Унковский, Всеволод Андреевич

Всеволод Андреевич Унковский
вице-адмирал В. А. Унковский
Место смерти	Пушкин, Ленинград, СССР
Принадлежность	Российская империя Российская империя РСФСР РСФСР СССР СССР
Род войск	ВМФ
Годы службы	1897—1917 1918—1954
Звание
Сражения/войны	Русско-японская война, Великая Отечественная война, Советско-японская война
Награды и премии
В отставке	с 1954

Учёные степени и звания
Учёная степень:	доктор технических наук
Учёное звание:	профессор

Всеволод Андреевич Унковский (8 февраля (по другим данным — 9 февраля) 1884, Кострома — сентябрь 1969, Пушкин) — советский военно-морской деятель, вице-адмирал (1944). Лауреат Сталинской премии СССР (1951), специалист в области морской артиллерии, доктор технических наук, профессор (1939), академик Академии артиллерийских наук (1947). Основатель научной школы теории стрельбы корабельной артиллерии.

Биография

Мальчик рано остался сиротой, и в 13 лет был отправлен в Морской корпус. Выбор этот не был случайным, до него служили на флоте представители трех предшествующих поколений Унковских. Его прадед Семён Яковлевич Унковский совершил старшим офицером у М. П. Лазарева кругосветное плавание на корабле «Суворов». Это был третий российский корабль, проплывший «вокруг земли».

В 1903 окончил Морской кадетский корпус, а в 1906 Артиллерийский офицерский класс. С 1911 назначается помощником заведующего учебно-артиллерийского отряда Балтийского флота, занимается научной работой в области теории артиллерийской стрельбы и теории вероятностей. В эти годы однажды, будучи в отпуске и путешествуя за границей, он посетил Монако и где-то в публичном месте начал объяснять своему собеседнику, почему с теоретической точки зрения хозяева игорных домов всегда остаются в выигрыше. К нему тут же подошли некие официальные лица и предложили немедленно покинуть территорию княжества без права когда-либо пересекать его границы. В 1915—1917 заведовал обучением артиллерийских офицеров в Учебно-артиллерийском отряде Балтийского флота.

С 1918 заведующий Артиллерийским классом Соединённых офицерских классов, а с 1919 комендант Кронштадтской крепости. Заведующий артиллерийским классом, затем отделом Специальных курсов командного состава ВМС РККА (1918—1922 и 1923—1924). Заведующий артиллерийским отделом Училища командного состава флота (1918—1922), заведующий обучением (1922—1923), одновременно адъюнкт (1923), помощник начальника факультета оружия (1923—1924), преподаватель (1924—1925 и 1929—1930), старший руководитель (1930—1935), начальник кафедры артиллерийской стрельбы (1935—1954) Военно-морской академии.

В 1954 был награждён именным оружием и вышел в отставку в возрасте 70 лет, прослужив на флоте начиная с Морского кадетского корпуса 57 лет. Всю жизнь он был глубоко верующим православным человеком, когда ему в своё время предлагали вступить в ВКП(б), он отвечал, что это несовместимо с его религиозными убеждениями. Скончался Всеволод Андреевич в 1969 и похоронен на кладбище города Пушкина, где жил последние годы.

Звания

• Мичман (6 мая 1903);
• Лейтенант (6 декабря 1905);
• Старший лейтенант (14 апреля 1913);
• Капитан 2-го ранга (6 декабря 1915);
• Капитан 1-го ранга (15 марта 1936);
• Флагман 2-го ранга (16 мая 1939);
• Контр-адмирал (4 июня 1940);
• Вице-адмирал (24 марта 1944).

Награды

За храбрость, проявленную при обороне Порт-Артура, награждён орденами Святой Анны 4-й степени, Святого Станислава 3-й степени с мечами и бантом, Святого Владимира 4-й степени с мечами и бантом, Святого Георгия 4-й степени. В 1908 за подготовку офицеров в учебно-артиллерийском отряде награждён орденом Святого Станислава 2-й степени. В советское время награждён орденами Ленина, Трудового Красного Знамени, Отечественной войны 1-й степени, Красной Звезды, 2 орденами Красного Знамени, медалями.

Труды

По возвращении к научно-педагогической работе уже в феврале 1921 выпустил первый учебник «Теория стрельбы», а вскоре еще учебник по баллистике. В 1925 вышел в свет его «Курс стрельб на море», явившийся лучшим учебником того времени, неоднократно переиздававшийся. В 1935 назначается начальником кафедры артиллерийской стрельбы академии, выходит его книга «Морская артиллерия в бою». В 1939 следующий труд «Теория стрельбы и её приложения к стрельбе корабельной артиллерии». В 1952 (по другим данным в 1951) за фундаментальный труд «Правила артиллерийской стрельбы» ему была присуждена Сталинская премия. В эти же годы им написана книга «Теория вероятностей».

Литература

• Сидоренко К. П. Годы юности в городе Пушкине, 1949—1956 гг. Царскосельская библиотека, СПб, 2010.

Ссылки

• Список флагманов 2-го ранга, флагманов 1-го ранга, флагманов флота 2-го ранга, флагманов флота 1-го ранга, МС РККА СССР (1935—1940)
• Список адмиралов, вице-адмиралов, контр-адмиралов, ВМФ СССР (1940—1945)
• [flot.com/publications/books/shelf/vma/16.htm Кафедра систем ракетно-артиллерийского вооружения военно-морского флота]
• [www.bazar2000.ru/index.php?article=3017 История одной офицерской династии]
• [rosgenea.ru/?alf=20&serchcatal=%D3%ED%EA%EE%E2%F1%EA%E8%E9&r=4 Центр генеалогических исследований]

Отрывок, характеризующий Унковский, Всеволод Андреевич

Ростов, забыв совершенно о Денисове, не желая никому дать предупредить себя, скинул шубу и на цыпочках побежал в темную, большую залу. Всё то же, те же ломберные столы, та же люстра в чехле; но кто то уж видел молодого барина, и не успел он добежать до гостиной, как что то стремительно, как буря, вылетело из боковой двери и обняло и стало целовать его. Еще другое, третье такое же существо выскочило из другой, третьей двери; еще объятия, еще поцелуи, еще крики, слезы радости. Он не мог разобрать, где и кто папа, кто Наташа, кто Петя. Все кричали, говорили и целовали его в одно и то же время. Только матери не было в числе их – это он помнил.
– А я то, не знал… Николушка… друг мой!
– Вот он… наш то… Друг мой, Коля… Переменился! Нет свечей! Чаю!
– Да меня то поцелуй!
– Душенька… а меня то.
Соня, Наташа, Петя, Анна Михайловна, Вера, старый граф, обнимали его; и люди и горничные, наполнив комнаты, приговаривали и ахали.
Петя повис на его ногах. – А меня то! – кричал он. Наташа, после того, как она, пригнув его к себе, расцеловала всё его лицо, отскочила от него и держась за полу его венгерки, прыгала как коза всё на одном месте и пронзительно визжала.
Со всех сторон были блестящие слезами радости, любящие глаза, со всех сторон были губы, искавшие поцелуя.
Соня красная, как кумач, тоже держалась за его руку и вся сияла в блаженном взгляде, устремленном в его глаза, которых она ждала. Соне минуло уже 16 лет, и она была очень красива, особенно в эту минуту счастливого, восторженного оживления. Она смотрела на него, не спуская глаз, улыбаясь и задерживая дыхание. Он благодарно взглянул на нее; но всё еще ждал и искал кого то. Старая графиня еще не выходила. И вот послышались шаги в дверях. Шаги такие быстрые, что это не могли быть шаги его матери.
Но это была она в новом, незнакомом еще ему, сшитом без него платье. Все оставили его, и он побежал к ней. Когда они сошлись, она упала на его грудь рыдая. Она не могла поднять лица и только прижимала его к холодным снуркам его венгерки. Денисов, никем не замеченный, войдя в комнату, стоял тут же и, глядя на них, тер себе глаза.
– Василий Денисов, друг вашего сына, – сказал он, рекомендуясь графу, вопросительно смотревшему на него.
– Милости прошу. Знаю, знаю, – сказал граф, целуя и обнимая Денисова. – Николушка писал… Наташа, Вера, вот он Денисов.
Те же счастливые, восторженные лица обратились на мохнатую фигуру Денисова и окружили его.
– Голубчик, Денисов! – визгнула Наташа, не помнившая себя от восторга, подскочила к нему, обняла и поцеловала его. Все смутились поступком Наташи. Денисов тоже покраснел, но улыбнулся и взяв руку Наташи, поцеловал ее.
Денисова отвели в приготовленную для него комнату, а Ростовы все собрались в диванную около Николушки.
Старая графиня, не выпуская его руки, которую она всякую минуту целовала, сидела с ним рядом; остальные, столпившись вокруг них, ловили каждое его движенье, слово, взгляд, и не спускали с него восторженно влюбленных глаз. Брат и сестры спорили и перехватывали места друг у друга поближе к нему, и дрались за то, кому принести ему чай, платок, трубку.
Ростов был очень счастлив любовью, которую ему выказывали; но первая минута его встречи была так блаженна, что теперешнего его счастия ему казалось мало, и он всё ждал чего то еще, и еще, и еще.
На другое утро приезжие спали с дороги до 10 го часа.
В предшествующей комнате валялись сабли, сумки, ташки, раскрытые чемоданы, грязные сапоги. Вычищенные две пары со шпорами были только что поставлены у стенки. Слуги приносили умывальники, горячую воду для бритья и вычищенные платья. Пахло табаком и мужчинами.
– Гей, Г'ишка, т'убку! – крикнул хриплый голос Васьки Денисова. – Ростов, вставай!
Ростов, протирая слипавшиеся глаза, поднял спутанную голову с жаркой подушки.
– А что поздно? – Поздно, 10 й час, – отвечал Наташин голос, и в соседней комнате послышалось шуршанье крахмаленных платьев, шопот и смех девичьих голосов, и в чуть растворенную дверь мелькнуло что то голубое, ленты, черные волоса и веселые лица. Это была Наташа с Соней и Петей, которые пришли наведаться, не встал ли.
– Николенька, вставай! – опять послышался голос Наташи у двери.
– Сейчас!
В это время Петя, в первой комнате, увидав и схватив сабли, и испытывая тот восторг, который испытывают мальчики, при виде воинственного старшего брата, и забыв, что сестрам неприлично видеть раздетых мужчин, отворил дверь.
– Это твоя сабля? – кричал он. Девочки отскочили. Денисов с испуганными глазами спрятал свои мохнатые ноги в одеяло, оглядываясь за помощью на товарища. Дверь пропустила Петю и опять затворилась. За дверью послышался смех.
– Николенька, выходи в халате, – проговорил голос Наташи.
– Это твоя сабля? – спросил Петя, – или это ваша? – с подобострастным уважением обратился он к усатому, черному Денисову.
Ростов поспешно обулся, надел халат и вышел. Наташа надела один сапог с шпорой и влезала в другой. Соня кружилась и только что хотела раздуть платье и присесть, когда он вышел. Обе были в одинаковых, новеньких, голубых платьях – свежие, румяные, веселые. Соня убежала, а Наташа, взяв брата под руку, повела его в диванную, и у них начался разговор. Они не успевали спрашивать друг друга и отвечать на вопросы о тысячах мелочей, которые могли интересовать только их одних. Наташа смеялась при всяком слове, которое он говорил и которое она говорила, не потому, чтобы было смешно то, что они говорили, но потому, что ей было весело и она не в силах была удерживать своей радости, выражавшейся смехом.
– Ах, как хорошо, отлично! – приговаривала она ко всему. Ростов почувствовал, как под влиянием жарких лучей любви, в первый раз через полтора года, на душе его и на лице распускалась та детская улыбка, которою он ни разу не улыбался с тех пор, как выехал из дома.
– Нет, послушай, – сказала она, – ты теперь совсем мужчина? Я ужасно рада, что ты мой брат. – Она тронула его усы. – Мне хочется знать, какие вы мужчины? Такие ли, как мы? Нет?
– Отчего Соня убежала? – спрашивал Ростов.
– Да. Это еще целая история! Как ты будешь говорить с Соней? Ты или вы?
– Как случится, – сказал Ростов.
– Говори ей вы, пожалуйста, я тебе после скажу.
– Да что же?
– Ну я теперь скажу. Ты знаешь, что Соня мой друг, такой друг, что я руку сожгу для нее. Вот посмотри. – Она засучила свой кисейный рукав и показала на своей длинной, худой и нежной ручке под плечом, гораздо выше локтя (в том месте, которое закрыто бывает и бальными платьями) красную метину.
– Это я сожгла, чтобы доказать ей любовь. Просто линейку разожгла на огне, да и прижала.
Сидя в своей прежней классной комнате, на диване с подушечками на ручках, и глядя в эти отчаянно оживленные глаза Наташи, Ростов опять вошел в тот свой семейный, детский мир, который не имел ни для кого никакого смысла, кроме как для него, но который доставлял ему одни из лучших наслаждений в жизни; и сожжение руки линейкой, для показания любви, показалось ему не бесполезно: он понимал и не удивлялся этому.