Все любят Рэймонда

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Все любят Рэймонда
Everybody Loves Raymond
Жанр

Ситком

Создатель

Филипп Розенталь

В ролях

Рэй Романо
Патриция Хитон
Дорис Робертс
Брэд Гарретт
Моника Хоран
Мэдлин Свитен
Питер Бойл

Страна

США США

Количество сезонов

9

Количество серий

210

Производство
Хронометраж

30 мин

Трансляция
Телеканал

CBS

На экранах

с 13 сентября 1996
по 25 мая 2005

Ссылки
IMDb

ID 0115167

«Все любят Рэймонда» (англ. Everybody Loves Raymond) — американский ситком, который выходил на канале CBS с 13 сентября 1996 по 16 мая 2005.

Многие из историй, показанных в комедии, основаны на реальных событиях из жизни актёров Рэя Романо и Фила Розенталя. За описание главных героев ситкома взяты реальные члены семей Романо и Розенталя.

«Все любят Рэймонда» — одна из наиболее коммерчески успешных американских комедий. Ситком многократно номинировался на множество премий и получил различные награды.





Сюжет

Сюжет вращается вокруг жизни Рэймонда Бэрона, газетного спортивного обозревателя из Линбрука (остров Лонг-Айленд штат Нью-Йорк) и его семьи.

Спокойный, почти легкомысленный, Рэй не относится ко многим вещам серьёзно, отпуская шутки в почти каждой ситуации, независимо от того, насколько эта ситуация проблематична.

Рэй живёт с женой Деброй (Патрисия Хитон), дочерью Элли и близнецами Майклом и Джеффри. Хотя дети всегда рядом, они не главные персонажи ситкома. Родители Рэя, Мэри и Фрэнк, а также брат Роберт, живут через улицу, и часто навещают семейство Рэя и Дебры. Частые жалобы Дебры на семью Рэя — сквозная шутка сериала. Из трёх нежелательных посетителей Дебру особенно угнетает Мэри — ехидная женщина, которая постоянно критикует и противодействует Дебре и нянчится с Рэем.

Рэй часто оказывается в центре всех семейных проблем. Его старший брат Роберт, неуверенный в себе человек, ревнует родителей к Рэю, считая его любимым сыном. Хотя Роберт и Рэй часто враждуют, братья очень привязаны друг к другу. Роберт часто называет Рэя «уютным местечком» и поддерживает его, в то время как Рэй восхищается Робертом, который является полицейским Нью-Йорка.

Отец Рэя и Роберта, Фрэнк, грубый и самодовольный человек, постоянно делает шутливо-оскорбительные и саркастические замечания всем, с кем он входит в контакт. Хотя Фрэнку не нравится показывать свои чувства, несколько эпизодов были созданы, чтобы показать, насколько он любит свою семью.

У Рэя и Дебры постоянно есть разногласия по поводу семейной жизни. Рэй, предпочитающий смотреть спортивные соревнования, вместо того, чтобы поговорить с Деброй — тому причина.

Главные роли

  • Рэймонд Альберт Барон (Raymond Albert Barone) — Рэй Романо — спортивный обозреватель
  • Дебра Луис Вален Барон (Debra Louise Whalen Barone) — Патриция Хитон — жена Рэймонда
  • Роберт Чарльз Барон (Robert Charles Barone) — Брэд Гарретт — брат Рэймонда, полицейский
  • Мэри Джанелла Барон (Marie Janella Barone) — Дорис Робертс — мать Рэймонда
  • Фрэнсис «Фрэнк» Оскар Барон (Francis «Frank» Oscar Barone) — Питер Бойл — отец Рэймонда
  • Эми Луис МакДугал-Барон (Amy Louise MacDougall-Barone) — Моника Хоран — жена Роберта

Другие исполнители

Роли близнецов Бэрон — Майкла и Джеффри — исполняли соответственно Салливэн Свитен (Sullivan Sweeten) и Сойер Свитен (Sawyer Sweeten), их сестра Мэделин (Madylin) исполняла роль Элли. 24 апреля 2015 года Сойер застрелился перед дверью семейного дома в Техасе за несколько недель до своего двадцатилетия[1].

Напишите отзыв о статье "Все любят Рэймонда"

Примечания

  1. [www.bbc.com/news/world-us-canada-32443743 Child star of US show Everybody Loves Raymond kills himself] (англ.). BBC (24 April 2015). Проверено 24 апреля 2015.

См. также

Ссылки

Отрывок, характеризующий Все любят Рэймонда

– Я не из любопытства упомянул вам об этом, государь мой, но по более важным причинам. – Он помолчал, не выпуская Пьера из своего взгляда, и подвинулся на диване, приглашая этим жестом Пьера сесть подле себя. Пьеру неприятно было вступать в разговор с этим стариком, но он, невольно покоряясь ему, подошел и сел подле него.
– Вы несчастливы, государь мой, – продолжал он. – Вы молоды, я стар. Я бы желал по мере моих сил помочь вам.
– Ах, да, – с неестественной улыбкой сказал Пьер. – Очень вам благодарен… Вы откуда изволите проезжать? – Лицо проезжающего было не ласково, даже холодно и строго, но несмотря на то, и речь и лицо нового знакомца неотразимо привлекательно действовали на Пьера.
– Но если по каким либо причинам вам неприятен разговор со мною, – сказал старик, – то вы так и скажите, государь мой. – И он вдруг улыбнулся неожиданно, отечески нежной улыбкой.
– Ах нет, совсем нет, напротив, я очень рад познакомиться с вами, – сказал Пьер, и, взглянув еще раз на руки нового знакомца, ближе рассмотрел перстень. Он увидал на нем Адамову голову, знак масонства.
– Позвольте мне спросить, – сказал он. – Вы масон?
– Да, я принадлежу к братству свободных каменьщиков, сказал проезжий, все глубже и глубже вглядываясь в глаза Пьеру. – И от себя и от их имени протягиваю вам братскую руку.
– Я боюсь, – сказал Пьер, улыбаясь и колеблясь между доверием, внушаемым ему личностью масона, и привычкой насмешки над верованиями масонов, – я боюсь, что я очень далек от пониманья, как это сказать, я боюсь, что мой образ мыслей насчет всего мироздания так противоположен вашему, что мы не поймем друг друга.
– Мне известен ваш образ мыслей, – сказал масон, – и тот ваш образ мыслей, о котором вы говорите, и который вам кажется произведением вашего мысленного труда, есть образ мыслей большинства людей, есть однообразный плод гордости, лени и невежества. Извините меня, государь мой, ежели бы я не знал его, я бы не заговорил с вами. Ваш образ мыслей есть печальное заблуждение.
– Точно так же, как я могу предполагать, что и вы находитесь в заблуждении, – сказал Пьер, слабо улыбаясь.
– Я никогда не посмею сказать, что я знаю истину, – сказал масон, всё более и более поражая Пьера своею определенностью и твердостью речи. – Никто один не может достигнуть до истины; только камень за камнем, с участием всех, миллионами поколений, от праотца Адама и до нашего времени, воздвигается тот храм, который должен быть достойным жилищем Великого Бога, – сказал масон и закрыл глаза.
– Я должен вам сказать, я не верю, не… верю в Бога, – с сожалением и усилием сказал Пьер, чувствуя необходимость высказать всю правду.
Масон внимательно посмотрел на Пьера и улыбнулся, как улыбнулся бы богач, державший в руках миллионы, бедняку, который бы сказал ему, что нет у него, у бедняка, пяти рублей, могущих сделать его счастие.
– Да, вы не знаете Его, государь мой, – сказал масон. – Вы не можете знать Его. Вы не знаете Его, оттого вы и несчастны.
– Да, да, я несчастен, подтвердил Пьер; – но что ж мне делать?
– Вы не знаете Его, государь мой, и оттого вы очень несчастны. Вы не знаете Его, а Он здесь, Он во мне. Он в моих словах, Он в тебе, и даже в тех кощунствующих речах, которые ты произнес сейчас! – строгим дрожащим голосом сказал масон.
Он помолчал и вздохнул, видимо стараясь успокоиться.
– Ежели бы Его не было, – сказал он тихо, – мы бы с вами не говорили о Нем, государь мой. О чем, о ком мы говорили? Кого ты отрицал? – вдруг сказал он с восторженной строгостью и властью в голосе. – Кто Его выдумал, ежели Его нет? Почему явилось в тебе предположение, что есть такое непонятное существо? Почему ты и весь мир предположили существование такого непостижимого существа, существа всемогущего, вечного и бесконечного во всех своих свойствах?… – Он остановился и долго молчал.
Пьер не мог и не хотел прерывать этого молчания.
– Он есть, но понять Его трудно, – заговорил опять масон, глядя не на лицо Пьера, а перед собою, своими старческими руками, которые от внутреннего волнения не могли оставаться спокойными, перебирая листы книги. – Ежели бы это был человек, в существовании которого ты бы сомневался, я бы привел к тебе этого человека, взял бы его за руку и показал тебе. Но как я, ничтожный смертный, покажу всё всемогущество, всю вечность, всю благость Его тому, кто слеп, или тому, кто закрывает глаза, чтобы не видать, не понимать Его, и не увидать, и не понять всю свою мерзость и порочность? – Он помолчал. – Кто ты? Что ты? Ты мечтаешь о себе, что ты мудрец, потому что ты мог произнести эти кощунственные слова, – сказал он с мрачной и презрительной усмешкой, – а ты глупее и безумнее малого ребенка, который бы, играя частями искусно сделанных часов, осмелился бы говорить, что, потому что он не понимает назначения этих часов, он и не верит в мастера, который их сделал. Познать Его трудно… Мы веками, от праотца Адама и до наших дней, работаем для этого познания и на бесконечность далеки от достижения нашей цели; но в непонимании Его мы видим только нашу слабость и Его величие… – Пьер, с замиранием сердца, блестящими глазами глядя в лицо масона, слушал его, не перебивал, не спрашивал его, а всей душой верил тому, что говорил ему этот чужой человек. Верил ли он тем разумным доводам, которые были в речи масона, или верил, как верят дети интонациям, убежденности и сердечности, которые были в речи масона, дрожанию голоса, которое иногда почти прерывало масона, или этим блестящим, старческим глазам, состарившимся на том же убеждении, или тому спокойствию, твердости и знанию своего назначения, которые светились из всего существа масона, и которые особенно сильно поражали его в сравнении с своей опущенностью и безнадежностью; – но он всей душой желал верить, и верил, и испытывал радостное чувство успокоения, обновления и возвращения к жизни.