Всадник без головы (роман)

Всадник без головы
The Headless Horseman; A Strange Tale of Texas
Жанр:	Роман
Автор:	Капитан Майн Рид
Язык оригинала:	английский
Дата написания:	1865 г.
Дата первой публикации:	1865 г.
Издательство:	London: Chapman and Hall; vol I
[www.borisba.com/litlib/m_reid/online/nohead.html Электронная версия]

«Вса́дник без головы́» — роман Майн Рида, написанный в 1865 г. и основанный на приключениях автора в Америке.

Сюжет

Действие романа происходит в пятидесятых годах XIX века в приграничных районах штата Техас. Богатый плантатор Вудли Пойндекстер со своей семьёй, состоящей из сына, дочери и племянника, переезжает из штата Луизиана в свой новый дом, Каса-дель-Корво.

Заблудившись на выжженной равнине, оказавшейся на пути к их новой асиенде, семья Пойндекстеров знакомится с Морисом Джеральдом, мустангером, живущим недалеко от военного форта Индж, но уроженцем северной Ирландии. Морис сразу же произвёл впечатление на всех членов семьи, но на каждого — своё. Гордый Вудли отнёсся к своему спасителю с уважением, его сын Генри почти сразу полюбил его братской любовью, сестра молодого плантатора Луиза сразу полюбила мустангера, даже несмотря на его скромный общественный статус.

Племянник старика Пойндекстера, отставной капитан Кассий Колхаун в тот же миг возненавидел нового героя, отчасти из-за того, что хотел сам жениться на Луизе, а отчасти из-за своей трусости и заносчивости.

Вскоре после того, как Пойндекстеры обосновались в Каса-дель-Корво, плантатор устраивает большой приём, посвящённый удачному переезду и более близкому знакомству с элитой Техаса. На этом приёме присутствует и Морис Джеральд, который взялся доставить семье плантатора два десятка диких лошадей. В соответствии с ирландским обычаем, он дарит редкого и ценного мустанга дочери плантатора, чем ещё сильнее разжигает любовь в её сердце и ненависть в душе её кузена. Теперь тот уже твёрдо решает убрать молодого мустангера со своего пути. Замыслив коварный план убийства Мориса, он решает привести его в исполнение на следующий вечер, в баре посёлка, который образовался около форта Индж. Он якобы невзначай толкнул и облил ирландца, тот ответил ему тем же. Возникшая ссора заканчивается дуэлью. Колхаун явно недооценил своего противника, чем и поплатился, оставшись в живых лишь благодаря великодушию Мориса. Таким образом, победив в этой схватке, мустангер завоевал уважение местных жителей и офицеров форта, а также заставил отставного капитана панически бояться его.

Колхаун не отступает от своего плана убить Мориса, но уже не своими руками, а заплатив другому мустангеру, бандиту Мигуэлю Диасу. Диас, узнав, что индейцы вышли на тропу войны, с радостью соглашается на это дело.

В это же время, после выздоровления Мориса они с Луизой начали тайно переписываться с помощью т. н. «воздушной почты», а после, не выдержав долгой разлуки, встречаться в саду Каса-дель-Корво. После их последней встречи произошло трагическое событие. Колхаун застаёт Мориса и Луизу в саду и подговаривает брата Луизы на то, чтобы тот убил мустангера. Отчасти благодаря заступничеству Луизы, отчасти благоразумию Генри, Морису удаётся уйти невредимым. Молодой Пойндекстер же, выслушав сестру, решает, что поступил неразумно, и собирается догнать Джеральда и извиниться перед ним. Ночью он выезжает вдогонку за мустангером. Вслед за Генри выезжает и его кузен Кассий, но с другой целью: он знает, что завтра Морис уезжает в Ирландию, и решает убить его этой ночью.

Следующим утром, собравшись на завтрак, семья Пойндекстеров обнаруживает, что Генри, вопреки своей привычке, не встал вовремя и не пришёл на ранний завтрак. В доме его тоже не оказалось. В это время один из невольников поймал в прерии его лошадь, без всадника и измазанную кровью. Все думают, что Генри Пойндекстер убит. На поиски тела и убийцы снаряжается отряд из вооружённых плантаторов и солдат, который в своих поисках добивается определённого успеха и находит доказательства смерти юноши. Во время поисков этот отряд встречает ужасного всадника без головы. Не найдя разумной отгадки, что же это может быть, отряд едет на ночлег.

В эту же ночь Диас со своими сообщниками, переодевшись в индейцев, вторгается в жилище Мориса на Аламо с явным намерением убить его. Не застав его там, они решают подождать его в хижине. И вскоре кто-то приехал. Но не хозяин жилища, а всё тот же всадник без головы. До смерти напугавшись, бандиты быстро ретировались. Они были вторыми, кто видел таинственного всадника без головы.

Тем временем друг Мориса, Зебулон Стумп, обеспокоенный пропажей ирландца, находился в его хижине вместе со слугой Фелимом, до смерти перепуганным индейцами. Они получают записку от мустангера, которую доставила его собака Тара. Они идут в указанное место и едва успевают, убив напавшего на парня ягуара. Морис оказался сильно болен, из-за чего — неизвестно. Старый охотник Стумп и слуга мустангера Фелим отвозят юношу к своему дому, где его находит поисковой отряд. Найдя у него в хижине одежду Генри, регуляторы решают устроить суд Линча прямо на месте. Но благодаря вмешательству Зеба Стумпа, а также индейских вещей в хижине Мориса, говорящих о возможном нашествии команчей, суд удаётся отложить.

Между тем, все уверены, что Генри Пойндекстер мёртв и Морис Джеральд повинен в его смерти. В состоянии горячки он дожидается законного суда на гауптвахте форта Индж. Некоторые друзья мустангера, а именно майор, комендант форта, Спанглер, Зеб Стумп и Луиза Пойндекстер уверены, что убийство совершил не Морис, а кто-то иной. Выгадав у майора три лишних дня задержки суда, Зеб Стумп отправляется в прерию, где он твёрдо намерен найти доказательства невиновности своего друга. И он их находит, а также теперь точно знает, кто настоящий убийца и что представляет собой таинственный всадник без головы. Он докладывает обо всём коменданту форта, и все ждут суда.

Очнувшийся от помрачения ума Морис даёт показания на суде, которые заставляют многих переменить своё мнение относительно виновности мустангера в этом преступлении. Всё ещё более кардинально меняется, когда люди видят всадника без головы, приближающегося к месту суда.

Вот тут и открывается эта чудовищная тайна. Всё это время всадником без головы являлся Генри Пойндекстер. А убил его Колхаун. Это стало известно, когда удалось извлечь из тела Генри пулю, помеченную инициалами Кассия Колхауна «К. К. К» («Капитан Кассий Колхаун»). Из показаний Мориса выяснилось, что при встрече Генри и Морис по старинному обычаю команчей в знак примирения обменялись одеждами и шляпами. Морис затем уехал, а Генри остался на том месте, и вслед за ними туда приехал и преследовавший их отставной капитан. Увидев человека в мексиканской одежде, он принял своего брата за Мориса и застрелил его из ружья, и затем отрубил у трупа голову. Морис же, который раньше жил среди команчей, познакомился с их обычаем доставлять погибших в бою воинов верхом на их боевых конях, водрузил тело Генри на своего коня, а голову привязал к луке седла. Сам же сел на коня Генри, но, не умея управлять чужой лошадью, повернул его в сторону страшного всадника. Лошадь испугалась жуткого зрелища и понесла. Морис же ударился головой о толстый сук дерева, упал с коня и получил сильное сотрясение мозга. Это и послужило причиной его внезапной болезни. А лошадь с обезглавленным трупом долго бродила по прериям, пока не оказалась на финальном суде.

Зебулон представил доказательства того, что Кассий виновен. Виновность подтверждали как меченая инициалами «К.К.К» пуля в теле всадника, так и обрывок письма, адресованного Кассию Колхауну, который следопыт нашёл недалеко от места убийства (Колхаун, заряжая своё ружьё, использовал бумажный пыж). После этого убийца, поняв безнадёжность своего положения, пытается скрыться, покинув судебное заседание и стремительно ускакав на лошади в прерию. Однако Морис-мустангер на своей превосходной лошади, с которой уже сняли труп Генри, догоняет Кассия, задерживает его и доставляет обратно на суд. Последний, ввиду неопровержимых доказательств, представленных Зебом Стумпом, приговаривает Колхауна к смерти через повешение. Кассий берёт свое последнее слово, в котором говорит, что не хочет умереть с клеймом братоубийцы, и рассказал, что спутал Мориса с Генри из за того что они поменялись шляпами. В конце суда Колхаун выстрелил в Мориса из пистолета, который у него по непонятной причине не изъяли, после чего застрелился сам. Но пуля попала в медальон Мориса, который подарила ему Луиза. Морис Джеральд остался жив и оказался богатым ирландцем, помог выкупить имение Пойндекстеров и они с Луизой остались вместе…

Персонажи

• Морис Джеральд — главный персонаж, небогатый мустангер в США и состоятельный баронет на родине.
• Луиза Пойндекстер — возлюбленная Мориса.
• Вудли Пойндекстер — отец Луизы, плантатор.
• Кассий Колхаун — племянник Вудли, отставной военный со скандальной репутацией, любит Луизу, застрелился на финальном суде.
• Генри Пойндекстер — брат Луизы, убит и обезглавлен своим кузеном, который принял его за Мориса, его труп и является «Всадником без головы».
• Старый Зебулон Стумп — охотник, друг Мориса, который спас ему жизнь и доказал его невиновность.
• Мигуэль Диас — мексиканец, по кличке «Эль Койот», был казнён после убийства Исидоры.
• Исидора Коварубио Де Лос-Льянос — возлюбленная Диаса, любит Мориса, убита Диасом.
• Майор Рингвуд — офицер, задержал суд над Морисом на три дня.
• Спенглер — следопыт, участвовал в поисках Генри или его тела, один из первых, кто увидел «Всадника без головы».
• Плутон — слуга в семье Пойндекстеров.
• Фелим О’Нил — слуга и молочный брат Мориса.
• Тара — собака Мориса, спасла его несколько раз от койотов.
• Сэм Мэнли — лидер регулярников, единственный из них, кто поверил в невиновность Мориса.
• Всадники, регулярники, люди на суде, сообщники Диаса, слуги.
• Обердофер — хозяин трактира

Переводы

• Наиболее известен перевод романа на русский язык, сделанный А. Ю. Макаровой.

Экранизации

• Роман послужил основой для фильма «Всадник без головы», который был снят советским режиссёром Владимиром Вайнштоком в 1973 году.

См. также

• Легенда о Сонной лощине
• Дуллахан

Ссылки

• [www.borisba.com/litlib/m_reid/index.html Томас Майн Рид. Литературная страница (первая публикация в Интернете текста «Всадника без головы»)]

Отрывок, характеризующий Всадник без головы (роман)

– Вы, кажется, про Шенграбенское дело рассказывали? Вы были там?
– Я был там, – с озлоблением сказал Ростов, как будто бы этим желая оскорбить адъютанта.
Болконский заметил состояние гусара, и оно ему показалось забавно. Он слегка презрительно улыбнулся.
– Да! много теперь рассказов про это дело!
– Да, рассказов, – громко заговорил Ростов, вдруг сделавшимися бешеными глазами глядя то на Бориса, то на Болконского, – да, рассказов много, но наши рассказы – рассказы тех, которые были в самом огне неприятеля, наши рассказы имеют вес, а не рассказы тех штабных молодчиков, которые получают награды, ничего не делая.
– К которым, вы предполагаете, что я принадлежу? – спокойно и особенно приятно улыбаясь, проговорил князь Андрей.
Странное чувство озлобления и вместе с тем уважения к спокойствию этой фигуры соединялось в это время в душе Ростова.
– Я говорю не про вас, – сказал он, – я вас не знаю и, признаюсь, не желаю знать. Я говорю вообще про штабных.
– А я вам вот что скажу, – с спокойною властию в голосе перебил его князь Андрей. – Вы хотите оскорбить меня, и я готов согласиться с вами, что это очень легко сделать, ежели вы не будете иметь достаточного уважения к самому себе; но согласитесь, что и время и место весьма дурно для этого выбраны. На днях всем нам придется быть на большой, более серьезной дуэли, а кроме того, Друбецкой, который говорит, что он ваш старый приятель, нисколько не виноват в том, что моя физиономия имела несчастие вам не понравиться. Впрочем, – сказал он, вставая, – вы знаете мою фамилию и знаете, где найти меня; но не забудьте, – прибавил он, – что я не считаю нисколько ни себя, ни вас оскорбленным, и мой совет, как человека старше вас, оставить это дело без последствий. Так в пятницу, после смотра, я жду вас, Друбецкой; до свидания, – заключил князь Андрей и вышел, поклонившись обоим.
Ростов вспомнил то, что ему надо было ответить, только тогда, когда он уже вышел. И еще более был он сердит за то, что забыл сказать это. Ростов сейчас же велел подать свою лошадь и, сухо простившись с Борисом, поехал к себе. Ехать ли ему завтра в главную квартиру и вызвать этого ломающегося адъютанта или, в самом деле, оставить это дело так? был вопрос, который мучил его всю дорогу. То он с злобой думал о том, с каким бы удовольствием он увидал испуг этого маленького, слабого и гордого человечка под его пистолетом, то он с удивлением чувствовал, что из всех людей, которых он знал, никого бы он столько не желал иметь своим другом, как этого ненавидимого им адъютантика.


На другой день свидания Бориса с Ростовым был смотр австрийских и русских войск, как свежих, пришедших из России, так и тех, которые вернулись из похода с Кутузовым. Оба императора, русский с наследником цесаревичем и австрийский с эрцгерцогом, делали этот смотр союзной 80 титысячной армии.
С раннего утра начали двигаться щегольски вычищенные и убранные войска, выстраиваясь на поле перед крепостью. То двигались тысячи ног и штыков с развевавшимися знаменами и по команде офицеров останавливались, заворачивались и строились в интервалах, обходя другие такие же массы пехоты в других мундирах; то мерным топотом и бряцанием звучала нарядная кавалерия в синих, красных, зеленых шитых мундирах с расшитыми музыкантами впереди, на вороных, рыжих, серых лошадях; то, растягиваясь с своим медным звуком подрагивающих на лафетах, вычищенных, блестящих пушек и с своим запахом пальников, ползла между пехотой и кавалерией артиллерия и расставлялась на назначенных местах. Не только генералы в полной парадной форме, с перетянутыми донельзя толстыми и тонкими талиями и красневшими, подпертыми воротниками, шеями, в шарфах и всех орденах; не только припомаженные, расфранченные офицеры, но каждый солдат, – с свежим, вымытым и выбритым лицом и до последней возможности блеска вычищенной аммуницией, каждая лошадь, выхоленная так, что, как атлас, светилась на ней шерсть и волосок к волоску лежала примоченная гривка, – все чувствовали, что совершается что то нешуточное, значительное и торжественное. Каждый генерал и солдат чувствовали свое ничтожество, сознавая себя песчинкой в этом море людей, и вместе чувствовали свое могущество, сознавая себя частью этого огромного целого.
С раннего утра начались напряженные хлопоты и усилия, и в 10 часов всё пришло в требуемый порядок. На огромном поле стали ряды. Армия вся была вытянута в три линии. Спереди кавалерия, сзади артиллерия, еще сзади пехота.
Между каждым рядом войск была как бы улица. Резко отделялись одна от другой три части этой армии: боевая Кутузовская (в которой на правом фланге в передней линии стояли павлоградцы), пришедшие из России армейские и гвардейские полки и австрийское войско. Но все стояли под одну линию, под одним начальством и в одинаковом порядке.
Как ветер по листьям пронесся взволнованный шопот: «едут! едут!» Послышались испуганные голоса, и по всем войскам пробежала волна суеты последних приготовлений.
Впереди от Ольмюца показалась подвигавшаяся группа. И в это же время, хотя день был безветренный, легкая струя ветра пробежала по армии и чуть заколебала флюгера пик и распущенные знамена, затрепавшиеся о свои древки. Казалось, сама армия этим легким движением выражала свою радость при приближении государей. Послышался один голос: «Смирно!» Потом, как петухи на заре, повторились голоса в разных концах. И всё затихло.
В мертвой тишине слышался топот только лошадей. То была свита императоров. Государи подъехали к флангу и раздались звуки трубачей первого кавалерийского полка, игравшие генерал марш. Казалось, не трубачи это играли, а сама армия, радуясь приближению государя, естественно издавала эти звуки. Из за этих звуков отчетливо послышался один молодой, ласковый голос императора Александра. Он сказал приветствие, и первый полк гаркнул: Урра! так оглушительно, продолжительно, радостно, что сами люди ужаснулись численности и силе той громады, которую они составляли.
Ростов, стоя в первых рядах Кутузовской армии, к которой к первой подъехал государь, испытывал то же чувство, какое испытывал каждый человек этой армии, – чувство самозабвения, гордого сознания могущества и страстного влечения к тому, кто был причиной этого торжества.
Он чувствовал, что от одного слова этого человека зависело то, чтобы вся громада эта (и он, связанный с ней, – ничтожная песчинка) пошла бы в огонь и в воду, на преступление, на смерть или на величайшее геройство, и потому то он не мог не трепетать и не замирать при виде этого приближающегося слова.
– Урра! Урра! Урра! – гремело со всех сторон, и один полк за другим принимал государя звуками генерал марша; потом Урра!… генерал марш и опять Урра! и Урра!! которые, всё усиливаясь и прибывая, сливались в оглушительный гул.
Пока не подъезжал еще государь, каждый полк в своей безмолвности и неподвижности казался безжизненным телом; только сравнивался с ним государь, полк оживлялся и гремел, присоединяясь к реву всей той линии, которую уже проехал государь. При страшном, оглушительном звуке этих голосов, посреди масс войска, неподвижных, как бы окаменевших в своих четвероугольниках, небрежно, но симметрично и, главное, свободно двигались сотни всадников свиты и впереди их два человека – императоры. На них то безраздельно было сосредоточено сдержанно страстное внимание всей этой массы людей.
Красивый, молодой император Александр, в конно гвардейском мундире, в треугольной шляпе, надетой с поля, своим приятным лицом и звучным, негромким голосом привлекал всю силу внимания.
Ростов стоял недалеко от трубачей и издалека своими зоркими глазами узнал государя и следил за его приближением. Когда государь приблизился на расстояние 20 ти шагов и Николай ясно, до всех подробностей, рассмотрел прекрасное, молодое и счастливое лицо императора, он испытал чувство нежности и восторга, подобного которому он еще не испытывал. Всё – всякая черта, всякое движение – казалось ему прелестно в государе.
Остановившись против Павлоградского полка, государь сказал что то по французски австрийскому императору и улыбнулся.
Увидав эту улыбку, Ростов сам невольно начал улыбаться и почувствовал еще сильнейший прилив любви к своему государю. Ему хотелось выказать чем нибудь свою любовь к государю. Он знал, что это невозможно, и ему хотелось плакать.
Государь вызвал полкового командира и сказал ему несколько слов.
«Боже мой! что бы со мной было, ежели бы ко мне обратился государь! – думал Ростов: – я бы умер от счастия».
Государь обратился и к офицерам:
– Всех, господа (каждое слово слышалось Ростову, как звук с неба), благодарю от всей души.
Как бы счастлив был Ростов, ежели бы мог теперь умереть за своего царя!
– Вы заслужили георгиевские знамена и будете их достойны.
«Только умереть, умереть за него!» думал Ростов.
Государь еще сказал что то, чего не расслышал Ростов, и солдаты, надсаживая свои груди, закричали: Урра! Ростов закричал тоже, пригнувшись к седлу, что было его сил, желая повредить себе этим криком, только чтобы выразить вполне свой восторг к государю.
Государь постоял несколько секунд против гусар, как будто он был в нерешимости.
«Как мог быть в нерешимости государь?» подумал Ростов, а потом даже и эта нерешительность показалась Ростову величественной и обворожительной, как и всё, что делал государь.
Нерешительность государя продолжалась одно мгновение. Нога государя, с узким, острым носком сапога, как носили в то время, дотронулась до паха энглизированной гнедой кобылы, на которой он ехал; рука государя в белой перчатке подобрала поводья, он тронулся, сопутствуемый беспорядочно заколыхавшимся морем адъютантов. Дальше и дальше отъезжал он, останавливаясь у других полков, и, наконец, только белый плюмаж его виднелся Ростову из за свиты, окружавшей императоров.
В числе господ свиты Ростов заметил и Болконского, лениво и распущенно сидящего на лошади. Ростову вспомнилась его вчерашняя ссора с ним и представился вопрос, следует – или не следует вызывать его. «Разумеется, не следует, – подумал теперь Ростов… – И стоит ли думать и говорить про это в такую минуту, как теперь? В минуту такого чувства любви, восторга и самоотвержения, что значат все наши ссоры и обиды!? Я всех люблю, всем прощаю теперь», думал Ростов.