Всеволожский, Иван Александрович
| Иван Александрович Всеволожский | |
 | |
| Научная сфера: | |
|---|---|
Иван Александрович Всеволожский (1835 — 1909 гг.) — русский театральный деятель, сценарист, художник, тайный советник, обер-гофмейстер.В 1881 — 1899 гг. директор императорских театров, в 1899 — 1909 гг. директор императорского Эрмитажа.
Содержание
Биография
Сын А. В. Всеволожского, внук князя И. Д. Трубецкого, старший брат Павла Всеволожского. Окончил Санкт-Петербургский университет. Состоял на дипломатической службе. Упрочил положение при дворе женитьбой на светлейшей княжне Волконской.
С 1881 г. — директор императорских театров (до 1886 г.— московских, в 1886 — 1899 гг. — петербургских), где провёл ряд важных организационных реформ. Являлся инициатором Театральной реформы 1882 г., в рамках которой была отменена монополия на написание балетной музыки штатными композиторами Императорских театров. В своей деятельности ориентировался на вкусы придворно-аристократических кругов, уделяя большое внимание созданию пышных «постановочных» спектаклей и подчас игнорируя произведения отечественных авторов.
В то же время по его инициативе Петру Ильичу Чайковскому была заказана музыка балетов «Спящая красавица» (Всеволожский — автор сценария совместно с Мариусом Петипа) и «Щелкунчик», а также поставлены Петипа балеты «Испытание Дамиса» и «Времена года» Александра Глазунова в Эрмитажном театре Санкт-Петербурга. Всеволожский также автор множества эскизов декораций и костюмов к 25 балетным спектаклям (в том числе его эскизы костюмов использованы при постановке балетов «Спящая красавица», «Щелкунчик», «Раймонда» и др.). С 1889 г. — почётный член Санкт-Петербургского филармонического общества. «Добрый гений русского театра», как его называла пресса, настоял на отмене решения о коренной реконструкции здания Александринского театра[1].
В 1899 г. стал директором Эрмитажа. Дипломат, имевший широкие связи за границей, Иван Александрович Всеволожский был прекрасно образован и хорошо понимал значение Эрмитажа. Он привлёк к работе в Эрмитаже ряд молодых специалистов, связанных с кругами коллекционеров и художников, которых Александр Бенуа объединил вокруг журналов «Художественные сокровища России» и «Старые годы». Иван Всеволожский покоится на Никольском кладбище Александро-Невской лавры[2].
Семья
Жена — светлейшая княжна Екатерина Дмитриевна Волконская (1846 — 1898 гг.), фрейлина, внучка министра двора князя П. М. Волконского; дочь гофмейстера князя Дмитрия Петровича Волконского (1805 — 1859 гг.) от брака его с Марией Петровной Кикиной (1816 — 1856 гг.). Собирала портретную миниатюру. Унаследовала от своего деда П. А. Кикина ряжскую усадьбу Алешня с большой библиотекой. После 1917 г. все книги Всеволожских были переданы из Алешни в библиотеку издательства «Всемирная литература», откуда часть книг была отправлена в Книжный фонд[3]. Сама усадьба была приобретена и перестроена министром земледелия А. С. Ермоловым. В браке имели дочерей:
- Софья Ивановна (1869 — 1952 гг.), фрейлина, с 1891 г. замужем за последним наказным атаманом Войска Донского графом Михаилом Николаевичем Граббе (1868— 1942 гг.). Похоронена в Париже.
- Мария Ивановна (1871 — 1887 гг.)
Напишите отзыв о статье "Всеволожский, Иван Александрович"
Примечания
Литература
- Музыкальная энциклопедия / под ред. Ю. В. Келдыша. — М.: Советская энциклопедия, Советский композитор, 1973. — Т. 1.
- Театральная энциклопедия. / Гл. ред. С. С. Мокульский. М.: Советская энциклопедия, 1961. Т. 1.
- Гурова Я. Ю. Иван Александрович Всеволожский и его значение в истории русского музыкального театра. — СПб., Скифия-Принт, 2015. — 390 с. с илл. — ISBN 978-5-98620-145-0
- Гурова Я. Ю. Иван Александрович Всеволожский и его современники. — СПб.: НППЛ «Родные просторы», Типография: «Скифия-Принт», 2016. — 400 с. с илл. ISBN 978-5-91844-082-7. [Исправленное и дополненное 2 издание книги "Иван Александрович Всеволожский и его значение в истории русского музыкального театра"].
Ссылки
- [www.tchaikov.ru/vsevolozhsky.html Биографическая справка]
| ||||||
| ||||||||
Отрывок, характеризующий Всеволожский, Иван Александрович
– Они ждут меньшого сына, – сказал Пьер. – Он поступил в казаки Оболенского и поехал в Белую Церковь. Там формируется полк. А теперь они перевели его в мой полк и ждут каждый день. Граф давно хотел ехать, но графиня ни за что не согласна выехать из Москвы, пока не приедет сын.– Я их третьего дня видела у Архаровых. Натали опять похорошела и повеселела. Она пела один романс. Как все легко проходит у некоторых людей!
– Что проходит? – недовольно спросил Пьер. Жюли улыбнулась.
– Вы знаете, граф, что такие рыцари, как вы, бывают только в романах madame Suza.
– Какой рыцарь? Отчего? – краснея, спросил Пьер.
– Ну, полноте, милый граф, c'est la fable de tout Moscou. Je vous admire, ma parole d'honneur. [это вся Москва знает. Право, я вам удивляюсь.]
– Штраф! Штраф! – сказал ополченец.
– Ну, хорошо. Нельзя говорить, как скучно!
– Qu'est ce qui est la fable de tout Moscou? [Что знает вся Москва?] – вставая, сказал сердито Пьер.
– Полноте, граф. Вы знаете!
– Ничего не знаю, – сказал Пьер.
– Я знаю, что вы дружны были с Натали, и потому… Нет, я всегда дружнее с Верой. Cette chere Vera! [Эта милая Вера!]
– Non, madame, [Нет, сударыня.] – продолжал Пьер недовольным тоном. – Я вовсе не взял на себя роль рыцаря Ростовой, и я уже почти месяц не был у них. Но я не понимаю жестокость…
– Qui s'excuse – s'accuse, [Кто извиняется, тот обвиняет себя.] – улыбаясь и махая корпией, говорила Жюли и, чтобы за ней осталось последнее слово, сейчас же переменила разговор. – Каково, я нынче узнала: бедная Мари Волконская приехала вчера в Москву. Вы слышали, она потеряла отца?
– Неужели! Где она? Я бы очень желал увидать ее, – сказал Пьер.
– Я вчера провела с ней вечер. Она нынче или завтра утром едет в подмосковную с племянником.
– Ну что она, как? – сказал Пьер.
– Ничего, грустна. Но знаете, кто ее спас? Это целый роман. Nicolas Ростов. Ее окружили, хотели убить, ранили ее людей. Он бросился и спас ее…
– Еще роман, – сказал ополченец. – Решительно это общее бегство сделано, чтобы все старые невесты шли замуж. Catiche – одна, княжна Болконская – другая.
– Вы знаете, что я в самом деле думаю, что она un petit peu amoureuse du jeune homme. [немножечко влюблена в молодого человека.]
– Штраф! Штраф! Штраф!
– Но как же это по русски сказать?..
Когда Пьер вернулся домой, ему подали две принесенные в этот день афиши Растопчина.
В первой говорилось о том, что слух, будто графом Растопчиным запрещен выезд из Москвы, – несправедлив и что, напротив, граф Растопчин рад, что из Москвы уезжают барыни и купеческие жены. «Меньше страху, меньше новостей, – говорилось в афише, – но я жизнью отвечаю, что злодей в Москве не будет». Эти слова в первый раз ясно ыоказали Пьеру, что французы будут в Москве. Во второй афише говорилось, что главная квартира наша в Вязьме, что граф Витгснштейн победил французов, но что так как многие жители желают вооружиться, то для них есть приготовленное в арсенале оружие: сабли, пистолеты, ружья, которые жители могут получать по дешевой цене. Тон афиш был уже не такой шутливый, как в прежних чигиринских разговорах. Пьер задумался над этими афишами. Очевидно, та страшная грозовая туча, которую он призывал всеми силами своей души и которая вместе с тем возбуждала в нем невольный ужас, – очевидно, туча эта приближалась.
«Поступить в военную службу и ехать в армию или дожидаться? – в сотый раз задавал себе Пьер этот вопрос. Он взял колоду карт, лежавших у него на столе, и стал делать пасьянс.
– Ежели выйдет этот пасьянс, – говорил он сам себе, смешав колоду, держа ее в руке и глядя вверх, – ежели выйдет, то значит… что значит?.. – Он не успел решить, что значит, как за дверью кабинета послышался голос старшей княжны, спрашивающей, можно ли войти.
– Тогда будет значить, что я должен ехать в армию, – договорил себе Пьер. – Войдите, войдите, – прибавил он, обращаясь к княжие.
(Одна старшая княжна, с длинной талией и окаменелым лидом, продолжала жить в доме Пьера; две меньшие вышли замуж.)
– Простите, mon cousin, что я пришла к вам, – сказала она укоризненно взволнованным голосом. – Ведь надо наконец на что нибудь решиться! Что ж это будет такое? Все выехали из Москвы, и народ бунтует. Что ж мы остаемся?
– Напротив, все, кажется, благополучно, ma cousine, – сказал Пьер с тою привычкой шутливости, которую Пьер, всегда конфузно переносивший свою роль благодетеля перед княжною, усвоил себе в отношении к ней.
– Да, это благополучно… хорошо благополучие! Мне нынче Варвара Ивановна порассказала, как войска наши отличаются. Уж точно можно чести приписать. Да и народ совсем взбунтовался, слушать перестают; девка моя и та грубить стала. Этак скоро и нас бить станут. По улицам ходить нельзя. А главное, нынче завтра французы будут, что ж нам ждать! Я об одном прошу, mon cousin, – сказала княжна, – прикажите свезти меня в Петербург: какая я ни есть, а я под бонапартовской властью жить не могу.
– Да полноте, ma cousine, откуда вы почерпаете ваши сведения? Напротив…
– Я вашему Наполеону не покорюсь. Другие как хотят… Ежели вы не хотите этого сделать…
– Да я сделаю, я сейчас прикажу.
Княжне, видимо, досадно было, что не на кого было сердиться. Она, что то шепча, присела на стул.
– Но вам это неправильно доносят, – сказал Пьер. – В городе все тихо, и опасности никакой нет. Вот я сейчас читал… – Пьер показал княжне афишки. – Граф пишет, что он жизнью отвечает, что неприятель не будет в Москве.
