Всемирная ассоциация средств массовой информации

Всемирная ассоциация средств массовой информации
Тип	Консервативная
Год основания	1978 год
Основатели	Мун Сон Мён
Ключевые фигуры	Пак Похи
Сфера деятельности	СМИ
Веб-сайт	[www.wmassociation.com/ wmassociation.com]

Всемирная ассоциация средств массовой информации - НПО, созданная миллиардером Мун Сон Мёном в 1978 году и расположенная в Вашингтоне, согласно данным Госдеп США, организация является профессионалом в области СМИ и лидером в области влияния на общественное мнение. Организация также спонсирует международные конференции для журналистов из разных стран и главных редакторов видных газет, тратя миллионы долларов на их проведение. На подобных конференциях участвовали Пат Бьюкенен, нобелевский лауреат Юджин Вигнер, американский биолог и преподаватель в Гарвардском университете Клод Вилли.

В Консультативный совет ассоциации входят многие видные редакторы и критики, такие как профессор Абдалла Шлейфер и др. В состав ассоциации входят союзы журналистов в разных странах.

Цель и миссия

Целью организации является пропагандирование норм журналистской этики, способствование свободе прессы там где её нет, поощрение ответственного использования этой свободы там, где она есть. Согласно данным о миссии организации, Всемирная ассоциация средств массовой информации - это "международный консорциум работников средств массовой информации и неформальных лидеров, которые предвидят мир во всем мире, ценящих высокие нормы индивидуальной этики, межкультурное и межрасовое сосуществоваание и активное участие всех людей в придании формы двадцать первому веку". Для воплощения данного видения ассоциация "распространяет лучшие ясные идеи, связанные со свободу общения и журналистской этикой". Мун Сон Мён, основатель ассоциации, призывает журналистов прежде всего к ответственности в СМИ и практиковать "мораль и праведность", добавляя, что "Демократия не может существовать без свободной прессы, а свободная пресса не может быть по-настоящему свободной до тех пор, пока не практикует ответственность на основе морали и нравственности". Далее Мун подробнее проливает свет на миссию своей организации:

Нельзя, чтобы средства массовой информации были безразличными к тенденции снижения доверия. Мы, как учредители, владельцы, писатели и вещатели средств массовой информации должны ... восстановить доверие общественности, сызнова достоверно переписать историю и заслужить одобрение Бога - творца и судьи высшей инстанции человечества... Средства массовой информации находится на перепутье. С одной стороны, если попытаться ограничить свободу прессы некоторыми правовыми средствами, вы, скорее всего, уничтожить её полностью. С другой стороны, средства массовой информации, буйствующие по собственному желанию, беспредельно, будут всегда находиться под угрозой потерять своё священное доверие общества, с тем же результатом потерять свободу печати. Единственным действенным решением данной дилеммы является возложенные на самих себя честность и дисциплина...СМИ в эпоху глобализации должны выйти за рамки "функциональной журналистики" на пути к "морально-нравственной журналистике"- и на пути от этих надоедливых (по презумпции) штучек, называемых фактами...Средства массовой информации не выполняют свою миссию в полной мере, просто предоставляя своей аудитории фактический отчет о новостях. Скорее всего, через комментарии и критику, СМИ должны пробудить в их читателях и зрителях осознание истины и проложить путь в повышении качества духовности общества и нравственных ценностей...Само по себе констатирование фактов в новостях слишком примитивно, более важной ролью средств массовой информации является определение того, как интерпретировать и оценивать факты, и тем самым предоставить направление, на которое аудитория ориентируется.

Вехи

В 1983 году ассоциация отправляла делегацию из сотни журналистов из разных стран мира в Гондурас совершить тур по установлению фактов.

В 1985 году ассоциация полностью за свой счет организовала Международную конференцию средств массовой информации в Токио с участием 700 журналистов из 87 стран, на которой почетными гостями были известный консервативный обозреватель Уильям Рашер, министр внутренних дел США Джеймс Ватт и Рид Ирвин из наблюдательной организации Достоверность в СМИ На конференции председательствовал Дуглас Макартур II, являющийся исполнительным директором ассоциации.

В 1986 году на Международной конференции СМИ, организованной ассоциацией совместно с газетой Вашингтон Таймс, с речью выступала конгрессмен США Клэр Бут Люс.

В 1987 году Всемирная ассоциация средств массовой информации совершила международное турне по африканским странам с сериями конференций с участием местных и иностранных журналистов из разных стран на тему "Авторитетное мнение".

В 1988 году ассоциация отправляла делегацию из 59 журналистов из 19 стран мира в страны Советского Союза совершить тур по установлению фактов.

В 1990 году 11-ю Всемирную конференцию средств массовой информации в Совинцентре, в которой участвовали Пак Похи, Мун Сон Мён и другие высокопоставленные местные и иностранные делегаты, включая бразильского депутата Марселино Мочадо.

В 2001 году на Международной конференции СМИ присутствовали видные обозреватели и журналисты, а также среди почетных гостей был министр иностранных дел Фиджи Иноке Кубуабола, тогда являвшийся министром информации и коммуникаций.

Всемирная конференция средств массовой информации

Всемирная конференция средств массовой информации — ежегодная конференция с участием редакторов и журналистов, проводимая на правительственном уровне Всемирной ассоциацией средств массовой информации. Целью конференции является повышение норм журналистской этики.

• 20-я Всемирная конференция средств массовой информации, 2003, США.
• 19-я Всемирная конференция средств массовой информации, 2002, Вашингтон.
• 14-я Всемирная конференция средств массовой информации, 1997, Вашингтон.
• 12-я Всемирная конференция средств массовой информации, 1992, Сеул.
• 11-я Всемирная конференция средств массовой информации, 1989, Москва.
• 10-я Всемирная конференция средств массовой информации, 1988, Вашингтон.
• 8-я Всемирная конференция средств массовой информации, 1986, Токио.
• 7-я Всемирная конференция средств массовой информации, 1984, Токио.
• 6-я Всемирная конференция средств массовой информации, 1983, Картахена (Колумбия).
• 1-я Всемирная конференция средств массовой информации, 1978, Нью-Йорк.

Отрывок, характеризующий Всемирная ассоциация средств массовой информации

– Помни, что для тебя от этого зависит всё.
В это время в девичьей не только был известен приезд министра с сыном, но внешний вид их обоих был уже подробно описан. Княжна Марья сидела одна в своей комнате и тщетно пыталась преодолеть свое внутреннее волнение.
«Зачем они писали, зачем Лиза говорила мне про это? Ведь этого не может быть! – говорила она себе, взглядывая в зеркало. – Как я выйду в гостиную? Ежели бы он даже мне понравился, я бы не могла быть теперь с ним сама собою». Одна мысль о взгляде ее отца приводила ее в ужас.
Маленькая княгиня и m lle Bourienne получили уже все нужные сведения от горничной Маши о том, какой румяный, чернобровый красавец был министерский сын, и о том, как папенька их насилу ноги проволок на лестницу, а он, как орел, шагая по три ступеньки, пробежал зa ним. Получив эти сведения, маленькая княгиня с m lle Bourienne,еще из коридора слышные своими оживленно переговаривавшими голосами, вошли в комнату княжны.
– Ils sont arrives, Marieie, [Они приехали, Мари,] вы знаете? – сказала маленькая княгиня, переваливаясь своим животом и тяжело опускаясь на кресло.
Она уже не была в той блузе, в которой сидела поутру, а на ней было одно из лучших ее платьев; голова ее была тщательно убрана, и на лице ее было оживление, не скрывавшее, однако, опустившихся и помертвевших очертаний лица. В том наряде, в котором она бывала обыкновенно в обществах в Петербурге, еще заметнее было, как много она подурнела. На m lle Bourienne тоже появилось уже незаметно какое то усовершенствование наряда, которое придавало ее хорошенькому, свеженькому лицу еще более привлекательности.
– Eh bien, et vous restez comme vous etes, chere princesse? – заговорила она. – On va venir annoncer, que ces messieurs sont au salon; il faudra descendre, et vous ne faites pas un petit brin de toilette! [Ну, а вы остаетесь, в чем были, княжна? Сейчас придут сказать, что они вышли. Надо будет итти вниз, а вы хоть бы чуть чуть принарядились!]
Маленькая княгиня поднялась с кресла, позвонила горничную и поспешно и весело принялась придумывать наряд для княжны Марьи и приводить его в исполнение. Княжна Марья чувствовала себя оскорбленной в чувстве собственного достоинства тем, что приезд обещанного ей жениха волновал ее, и еще более она была оскорблена тем, что обе ее подруги и не предполагали, чтобы это могло быть иначе. Сказать им, как ей совестно было за себя и за них, это значило выдать свое волнение; кроме того отказаться от наряжения, которое предлагали ей, повело бы к продолжительным шуткам и настаиваниям. Она вспыхнула, прекрасные глаза ее потухли, лицо ее покрылось пятнами и с тем некрасивым выражением жертвы, чаще всего останавливающемся на ее лице, она отдалась во власть m lle Bourienne и Лизы. Обе женщины заботились совершенно искренно о том, чтобы сделать ее красивой. Она была так дурна, что ни одной из них не могла притти мысль о соперничестве с нею; поэтому они совершенно искренно, с тем наивным и твердым убеждением женщин, что наряд может сделать лицо красивым, принялись за ее одеванье.
– Нет, право, ma bonne amie, [мой добрый друг,] это платье нехорошо, – говорила Лиза, издалека боком взглядывая на княжну. – Вели подать, у тебя там есть масака. Право! Что ж, ведь это, может быть, судьба жизни решается. А это слишком светло, нехорошо, нет, нехорошо!
Нехорошо было не платье, но лицо и вся фигура княжны, но этого не чувствовали m lle Bourienne и маленькая княгиня; им все казалось, что ежели приложить голубую ленту к волосам, зачесанным кверху, и спустить голубой шарф с коричневого платья и т. п., то всё будет хорошо. Они забывали, что испуганное лицо и фигуру нельзя было изменить, и потому, как они ни видоизменяли раму и украшение этого лица, само лицо оставалось жалко и некрасиво. После двух или трех перемен, которым покорно подчинялась княжна Марья, в ту минуту, как она была зачесана кверху (прическа, совершенно изменявшая и портившая ее лицо), в голубом шарфе и масака нарядном платье, маленькая княгиня раза два обошла кругом нее, маленькой ручкой оправила тут складку платья, там подернула шарф и посмотрела, склонив голову, то с той, то с другой стороны.
– Нет, это нельзя, – сказала она решительно, всплеснув руками. – Non, Marie, decidement ca ne vous va pas. Je vous aime mieux dans votre petite robe grise de tous les jours. Non, de grace, faites cela pour moi. [Нет, Мари, решительно это не идет к вам. Я вас лучше люблю в вашем сереньком ежедневном платьице: пожалуйста, сделайте это для меня.] Катя, – сказала она горничной, – принеси княжне серенькое платье, и посмотрите, m lle Bourienne, как я это устрою, – сказала она с улыбкой предвкушения артистической радости.
Но когда Катя принесла требуемое платье, княжна Марья неподвижно всё сидела перед зеркалом, глядя на свое лицо, и в зеркале увидала, что в глазах ее стоят слезы, и что рот ее дрожит, приготовляясь к рыданиям.
– Voyons, chere princesse, – сказала m lle Bourienne, – encore un petit effort. [Ну, княжна, еще маленькое усилие.]
Маленькая княгиня, взяв платье из рук горничной, подходила к княжне Марье.
– Нет, теперь мы это сделаем просто, мило, – говорила она.
Голоса ее, m lle Bourienne и Кати, которая о чем то засмеялась, сливались в веселое лепетанье, похожее на пение птиц.
– Non, laissez moi, [Нет, оставьте меня,] – сказала княжна.
И голос ее звучал такой серьезностью и страданием, что лепетанье птиц тотчас же замолкло. Они посмотрели на большие, прекрасные глаза, полные слез и мысли, ясно и умоляюще смотревшие на них, и поняли, что настаивать бесполезно и даже жестоко.
– Au moins changez de coiffure, – сказала маленькая княгиня. – Je vous disais, – с упреком сказала она, обращаясь к m lle Bourienne, – Marieie a une de ces figures, auxquelles ce genre de coiffure ne va pas du tout. Mais du tout, du tout. Changez de grace. [По крайней мере, перемените прическу. У Мари одно из тех лиц, которым этот род прически совсем нейдет. Перемените, пожалуйста.]
– Laissez moi, laissez moi, tout ca m'est parfaitement egal, [Оставьте меня, мне всё равно,] – отвечал голос, едва удерживающий слезы.
M lle Bourienne и маленькая княгиня должны были признаться самим себе, что княжна. Марья в этом виде была очень дурна, хуже, чем всегда; но было уже поздно. Она смотрела на них с тем выражением, которое они знали, выражением мысли и грусти. Выражение это не внушало им страха к княжне Марье. (Этого чувства она никому не внушала.) Но они знали, что когда на ее лице появлялось это выражение, она была молчалива и непоколебима в своих решениях.
– Vous changerez, n'est ce pas? [Вы перемените, не правда ли?] – сказала Лиза, и когда княжна Марья ничего не ответила, Лиза вышла из комнаты.
Княжна Марья осталась одна. Она не исполнила желания Лизы и не только не переменила прически, но и не взглянула на себя в зеркало. Она, бессильно опустив глаза и руки, молча сидела и думала. Ей представлялся муж, мужчина, сильное, преобладающее и непонятно привлекательное существо, переносящее ее вдруг в свой, совершенно другой, счастливый мир. Ребенок свой, такой, какого она видела вчера у дочери кормилицы, – представлялся ей у своей собственной груди. Муж стоит и нежно смотрит на нее и ребенка. «Но нет, это невозможно: я слишком дурна», думала она.
– Пожалуйте к чаю. Князь сейчас выйдут, – сказал из за двери голос горничной.
Она очнулась и ужаснулась тому, о чем она думала. И прежде чем итти вниз, она встала, вошла в образную и, устремив на освещенный лампадой черный лик большого образа Спасителя, простояла перед ним с сложенными несколько минут руками. В душе княжны Марьи было мучительное сомненье. Возможна ли для нее радость любви, земной любви к мужчине? В помышлениях о браке княжне Марье мечталось и семейное счастие, и дети, но главною, сильнейшею и затаенною ее мечтою была любовь земная. Чувство было тем сильнее, чем более она старалась скрывать его от других и даже от самой себя. Боже мой, – говорила она, – как мне подавить в сердце своем эти мысли дьявола? Как мне отказаться так, навсегда от злых помыслов, чтобы спокойно исполнять Твою волю? И едва она сделала этот вопрос, как Бог уже отвечал ей в ее собственном сердце: «Не желай ничего для себя; не ищи, не волнуйся, не завидуй. Будущее людей и твоя судьба должна быть неизвестна тебе; но живи так, чтобы быть готовой ко всему. Если Богу угодно будет испытать тебя в обязанностях брака, будь готова исполнить Его волю». С этой успокоительной мыслью (но всё таки с надеждой на исполнение своей запрещенной, земной мечты) княжна Марья, вздохнув, перекрестилась и сошла вниз, не думая ни о своем платье, ни о прическе, ни о том, как она войдет и что скажет. Что могло всё это значить в сравнении с предопределением Бога, без воли Которого не падет ни один волос с головы человеческой.


Когда княжна Марья взошла в комнату, князь Василий с сыном уже были в гостиной, разговаривая с маленькой княгиней и m lle Bourienne. Когда она вошла своей тяжелой походкой, ступая на пятки, мужчины и m lle Bourienne приподнялись, и маленькая княгиня, указывая на нее мужчинам, сказала: Voila Marie! [Вот Мари!] Княжна Марья видела всех и подробно видела. Она видела лицо князя Василья, на мгновенье серьезно остановившееся при виде княжны и тотчас же улыбнувшееся, и лицо маленькой княгини, читавшей с любопытством на лицах гостей впечатление, которое произведет на них Marie. Она видела и m lle Bourienne с ее лентой и красивым лицом и оживленным, как никогда, взглядом, устремленным на него; но она не могла видеть его, она видела только что то большое, яркое и прекрасное, подвинувшееся к ней, когда она вошла в комнату. Сначала к ней подошел князь Василий, и она поцеловала плешивую голову, наклонившуюся над ее рукою, и отвечала на его слова, что она, напротив, очень хорошо помнит его. Потом к ней подошел Анатоль. Она всё еще не видала его. Она только почувствовала нежную руку, твердо взявшую ее, и чуть дотронулась до белого лба, над которым были припомажены прекрасные русые волосы. Когда она взглянула на него, красота его поразила ее. Анатопь, заложив большой палец правой руки за застегнутую пуговицу мундира, с выгнутой вперед грудью, а назад – спиною, покачивая одной отставленной ногой и слегка склонив голову, молча, весело глядел на княжну, видимо совершенно о ней не думая. Анатоль был не находчив, не быстр и не красноречив в разговорах, но у него зато была драгоценная для света способность спокойствия и ничем не изменяемая уверенность. Замолчи при первом знакомстве несамоуверенный человек и выкажи сознание неприличности этого молчания и желание найти что нибудь, и будет нехорошо; но Анатоль молчал, покачивал ногой, весело наблюдая прическу княжны. Видно было, что он так спокойно мог молчать очень долго. «Ежели кому неловко это молчание, так разговаривайте, а мне не хочется», как будто говорил его вид. Кроме того в обращении с женщинами у Анатоля была та манера, которая более всего внушает в женщинах любопытство, страх и даже любовь, – манера презрительного сознания своего превосходства. Как будто он говорил им своим видом: «Знаю вас, знаю, да что с вами возиться? А уж вы бы рады!» Может быть, что он этого не думал, встречаясь с женщинами (и даже вероятно, что нет, потому что он вообще мало думал), но такой у него был вид и такая манера. Княжна почувствовала это и, как будто желая ему показать, что она и не смеет думать об том, чтобы занять его, обратилась к старому князю. Разговор шел общий и оживленный, благодаря голоску и губке с усиками, поднимавшейся над белыми зубами маленькой княгини. Она встретила князя Василья с тем приемом шуточки, который часто употребляется болтливо веселыми людьми и который состоит в том, что между человеком, с которым так обращаются, и собой предполагают какие то давно установившиеся шуточки и веселые, отчасти не всем известные, забавные воспоминания, тогда как никаких таких воспоминаний нет, как их и не было между маленькой княгиней и князем Васильем. Князь Василий охотно поддался этому тону; маленькая княгиня вовлекла в это воспоминание никогда не бывших смешных происшествий и Анатоля, которого она почти не знала. M lle Bourienne тоже разделяла эти общие воспоминания, и даже княжна Марья с удовольствием почувствовала и себя втянутою в это веселое воспоминание.