Всемирный философский конгресс
Поделись знанием:
После своего объяснения с женой, Пьер поехал в Петербург. В Торжке на cтанции не было лошадей, или не хотел их смотритель. Пьер должен был ждать. Он не раздеваясь лег на кожаный диван перед круглым столом, положил на этот стол свои большие ноги в теплых сапогах и задумался.
– Прикажете чемоданы внести? Постель постелить, чаю прикажете? – спрашивал камердинер.
Пьер не отвечал, потому что ничего не слыхал и не видел. Он задумался еще на прошлой станции и всё продолжал думать о том же – о столь важном, что он не обращал никакого .внимания на то, что происходило вокруг него. Его не только не интересовало то, что он позже или раньше приедет в Петербург, или то, что будет или не будет ему места отдохнуть на этой станции, но всё равно было в сравнении с теми мыслями, которые его занимали теперь, пробудет ли он несколько часов или всю жизнь на этой станции.
Смотритель, смотрительша, камердинер, баба с торжковским шитьем заходили в комнату, предлагая свои услуги. Пьер, не переменяя своего положения задранных ног, смотрел на них через очки, и не понимал, что им может быть нужно и каким образом все они могли жить, не разрешив тех вопросов, которые занимали его. А его занимали всё одни и те же вопросы с самого того дня, как он после дуэли вернулся из Сокольников и провел первую, мучительную, бессонную ночь; только теперь в уединении путешествия, они с особенной силой овладели им. О чем бы он ни начинал думать, он возвращался к одним и тем же вопросам, которых он не мог разрешить, и не мог перестать задавать себе. Как будто в голове его свернулся тот главный винт, на котором держалась вся его жизнь. Винт не входил дальше, не выходил вон, а вертелся, ничего не захватывая, всё на том же нарезе, и нельзя было перестать вертеть его.
Вошел смотритель и униженно стал просить его сиятельство подождать только два часика, после которых он для его сиятельства (что будет, то будет) даст курьерских. Смотритель очевидно врал и хотел только получить с проезжего лишние деньги. «Дурно ли это было или хорошо?», спрашивал себя Пьер. «Для меня хорошо, для другого проезжающего дурно, а для него самого неизбежно, потому что ему есть нечего: он говорил, что его прибил за это офицер. А офицер прибил за то, что ему ехать надо было скорее. А я стрелял в Долохова за то, что я счел себя оскорбленным, а Людовика XVI казнили за то, что его считали преступником, а через год убили тех, кто его казнил, тоже за что то. Что дурно? Что хорошо? Что надо любить, что ненавидеть? Для чего жить, и что такое я? Что такое жизнь, что смерть? Какая сила управляет всем?», спрашивал он себя. И не было ответа ни на один из этих вопросов, кроме одного, не логического ответа, вовсе не на эти вопросы. Ответ этот был: «умрешь – всё кончится. Умрешь и всё узнаешь, или перестанешь спрашивать». Но и умереть было страшно.
Торжковская торговка визгливым голосом предлагала свой товар и в особенности козловые туфли. «У меня сотни рублей, которых мне некуда деть, а она в прорванной шубе стоит и робко смотрит на меня, – думал Пьер. И зачем нужны эти деньги? Точно на один волос могут прибавить ей счастья, спокойствия души, эти деньги? Разве может что нибудь в мире сделать ее и меня менее подверженными злу и смерти? Смерть, которая всё кончит и которая должна притти нынче или завтра – всё равно через мгновение, в сравнении с вечностью». И он опять нажимал на ничего не захватывающий винт, и винт всё так же вертелся на одном и том же месте.
Слуга его подал ему разрезанную до половины книгу романа в письмах m mе Suza. [мадам Сюза.] Он стал читать о страданиях и добродетельной борьбе какой то Аmelie de Mansfeld. [Амалии Мансфельд.] «И зачем она боролась против своего соблазнителя, думал он, – когда она любила его? Не мог Бог вложить в ее душу стремления, противного Его воле. Моя бывшая жена не боролась и, может быть, она была права. Ничего не найдено, опять говорил себе Пьер, ничего не придумано. Знать мы можем только то, что ничего не знаем. И это высшая степень человеческой премудрости».
Всё в нем самом и вокруг него представлялось ему запутанным, бессмысленным и отвратительным. Но в этом самом отвращении ко всему окружающему Пьер находил своего рода раздражающее наслаждение.
– Осмелюсь просить ваше сиятельство потесниться крошечку, вот для них, – сказал смотритель, входя в комнату и вводя за собой другого, остановленного за недостатком лошадей проезжающего. Проезжающий был приземистый, ширококостый, желтый, морщинистый старик с седыми нависшими бровями над блестящими, неопределенного сероватого цвета, глазами.
Пьер снял ноги со стола, встал и перелег на приготовленную для него кровать, изредка поглядывая на вошедшего, который с угрюмо усталым видом, не глядя на Пьера, тяжело раздевался с помощью слуги. Оставшись в заношенном крытом нанкой тулупчике и в валеных сапогах на худых костлявых ногах, проезжий сел на диван, прислонив к спинке свою очень большую и широкую в висках, коротко обстриженную голову и взглянул на Безухого. Строгое, умное и проницательное выражение этого взгляда поразило Пьера. Ему захотелось заговорить с проезжающим, но когда он собрался обратиться к нему с вопросом о дороге, проезжающий уже закрыл глаза и сложив сморщенные старые руки, на пальце одной из которых был большой чугунный перстень с изображением Адамовой головы, неподвижно сидел, или отдыхая, или о чем то глубокомысленно и спокойно размышляя, как показалось Пьеру. Слуга проезжающего был весь покрытый морщинами, тоже желтый старичек, без усов и бороды, которые видимо не были сбриты, а никогда и не росли у него. Поворотливый старичек слуга разбирал погребец, приготовлял чайный стол, и принес кипящий самовар. Когда всё было готово, проезжающий открыл глаза, придвинулся к столу и налив себе один стакан чаю, налил другой безбородому старичку и подал ему. Пьер начинал чувствовать беспокойство и необходимость, и даже неизбежность вступления в разговор с этим проезжающим.
Всемирный философский конгресс (ВФК) — крупнейший мировой форум по философии, на котором обсуждаются актуальные философские проблемы современности.
Начиная с 1948 года ВФК проводится каждые 5 лет. Организатор мероприятия — Международная федерация философских обществ ([www.fisp.org/ FISP]).
Содержание
История проведения
Первый международный философский конгресс состоялся в 1900 году в Париже во время Всемирной выставки[1]. Одним из его организаторов был философ Ксавье Леон — основатель Французского философского общества и издатель «Revue de metaphysique et de morale». Среди других инициаторов организации конгресса были французские философы Эмиль Бутру, Анри Бергсон, Луи Кутюра, Э. Леруа. Президентом конгресса был Э. Бутру. Россию представляли А. В. Васильев (вице-президент конгресса), В. Н. Ивановский и Б. Н. Чичерин[1].
На 12-м конгрессе (сентябрь 1958, Венеция и Падуя, Италия, более 1300 делегатов) впервые присутствовала делегация из СССР в составе 28 человек[1]. Основные темы этого конгресса: «Человек и природа», «Свобода и ценности», «Логика, язык и общение». С докладами выступили: М. Б. Митин, В. С. Молодцов, П. В. Копнин и М. Т. Иовчук.
Список Всемирных философских конгрессов
- 1900 — Париж, Франция
- 1904 — Женева, Швейцария
- 1908 — Гейдельберг, Германия
- 1911 — Болонья, Италия
- 1924 — Неаполь, Италия
- 1926 — Бостон, США
- 1930 — Оксфорд, Великобритания
- 1934 — Прага, Чехословакия
- 1938 — Париж, Франция
- 1948 — Амстердам, Нидерланды
- 1953 — Брюссель, Бельгия
- 1958 — Венеция, Италия
- 1963 — Мехико, Мексика
- 1968 — Вена, Австрия
- 1973 — Варна, Болгария
- 1978 — Дюссельдорф, ФРГ
- 1983 — Монреаль, Канада
- 1988 — Брайтон, Великобритания
- 1993 — Москва, Россия
- 1998 — Бостон, США
- 2003 — Стамбул, Турция
- 2008 — Сеул, Республика Корея
- 2013 — Афины, Греция
- 2018 — Пекин, Китай
Напишите отзыв о статье "Всемирный философский конгресс"
Литература
- Айхенвальд Ю. И. Международный конгресс в Париже // Русская мысль. 1901. Кн. 4. С.45-53.
- Бессонов Б. Н., Готт В. С., Нарский И. С. 18 Всемирный философский конгресс (Англия, Брайтон,1988)// Философские науки. № 3. 1989. С.115-120.
- Быховский Б. Э. 8 Международный философский конгресс // Под знаменем марксизма. 1934, № 5. С. 164—170.
- Васильев Н. А. 3 международный философский конгресс в Гейдельберге (31 авг.-5 сент. 1908 г. нового стиля). СПб., 1909.
- Васильев Н. А. 3 международный философский конгресс в Гейдельберге // Журнал Министерства Народного Просвещения. 1909. Ч. XIX. Февраль. Отд. 4. С. 53-85.
- Гессен С. И. 4 Международный философский конгресс в Болонье // Речь. Санкт-Петербург. 1911. 13(26) апреля.№ 99. С.2.
- Гусейнов А. А., Степанянц М. Т., Шевченко В. Н. Переосмысливая философию сегодня (к итогам 22 Всемирного философского конгресса). М.: Издательство РАГС, 2009.
- Ивановский В. Н. Международный философский конгресс в Париже // Журнал Министерства Народного Просвещения. 1901, Ч.334. Апрель. Отд.4. С.47-85.
- Ивановский В. Н. Второй Международный философский конгресс в Женеве // Журнал Министерства Народного Просвещения. 1905. Ч.357. Январь. Отд. 4. С.11-38.
- К итогам 22 Всемирного философского конгресса // Вопросы философии. 2009, № 1. — С.3-4.
- Копнин П. В. 12 Международный философский конгресс. Заметки участника // Философские науки. 1959, № 1.
- Корсаков С. Н. 7 Всемирный философский конгресс в истории отечественной философии (Оксфорд, 1930 г.) // Философские науки . 2008. № 3. С.138-158.
- Корсаков С. Н. 8 Всемирный философский конгресс (Прага, 1934) в истории отечественной философии // Философские науки. 2009. № 1. С.143-156.
- Корсаков С. Н. 9 Всемирный философский конгресс (Париж, 1937 г.) в истории отечественной философии // Философские науки. 2009. № 2. С.143-155.
- Корсаков С. Н. 10 Всемирный философский конгресс (Амстердам, 1948) в истории отечественной философии // Философские науки. 2009. № 3. С.141-150.
- Корсаков С. Н. 11 Всемирный философский конгресс (Брюссель, 1953) в истории отечественной философии // Философские науки. 2009. № 4. С.123-131.
- Леонтьева Е. Ю. Всемирный философский конгресс в Сеуле: впечатления, идеи, размышления. // Гуманитарные и социально-экономические науки. 2008. № 4. С. 203-204.
- Митин М. Б. Об итогах 13 Международного философского конгресса в Мехико. // Вопросы философии. 1963. № 11.
- Митина И. В. Философия в трансформирующемся мире: размышления о XXI Всемирном конгрессе // Вестник Российского философского общества. 2004. № 1(29). С.41-45. ISSN 1606-6251
- Обзор 18 Всемирного философского конгресса. — Выступления Н. В. Мотрошиловой, П. П. Гайденко, Н. С. Автономовой, Н. С. Юлиной, А. Ф. Грязнова, Р. С. Карпинской, В. В. Петрова // Вопросы философии. 1989. № 2. С.75-105.
- Руге А. 4 международный конгресс по философии в Болонье // Вопросы философии и психологии. Книга 108. С.394-431.
- Философия и мировоззренческие проблемы современной науки (16 Всемирный философский конгресс). М.: Наука, 1981. 381 с.
- Челпанов Г. И. 2 Международный философский конгресс в Женеве // Вопросы философии и психологии. Книга 74. С. 579-589; То же // Философские науки. М., 2011, № 2. С.144-158.
- Юдина Н. С., Михаленко Ю. П., Садовский В. Н. Некоторые проблемы современной философии. Критический обзор материалов 12 Международного философского конгресса. Венеция, 1958, М., 1960.
- Яковенко Б. В. Четвертый Международный конгресс по философии (Болонья, 6-11 апреля нов. ст. 1911 г.)// Журнал Министерства Народного Просвещения. 1912. Ч. XXXVII. Январь. Отд. 4. С.1-34.
Примечания
- ↑ 1 2 3 Философские конгрессы — статья из Большой советской энциклопедии.
Ссылки
- [www.facebook.com/WorldCongressOfPhilosophy World Congress Of Philosophy] в Фейсбуке
- [www.bu.edu/wcp 20 ВФК]
- [www.wcp2003.org 21 ВФК]
- [www.wcp2013.gr/en/ 23 ВФК], [iph.ras.ru/wcp2013.htm (рус.)]
Отрывок, характеризующий Всемирный философский конгресс
После своего объяснения с женой, Пьер поехал в Петербург. В Торжке на cтанции не было лошадей, или не хотел их смотритель. Пьер должен был ждать. Он не раздеваясь лег на кожаный диван перед круглым столом, положил на этот стол свои большие ноги в теплых сапогах и задумался.
– Прикажете чемоданы внести? Постель постелить, чаю прикажете? – спрашивал камердинер.
Пьер не отвечал, потому что ничего не слыхал и не видел. Он задумался еще на прошлой станции и всё продолжал думать о том же – о столь важном, что он не обращал никакого .внимания на то, что происходило вокруг него. Его не только не интересовало то, что он позже или раньше приедет в Петербург, или то, что будет или не будет ему места отдохнуть на этой станции, но всё равно было в сравнении с теми мыслями, которые его занимали теперь, пробудет ли он несколько часов или всю жизнь на этой станции.
Смотритель, смотрительша, камердинер, баба с торжковским шитьем заходили в комнату, предлагая свои услуги. Пьер, не переменяя своего положения задранных ног, смотрел на них через очки, и не понимал, что им может быть нужно и каким образом все они могли жить, не разрешив тех вопросов, которые занимали его. А его занимали всё одни и те же вопросы с самого того дня, как он после дуэли вернулся из Сокольников и провел первую, мучительную, бессонную ночь; только теперь в уединении путешествия, они с особенной силой овладели им. О чем бы он ни начинал думать, он возвращался к одним и тем же вопросам, которых он не мог разрешить, и не мог перестать задавать себе. Как будто в голове его свернулся тот главный винт, на котором держалась вся его жизнь. Винт не входил дальше, не выходил вон, а вертелся, ничего не захватывая, всё на том же нарезе, и нельзя было перестать вертеть его.
Вошел смотритель и униженно стал просить его сиятельство подождать только два часика, после которых он для его сиятельства (что будет, то будет) даст курьерских. Смотритель очевидно врал и хотел только получить с проезжего лишние деньги. «Дурно ли это было или хорошо?», спрашивал себя Пьер. «Для меня хорошо, для другого проезжающего дурно, а для него самого неизбежно, потому что ему есть нечего: он говорил, что его прибил за это офицер. А офицер прибил за то, что ему ехать надо было скорее. А я стрелял в Долохова за то, что я счел себя оскорбленным, а Людовика XVI казнили за то, что его считали преступником, а через год убили тех, кто его казнил, тоже за что то. Что дурно? Что хорошо? Что надо любить, что ненавидеть? Для чего жить, и что такое я? Что такое жизнь, что смерть? Какая сила управляет всем?», спрашивал он себя. И не было ответа ни на один из этих вопросов, кроме одного, не логического ответа, вовсе не на эти вопросы. Ответ этот был: «умрешь – всё кончится. Умрешь и всё узнаешь, или перестанешь спрашивать». Но и умереть было страшно.
Торжковская торговка визгливым голосом предлагала свой товар и в особенности козловые туфли. «У меня сотни рублей, которых мне некуда деть, а она в прорванной шубе стоит и робко смотрит на меня, – думал Пьер. И зачем нужны эти деньги? Точно на один волос могут прибавить ей счастья, спокойствия души, эти деньги? Разве может что нибудь в мире сделать ее и меня менее подверженными злу и смерти? Смерть, которая всё кончит и которая должна притти нынче или завтра – всё равно через мгновение, в сравнении с вечностью». И он опять нажимал на ничего не захватывающий винт, и винт всё так же вертелся на одном и том же месте.
Слуга его подал ему разрезанную до половины книгу романа в письмах m mе Suza. [мадам Сюза.] Он стал читать о страданиях и добродетельной борьбе какой то Аmelie de Mansfeld. [Амалии Мансфельд.] «И зачем она боролась против своего соблазнителя, думал он, – когда она любила его? Не мог Бог вложить в ее душу стремления, противного Его воле. Моя бывшая жена не боролась и, может быть, она была права. Ничего не найдено, опять говорил себе Пьер, ничего не придумано. Знать мы можем только то, что ничего не знаем. И это высшая степень человеческой премудрости».
Всё в нем самом и вокруг него представлялось ему запутанным, бессмысленным и отвратительным. Но в этом самом отвращении ко всему окружающему Пьер находил своего рода раздражающее наслаждение.
– Осмелюсь просить ваше сиятельство потесниться крошечку, вот для них, – сказал смотритель, входя в комнату и вводя за собой другого, остановленного за недостатком лошадей проезжающего. Проезжающий был приземистый, ширококостый, желтый, морщинистый старик с седыми нависшими бровями над блестящими, неопределенного сероватого цвета, глазами.
Пьер снял ноги со стола, встал и перелег на приготовленную для него кровать, изредка поглядывая на вошедшего, который с угрюмо усталым видом, не глядя на Пьера, тяжело раздевался с помощью слуги. Оставшись в заношенном крытом нанкой тулупчике и в валеных сапогах на худых костлявых ногах, проезжий сел на диван, прислонив к спинке свою очень большую и широкую в висках, коротко обстриженную голову и взглянул на Безухого. Строгое, умное и проницательное выражение этого взгляда поразило Пьера. Ему захотелось заговорить с проезжающим, но когда он собрался обратиться к нему с вопросом о дороге, проезжающий уже закрыл глаза и сложив сморщенные старые руки, на пальце одной из которых был большой чугунный перстень с изображением Адамовой головы, неподвижно сидел, или отдыхая, или о чем то глубокомысленно и спокойно размышляя, как показалось Пьеру. Слуга проезжающего был весь покрытый морщинами, тоже желтый старичек, без усов и бороды, которые видимо не были сбриты, а никогда и не росли у него. Поворотливый старичек слуга разбирал погребец, приготовлял чайный стол, и принес кипящий самовар. Когда всё было готово, проезжающий открыл глаза, придвинулся к столу и налив себе один стакан чаю, налил другой безбородому старичку и подал ему. Пьер начинал чувствовать беспокойство и необходимость, и даже неизбежность вступления в разговор с этим проезжающим.
