Все псы празднуют Рождество

Все псы празднуют Рождество
англ. An All Dogs Christmas Carol
Другие названия	Все собаки празднуют Рождество
Тип мультфильма	Рисованный
Приквелы	Все псы попадают в рай Все псы попадают в рай 2 Мультсериал «Все псы попадают в рай»
Режиссёр	Пол Сабелла
Роли озвучивали	Эрнест Боргнайн Steven Weber Дом Делуиз Шина Истон Charles Nelson Reilly Биби Нойвирт Taylor Emerson Myles Jeffrey
Студия	Metro-Goldwyn-Mayer
Страна	США США
Длительность	73 мин.
Премьера	17 ноября 1998
IMDb	ID 0166960
BCdb	[www.bcdb.com/bcdb/cartoon.cgi?film=47313 подробнее]

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

«Все псы празднуют Рождество» (англ. An All Dogs Christmas Carol) — мультфильм, выпущенный студией Metro-Goldwyn-Mayer. Релиз мультфильма в США состоялся 17 ноября 1998 года сразу на видео. Мультфильм планировали выпустить как финальный эпизод мультсериала «Все псы попадают в рай». По сути сюжет мультфильма является переосмысленной версией повести Чарльза Диккенса «Рождественская песнь», где в роли Скруджа выступает Карфейс.

Сюжет

Мультфильм начинается в собачьем раю, где Анабель рассказывает щенкам-ангелам о случае, произошедшем в одно Рождество. В это Рождество, как и положено, в кафе «Укус блохи» шла подготовка к празднику, однако, неожиданно появляются Карфейс и Киллер и начинают все портить. В один момент Карфейс достаёт волшебный свисток и дует в него, тем самым вводя всех присутствующих в транс. Затем Карфейс и Киллер собирают все рождественские подарки и уходят, а пришедшие в сознание собаки ничего не понимают.

Чарли и Итчи отправляются в ломбард Карфейса, чтобы забрать все награбленное. Попав внутрь, появляется Беладонна и раскрывает свой зловещий план, согласно которому все домашние собаки должны вытащить из дома рождественские подарки после того, как она запустит свисток, такой же как у Карфейса, только намного больше. Тем самым домашние собаки должны быть выгнанными хозяевами за такое поведение. Беладонна не называет места, где находится свисток и, используя бесов, прогоняет Чарли и Итчи.

Выбравшись, Чарли начинает думать, как помешать Беладонне, но понимает, что ничего не сможет сделать, пока не узнает, где находится свисток. Тут появляется Анабель и даёт друзьям «чудодей» — волшебный жетон ангелов-хранителей. Чарли решает использовать Карфейса, чтобы разрушить планы Беладонны, как наиболее приближенного к ней. Он использует Чудодей и разыгрывает перед Карфесом представление, как будто к нему приходят три духа Рождества: Дух рождественского прошлого, Дух рождественского настоящего, Дух рождественского будущего. Каждый дух приходил после удара колокола.

Первым приходит Дух рождественского прошлого, которого сыграл Итчи. Итчи показывет детство Карфейса и здесь становится понятным, почему Карфейс ненавидит Рождество. За нехорошие проделки Карфейса выгоняют из дому в Рождество и мальчик, который о нём заботился, не приложил никаких усилий, чтобы оставить щенка. Таким образом Карфейс попадает в плохую компанию и становится плохим псом. Итчи не смог переубедить Карфейса.

Вторым приходит Дух рождественского настоящего, которого сыграла Саша. Саша показывает Карфейсу как его любит и уважает Киллер, который готовит ему подарок на Рождество. Затем они перемещаются в дом, где живет щенок Тимми, у которого больная лапа. На лечение лапы Тимми в кафе «Укус блохи» откладывали деньги, но Карфейс и Киллер их недавно забрали.

Они застают Тимми, когда он разбивает тарелку. Карфейса это задевает, так как именно из-за его шалости он был выгнан из дома, и считает, что тоже произойдет и с Тимми. Однако Тимми защищает его хозяйка на удивление Карфейса. Саше удалось растрогать Карфейса, но все же его не заботит то, что может произойти.

Третьим приходит Дух рождественского будущего, которого сыграл Чарли. Чарли в своей песне рассказывает, что произойдет с душой Карфейса за его плохие поступки. Тем самым Карфейса начинают одолевать сомнения.

Тем временем Беладонна готова запустить свисток, который находился на Алькатрасе. Когда Карфейс прибывает на Алькатрас, он начинает задумываться и все же решает помешать Беладонне, так как не желает Тимми того, что произошло с ним, когда он был щенком. После запуска свистка начинает осуществляться план Беладонны. После нескольких неудачных попыток, Карфейсу удаётся все же испортить свисток. Загипнотизированные собаки возвращаются домой и выпадает снег.

На праздновании Рождества в кафе «Укус блохи» появляется Карфейс на санях в образе Санта Клауса и возвращает все, что забрал, а также жертвует деньги на лечение лапы Тимми, затем он уезжает навестить маму.

На этом Анабель заканчивает свой рассказ и желает всем счастливого Рождества.

Главные герои

• Карфэйс Каразарс (англ. Carface) — бульдог.
• Чарли Б. Баркин (англ. Charlie B. Barkin) — немецкая овчарка.
• Итчи Итчифорд или Чесун (англ. Itchy Itchiford) — такса; лучший друг Чарли.
• Саша Ля Флёр (англ. Sasha La Fleur) — ирландский сеттер. Владелец кафе «Укус блохи» и подруга Чарли. Озвучивание этого персонажа было выполнено шотландской певицей Шина Истон (первым и пока единственным в истории исполнителем, песни которого входили бы в лучшую пятёрку Billboard в каждной из пяти основных категорий).
• Киллер (англ. Killer) — друг и "шестёрка" Карфейса.
• Анабель (англ. Annabelle) — борзая; ангел из собачьего Рая.
• Беладонна (англ. Belladonna) — кузина Анабель и её антипод.

Ошибки

• В оригинале Саша Ля Флёр говорит "I'm the ghost of Christmas Present". В русском дубляже она говорит "Я привидение рождественского подарка", что является неправильным переводом, т.к. "present" здесь означает не "подарок", а "настоящее (время)"

Ссылки

• [www.imdb.com/title/tt0166960/ An All Dogs Christmas Carol] на imdb.com

Отрывок, характеризующий Все псы празднуют Рождество

После обеда граф уселся покойно в кресло и с серьезным лицом попросил Соню, славившуюся мастерством чтения, читать.
– «Первопрестольной столице нашей Москве.
Неприятель вошел с великими силами в пределы России. Он идет разорять любезное наше отечество», – старательно читала Соня своим тоненьким голоском. Граф, закрыв глаза, слушал, порывисто вздыхая в некоторых местах.
Наташа сидела вытянувшись, испытующе и прямо глядя то на отца, то на Пьера.
Пьер чувствовал на себе ее взгляд и старался не оглядываться. Графиня неодобрительно и сердито покачивала головой против каждого торжественного выражения манифеста. Она во всех этих словах видела только то, что опасности, угрожающие ее сыну, еще не скоро прекратятся. Шиншин, сложив рот в насмешливую улыбку, очевидно приготовился насмехаться над тем, что первое представится для насмешки: над чтением Сони, над тем, что скажет граф, даже над самым воззванием, ежели не представится лучше предлога.
Прочтя об опасностях, угрожающих России, о надеждах, возлагаемых государем на Москву, и в особенности на знаменитое дворянство, Соня с дрожанием голоса, происходившим преимущественно от внимания, с которым ее слушали, прочла последние слова: «Мы не умедлим сами стать посреди народа своего в сей столице и в других государства нашего местах для совещания и руководствования всеми нашими ополчениями, как ныне преграждающими пути врагу, так и вновь устроенными на поражение оного, везде, где только появится. Да обратится погибель, в которую он мнит низринуть нас, на главу его, и освобожденная от рабства Европа да возвеличит имя России!»
– Вот это так! – вскрикнул граф, открывая мокрые глаза и несколько раз прерываясь от сопенья, как будто к носу ему подносили склянку с крепкой уксусной солью. – Только скажи государь, мы всем пожертвуем и ничего не пожалеем.
Шиншин еще не успел сказать приготовленную им шутку на патриотизм графа, как Наташа вскочила с своего места и подбежала к отцу.
– Что за прелесть, этот папа! – проговорила она, целуя его, и она опять взглянула на Пьера с тем бессознательным кокетством, которое вернулось к ней вместе с ее оживлением.
– Вот так патриотка! – сказал Шиншин.
– Совсем не патриотка, а просто… – обиженно отвечала Наташа. – Вам все смешно, а это совсем не шутка…
– Какие шутки! – повторил граф. – Только скажи он слово, мы все пойдем… Мы не немцы какие нибудь…
– А заметили вы, – сказал Пьер, – что сказало: «для совещания».
– Ну уж там для чего бы ни было…
В это время Петя, на которого никто не обращал внимания, подошел к отцу и, весь красный, ломающимся, то грубым, то тонким голосом, сказал:
– Ну теперь, папенька, я решительно скажу – и маменька тоже, как хотите, – я решительно скажу, что вы пустите меня в военную службу, потому что я не могу… вот и всё…
Графиня с ужасом подняла глаза к небу, всплеснула руками и сердито обратилась к мужу.
– Вот и договорился! – сказала она.
Но граф в ту же минуту оправился от волнения.
– Ну, ну, – сказал он. – Вот воин еще! Глупости то оставь: учиться надо.
– Это не глупости, папенька. Оболенский Федя моложе меня и тоже идет, а главное, все равно я не могу ничему учиться теперь, когда… – Петя остановился, покраснел до поту и проговорил таки: – когда отечество в опасности.
– Полно, полно, глупости…
– Да ведь вы сами сказали, что всем пожертвуем.
– Петя, я тебе говорю, замолчи, – крикнул граф, оглядываясь на жену, которая, побледнев, смотрела остановившимися глазами на меньшого сына.
– А я вам говорю. Вот и Петр Кириллович скажет…
– Я тебе говорю – вздор, еще молоко не обсохло, а в военную службу хочет! Ну, ну, я тебе говорю, – и граф, взяв с собой бумаги, вероятно, чтобы еще раз прочесть в кабинете перед отдыхом, пошел из комнаты.
– Петр Кириллович, что ж, пойдем покурить…
Пьер находился в смущении и нерешительности. Непривычно блестящие и оживленные глаза Наташи беспрестанно, больше чем ласково обращавшиеся на него, привели его в это состояние.
– Нет, я, кажется, домой поеду…
– Как домой, да вы вечер у нас хотели… И то редко стали бывать. А эта моя… – сказал добродушно граф, указывая на Наташу, – только при вас и весела…
– Да, я забыл… Мне непременно надо домой… Дела… – поспешно сказал Пьер.
– Ну так до свидания, – сказал граф, совсем уходя из комнаты.
– Отчего вы уезжаете? Отчего вы расстроены? Отчего?.. – спросила Пьера Наташа, вызывающе глядя ему в глаза.
«Оттого, что я тебя люблю! – хотел он сказать, но он не сказал этого, до слез покраснел и опустил глаза.
– Оттого, что мне лучше реже бывать у вас… Оттого… нет, просто у меня дела.
– Отчего? нет, скажите, – решительно начала было Наташа и вдруг замолчала. Они оба испуганно и смущенно смотрели друг на друга. Он попытался усмехнуться, но не мог: улыбка его выразила страдание, и он молча поцеловал ее руку и вышел.
Пьер решил сам с собою не бывать больше у Ростовых.


Петя, после полученного им решительного отказа, ушел в свою комнату и там, запершись от всех, горько плакал. Все сделали, как будто ничего не заметили, когда он к чаю пришел молчаливый и мрачный, с заплаканными глазами.
На другой день приехал государь. Несколько человек дворовых Ростовых отпросились пойти поглядеть царя. В это утро Петя долго одевался, причесывался и устроивал воротнички так, как у больших. Он хмурился перед зеркалом, делал жесты, пожимал плечами и, наконец, никому не сказавши, надел фуражку и вышел из дома с заднего крыльца, стараясь не быть замеченным. Петя решился идти прямо к тому месту, где был государь, и прямо объяснить какому нибудь камергеру (Пете казалось, что государя всегда окружают камергеры), что он, граф Ростов, несмотря на свою молодость, желает служить отечеству, что молодость не может быть препятствием для преданности и что он готов… Петя, в то время как он собирался, приготовил много прекрасных слов, которые он скажет камергеру.
Петя рассчитывал на успех своего представления государю именно потому, что он ребенок (Петя думал даже, как все удивятся его молодости), а вместе с тем в устройстве своих воротничков, в прическе и в степенной медлительной походке он хотел представить из себя старого человека. Но чем дальше он шел, чем больше он развлекался все прибывающим и прибывающим у Кремля народом, тем больше он забывал соблюдение степенности и медлительности, свойственных взрослым людям. Подходя к Кремлю, он уже стал заботиться о том, чтобы его не затолкали, и решительно, с угрожающим видом выставил по бокам локти. Но в Троицких воротах, несмотря на всю его решительность, люди, которые, вероятно, не знали, с какой патриотической целью он шел в Кремль, так прижали его к стене, что он должен был покориться и остановиться, пока в ворота с гудящим под сводами звуком проезжали экипажи. Около Пети стояла баба с лакеем, два купца и отставной солдат. Постояв несколько времени в воротах, Петя, не дождавшись того, чтобы все экипажи проехали, прежде других хотел тронуться дальше и начал решительно работать локтями; но баба, стоявшая против него, на которую он первую направил свои локти, сердито крикнула на него: