответ грубый женский голос, и вслед за тем вошла в комнату Марья Дмитриевна.
Все барышни и даже дамы, исключая самых старых, встали. Марья Дмитриевна остановилась в дверях и, с высоты своего тучного тела, высоко держа свою с седыми буклями пятидесятилетнюю голову, оглядела гостей и, как бы засучиваясь, оправила неторопливо широкие рукава своего платья. Марья Дмитриевна всегда говорила по русски.
– Имениннице дорогой с детками, – сказала она своим громким, густым, подавляющим все другие звуки голосом. – Ты что, старый греховодник, – обратилась она к графу, целовавшему ее руку, – чай, скучаешь в Москве? Собак гонять негде? Да что, батюшка, делать, вот как эти пташки подрастут… – Она указывала на девиц. – Хочешь – не хочешь, надо женихов искать.
– Ну, что, казак мой? (Марья Дмитриевна казаком называла Наташу) – говорила она, лаская рукой Наташу, подходившую к ее руке без страха и весело. – Знаю, что зелье девка, а люблю.
Она достала из огромного ридикюля яхонтовые сережки грушками и, отдав их именинно сиявшей и разрумянившейся Наташе, тотчас же отвернулась от нее и обратилась к Пьеру.
– Э, э! любезный! поди ка сюда, – сказала она притворно тихим и тонким голосом. – Поди ка, любезный…
И она грозно засучила рукава еще выше.
Пьер подошел, наивно глядя на нее через очки.
– Подойди, подойди, любезный! Я и отцу то твоему правду одна говорила, когда он в случае был, а тебе то и Бог велит.
Она помолчала. Все молчали, ожидая того, что будет, и чувствуя, что было только предисловие.
– Хорош, нечего сказать! хорош мальчик!… Отец на одре лежит, а он забавляется, квартального на медведя верхом сажает. Стыдно, батюшка, стыдно! Лучше бы на войну шел.
Она отвернулась и подала руку графу, который едва удерживался от смеха.
– Ну, что ж, к столу, я чай, пора? – сказала Марья Дмитриевна.
Впереди пошел граф с Марьей Дмитриевной; потом графиня, которую повел гусарский полковник, нужный человек, с которым Николай должен был догонять полк. Анна Михайловна – с Шиншиным. Берг подал руку Вере. Улыбающаяся Жюли Карагина пошла с Николаем к столу. За ними шли еще другие пары, протянувшиеся по всей зале, и сзади всех по одиночке дети, гувернеры и гувернантки. Официанты зашевелились, стулья загремели, на хорах заиграла музыка, и гости разместились. Звуки домашней музыки графа заменились звуками ножей и вилок, говора гостей, тихих шагов официантов.
На одном конце стола во главе сидела графиня. Справа Марья Дмитриевна, слева Анна Михайловна и другие гостьи. На другом конце сидел граф, слева гусарский полковник, справа Шиншин и другие гости мужского пола. С одной стороны длинного стола молодежь постарше: Вера рядом с Бергом, Пьер рядом с Борисом; с другой стороны – дети, гувернеры и гувернантки. Граф из за хрусталя, бутылок и ваз с фруктами поглядывал на жену и ее высокий чепец с голубыми лентами и усердно подливал вина своим соседям, не забывая и себя. Графиня так же, из за ананасов, не забывая обязанности хозяйки, кидала значительные взгляды на мужа, которого лысина и лицо, казалось ей, своею краснотой резче отличались от седых волос. На дамском конце шло равномерное лепетанье; на мужском всё громче и громче слышались голоса, особенно гусарского полковника, который так много ел и пил, всё более и более краснея, что граф уже ставил его в пример другим гостям. Берг с нежной улыбкой говорил с Верой о том, что любовь есть чувство не земное, а небесное. Борис называл новому своему приятелю Пьеру бывших за столом гостей и переглядывался с Наташей, сидевшей против него. Пьер мало говорил, оглядывал новые лица и много ел. Начиная от двух супов, из которых он выбрал a la tortue, [черепаховый,] и кулебяки и до рябчиков он не пропускал ни одного блюда и ни одного вина, которое дворецкий в завернутой салфеткою бутылке таинственно высовывал из за плеча соседа, приговаривая или «дрей мадера», или «венгерское», или «рейнвейн». Он подставлял первую попавшуюся из четырех хрустальных, с вензелем графа, рюмок, стоявших перед каждым прибором, и пил с удовольствием, всё с более и более приятным видом поглядывая на гостей. Наташа, сидевшая против него, глядела на Бориса, как глядят девочки тринадцати лет на мальчика, с которым они в первый раз только что поцеловались и в которого они влюблены. Этот самый взгляд ее иногда обращался на Пьера, и ему под взглядом этой смешной, оживленной девочки хотелось смеяться самому, не зная чему.
Николай сидел далеко от Сони, подле Жюли Карагиной, и опять с той же невольной улыбкой что то говорил с ней. Соня улыбалась парадно, но, видимо, мучилась ревностью: то бледнела, то краснела и всеми силами прислушивалась к тому, что говорили между собою Николай и Жюли. Гувернантка беспокойно оглядывалась, как бы приготавливаясь к отпору, ежели бы кто вздумал обидеть детей. Гувернер немец старался запомнить вое роды кушаний, десертов и вин с тем, чтобы описать всё подробно в письме к домашним в Германию, и весьма обижался тем, что дворецкий, с завернутою в салфетку бутылкой, обносил его. Немец хмурился, старался показать вид, что он и не желал получить этого вина, но обижался потому, что никто не хотел понять, что вино нужно было ему не для того, чтобы утолить жажду, не из жадности, а из добросовестной любознательности.


На мужском конце стола разговор всё более и более оживлялся. Полковник рассказал, что манифест об объявлении войны уже вышел в Петербурге и что экземпляр, который он сам видел, доставлен ныне курьером главнокомандующему.
– И зачем нас нелегкая несет воевать с Бонапартом? – сказал Шиншин. – II a deja rabattu le caquet a l'Autriche. Je crains, que cette fois ce ne soit notre tour. [Он уже сбил спесь с Австрии. Боюсь, не пришел бы теперь наш черед.]
Полковник был плотный, высокий и сангвинический немец, очевидно, служака и патриот. Он обиделся словами Шиншина.
– А затэ м, мы лосты вый государ, – сказал он, выговаривая э вместо е и ъ вместо ь . – Затэм, что импэ ратор это знаэ т. Он в манифэ стэ сказал, что нэ можэ т смотрэт равнодушно на опасности, угрожающие России, и что бэ зопасност империи, достоинство ее и святост союзов , – сказал он, почему то особенно налегая на слово «союзов», как будто в этом была вся сущность дела.
И с свойственною ему непогрешимою, официальною памятью он повторил вступительные слова манифеста… «и желание, единственную и непременную цель государя составляющее: водворить в Европе на прочных основаниях мир – решили его двинуть ныне часть войска за границу и сделать к достижению „намерения сего новые усилия“.
– Вот зачэм, мы лосты вый государ, – заключил он, назидательно выпивая стакан вина и оглядываясь на графа за поощрением.
– Connaissez vous le proverbe: [Знаете пословицу:] «Ерема, Ерема, сидел бы ты дома, точил бы свои веретена», – сказал Шиншин, морщась и улыбаясь. – Cela nous convient a merveille. [Это нам кстати.] Уж на что Суворова – и того расколотили, a plate couture, [на голову,] а где y нас Суворовы теперь? Je vous demande un peu, [Спрашиваю я вас,] – беспрестанно перескакивая с русского на французский язык, говорил он.
– Мы должны и драться до послэ днэ капли кров, – сказал полковник, ударяя по столу, – и умэ р р рэ т за своэ го импэ ратора, и тогда всэ й будэ т хорошо. А рассуждать как мо о ожно (он особенно вытянул голос на слове «можно»), как мо о ожно менше, – докончил он, опять обращаясь к графу. – Так старые гусары судим, вот и всё. А вы как судитэ , молодой человек и молодой гусар? – прибавил он, обращаясь к Николаю, который, услыхав, что дело шло о войне, оставил свою собеседницу и во все глаза смотрел и всеми ушами слушал полковника.
– Совершенно с вами согласен, – отвечал Николай, весь вспыхнув, вертя тарелку и переставляя стаканы с таким решительным и отчаянным видом, как будто в настоящую минуту он подвергался великой опасности, – я убежден, что русские должны умирать или побеждать, – сказал он, сам чувствуя так же, как и другие, после того как слово уже было сказано, что оно было слишком восторженно и напыщенно для настоящего случая и потому неловко.
– C'est bien beau ce que vous venez de dire, [Прекрасно! прекрасно то, что вы сказали,] – сказала сидевшая подле него Жюли, вздыхая. Соня задрожала вся и покраснела до ушей, за ушами и до шеи и плеч, в то время как Николай говорил. Пьер прислушался к речам полковника и одобрительно закивал головой.
– Вот это славно, – сказал он.
– Настоящэ й гусар, молодой человэк, – крикнул полковник, ударив опять по столу.
– О чем вы там шумите? – вдруг послышался через стол басистый голос Марьи Дмитриевны. – Что ты по столу стучишь? – обратилась она к гусару, – на кого ты горячишься? верно, думаешь, что тут французы перед тобой?
– Я правду говору, – улыбаясь сказал гусар.
– Всё о войне, – через стол прокричал граф. – Ведь у меня сын идет, Марья Дмитриевна, сын идет.
– А у меня четыре сына в армии, а я не тужу. На всё воля Божья: и на печи лежа умрешь, и в сражении Бог помилует, – прозвучал без всякого усилия, с того конца стола густой голос Марьи Дмитриевны.
– Это так.
И разговор опять сосредоточился – дамский на своем конце стола, мужской на своем.
– А вот не спросишь, – говорил маленький брат Наташе, – а вот не спросишь!
– Спрошу, – отвечала Наташа.
Лицо ее вдруг разгорелось, выражая отчаянную и веселую решимость. Она привстала, приглашая взглядом Пьера, сидевшего против нее, прислушаться, и обратилась к матери:
– Мама! – прозвучал по всему столу ее детски грудной голос.
– Что тебе? – спросила графиня испуганно, но, по лицу дочери увидев, что это была шалость, строго замахала ей рукой, делая угрожающий и отрицательный жест головой.
Разговор притих.
– Мама! какое пирожное будет? – еще решительнее, не срываясь, прозвучал голосок Наташи.
Графиня хотела хмуриться, но не могла. Марья Дмитриевна погрозила толстым пальцем.
– Казак, – проговорила она с угрозой.
Большинство гостей смотрели на старших, не зная, как следует принять эту выходку.
– Вот я тебя! – сказала графиня.
– Мама! что пирожное будет? – закричала Наташа уже смело и капризно весело, вперед уверенная, что выходка ее будет принята хорошо.
Соня и толстый Петя прятались от смеха.
– Вот и спросила, – прошептала Наташа маленькому брату и Пьеру, на которого она опять взглянула.
– Мороженое, только тебе не дадут, – сказала Марья Дмитриевна.
Наташа видела, что бояться нечего, и потому не побоялась и Марьи Дмитриевны.
– Марья Дмитриевна? какое мороженое! Я сливочное не люблю.
– Морковное.
– Нет, какое? Марья Дмитриевна, какое? – почти кричала она. – Я хочу знать!
Марья Дмитриевна и графиня засмеялись, и за ними все гости. Все смеялись не ответу Марьи Дмитриевны, но непостижимой смелости и ловкости этой девочки, умевшей и смевшей так обращаться с Марьей Дмитриевной.
Наташа отстала только тогда, когда ей сказали, что будет ананасное. Перед мороженым подали шампанское. Опять заиграла музыка, граф поцеловался с графинюшкою, и гости, вставая, поздравляли графиню, через стол чокались с графом, детьми и друг с другом. Опять забегали официанты, загремели стулья, и в том же порядке, но с более красными лицами, гости вернулись в гостиную и кабинет графа.


Раздвинули бостонные столы, составили партии, и гости графа разместились в двух гостиных, диванной и библиотеке.
Граф, распустив карты веером, с трудом удерживался от привычки послеобеденного сна и всему смеялся. Молодежь, подстрекаемая графиней, собралась около клавикорд и арфы. Жюли первая, по просьбе всех, сыграла на арфе пьеску с вариациями и вместе с другими девицами стала просить Наташу и Николая, известных своею музыкальностью, спеть что нибудь. Наташа, к которой обратились как к большой, была, видимо, этим очень горда, но вместе с тем и робела.
– Что будем петь? – спросила она.
– «Ключ», – отвечал Николай.
– Ну, давайте скорее. Борис, идите сюда, – сказала Наташа. – А где же Соня?
Она оглянулась и, увидав, что ее друга нет в комнате, побежала за ней.
Вбежав в Сонину комнату и не найдя там свою подругу, Наташа пробежала в детскую – и там не было Сони. Наташа поняла, что Соня была в коридоре на сундуке. Сундук в коридоре был место печалей женского молодого поколения дома Ростовых. Действительно, Соня в своем воздушном розовом платьице, приминая его, лежала ничком на грязной полосатой няниной перине, на сундуке и, закрыв лицо пальчиками, навзрыд плакала, подрагивая своими оголенными плечиками. Лицо Наташи, оживленное, целый день именинное, вдруг изменилось: глаза ее остановились, потом содрогнулась ее широкая шея, углы губ опустились.
– Соня! что ты?… Что, что с тобой? У у у!…
И Наташа, распустив свой большой рот и сделавшись совершенно дурною, заревела, как ребенок, не зная причины и только оттого, что Соня плакала. Соня хотела поднять голову, хотела отвечать, но не могла и еще больше спряталась. Наташа плакала, присев на синей перине и обнимая друга. Собравшись с силами, Соня приподнялась, начала утирать слезы и рассказывать.
– Николенька едет через неделю, его… бумага… вышла… он сам мне сказал… Да я бы всё не плакала… (она показала бумажку, которую держала в руке: то были стихи, написанные Николаем) я бы всё не плакала, но ты не можешь… никто не может понять… какая у него душа.
И она опять принялась плакать о том, что душа его была так хороша.
– Тебе хорошо… я не завидую… я тебя люблю, и Бориса тоже, – говорила она, собравшись немного с силами, – он милый… для вас нет препятствий. А Николай мне cousin… надобно… сам митрополит… и то нельзя. И потом, ежели маменьке… (Соня графиню и считала и называла матерью), она скажет, что я порчу карьеру Николая, у меня нет сердца, что я неблагодарная, а право… вот ей Богу… (она перекрестилась) я так люблю и ее, и всех вас, только Вера одна… За что? Что я ей сделала? Я так благодарна вам, что рада бы всем пожертвовать, да мне нечем…
Соня не могла больше говорить и опять спрятала голову в руках и перине. Наташа начинала успокоиваться, но по лицу ее видно было, что она понимала всю важность горя своего друга.
– Соня! – сказала она вдруг, как будто догадавшись о настоящей причине огорчения кузины. – Верно, Вера с тобой говорила после обеда? Да?
– Да, эти стихи сам Николай написал, а я списала еще другие; она и нашла их у меня на столе и сказала, что и покажет их маменьке, и еще говорила, что я неблагодарная, что маменька никогда не позволит ему жениться на мне, а он женится на Жюли. Ты видишь, как он с ней целый день… Наташа! За что?…