Удинцев, Всеволод Аристархович

Всеволод Аристархович Удинцев
Дата рождения:	1865(1865)
Место рождения:	Пермская губерния
Дата смерти:	1945(1945)
Страна:	Российская империя
Научная сфера:	правоведение
Место работы:	Демидовский юридический лицей, Киевский университет, Санкт-Петербургский университет
Учёное звание:	профессор
Альма-матер:	Московский университет, Демидовский юридический лицей

Всеволод Аристархович Удинцев (1865—1945) — юрист, учёный-правовед.

Биография

Родился 29 октября 1865 года в семье священника села Невьянского Ирбитского уезда Пермской губернии Аристарха Дмитриевича Удинцева.

Получив среднее образование в Екатеринбургской гимназии (окончил её в июне 1885 г. с золотой медалью), продолжил учёбу на юридическом факультете Московского университета, где прослушал лекции пяти семестров, успешно сдал переводные экзамены, однако в декабре 1887 г., не имея средств на оплату обучения в ИМУ, перевелся в Демидовский юридический лицей на 1-й курс юридического же факультета. Окончив курс юридических наук в 1889 г. со степенью кандидата прав, Удинцев был оставлен при Лицее для приготовления к профессорскому званию по кафедре гражданского права. В этом Лицее позже стал приват-доцентом и читал лекции по торговому праву, в мае 1896 г. защитив магистерскую диссертацию по гражданскому праву «Посессионное право» в Киевском университете им. Св. Владимира.

В 1897 г. перешёл в Киевский университет, где, защитив докторскую диссертацию на тему торгового права, состоял в должности экстраординарного и ординарного профессора на кафедре торгового права. В 1909 году перешёл на кафедру гражданского права. В этом университете занимал административные должности: в 1900 – 1909 секретарь, в 1909 – 1910 декан юридического факультета, в 1910 – 1911 проректор. В 1909 – 1911 председатель Киевского юридического общества.

В 1911 году перешёл в Санкт-Петербургский университет на кафедру гражданского права. В 1913 году был избран деканом юридического факультета и кроме того назначен председателем юридических испытательных комиссий при различных русских университетах.

Как автор многих научных трудов по гражданскому и горнозаводскому праву, в том же 1913 году он был назначен членом горного совета по горнопромышленным делам. В 1916 году был назначен на пост начальника главного управления по делам печати. С января 1917 года — товарищ министра народного просвещения.

Умер 11 мая 1945 года.

Основные труды

• Дуализм частноправовых систем. — Киев, 1894.
• Посессионное право. — Киев, 1896. (магистерская диссертация)
• Право на залегающие в недрах ископаемые // Журнал Юридического Общества, 1897.
• Статистика преступлений в Пермской губернии // Юридический Вестник, 1889.
• История обособления торгового права. — Киев, 1900.
• Конспект лекций по торговому праву. — Киев, 1900.
• Выкуп посессионных земель и лесов // Журнал Министерства Юстиции, 1901.
• К вопросу о включении в гражданское уложение постановлений о торговых сделках. — Киев, 1901. (докторская диссертация)
• Купля-продажа и право собственности: научное издание. — Баку, 1926.

Также им были написаны несколько газетных статей по вопросам горного землевладения и торгового законодательства.

В 2003 году, издательством ЮрИнфоР, в сборнике «Избранные труды по торговому и гражданскому праву», были переизданы некоторые из его работ.

Ссылки

• [www.rulex.ru/01200005.htm Удинцев Всеволод Аристархович] // Сайт «Русский Биографический Словарь»
• Ивакин В.И. Золотой фонд отечественной юриспруденции (к 105-летию написания и выхода в свет учебника Русское горноземельное право и 150-летию его автора, выдающегося российского ученого, профессора В.А. Удинцева)//Аграрное и земельное право. 2015. № 3. С. 149 – 151

Отрывок, характеризующий Удинцев, Всеволод Аристархович

Лакей Петр что то сказал кучеру, кучер утвердительно ответил. Но видно Петру мало было сочувствования кучера: он повернулся на козлах к барину.
– Ваше сиятельство, лёгко как! – сказал он, почтительно улыбаясь.
– Что!
– Лёгко, ваше сиятельство.
«Что он говорит?» подумал князь Андрей. «Да, об весне верно, подумал он, оглядываясь по сторонам. И то зелено всё уже… как скоро! И береза, и черемуха, и ольха уж начинает… А дуб и не заметно. Да, вот он, дуб».
На краю дороги стоял дуб. Вероятно в десять раз старше берез, составлявших лес, он был в десять раз толще и в два раза выше каждой березы. Это был огромный в два обхвата дуб с обломанными, давно видно, суками и с обломанной корой, заросшей старыми болячками. С огромными своими неуклюжими, несимметрично растопыренными, корявыми руками и пальцами, он старым, сердитым и презрительным уродом стоял между улыбающимися березами. Только он один не хотел подчиняться обаянию весны и не хотел видеть ни весны, ни солнца.
«Весна, и любовь, и счастие!» – как будто говорил этот дуб, – «и как не надоест вам всё один и тот же глупый и бессмысленный обман. Всё одно и то же, и всё обман! Нет ни весны, ни солнца, ни счастия. Вон смотрите, сидят задавленные мертвые ели, всегда одинакие, и вон и я растопырил свои обломанные, ободранные пальцы, где ни выросли они – из спины, из боков; как выросли – так и стою, и не верю вашим надеждам и обманам».
Князь Андрей несколько раз оглянулся на этот дуб, проезжая по лесу, как будто он чего то ждал от него. Цветы и трава были и под дубом, но он всё так же, хмурясь, неподвижно, уродливо и упорно, стоял посреди их.
«Да, он прав, тысячу раз прав этот дуб, думал князь Андрей, пускай другие, молодые, вновь поддаются на этот обман, а мы знаем жизнь, – наша жизнь кончена!» Целый новый ряд мыслей безнадежных, но грустно приятных в связи с этим дубом, возник в душе князя Андрея. Во время этого путешествия он как будто вновь обдумал всю свою жизнь, и пришел к тому же прежнему успокоительному и безнадежному заключению, что ему начинать ничего было не надо, что он должен доживать свою жизнь, не делая зла, не тревожась и ничего не желая.


По опекунским делам рязанского именья, князю Андрею надо было видеться с уездным предводителем. Предводителем был граф Илья Андреич Ростов, и князь Андрей в середине мая поехал к нему.
Был уже жаркий период весны. Лес уже весь оделся, была пыль и было так жарко, что проезжая мимо воды, хотелось купаться.
Князь Андрей, невеселый и озабоченный соображениями о том, что и что ему нужно о делах спросить у предводителя, подъезжал по аллее сада к отрадненскому дому Ростовых. Вправо из за деревьев он услыхал женский, веселый крик, и увидал бегущую на перерез его коляски толпу девушек. Впереди других ближе, подбегала к коляске черноволосая, очень тоненькая, странно тоненькая, черноглазая девушка в желтом ситцевом платье, повязанная белым носовым платком, из под которого выбивались пряди расчесавшихся волос. Девушка что то кричала, но узнав чужого, не взглянув на него, со смехом побежала назад.
Князю Андрею вдруг стало от чего то больно. День был так хорош, солнце так ярко, кругом всё так весело; а эта тоненькая и хорошенькая девушка не знала и не хотела знать про его существование и была довольна, и счастлива какой то своей отдельной, – верно глупой – но веселой и счастливой жизнию. «Чему она так рада? о чем она думает! Не об уставе военном, не об устройстве рязанских оброчных. О чем она думает? И чем она счастлива?» невольно с любопытством спрашивал себя князь Андрей.
Граф Илья Андреич в 1809 м году жил в Отрадном всё так же как и прежде, то есть принимая почти всю губернию, с охотами, театрами, обедами и музыкантами. Он, как всякому новому гостю, был рад князю Андрею, и почти насильно оставил его ночевать.
В продолжение скучного дня, во время которого князя Андрея занимали старшие хозяева и почетнейшие из гостей, которыми по случаю приближающихся именин был полон дом старого графа, Болконский несколько раз взглядывая на Наташу чему то смеявшуюся и веселившуюся между другой молодой половиной общества, всё спрашивал себя: «о чем она думает? Чему она так рада!».
Вечером оставшись один на новом месте, он долго не мог заснуть. Он читал, потом потушил свечу и опять зажег ее. В комнате с закрытыми изнутри ставнями было жарко. Он досадовал на этого глупого старика (так он называл Ростова), который задержал его, уверяя, что нужные бумаги в городе, не доставлены еще, досадовал на себя за то, что остался.