Вроцлавское княжество

Вроцлавское княжество
польск. Księstwo Wrocławskie чеш. Vratislavské knížectví нем. Herzogtum Breslau
← 1248 — 1335 →
Герб
Столица	Вроцлав
Религия	Католицизм
Династия	Силезские Пясты

К:Появились в 1248 годуК:Исчезли в 1335 году

Вроцлавское княжество (польск. Księstwo Wrocławskie, чеш. Vratislavské knížectví) или герцогство Бреслау (нем. Herzogtum Breslau) — одно из средневековых силезских княжеств.

История

В 1163 году Болеслав I Долговязый и Мешко I Плясоногий — сыновья польского князя Владислава II Изгнанника — при поддержке императора Фридриха I Барбароссы получили княжество Силезия. Поначалу они правили совместно, но постепенно между ними наступил разлад, и в 1173 году они разделили Силезию между собой: Болеслав стал править из Вроцлава, а Мешко — из Рацибужа. Так появились Вроцлавское и Рацибужское княжества. Болеслав пытался претендовать на Краковское княжество, но в 1177 году потерпел поражение и был вынужден выделить из своих владений Глогувское княжество, в котором стал править его младший брат Конрад Тонконогий. После этого Болеслав больше не пытался восставать против краковских князей, и направил все усилия на сохранение своих владений. После того, как Конрад Тонконогий умер в 1189/1190 году, не оставив наследников, Глогув снова вернулся к Болеславу, а в 1201 году Болеслав вернул Ополье. Сын Болеслава — Генрих I Бородатый — сумел вновь объединить Силезию под единой властью.

В 1248 году достигший совершеннолетия Генрих III Белый потребовал от своего старшего брата — силезского князя Болеслава II Рогатки — свою долю отцовского наследства. Генриха поддержало вроцлавское дворянство, и Болеславу пришлось отдать ему центральную часть княжества, где находился Вроцлав — так Вроцлавское княжество появилось на карте вновь. Генрих был сильным правителем, и в 1250-х годах Вроцлавское княжество стало сильнейшим княжеством Силезии, проводя активную внешнюю политику. После смерти Генриха в 1266 году регентом княжества при малолетнем Генрихе IV стал его брат Владислав, князь-епископ Зальцбургский; в 1267 году он отослал малолетнего Генриха в Прагу, и потому после смерти Владислава в 1270 году регентом княжества стал чешский король Пржемысл Отакар II.

В 1273 году Генрих IV был провозглашён совершеннолетним, и стал править княжеством самостоятельно, проводя независимую внешнюю политику. В 1277 году он был взят в плен легницким князем Генрихом V Брюхатым, и получил свободу лишь в обмен на треть княжества. Позднее Генрих IV ввязался в борьбу за гегемонию в Польше, и в 1288 году смог стать краковским князем. Он умер в 1290 году; согласно его завещанию, Вроцлавское княжество должно было отойти глогувскому князю Генриху III, однако местные дворяне отказались принять его правление, и при поддержке чешского короля Вацлава II оно отошло Генриху V Брюхатому, который, таким образом, соединил его с Легницким княжеством.

Сын Генриха V — Болеслав III Расточитель — в 1311 году под нажимом местных дворян был вынужден поделиться Легницким княжеством со своими братьями; во Вроцлаве стал княжить Генрих VI Добрый. Поначалу Генрих VI поддерживал своего брата в различных предприятиях, а сам получал помощь в борьбе с Глогувским княжеством. Однако постепенно ситуация изменилась на противоположную: в 1322 году Генрих VI подписал сепаратный мир с Глогувом, а Болеслав стал заглядываться на богатый Вроцлав. В итоге дело вылилось в вооружённый конфликт. В поисках союзников Генрих обращался за помощью к польскому королю Владиславу Локетеку, императору Людовику IV и даже Тевтонскому ордену. В итоге, под нажимом вроцлавского дворянства, 6 апреля 1327 года он принёс присягу чешскому королю Яну Люксембургскому. В соответствии с условиями соглашения, Вроцлавское княжество оставалось независимым, но после смерти Генриха отходило Богемской короне. Так и произошло 24 ноября 1335 года.

Правители

Первое создание

• Болеслав I Долговязый (1173—1201)
• Генрих I Бородатый (1201—1238)
• Генрих II Набожный (1238—1241)

Второе создание

• Генрих III Белый (1248—1266)
• Генрих IV Пробус (1266—1290)

Третье создание

• Генрих VI Добрый (1311—1335)

Отрывок, характеризующий Вроцлавское княжество

На третий день своего приезда в Москву он узнал от Друбецких, что княжна Марья в Москве. Смерть, страдания, последние дни князя Андрея часто занимали Пьера и теперь с новой живостью пришли ему в голову. Узнав за обедом, что княжна Марья в Москве и живет в своем не сгоревшем доме на Вздвиженке, он в тот же вечер поехал к ней.
Дорогой к княжне Марье Пьер не переставая думал о князе Андрее, о своей дружбе с ним, о различных с ним встречах и в особенности о последней в Бородине.
«Неужели он умер в том злобном настроении, в котором он был тогда? Неужели не открылось ему перед смертью объяснение жизни?» – думал Пьер. Он вспомнил о Каратаеве, о его смерти и невольно стал сравнивать этих двух людей, столь различных и вместе с тем столь похожих по любви, которую он имел к обоим, и потому, что оба жили и оба умерли.
В самом серьезном расположении духа Пьер подъехал к дому старого князя. Дом этот уцелел. В нем видны были следы разрушения, но характер дома был тот же. Встретивший Пьера старый официант с строгим лицом, как будто желая дать почувствовать гостю, что отсутствие князя не нарушает порядка дома, сказал, что княжна изволили пройти в свои комнаты и принимают по воскресеньям.
– Доложи; может быть, примут, – сказал Пьер.
– Слушаю с, – отвечал официант, – пожалуйте в портретную.
Через несколько минут к Пьеру вышли официант и Десаль. Десаль от имени княжны передал Пьеру, что она очень рада видеть его и просит, если он извинит ее за бесцеремонность, войти наверх, в ее комнаты.
В невысокой комнатке, освещенной одной свечой, сидела княжна и еще кто то с нею, в черном платье. Пьер помнил, что при княжне всегда были компаньонки. Кто такие и какие они, эти компаньонки, Пьер не знал и не помнил. «Это одна из компаньонок», – подумал он, взглянув на даму в черном платье.
Княжна быстро встала ему навстречу и протянула руку.
– Да, – сказала она, всматриваясь в его изменившееся лицо, после того как он поцеловал ее руку, – вот как мы с вами встречаемся. Он и последнее время часто говорил про вас, – сказала она, переводя свои глаза с Пьера на компаньонку с застенчивостью, которая на мгновение поразила Пьера.
– Я так была рада, узнав о вашем спасенье. Это было единственное радостное известие, которое мы получили с давнего времени. – Опять еще беспокойнее княжна оглянулась на компаньонку и хотела что то сказать; но Пьер перебил ее.
– Вы можете себе представить, что я ничего не знал про него, – сказал он. – Я считал его убитым. Все, что я узнал, я узнал от других, через третьи руки. Я знаю только, что он попал к Ростовым… Какая судьба!
Пьер говорил быстро, оживленно. Он взглянул раз на лицо компаньонки, увидал внимательно ласково любопытный взгляд, устремленный на него, и, как это часто бывает во время разговора, он почему то почувствовал, что эта компаньонка в черном платье – милое, доброе, славное существо, которое не помешает его задушевному разговору с княжной Марьей.
Но когда он сказал последние слова о Ростовых, замешательство в лице княжны Марьи выразилось еще сильнее. Она опять перебежала глазами с лица Пьера на лицо дамы в черном платье и сказала:
– Вы не узнаете разве?
Пьер взглянул еще раз на бледное, тонкое, с черными глазами и странным ртом, лицо компаньонки. Что то родное, давно забытое и больше чем милое смотрело на него из этих внимательных глаз.
«Но нет, это не может быть, – подумал он. – Это строгое, худое и бледное, постаревшее лицо? Это не может быть она. Это только воспоминание того». Но в это время княжна Марья сказала: «Наташа». И лицо, с внимательными глазами, с трудом, с усилием, как отворяется заржавелая дверь, – улыбнулось, и из этой растворенной двери вдруг пахнуло и обдало Пьера тем давно забытым счастием, о котором, в особенности теперь, он не думал. Пахнуло, охватило и поглотило его всего. Когда она улыбнулась, уже не могло быть сомнений: это была Наташа, и он любил ее.
В первую же минуту Пьер невольно и ей, и княжне Марье, и, главное, самому себе сказал неизвестную ему самому тайну. Он покраснел радостно и страдальчески болезненно. Он хотел скрыть свое волнение. Но чем больше он хотел скрыть его, тем яснее – яснее, чем самыми определенными словами, – он себе, и ей, и княжне Марье говорил, что он любит ее.
«Нет, это так, от неожиданности», – подумал Пьер. Но только что он хотел продолжать начатый разговор с княжной Марьей, он опять взглянул на Наташу, и еще сильнейшая краска покрыла его лицо, и еще сильнейшее волнение радости и страха охватило его душу. Он запутался в словах и остановился на середине речи.
Пьер не заметил Наташи, потому что он никак не ожидал видеть ее тут, но он не узнал ее потому, что происшедшая в ней, с тех пор как он не видал ее, перемена была огромна. Она похудела и побледнела. Но не это делало ее неузнаваемой: ее нельзя было узнать в первую минуту, как он вошел, потому что на этом лице, в глазах которого прежде всегда светилась затаенная улыбка радости жизни, теперь, когда он вошел и в первый раз взглянул на нее, не было и тени улыбки; были одни глаза, внимательные, добрые и печально вопросительные.
Смущение Пьера не отразилось на Наташе смущением, но только удовольствием, чуть заметно осветившим все ее лицо.


– Она приехала гостить ко мне, – сказала княжна Марья. – Граф и графиня будут на днях. Графиня в ужасном положении. Но Наташе самой нужно было видеть доктора. Ее насильно отослали со мной.