Время признаний (фильм, 2014)

Время признаний
Le Temps des aveux
Продюсер	Ритхи Пань
Автор сценария	Антуан Одуар Режис Варнье Франсуа Бизо
В главных ролях	Рафаэль Персонас Phoeung Kompheak Оливье Гурме Тханет Торн Boren Chhith Rathana Soth Стив Дрисен Виболь-Жозеф Сок
Оператор	Рено Шассен
Композитор	Конг Уэй
Кинокомпания	Les Films du Cap Gaumont Scope Pictures Bophana Production
Длительность	95 мин.
Бюджет	5 млн. евро
Выход фильма «Время признаний» (оригинальное название — Le Temps des aveux)

Вре́мя призна́ний (фр. Le Temps des aveux) — фильм-драма режиссёра Режиса Варнье, результат совместного производства кинокомпаний Франции, Бельгии и Камбоджи. Фильм основан на реальных событиях и является экранизацией автобиографической повести Франсуа Бизо «Врата» (фр. Le Portail). Действие фильма разворачивается в годы гражданской войны в Камбодже 1967—1975 гг., когда движение «красных кхмеров» постепенно захватывает страну.

Премьера фильма состоялась 29 августа 2014 года на международном кинофестиваль в Теллуриде, Колорадо (США).

Сюжет

В начале 1970-х гг., когда по Камбодже расползается движение «красных кхмеров», французский антрополог Франсуа Бизо живет в одной из деревень, где занимается изучением местной культуры. Будучи сотрудником Французского института Дальнего Востока он участвует в реставрации Ангкор-Вата, здесь живет его семья, а за годы, проведенные в стране, он научился бегло говорить по-кхмерски. Однажды в своих исследованиях он забрел на территорию, контролируемую «красными кхмерами», где 10 октября 1971 года был взят в плен, а для полпотовцев любой иностранец по определению является шпионом, работающим на западные спецслужбы, и потому подлежит казни.

В ролях

Актёр	Роль
Рафаэль Персонас	Франсуа Бизо Франсуа Бизо
Phoeung Kompheak	Товарищ Дуть Товарищ Дуть начальник тюрьмы
Оливье Гурме	Марсак Марсак
Тханет Торн	Неанг Неанг

См. также

• Враги народа (фильм, 2009)

Ссылки

Кино   Камбоджа

Отрывок, характеризующий Время признаний (фильм, 2014)

– Ежели бы я знал, что из этого выйдет что нибудь, кроме унижения… – отвечал сын холодно. – Но я обещал вам и делаю это для вас.
Несмотря на то, что чья то карета стояла у подъезда, швейцар, оглядев мать с сыном (которые, не приказывая докладывать о себе, прямо вошли в стеклянные сени между двумя рядами статуй в нишах), значительно посмотрев на старенький салоп, спросил, кого им угодно, княжен или графа, и, узнав, что графа, сказал, что их сиятельству нынче хуже и их сиятельство никого не принимают.
– Мы можем уехать, – сказал сын по французски.
– Mon ami! [Друг мой!] – сказала мать умоляющим голосом, опять дотрогиваясь до руки сына, как будто это прикосновение могло успокоивать или возбуждать его.
Борис замолчал и, не снимая шинели, вопросительно смотрел на мать.
– Голубчик, – нежным голоском сказала Анна Михайловна, обращаясь к швейцару, – я знаю, что граф Кирилл Владимирович очень болен… я затем и приехала… я родственница… Я не буду беспокоить, голубчик… А мне бы только надо увидать князя Василия Сергеевича: ведь он здесь стоит. Доложи, пожалуйста.
Швейцар угрюмо дернул снурок наверх и отвернулся.
– Княгиня Друбецкая к князю Василию Сергеевичу, – крикнул он сбежавшему сверху и из под выступа лестницы выглядывавшему официанту в чулках, башмаках и фраке.
Мать расправила складки своего крашеного шелкового платья, посмотрелась в цельное венецианское зеркало в стене и бодро в своих стоптанных башмаках пошла вверх по ковру лестницы.
– Mon cher, voue m'avez promis, [Мой друг, ты мне обещал,] – обратилась она опять к Сыну, прикосновением руки возбуждая его.
Сын, опустив глаза, спокойно шел за нею.
Они вошли в залу, из которой одна дверь вела в покои, отведенные князю Василью.
В то время как мать с сыном, выйдя на середину комнаты, намеревались спросить дорогу у вскочившего при их входе старого официанта, у одной из дверей повернулась бронзовая ручка и князь Василий в бархатной шубке, с одною звездой, по домашнему, вышел, провожая красивого черноволосого мужчину. Мужчина этот был знаменитый петербургский доктор Lorrain.
– C'est donc positif? [Итак, это верно?] – говорил князь.
– Mon prince, «errare humanum est», mais… [Князь, человеку ошибаться свойственно.] – отвечал доктор, грассируя и произнося латинские слова французским выговором.
– C'est bien, c'est bien… [Хорошо, хорошо…]