Всеалбанский конгресс

Вселабанский конгресс или Всеалбанское национальное собрание (28 ноября — 7 декабря 1912 года) — собрание представителей албанского народа, провозгласившее образование независимого албанского государства.

Предыстория

Итало-турецкая война и Албанское восстание 1912 года показали европейским соседям Османской империи её слабость, и они приняли решение о разделе между собой её европейских владений. В августе 1912 года король Черногории Никола I Петрович пригласил в Цетинье лидера албанского национального движения Исмаила Кемали, чтобы обсудить условия, на которых албанцы могли бы присоединиться к балканским союзникам.

В связи с тем, что внутри Албании были невозможны никакие легальные формы пропагандистской или организационной деятельности, кампания в поддержку независимости Албании развернулась за рубежом. По приглашению румынского премьер-министра Таке Ионеску и королевы Елизаветы представители албанских эмигрантских организаций собрались 5 ноября 1912 года в Бухаресте. Они приняли решение о проведении в Албании национального конгресса, который должен был избрать временное правительство, и утвердили текст обращения к европейским державам с требованием признании автономии Албании. В страну были посланы эмиссары, а миссию выразителя интересов всех албанцев за рубежом принял на себя отправившийся в Вену Исмаил Кемали.

К этому времени большая часть территории уже была оккупирована балканскими союзниками. Австро-Венгрия и стоящая за её спиной Германская империя не были заинтересованы в усилении Сербии и получения ею выхода к Адриатическому морю, и потому Исмаил Кемали был благожелательно принят в Вене. Такую же позицию заняла и Италия, вынашивавшая планы подчинения Албании своему влиянию, чтобы «закрыть» Адриатическое море, превратив его во «внутреннее итальянское озеро».

18 ноября группа албанских патриотов вручила дипломатическим представителям великих держав в Стамбуле «Призыв албанского народа», в котором выражали твёрдую решимость бороться за то, чтобы «гарантировать албанскому народу его этническое и политическое существование». Днём позже в Триесте перед отплытием в Албанию на пароходе, предоставленным австрийским правительством, выступил И.Кемали, заявивший, что «сразу же после его прибытия в Албанию будет провозглашена независимость и избрано временное правительство».

Первоначально всеалбанский конгресс предполагалось созвать в Дурресе. Побережье блокировалось греческим флотом, поэтому высадка немногочисленного «каравана независимости» должна прошла тайно, с небольшой лодки. Однако выяснилось, что префект Дурреса получил распоряжение об аресте И.Кемали, и тот был вынужден срочно покинуть город. Переждав день в имении знакомого бея, он окольными путями отправился во Влёру. В Фиери ему встретились спешившие на Конгресс посланцы из Косово, а по прибытии во Влёру он узнал, что с 25 по 27 ноября население ряда городов центральной Албании — Тираны, Эльбасана, Каваи, Люшни и недавно покинутого им Дурреса — заявило о поддержке идети независимости.

Конгресс во Влёре

Всеалбанский конгресс открылся во Влёре 28 ноября 1912 года. Так как не всем из приглашённых удалось выбраться из занятых балканскими союзниками районов к началу работы конгресса, то на пленарном заседании присутствовало всего 37 делегатов, но к концу работы конгресса их число перевалило за 50. Исмаил Кемали был единогласно избран председателем.

В первые же часы работы Конгресс провозгласил независимость Албании. В тот же день о солидарности с декларацией независимости заявили города Берат, Дельвина, Пермет, Гирокастра и ряд других. После принятия декларации делегаты приступили к формированию правительства и комиссии, в задачи которой входила защита интересов Албании за рубежом.

4 декабря был утверждён состав временного правительства Албании, а также избран совет старейшин из 18 членов под руководством муфтия Вехби Дибра (Совет старейшин должен был заменить национальное собрание после окончания его работы, но при этом не имел права законодательной инициативы, ограничиваясь задачами контрольно-совещательного характера по отношению к правительству).

Источники

• Н. Д. Смирнова «История Албании в XX веке», — Москва: «Наука», 2003. ISBN 5-02-008867-6

Отрывок, характеризующий Всеалбанский конгресс

– Про что я думаю? – спросил князь Андрей с удивлением.
– Про жизнь, про назначение человека. Это не может быть. Я так же думал, и меня спасло, вы знаете что? масонство. Нет, вы не улыбайтесь. Масонство – это не религиозная, не обрядная секта, как и я думал, а масонство есть лучшее, единственное выражение лучших, вечных сторон человечества. – И он начал излагать князю Андрею масонство, как он понимал его.
Он говорил, что масонство есть учение христианства, освободившегося от государственных и религиозных оков; учение равенства, братства и любви.
– Только наше святое братство имеет действительный смысл в жизни; всё остальное есть сон, – говорил Пьер. – Вы поймите, мой друг, что вне этого союза всё исполнено лжи и неправды, и я согласен с вами, что умному и доброму человеку ничего не остается, как только, как вы, доживать свою жизнь, стараясь только не мешать другим. Но усвойте себе наши основные убеждения, вступите в наше братство, дайте нам себя, позвольте руководить собой, и вы сейчас почувствуете себя, как и я почувствовал частью этой огромной, невидимой цепи, которой начало скрывается в небесах, – говорил Пьер.
Князь Андрей, молча, глядя перед собой, слушал речь Пьера. Несколько раз он, не расслышав от шума коляски, переспрашивал у Пьера нерасслышанные слова. По особенному блеску, загоревшемуся в глазах князя Андрея, и по его молчанию Пьер видел, что слова его не напрасны, что князь Андрей не перебьет его и не будет смеяться над его словами.
Они подъехали к разлившейся реке, которую им надо было переезжать на пароме. Пока устанавливали коляску и лошадей, они прошли на паром.
Князь Андрей, облокотившись о перила, молча смотрел вдоль по блестящему от заходящего солнца разливу.
– Ну, что же вы думаете об этом? – спросил Пьер, – что же вы молчите?
– Что я думаю? я слушал тебя. Всё это так, – сказал князь Андрей. – Но ты говоришь: вступи в наше братство, и мы тебе укажем цель жизни и назначение человека, и законы, управляющие миром. Да кто же мы – люди? Отчего же вы всё знаете? Отчего я один не вижу того, что вы видите? Вы видите на земле царство добра и правды, а я его не вижу.
Пьер перебил его. – Верите вы в будущую жизнь? – спросил он.
– В будущую жизнь? – повторил князь Андрей, но Пьер не дал ему времени ответить и принял это повторение за отрицание, тем более, что он знал прежние атеистические убеждения князя Андрея.
– Вы говорите, что не можете видеть царства добра и правды на земле. И я не видал его и его нельзя видеть, ежели смотреть на нашу жизнь как на конец всего. На земле, именно на этой земле (Пьер указал в поле), нет правды – всё ложь и зло; но в мире, во всем мире есть царство правды, и мы теперь дети земли, а вечно дети всего мира. Разве я не чувствую в своей душе, что я составляю часть этого огромного, гармонического целого. Разве я не чувствую, что я в этом огромном бесчисленном количестве существ, в которых проявляется Божество, – высшая сила, как хотите, – что я составляю одно звено, одну ступень от низших существ к высшим. Ежели я вижу, ясно вижу эту лестницу, которая ведет от растения к человеку, то отчего же я предположу, что эта лестница прерывается со мною, а не ведет дальше и дальше. Я чувствую, что я не только не могу исчезнуть, как ничто не исчезает в мире, но что я всегда буду и всегда был. Я чувствую, что кроме меня надо мной живут духи и что в этом мире есть правда.
– Да, это учение Гердера, – сказал князь Андрей, – но не то, душа моя, убедит меня, а жизнь и смерть, вот что убеждает. Убеждает то, что видишь дорогое тебе существо, которое связано с тобой, перед которым ты был виноват и надеялся оправдаться (князь Андрей дрогнул голосом и отвернулся) и вдруг это существо страдает, мучается и перестает быть… Зачем? Не может быть, чтоб не было ответа! И я верю, что он есть…. Вот что убеждает, вот что убедило меня, – сказал князь Андрей.
– Ну да, ну да, – говорил Пьер, – разве не то же самое и я говорю!
– Нет. Я говорю только, что убеждают в необходимости будущей жизни не доводы, а то, когда идешь в жизни рука об руку с человеком, и вдруг человек этот исчезнет там в нигде, и ты сам останавливаешься перед этой пропастью и заглядываешь туда. И, я заглянул…