Всесоюзный Дом Творчества «Сенеж»

Общее описание

Всесоюзный Дом Творчества «Сенеж» от Союза Художников СССР. Дом творчества собирал художников со всего Союза. Группа живописцев в составе 70 человек (два три человека от Республик и от больших городов типа Москва, Ленинград), а также группа графиков, дизайнеров, монументалистов. Заезд продолжался два месяца и художники создавали свои произведения на полном пансионе Союза Художников СССР. Комиссия приезжала дважды за время работы и отбирала лучшие работы на Всесоюзные выставки. Художники менялись каждые два месяца и за год собиралось 5 заездов.

Летом «Сенеж» работал на отдых семей художников. Дом Творчество работал многие годы и последний заезд состоялся в 1991 году.

На берегах озера Сенеж работали и отдыхали знаменитые художники: Коненков С. Т., Белашова Е. Ф., Мухина В. И., Татлин В. Е., Кербель Л. Е., Митурич П. В., Осмёркин А. А., Ромас Я. Д., Бубнов А. П., Нисский Г. Г., Кокорин А. В., Кукрыниксы, Васильев А. П., Сидоркин Е. М., Неменский Б. М., Костров Н. И., Каневский С. Г., Обросов И. П., Наримамбеков Т. Ф., Вуколов О. А., Левенталь В. Я., Мессерер Б. А. А также искусствоведы Алпатов М. В., Чегодаев А. В., Каменский А. А., Колпинский Ю. Д., Прокофьев В. Н.

В настоящее время Дом Художников (так его переименовали) работает на коммерческой основе и открыт для всех отдыхающих.

История

В июне 1945 года решением Президиума Художественного фонда СССР, для отдыха и работы художников и членов их семей в Солнечногорском районе Московской области на берегу озера Сенеж образован Дом творчества и отдыха.

Зимой того же года состоялся первый заезд художников, 35 человек из освобожденных республик СССР, которые в течение месяца работали на берегу озера Сенеж под руководством первого руководителя творческих групп Плотникова А. И. С 1946 г. по март 1992 г. ДТХ «Сенеж» работал в режиме январь-июнь — творческие группы; июль-август — отдых семей художников. Ежегодно проводились восемь семинаров, в каждом из которых работали около восьмидесяти художников.

В 1962—1966 годах на месте одноэтажного здания был построен двухэтажный спальный корпус и трёхэтажное здание живописных мастерских. Офортная и литографическая мастерские начали работать в конце 60х годов. В 1975 году работу офортной мастерской возглавил С. П. Завровный. В 1986 году Секретариатом Союза Художников мастерской присвоено его имя. В конце 80-х годов открылась шелкографическая мастерская.

В 1968 г. К. М. Кантор и Е. А. Розенблюм организовали первую в стране студию дизайна «Сенеж». Позднее руководителем этих семинаров стал Коник М. А.

В ДТОХ «Сенеж» существовали молодёжные группы. С 1972 г. первыми из них руководили И. П. Обросов и О. А. Вуколов.

Руководство

• 1945—1955 — Луговской М. И.
• 1955—1972 — Линдин Самуил Иосифович
• 1976—1983 — Житников Пётр Семёнович.
• 1990—2010 — Феденко Виталий Сергеевич.

Расположение

Россия, Московская обл, г. Солнечногорск, Поворот с Ленинградского шоссе (62 км) на Тимоновское шоссе, далее по указателям до въезда в "Дом творчества художников «Сенеж».

Отрывок, характеризующий Всесоюзный Дом Творчества «Сенеж»

– Мать моя. Моя мать, мой ангел, мой обожаемый ангел, мать, – и Долохов заплакал, сжимая руку Ростова. Когда он несколько успокоился, он объяснил Ростову, что живет с матерью, что ежели мать увидит его умирающим, она не перенесет этого. Он умолял Ростова ехать к ней и приготовить ее.
Ростов поехал вперед исполнять поручение, и к великому удивлению своему узнал, что Долохов, этот буян, бретёр Долохов жил в Москве с старушкой матерью и горбатой сестрой, и был самый нежный сын и брат.


Пьер в последнее время редко виделся с женою с глазу на глаз. И в Петербурге, и в Москве дом их постоянно бывал полон гостями. В следующую ночь после дуэли, он, как и часто делал, не пошел в спальню, а остался в своем огромном, отцовском кабинете, в том самом, в котором умер граф Безухий.
Он прилег на диван и хотел заснуть, для того чтобы забыть всё, что было с ним, но он не мог этого сделать. Такая буря чувств, мыслей, воспоминаний вдруг поднялась в его душе, что он не только не мог спать, но не мог сидеть на месте и должен был вскочить с дивана и быстрыми шагами ходить по комнате. То ему представлялась она в первое время после женитьбы, с открытыми плечами и усталым, страстным взглядом, и тотчас же рядом с нею представлялось красивое, наглое и твердо насмешливое лицо Долохова, каким оно было на обеде, и то же лицо Долохова, бледное, дрожащее и страдающее, каким оно было, когда он повернулся и упал на снег.
«Что ж было? – спрашивал он сам себя. – Я убил любовника , да, убил любовника своей жены. Да, это было. Отчего? Как я дошел до этого? – Оттого, что ты женился на ней, – отвечал внутренний голос.
«Но в чем же я виноват? – спрашивал он. – В том, что ты женился не любя ее, в том, что ты обманул и себя и ее, – и ему живо представилась та минута после ужина у князя Василья, когда он сказал эти невыходившие из него слова: „Je vous aime“. [Я вас люблю.] Всё от этого! Я и тогда чувствовал, думал он, я чувствовал тогда, что это было не то, что я не имел на это права. Так и вышло». Он вспомнил медовый месяц, и покраснел при этом воспоминании. Особенно живо, оскорбительно и постыдно было для него воспоминание о том, как однажды, вскоре после своей женитьбы, он в 12 м часу дня, в шелковом халате пришел из спальни в кабинет, и в кабинете застал главного управляющего, который почтительно поклонился, поглядел на лицо Пьера, на его халат и слегка улыбнулся, как бы выражая этой улыбкой почтительное сочувствие счастию своего принципала.
«А сколько раз я гордился ею, гордился ее величавой красотой, ее светским тактом, думал он; гордился тем своим домом, в котором она принимала весь Петербург, гордился ее неприступностью и красотой. Так вот чем я гордился?! Я тогда думал, что не понимаю ее. Как часто, вдумываясь в ее характер, я говорил себе, что я виноват, что не понимаю ее, не понимаю этого всегдашнего спокойствия, удовлетворенности и отсутствия всяких пристрастий и желаний, а вся разгадка была в том страшном слове, что она развратная женщина: сказал себе это страшное слово, и всё стало ясно!
«Анатоль ездил к ней занимать у нее денег и целовал ее в голые плечи. Она не давала ему денег, но позволяла целовать себя. Отец, шутя, возбуждал ее ревность; она с спокойной улыбкой говорила, что она не так глупа, чтобы быть ревнивой: пусть делает, что хочет, говорила она про меня. Я спросил у нее однажды, не чувствует ли она признаков беременности. Она засмеялась презрительно и сказала, что она не дура, чтобы желать иметь детей, и что от меня детей у нее не будет».
Потом он вспомнил грубость, ясность ее мыслей и вульгарность выражений, свойственных ей, несмотря на ее воспитание в высшем аристократическом кругу. «Я не какая нибудь дура… поди сам попробуй… allez vous promener», [убирайся,] говорила она. Часто, глядя на ее успех в глазах старых и молодых мужчин и женщин, Пьер не мог понять, отчего он не любил ее. Да я никогда не любил ее, говорил себе Пьер; я знал, что она развратная женщина, повторял он сам себе, но не смел признаться в этом.