Вриндавана
Поделись знанием:
В деревне, которую проезжали, были красные огоньки и весело пахло дымом.
– Что за прелесть этот дядюшка! – сказала Наташа, когда они выехали на большую дорогу.
– Да, – сказал Николай. – Тебе не холодно?
– Нет, мне отлично, отлично. Мне так хорошо, – с недоумением даже cказала Наташа. Они долго молчали.
Ночь была темная и сырая. Лошади не видны были; только слышно было, как они шлепали по невидной грязи.
Что делалось в этой детской, восприимчивой душе, так жадно ловившей и усвоивавшей все разнообразнейшие впечатления жизни? Как это всё укладывалось в ней? Но она была очень счастлива. Уже подъезжая к дому, она вдруг запела мотив песни: «Как со вечера пороша», мотив, который она ловила всю дорогу и наконец поймала.
– Поймала? – сказал Николай.
– Ты об чем думал теперь, Николенька? – спросила Наташа. – Они любили это спрашивать друг у друга.
– Я? – сказал Николай вспоминая; – вот видишь ли, сначала я думал, что Ругай, красный кобель, похож на дядюшку и что ежели бы он был человек, то он дядюшку всё бы еще держал у себя, ежели не за скачку, так за лады, всё бы держал. Как он ладен, дядюшка! Не правда ли? – Ну а ты?
– Я? Постой, постой. Да, я думала сначала, что вот мы едем и думаем, что мы едем домой, а мы Бог знает куда едем в этой темноте и вдруг приедем и увидим, что мы не в Отрадном, а в волшебном царстве. А потом еще я думала… Нет, ничего больше.
– Знаю, верно про него думала, – сказал Николай улыбаясь, как узнала Наташа по звуку его голоса.
– Нет, – отвечала Наташа, хотя действительно она вместе с тем думала и про князя Андрея, и про то, как бы ему понравился дядюшка. – А еще я всё повторяю, всю дорогу повторяю: как Анисьюшка хорошо выступала, хорошо… – сказала Наташа. И Николай услыхал ее звонкий, беспричинный, счастливый смех.
– А знаешь, – вдруг сказала она, – я знаю, что никогда уже я не буду так счастлива, спокойна, как теперь.
– Вот вздор, глупости, вранье – сказал Николай и подумал: «Что за прелесть эта моя Наташа! Такого другого друга у меня нет и не будет. Зачем ей выходить замуж, всё бы с ней ездили!»
«Экая прелесть этот Николай!» думала Наташа. – А! еще огонь в гостиной, – сказала она, указывая на окна дома, красиво блестевшие в мокрой, бархатной темноте ночи.
Граф Илья Андреич вышел из предводителей, потому что эта должность была сопряжена с слишком большими расходами. Но дела его всё не поправлялись. Часто Наташа и Николай видели тайные, беспокойные переговоры родителей и слышали толки о продаже богатого, родового Ростовского дома и подмосковной. Без предводительства не нужно было иметь такого большого приема, и отрадненская жизнь велась тише, чем в прежние годы; но огромный дом и флигеля всё таки были полны народом, за стол всё так же садилось больше человек. Всё это были свои, обжившиеся в доме люди, почти члены семейства или такие, которые, казалось, необходимо должны были жить в доме графа. Таковы были Диммлер – музыкант с женой, Иогель – танцовальный учитель с семейством, старушка барышня Белова, жившая в доме, и еще многие другие: учителя Пети, бывшая гувернантка барышень и просто люди, которым лучше или выгоднее было жить у графа, чем дома. Не было такого большого приезда как прежде, но ход жизни велся тот же, без которого не могли граф с графиней представить себе жизни. Та же была, еще увеличенная Николаем, охота, те же 50 лошадей и 15 кучеров на конюшне, те же дорогие подарки в именины, и торжественные на весь уезд обеды; те же графские висты и бостоны, за которыми он, распуская всем на вид карты, давал себя каждый день на сотни обыгрывать соседям, смотревшим на право составлять партию графа Ильи Андреича, как на самую выгодную аренду.
Граф, как в огромных тенетах, ходил в своих делах, стараясь не верить тому, что он запутался и с каждым шагом всё более и более запутываясь и чувствуя себя не в силах ни разорвать сети, опутавшие его, ни осторожно, терпеливо приняться распутывать их. Графиня любящим сердцем чувствовала, что дети ее разоряются, что граф не виноват, что он не может быть не таким, каким он есть, что он сам страдает (хотя и скрывает это) от сознания своего и детского разорения, и искала средств помочь делу. С ее женской точки зрения представлялось только одно средство – женитьба Николая на богатой невесте. Она чувствовала, что это была последняя надежда, и что если Николай откажется от партии, которую она нашла ему, надо будет навсегда проститься с возможностью поправить дела. Партия эта была Жюли Карагина, дочь прекрасных, добродетельных матери и отца, с детства известная Ростовым, и теперь богатая невеста по случаю смерти последнего из ее братьев.
Графиня писала прямо к Карагиной в Москву, предлагая ей брак ее дочери с своим сыном и получила от нее благоприятный ответ. Карагина отвечала, что она с своей стороны согласна, что всё будет зависеть от склонности ее дочери. Карагина приглашала Николая приехать в Москву.
Несколько раз, со слезами на глазах, графиня говорила сыну, что теперь, когда обе дочери ее пристроены – ее единственное желание состоит в том, чтобы видеть его женатым. Она говорила, что легла бы в гроб спокойной, ежели бы это было. Потом говорила, что у нее есть прекрасная девушка на примете и выпытывала его мнение о женитьбе.
В других разговорах она хвалила Жюли и советовала Николаю съездить в Москву на праздники повеселиться. Николай догадывался к чему клонились разговоры его матери, и в один из таких разговоров вызвал ее на полную откровенность. Она высказала ему, что вся надежда поправления дел основана теперь на его женитьбе на Карагиной.
– Что ж, если бы я любил девушку без состояния, неужели вы потребовали бы, maman, чтобы я пожертвовал чувством и честью для состояния? – спросил он у матери, не понимая жестокости своего вопроса и желая только выказать свое благородство.
– Нет, ты меня не понял, – сказала мать, не зная, как оправдаться. – Ты меня не понял, Николинька. Я желаю твоего счастья, – прибавила она и почувствовала, что она говорит неправду, что она запуталась. – Она заплакала.
– Маменька, не плачьте, а только скажите мне, что вы этого хотите, и вы знаете, что я всю жизнь свою, всё отдам для того, чтобы вы были спокойны, – сказал Николай. Я всем пожертвую для вас, даже своим чувством.
Но графиня не так хотела поставить вопрос: она не хотела жертвы от своего сына, она сама бы хотела жертвовать ему.
– Нет, ты меня не понял, не будем говорить, – сказала она, утирая слезы.
«Да, может быть, я и люблю бедную девушку, говорил сам себе Николай, что ж, мне пожертвовать чувством и честью для состояния? Удивляюсь, как маменька могла мне сказать это. Оттого что Соня бедна, то я и не могу любить ее, думал он, – не могу отвечать на ее верную, преданную любовь. А уж наверное с ней я буду счастливее, чем с какой нибудь куклой Жюли. Пожертвовать своим чувством я всегда могу для блага своих родных, говорил он сам себе, но приказывать своему чувству я не могу. Ежели я люблю Соню, то чувство мое сильнее и выше всего для меня».
Николай не поехал в Москву, графиня не возобновляла с ним разговора о женитьбе и с грустью, а иногда и озлоблением видела признаки всё большего и большего сближения между своим сыном и бесприданной Соней. Она упрекала себя за то, но не могла не ворчать, не придираться к Соне, часто без причины останавливая ее, называя ее «вы», и «моя милая». Более всего добрая графиня за то и сердилась на Соню, что эта бедная, черноглазая племянница была так кротка, так добра, так преданно благодарна своим благодетелям, и так верно, неизменно, с самоотвержением влюблена в Николая, что нельзя было ни в чем упрекнуть ее.
Николай доживал у родных свой срок отпуска. От жениха князя Андрея получено было 4 е письмо, из Рима, в котором он писал, что он уже давно бы был на пути в Россию, ежели бы неожиданно в теплом климате не открылась его рана, что заставляет его отложить свой отъезд до начала будущего года. Наташа была так же влюблена в своего жениха, так же успокоена этой любовью и так же восприимчива ко всем радостям жизни; но в конце четвертого месяца разлуки с ним, на нее начинали находить минуты грусти, против которой она не могла бороться. Ей жалко было самое себя, жалко было, что она так даром, ни для кого, пропадала всё это время, в продолжение которого она чувствовала себя столь способной любить и быть любимой.
В доме Ростовых было невесело.
Пришли святки, и кроме парадной обедни, кроме торжественных и скучных поздравлений соседей и дворовых, кроме на всех надетых новых платьев, не было ничего особенного, ознаменовывающего святки, а в безветренном 20 ти градусном морозе, в ярком ослепляющем солнце днем и в звездном зимнем свете ночью, чувствовалась потребность какого нибудь ознаменования этого времени.
На третий день праздника после обеда все домашние разошлись по своим комнатам. Было самое скучное время дня. Николай, ездивший утром к соседям, заснул в диванной. Старый граф отдыхал в своем кабинете. В гостиной за круглым столом сидела Соня, срисовывая узор. Графиня раскладывала карты. Настасья Ивановна шут с печальным лицом сидел у окна с двумя старушками. Наташа вошла в комнату, подошла к Соне, посмотрела, что она делает, потом подошла к матери и молча остановилась.
Город
|
Вринда́вана или Бриндабан[1][2] (хинди वृन्दावन, Vṛndāvan IAST) — город в округе Матхура штата Уттар-Прадеш, Индия. Является святым местом паломничества для последователей вайшнавизма. На месте современного Вриндавана в древности находился лес, в котором согласно верованиям индуистов Кришна во время своего земного воплощения 5000 лет назад проводил свои божественные игры. Вриндаван находится в 15 километрах от города Матхуры, который принято считать местом рождения Кришны. Вблизи города пролегает автострада Агра — Дели.
Вриндаван также называют «городом 5000 храмов» — по некоторым подсчётам, это число храмов, существующих в городе, большинство из которых посвящены поклонению Радха-Кришне. В кришнаизме Вриндаван считается священным местом, неотличным от вечной обители Кришны в духовном мире Голоки Вриндаваны.
Содержание
Религиозное значение
В согласии со священными писаниями индуизма, Кришна провёл своё детство в пастушеской деревне Гокула как приёмный ребёнок в семье пастуха Нанды и его жены Яшоды. В «Бхагавата-пуране» описываются различные детские лилы Кришны во время которых он вместе с другими мальчиками-пастушками и своим братом Баларамой воровал масло, всячески проказничал и убивал разных демонов. Наряду с этим есть много описаний встреч Кришны с девочками-пастушками гопи, главной из которых была Радха. Эти игры Кришны вдохновили поэта Джаядеву на написание знаменитой санскритской поэмы «Гитаговинда».
Считается, что коренные жители Вриндаванa, те, которые в нём родились, пребывают своё последнее рождение на Земле и после смерти отправляются в духовный мир. Родившиеся во Вриндаване отрабатывают «мелкие прегрешения» в своей карме перед тем как стать полностью освобождёнными душами.
В шри-вайшнавизме считается, что все храмы Вриндавана представляют собой одно тело Маха-Вишну. Считается, что храм Венкатешвары (Вишну) управляет всеми храмами и божествами в округе. Священная река Ямуна соответствует духовной реке на Вайкунтхе, которая называется Анандини (блаженная). Все образы Кришны там представляют самого Вишну, спрятавшего свои руки, держащие чакру и раковину, чтобы приблизиться к людям и показать свою любовь. Вишну в облике Кришны играет там на своей флейте. Флейта олицетворяет превращённую духовную обитель Вишну — Вайкунтху, внешнюю и внутреннюю форму счастья и наслаждения. Играя на Вайкунтхе как на флейте, он манит людей вернуться в состояние внутреннего счастья и любви, чтобы обнять предавшуюся ему душу, очарованную его игрой.
Храмы Вриндаваны
Наиболее известными храмами являются:
- Храм Маданамоханы — самый древний из сохранившихся храмов во Вриндаване. Расположен недалеко от Кали-гхата. Был построен в XVI веке Капура Рама Дасом из Мултана. История храма тесно связана с основоположником гаудия-вайшнавизма Чайтаньей Махапрабху и с одним из его ближайших сподвижников Санатаной Госвами. Во время правления императора Аурангзеба, изначальный мурти Мадана-Гопала был вывезен из храма и спрятан в Караули, Раджастхан, дабы уберечь его от мусульман. В настоящее время копия изначального мурти установлена в храме для поклонения.
- Храм Банке-Бихари был построен в 1862 году и является одним из наиболее популярных храмов Вриндаваны. Мурти Банке-Бихари нашёл в Нидхи-ване Свами Харидас — великий преданный Кришны из Нимбарка-сампрадаи.
- Храм Радхаваллабхи в храме рядом с мурти Кришны находится корона Радхарани.[3]
- Джайпурский храм был построен в 1917 году Савай Мадхо Сингхом II, махараджем Джайпура. Очень красивый храм с вырезанными на песчанике тонкими и изящными узорами неповторимой красоты. Этот храм посвящён Шри Радхе-Мадхаве.
- Храм Радхарамана построен в 1542 году по просьбе Гопала Бхатта Госвами и является одним из наиболее красивых и почитаемых храмов во Вриндаване, в особенности среди храмов, построенных Шестью Госвами Вриндаваны. В нём до сих пор поклоняются изначальному шалаграму-божеству Кришны и вместе с ним Радхарани.[4]
- Храм Шахджи был построен в 1876 году богатым ювелиром по имени Шах Кундан Лал из Лакхнау. Мурти в храме известны под именем Чхоте Радха-Раман. Храм заметен из-за своей выдающейся архитектуры и красивых мраморных скульптур; в храме есть двенадцать спиральных мраморных колонн, высотой в 5 метров.
- Храм Рангаджи был построен в 1851 году и посвящён Господу Ранганатхе или Рангаджи, который изображён как Вишну возлежащий на Шеша-наге. Храм построен в дравидском архитектурном стиле и имеет шестиярусный гопурам и позолоченный столб Дхваджа-стамбха высотой в 15 метров. На территории храма расположен живописный сад и бассейн, где ежегодно проводится огромный фестиваль Джал-вихар.
- Храм Говиндаджи когда-то был величественным семи-ярусным храмом. По преданию император Акбар пожертвовал для строительства храма часть из красного песчаника заготовленного для постройки Красной Крепости в Агре. Храм был построен в 1590 году генералом Раджа Ман Сингхом и сочетает в себе элементы западной, мусульманской и индийской архитектуры. Позднее храм был почти полностью разрушен могольским правителем Аурангзебом.
- Храм Кришны-Баларамы построен в 1975 году Международным обществом сознания Кришны (ИСККОН) и расположен в месте которое называется Рамана-рети. Один из самых красивых храмов Вриндаваны. Основные мурти храма это Кришна-Баларама с божествами Радха-Шьямасундары и Гаура-Нитая по сторонам. Рядом с храмом расположено самадхи (гробница) основателя ИСККОН Бхактиведанты Свами Прабхупады, построенное из чистого белого мрамора.
- Храм Радхи-Дамодары расположен в Сева-кундже, основан в 1542 году Дживой Госвами. Бхактиведанта Свами Прабхупада жил в этом храме в 1950—1960-х годах перед тем как отправиться в США. Его бхаджан-кутир находится на территории храма.
Святые места
Важными святыми местами также являются Сева-кундж, Кеши-гхат, Храм Югала Кишора, Храм Шриджи, Храм Лал Бабу, Радж-гхат, Кусум-саровар, Храм Мира-Бай, Имли Тал, Калия-гхат, Раман-рети, Вараха-гхат и Чира-гхат.
Сева-кундж это место где Кришна совершил танец раса-лила с Радхарани и другими гопи, а Нидхи-вана это место где Радха и Кришна отдыхали. Здесь расположено самадхи Свами Харидаса — известного святого-вайшнава из нимбарка-сампрадаи.
Демография
По данным всеиндийской переписи 2001 года, население Вриндаваны составляло 56 618 человек, из которых мужчины составляли 56 %, женщины — 44 %. Уровень грамотности взрослого населения составлял 65 %, что выше среднеиндийского уровня (59,5 %). Среди мужчин, уровень грамотности равнялся 73 %, среди женщин — 55 %. 13 % населения составляли дети до 6 лет.
См. также
Напишите отзыв о статье "Вриндавана"
Примечания
- ↑ Бриндабан // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- ↑ Лист карты G-43-VI. Масштаб: 1 : 200 000. Указать дату выпуска/состояния местности.
- ↑ [www.radhavallabh.com/legend.html The history of Radhavallabh Temple]
- ↑ [www.salagram.net/sstp-RadhaRamanVrindavan.html The history of Sri Radha Raman Temple]
Литература
- На русском
- Ватман, С. В. (2005), [books.google.com/books?id=wgpDAAAACAAJ Бенгальский вайшнавизм], СПб.: Издательский дом СПбГУ, ISBN 5288035792, <books.google.com/books?id=wgpDAAAACAAJ>
- На английском
- Brooks, Charles R. (1989), [books.google.com/books?id=5tjtDZ438h4C&printsec=frontcover The Hare Krishnas in India], Princeton, NJ: Princeton University Press, ISBN 069100031X, <books.google.com/books?id=5tjtDZ438h4C&printsec=frontcover>
- Shrivatsa Goswami (1983), [books.google.com/books?id=rcgFRgAACAAJ "Interview With Shrivatsa Goswami"], in Steven J. Gelberg, Hare Krishna, Hare Krishna: Five Distinguished Scholars on the Krishna Movement in the West, Harvey Cox, Larry D. Shinn, Thomas J. Hopkins, A.L. Basham, Shrivatsa Goswami, New York: Grove Press, сс. 196-258, ISBN 0394624548, <books.google.com/books?id=rcgFRgAACAAJ>
Ссылки
- [iskconvrindavan.com/ ISKCON Vrindavan] (англ.)
- Маханидхи Свами [nama-hatta.narod.ru/DATA/vrndavan.zip «Величие Шри Вриндавана-дхамы»]
- [vyasa.ru/books/ShrimadBhagavatam/ «Бхагавата-пурана»]
- [www.radhavallabh.com/vrindavan.html Information on Vrindavan] (англ.)
| ||||||||||||||||||||||||||||||
| ||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Вриндавана
– Прощай, племянница дорогая, – крикнул из темноты его голос, не тот, который знала прежде Наташа, а тот, который пел: «Как со вечера пороша».В деревне, которую проезжали, были красные огоньки и весело пахло дымом.
– Что за прелесть этот дядюшка! – сказала Наташа, когда они выехали на большую дорогу.
– Да, – сказал Николай. – Тебе не холодно?
– Нет, мне отлично, отлично. Мне так хорошо, – с недоумением даже cказала Наташа. Они долго молчали.
Ночь была темная и сырая. Лошади не видны были; только слышно было, как они шлепали по невидной грязи.
Что делалось в этой детской, восприимчивой душе, так жадно ловившей и усвоивавшей все разнообразнейшие впечатления жизни? Как это всё укладывалось в ней? Но она была очень счастлива. Уже подъезжая к дому, она вдруг запела мотив песни: «Как со вечера пороша», мотив, который она ловила всю дорогу и наконец поймала.
– Поймала? – сказал Николай.
– Ты об чем думал теперь, Николенька? – спросила Наташа. – Они любили это спрашивать друг у друга.
– Я? – сказал Николай вспоминая; – вот видишь ли, сначала я думал, что Ругай, красный кобель, похож на дядюшку и что ежели бы он был человек, то он дядюшку всё бы еще держал у себя, ежели не за скачку, так за лады, всё бы держал. Как он ладен, дядюшка! Не правда ли? – Ну а ты?
– Я? Постой, постой. Да, я думала сначала, что вот мы едем и думаем, что мы едем домой, а мы Бог знает куда едем в этой темноте и вдруг приедем и увидим, что мы не в Отрадном, а в волшебном царстве. А потом еще я думала… Нет, ничего больше.
– Знаю, верно про него думала, – сказал Николай улыбаясь, как узнала Наташа по звуку его голоса.
– Нет, – отвечала Наташа, хотя действительно она вместе с тем думала и про князя Андрея, и про то, как бы ему понравился дядюшка. – А еще я всё повторяю, всю дорогу повторяю: как Анисьюшка хорошо выступала, хорошо… – сказала Наташа. И Николай услыхал ее звонкий, беспричинный, счастливый смех.
– А знаешь, – вдруг сказала она, – я знаю, что никогда уже я не буду так счастлива, спокойна, как теперь.
– Вот вздор, глупости, вранье – сказал Николай и подумал: «Что за прелесть эта моя Наташа! Такого другого друга у меня нет и не будет. Зачем ей выходить замуж, всё бы с ней ездили!»
«Экая прелесть этот Николай!» думала Наташа. – А! еще огонь в гостиной, – сказала она, указывая на окна дома, красиво блестевшие в мокрой, бархатной темноте ночи.
Граф Илья Андреич вышел из предводителей, потому что эта должность была сопряжена с слишком большими расходами. Но дела его всё не поправлялись. Часто Наташа и Николай видели тайные, беспокойные переговоры родителей и слышали толки о продаже богатого, родового Ростовского дома и подмосковной. Без предводительства не нужно было иметь такого большого приема, и отрадненская жизнь велась тише, чем в прежние годы; но огромный дом и флигеля всё таки были полны народом, за стол всё так же садилось больше человек. Всё это были свои, обжившиеся в доме люди, почти члены семейства или такие, которые, казалось, необходимо должны были жить в доме графа. Таковы были Диммлер – музыкант с женой, Иогель – танцовальный учитель с семейством, старушка барышня Белова, жившая в доме, и еще многие другие: учителя Пети, бывшая гувернантка барышень и просто люди, которым лучше или выгоднее было жить у графа, чем дома. Не было такого большого приезда как прежде, но ход жизни велся тот же, без которого не могли граф с графиней представить себе жизни. Та же была, еще увеличенная Николаем, охота, те же 50 лошадей и 15 кучеров на конюшне, те же дорогие подарки в именины, и торжественные на весь уезд обеды; те же графские висты и бостоны, за которыми он, распуская всем на вид карты, давал себя каждый день на сотни обыгрывать соседям, смотревшим на право составлять партию графа Ильи Андреича, как на самую выгодную аренду.
Граф, как в огромных тенетах, ходил в своих делах, стараясь не верить тому, что он запутался и с каждым шагом всё более и более запутываясь и чувствуя себя не в силах ни разорвать сети, опутавшие его, ни осторожно, терпеливо приняться распутывать их. Графиня любящим сердцем чувствовала, что дети ее разоряются, что граф не виноват, что он не может быть не таким, каким он есть, что он сам страдает (хотя и скрывает это) от сознания своего и детского разорения, и искала средств помочь делу. С ее женской точки зрения представлялось только одно средство – женитьба Николая на богатой невесте. Она чувствовала, что это была последняя надежда, и что если Николай откажется от партии, которую она нашла ему, надо будет навсегда проститься с возможностью поправить дела. Партия эта была Жюли Карагина, дочь прекрасных, добродетельных матери и отца, с детства известная Ростовым, и теперь богатая невеста по случаю смерти последнего из ее братьев.
Графиня писала прямо к Карагиной в Москву, предлагая ей брак ее дочери с своим сыном и получила от нее благоприятный ответ. Карагина отвечала, что она с своей стороны согласна, что всё будет зависеть от склонности ее дочери. Карагина приглашала Николая приехать в Москву.
Несколько раз, со слезами на глазах, графиня говорила сыну, что теперь, когда обе дочери ее пристроены – ее единственное желание состоит в том, чтобы видеть его женатым. Она говорила, что легла бы в гроб спокойной, ежели бы это было. Потом говорила, что у нее есть прекрасная девушка на примете и выпытывала его мнение о женитьбе.
В других разговорах она хвалила Жюли и советовала Николаю съездить в Москву на праздники повеселиться. Николай догадывался к чему клонились разговоры его матери, и в один из таких разговоров вызвал ее на полную откровенность. Она высказала ему, что вся надежда поправления дел основана теперь на его женитьбе на Карагиной.
– Что ж, если бы я любил девушку без состояния, неужели вы потребовали бы, maman, чтобы я пожертвовал чувством и честью для состояния? – спросил он у матери, не понимая жестокости своего вопроса и желая только выказать свое благородство.
– Нет, ты меня не понял, – сказала мать, не зная, как оправдаться. – Ты меня не понял, Николинька. Я желаю твоего счастья, – прибавила она и почувствовала, что она говорит неправду, что она запуталась. – Она заплакала.
– Маменька, не плачьте, а только скажите мне, что вы этого хотите, и вы знаете, что я всю жизнь свою, всё отдам для того, чтобы вы были спокойны, – сказал Николай. Я всем пожертвую для вас, даже своим чувством.
Но графиня не так хотела поставить вопрос: она не хотела жертвы от своего сына, она сама бы хотела жертвовать ему.
– Нет, ты меня не понял, не будем говорить, – сказала она, утирая слезы.
«Да, может быть, я и люблю бедную девушку, говорил сам себе Николай, что ж, мне пожертвовать чувством и честью для состояния? Удивляюсь, как маменька могла мне сказать это. Оттого что Соня бедна, то я и не могу любить ее, думал он, – не могу отвечать на ее верную, преданную любовь. А уж наверное с ней я буду счастливее, чем с какой нибудь куклой Жюли. Пожертвовать своим чувством я всегда могу для блага своих родных, говорил он сам себе, но приказывать своему чувству я не могу. Ежели я люблю Соню, то чувство мое сильнее и выше всего для меня».
Николай не поехал в Москву, графиня не возобновляла с ним разговора о женитьбе и с грустью, а иногда и озлоблением видела признаки всё большего и большего сближения между своим сыном и бесприданной Соней. Она упрекала себя за то, но не могла не ворчать, не придираться к Соне, часто без причины останавливая ее, называя ее «вы», и «моя милая». Более всего добрая графиня за то и сердилась на Соню, что эта бедная, черноглазая племянница была так кротка, так добра, так преданно благодарна своим благодетелям, и так верно, неизменно, с самоотвержением влюблена в Николая, что нельзя было ни в чем упрекнуть ее.
Николай доживал у родных свой срок отпуска. От жениха князя Андрея получено было 4 е письмо, из Рима, в котором он писал, что он уже давно бы был на пути в Россию, ежели бы неожиданно в теплом климате не открылась его рана, что заставляет его отложить свой отъезд до начала будущего года. Наташа была так же влюблена в своего жениха, так же успокоена этой любовью и так же восприимчива ко всем радостям жизни; но в конце четвертого месяца разлуки с ним, на нее начинали находить минуты грусти, против которой она не могла бороться. Ей жалко было самое себя, жалко было, что она так даром, ни для кого, пропадала всё это время, в продолжение которого она чувствовала себя столь способной любить и быть любимой.
В доме Ростовых было невесело.
Пришли святки, и кроме парадной обедни, кроме торжественных и скучных поздравлений соседей и дворовых, кроме на всех надетых новых платьев, не было ничего особенного, ознаменовывающего святки, а в безветренном 20 ти градусном морозе, в ярком ослепляющем солнце днем и в звездном зимнем свете ночью, чувствовалась потребность какого нибудь ознаменования этого времени.
На третий день праздника после обеда все домашние разошлись по своим комнатам. Было самое скучное время дня. Николай, ездивший утром к соседям, заснул в диванной. Старый граф отдыхал в своем кабинете. В гостиной за круглым столом сидела Соня, срисовывая узор. Графиня раскладывала карты. Настасья Ивановна шут с печальным лицом сидел у окна с двумя старушками. Наташа вошла в комнату, подошла к Соне, посмотрела, что она делает, потом подошла к матери и молча остановилась.
