Врхника
Город
Показать/скрыть карты
|
Врхника (словен. Vrhnika) — город и община на западе центральной части Словении.
История
Во времена Римской империи населённый пункт, находившийся на месте современного города, назывался Nauportus. Современный город стал развиваться в средневековье. Впервые упоминается в немецких источниках в 1300 году под названием Ober Laibach или Ober Laybach (то есть «Верхняя Любляна»). Город был важным торговым центром вплоть до начала XVIII века, когда он стал терять своё значение. Тем не менее, Врхника ещё долго оставался важным транспортным узлом, находясь на пересечении дорог. Развитие города было во многом нарушено строительством Австрийской Южной железной дороги, которая обошла Врхнику; с тех пор он развивается главным образом как город-спутник Любляны.
География
Расположен на реке Любляница, в 21 км к юго-западу от Любляны.
Население
Население общины составляет 17 729 человек; население самого города — 7520 человек.
Известные уроженцы
Врхника известен как место рождения известного словенского писателя Ивана Цанкара (1876—1918). В доме, где он родился, сейчас располагается музей.
Галерея
- Vrhnika - Cankar monument.jpg
Памятник Ивану Цанкару
- Vrhnika Cankar house.jpg
Дом Ивана Цанкара
- Vrhnika1.JPG
Напишите отзыв о статье "Врхника"
Примечания
- ↑ [www.stat.si/letopis/2002/01_02/01-06-02.asp?jezik=en Nadmorska višina naselij, kjer so sedeži občin] (Slovene, English). Statistical Office of the Republic of Slovenia (2002). [www.webcitation.org/6CRTMfOo4 Архивировано из первоисточника 25 ноября 2012].
- ↑ [www.stat.si/popis2002/en/ Statistical Office of the Republic of Slovenia, census of 2002]
Ссылки
- [www.vrhnika.si/ Официальный сайт общины] (словенск.)
| ||||||
| ||||||||||||
|
Это заготовка статьи по географии Словении. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Врхника
– Уверьте от моего имени императора Александра, – сказал оц, взяв шляпу, – что я ему предан по прежнему: я анаю его совершенно и весьма высоко ценю высокие его качества. Je ne vous retiens plus, general, vous recevrez ma lettre a l'Empereur. [Не удерживаю вас более, генерал, вы получите мое письмо к государю.] – И Наполеон пошел быстро к двери. Из приемной все бросилось вперед и вниз по лестнице.После всего того, что сказал ему Наполеон, после этих взрывов гнева и после последних сухо сказанных слов:
«Je ne vous retiens plus, general, vous recevrez ma lettre», Балашев был уверен, что Наполеон уже не только не пожелает его видеть, но постарается не видать его – оскорбленного посла и, главное, свидетеля его непристойной горячности. Но, к удивлению своему, Балашев через Дюрока получил в этот день приглашение к столу императора.
На обеде были Бессьер, Коленкур и Бертье. Наполеон встретил Балашева с веселым и ласковым видом. Не только не было в нем выражения застенчивости или упрека себе за утреннюю вспышку, но он, напротив, старался ободрить Балашева. Видно было, что уже давно для Наполеона в его убеждении не существовало возможности ошибок и что в его понятии все то, что он делал, было хорошо не потому, что оно сходилось с представлением того, что хорошо и дурно, но потому, что он делал это.
Император был очень весел после своей верховой прогулки по Вильне, в которой толпы народа с восторгом встречали и провожали его. Во всех окнах улиц, по которым он проезжал, были выставлены ковры, знамена, вензеля его, и польские дамы, приветствуя его, махали ему платками.
За обедом, посадив подле себя Балашева, он обращался с ним не только ласково, но обращался так, как будто он и Балашева считал в числе своих придворных, в числе тех людей, которые сочувствовали его планам и должны были радоваться его успехам. Между прочим разговором он заговорил о Москве и стал спрашивать Балашева о русской столице, не только как спрашивает любознательный путешественник о новом месте, которое он намеревается посетить, но как бы с убеждением, что Балашев, как русский, должен быть польщен этой любознательностью.
– Сколько жителей в Москве, сколько домов? Правда ли, что Moscou называют Moscou la sainte? [святая?] Сколько церквей в Moscou? – спрашивал он.
И на ответ, что церквей более двухсот, он сказал:
– К чему такая бездна церквей?
– Русские очень набожны, – отвечал Балашев.
– Впрочем, большое количество монастырей и церквей есть всегда признак отсталости народа, – сказал Наполеон, оглядываясь на Коленкура за оценкой этого суждения.
Балашев почтительно позволил себе не согласиться с мнением французского императора.
– У каждой страны свои нравы, – сказал он.
– Но уже нигде в Европе нет ничего подобного, – сказал Наполеон.
– Прошу извинения у вашего величества, – сказал Балашев, – кроме России, есть еще Испания, где также много церквей и монастырей.
