Вспомогательный крейсер

Вспомогательный крейсер — быстроходный коммерческий корабль или пассажирский лайнер, оборудованный вооружением и применяющийся в ходе военных действий на море как сторожевое, патрульное, досмотровое или конвойное судно (в ВМФ Великобритании), либо как рейдер в (ВМФ Германии и ВМФ Японии).

Вспомогательные крейсера широко применялись в Первую мировую войну и в начальный период (до 1942 года) Второй мировой войны. К их преимуществам относились быстроходность, хорошие мореходные качества, особенно по сравнению с меньшими по водоизмещению военными кораблями и возможность установить достаточно серьёзное вооружение — например 6" орудия. Однако, в связи с тем, что вспомогательные крейсера были уязвимы для подводных и воздушных атак, а также были неспособны справиться с настоящими военными кораблями, от их использования отказались.

Вспомогательные крейсеры в Первую мировую войну

Первый бой между вспомогательными крейсерами состоялся в начале Первой мировой войны. Пассажирский лайнер «Кармания», реквизированный Британским Адмиралтейством, крейсировал у побережья Бразилии в поисках немецких кораблей снабжения.

14 сентября 1914 года «Кармания» подошла к бразильским островам Триндади-э-Мартин-Вас. Капитан Ноэль Грант обнаружил, что в одной из бухт острова производит погрузку угля с двух угольщиков большой двухтрубный пассажирский лайнер. Тот, хотя и был выкрашен в цвета британской пароходной компании Union Castle, но оказался немецким вспомогательным крейсером «Кап Трафальгар» (SMS Cap Trafalgar), который решил принять бой.

К 12.10 расстояние между судами уменьшилось до 40 кабельтов, что дало возможность артиллеристам «Кармании» начать пристрелку, «Кап Трафальгар» ответил тем же.

«Кармания» получила 79 попаданий, огнём противника был уничтожен мостик. Погибло 9 человек команды, 27 было ранено. Скорость «Кармании» упала до 16 узлов и «Кап Трафальгар» к 13.30 вышел из-под обстрела, имея преимущество в ходе. Однако его повреждения были также велики — не менее пяти пробоин ниже ватерлинии, множественные пожары в носовой и кормовой части, а также сильный крен на правый борт. Капитан «Кап Трафальгар» попытался выбросить корабль на отмель, однако лайнер начал заваливаться на бок, лёг на борт и ушёл на дно носом вперёд. По некоторым данным для ускорения затопления он был подорван.

Бой с одной стороны показал возможность применения вспомогательных крейсеров против равных или более слабых противников, однако подчеркнул высокую уязвимость от артиллерийского огня.

Также вспомогательными крейсерами служили такие известные лайнеры, как «Олимпик», «Отранто» и «Кайзер Вильгельм дер Гроссе».

Вспомогательные крейсеры во Вторую мировую войну

Королевский флот

Великобритания применяла вспомогательные крейсеры для защиты своих коммуникаций когда не хватало эскортных кораблей специальной постройки. Все они были перестроенными пассажирскими (или грузо-пассажирскими) судами. Адмиралтейство рассчитывало, что их большая скорость позволит им успешно перехватывать рейдеры противника. Одной из первых задач в 1939 году стало патрулирование Фарерского прохода, где не ожидалось большого противодействия немцев.

Одним из самых известных вспомогательных крейсеров был британский «Джервис-Бей». В составе конвоя HX-84 в мае 1940 года он вступил бой с немецким карманным линкором «Адмирал Шеер» и погиб в неравной схватке. Но, благодаря самопожертвованию «Джервис-Бей» судам HX-84 удалось рассеяться, и «Адмирал Шеер» сумел перехватить только 5 судов из 37.

Сходный эпизод произошёл 23 ноября 1939 года между вспомогательным крейсером «Равалпинди» (Rawalpindi) и линейным крейсером «Гнейзенау».

Пассажирский лайнер Pretoria Castle был приобретён британским Адмиралтейством и, после переоборудования, вошёл в строй как вспомогательный крейсер HMS Pretoria Castle. Однако, позднее он был перестроен в эскортный авианосец.

В целом результаты британских вспомогательных крейсеров были признаны неудовлетворительными. Их применение было оправдано только как временная, вынужденная мера. Несмотря на высокую подготовку и героизм экипажей, они оказались слишком уязвимы, и понесли потери, несоразмерные с результатами. Отдельные авторы характеризуют их службу в 1939−1940 гг как «избиение».

Императорский флот

Япония, в отличие от Великобритании и Германии, не имела целенаправленной программы нарушения или защиты коммуникаций, и твёрдых взглядов на использование вспомогательных крейсеров. Их действия были эпизодическими.

11 ноября 1942 в Индийском океане японские вспомогательные крейсера «Хококу мару» и «Айкоку мару» (каждый 10400 тонн, 8 140-мм орудий, 4 25-мм орудия, 4 12,7-мм пулемета и 2 533-мм торпедных аппарата, гидросамолёт) напали на конвой в составе: тральщик Королевского Индийского ВМФ «Бенгал», вооружение — 12-фн орудие, три 20-мм орудия, голландский танкер «Ондина» компании Royal Dutch Shell, имевший одно орудие калибром 45 мм. Однако, несмотря на колоссальное превосходство противника, «Бенгал» и «Ондина» не только смогли отбиться, но и потопить «Хококу мару» (считается, что причиной гибели корабля стал взрыв цистерны с авиабензином после попадания снаряда с «Ондины») и отогнать «Айкоку мару». Это был последний эпизод в истории японских вспомогательных крейсеров.

Кригсмарине

Вспомогательные крейсера кригсмарине использовались в 1939−1942 годах на дальних морских коммуникациях в Индийском, Тихом, Атлантическом океанах в рейдерских целях. Благодаря хорошей мореходности, сравнительно мощному вооружению и большим возможностям по маскировке действия немецких рейдеров были весьма успешными. Находясь в море по году и более, многие из них потопили и захватили более десяти кораблей каждый, оставаясь при этом неуловимыми или неузнанными, однако в итоге они, как правило, обнаруживались и уничтожались флотом союзников.

Один из германских вспомогательных крейсеров, — «Комет», — летом 1940 при содействии СССР прошел Северным морским путём из Северного моря в Берингов пролив и далее в Тихий океан.. В 1940−1941 годах вёл боевые действия на морских коммуникациях союзников в Тихом океане в районе Австралии и Океании.

Перечень вспомогательных крейсеров кригсмарине

• «Орион» (HSK-1)
• «Атлантис» (HSK-2)
• «Виддер» (HSK-3)
• «Тор» (HSK-4)
• «Пингвин» (HSK-5)
• «Штир» (HSK-6)
• «Комет» (HSK-7)
• «Корморан» (HSK-8)
• «Михель» (HSK-9)
• «Коронель» (HSK-10)
• «Ганза» (в боевой поход не вышел)

Литература

• Woodward, David. The Secret Raiders: The Story of the Operations of the German Armed Merchant Raiders in the Second World War. London: Kimber, 1955

Отрывок, характеризующий Вспомогательный крейсер

– Mon cher, si vous vous conduisez ici, comme a Petersbourg, vous finirez tres mal; c'est tout ce que je vous dis. [Мой милый, если вы будете вести себя здесь, как в Петербурге, вы кончите очень дурно; больше мне нечего вам сказать.] Граф очень, очень болен: тебе совсем не надо его видеть.
С тех пор Пьера не тревожили, и он целый день проводил один наверху, в своей комнате.
В то время как Борис вошел к нему, Пьер ходил по своей комнате, изредка останавливаясь в углах, делая угрожающие жесты к стене, как будто пронзая невидимого врага шпагой, и строго взглядывая сверх очков и затем вновь начиная свою прогулку, проговаривая неясные слова, пожимая плечами и разводя руками.
– L'Angleterre a vecu, [Англии конец,] – проговорил он, нахмуриваясь и указывая на кого то пальцем. – M. Pitt comme traitre a la nation et au droit des gens est condamiene a… [Питт, как изменник нации и народному праву, приговаривается к…] – Он не успел договорить приговора Питту, воображая себя в эту минуту самим Наполеоном и вместе с своим героем уже совершив опасный переезд через Па де Кале и завоевав Лондон, – как увидал входившего к нему молодого, стройного и красивого офицера. Он остановился. Пьер оставил Бориса четырнадцатилетним мальчиком и решительно не помнил его; но, несмотря на то, с свойственною ему быстрою и радушною манерой взял его за руку и дружелюбно улыбнулся.
– Вы меня помните? – спокойно, с приятной улыбкой сказал Борис. – Я с матушкой приехал к графу, но он, кажется, не совсем здоров.
– Да, кажется, нездоров. Его всё тревожат, – отвечал Пьер, стараясь вспомнить, кто этот молодой человек.
Борис чувствовал, что Пьер не узнает его, но не считал нужным называть себя и, не испытывая ни малейшего смущения, смотрел ему прямо в глаза.
– Граф Ростов просил вас нынче приехать к нему обедать, – сказал он после довольно долгого и неловкого для Пьера молчания.
– А! Граф Ростов! – радостно заговорил Пьер. – Так вы его сын, Илья. Я, можете себе представить, в первую минуту не узнал вас. Помните, как мы на Воробьевы горы ездили c m me Jacquot… [мадам Жако…] давно.
– Вы ошибаетесь, – неторопливо, с смелою и несколько насмешливою улыбкой проговорил Борис. – Я Борис, сын княгини Анны Михайловны Друбецкой. Ростова отца зовут Ильей, а сына – Николаем. И я m me Jacquot никакой не знал.
Пьер замахал руками и головой, как будто комары или пчелы напали на него.
– Ах, ну что это! я всё спутал. В Москве столько родных! Вы Борис…да. Ну вот мы с вами и договорились. Ну, что вы думаете о булонской экспедиции? Ведь англичанам плохо придется, ежели только Наполеон переправится через канал? Я думаю, что экспедиция очень возможна. Вилльнев бы не оплошал!
Борис ничего не знал о булонской экспедиции, он не читал газет и о Вилльневе в первый раз слышал.
– Мы здесь в Москве больше заняты обедами и сплетнями, чем политикой, – сказал он своим спокойным, насмешливым тоном. – Я ничего про это не знаю и не думаю. Москва занята сплетнями больше всего, – продолжал он. – Теперь говорят про вас и про графа.
Пьер улыбнулся своей доброю улыбкой, как будто боясь за своего собеседника, как бы он не сказал чего нибудь такого, в чем стал бы раскаиваться. Но Борис говорил отчетливо, ясно и сухо, прямо глядя в глаза Пьеру.
– Москве больше делать нечего, как сплетничать, – продолжал он. – Все заняты тем, кому оставит граф свое состояние, хотя, может быть, он переживет всех нас, чего я от души желаю…
– Да, это всё очень тяжело, – подхватил Пьер, – очень тяжело. – Пьер всё боялся, что этот офицер нечаянно вдастся в неловкий для самого себя разговор.
– А вам должно казаться, – говорил Борис, слегка краснея, но не изменяя голоса и позы, – вам должно казаться, что все заняты только тем, чтобы получить что нибудь от богача.
«Так и есть», подумал Пьер.
– А я именно хочу сказать вам, чтоб избежать недоразумений, что вы очень ошибетесь, ежели причтете меня и мою мать к числу этих людей. Мы очень бедны, но я, по крайней мере, за себя говорю: именно потому, что отец ваш богат, я не считаю себя его родственником, и ни я, ни мать никогда ничего не будем просить и не примем от него.
Пьер долго не мог понять, но когда понял, вскочил с дивана, ухватил Бориса за руку снизу с свойственною ему быстротой и неловкостью и, раскрасневшись гораздо более, чем Борис, начал говорить с смешанным чувством стыда и досады.
– Вот это странно! Я разве… да и кто ж мог думать… Я очень знаю…
Но Борис опять перебил его:
– Я рад, что высказал всё. Может быть, вам неприятно, вы меня извините, – сказал он, успокоивая Пьера, вместо того чтоб быть успокоиваемым им, – но я надеюсь, что не оскорбил вас. Я имею правило говорить всё прямо… Как же мне передать? Вы приедете обедать к Ростовым?
И Борис, видимо свалив с себя тяжелую обязанность, сам выйдя из неловкого положения и поставив в него другого, сделался опять совершенно приятен.
– Нет, послушайте, – сказал Пьер, успокоиваясь. – Вы удивительный человек. То, что вы сейчас сказали, очень хорошо, очень хорошо. Разумеется, вы меня не знаете. Мы так давно не видались…детьми еще… Вы можете предполагать во мне… Я вас понимаю, очень понимаю. Я бы этого не сделал, у меня недостало бы духу, но это прекрасно. Я очень рад, что познакомился с вами. Странно, – прибавил он, помолчав и улыбаясь, – что вы во мне предполагали! – Он засмеялся. – Ну, да что ж? Мы познакомимся с вами лучше. Пожалуйста. – Он пожал руку Борису. – Вы знаете ли, я ни разу не был у графа. Он меня не звал… Мне его жалко, как человека… Но что же делать?
– И вы думаете, что Наполеон успеет переправить армию? – спросил Борис, улыбаясь.
Пьер понял, что Борис хотел переменить разговор, и, соглашаясь с ним, начал излагать выгоды и невыгоды булонского предприятия.
Лакей пришел вызвать Бориса к княгине. Княгиня уезжала. Пьер обещался приехать обедать затем, чтобы ближе сойтись с Борисом, крепко жал его руку, ласково глядя ему в глаза через очки… По уходе его Пьер долго еще ходил по комнате, уже не пронзая невидимого врага шпагой, а улыбаясь при воспоминании об этом милом, умном и твердом молодом человеке.
Как это бывает в первой молодости и особенно в одиноком положении, он почувствовал беспричинную нежность к этому молодому человеку и обещал себе непременно подружиться с ним.
Князь Василий провожал княгиню. Княгиня держала платок у глаз, и лицо ее было в слезах.
– Это ужасно! ужасно! – говорила она, – но чего бы мне ни стоило, я исполню свой долг. Я приеду ночевать. Его нельзя так оставить. Каждая минута дорога. Я не понимаю, чего мешкают княжны. Может, Бог поможет мне найти средство его приготовить!… Adieu, mon prince, que le bon Dieu vous soutienne… [Прощайте, князь, да поддержит вас Бог.]
– Adieu, ma bonne, [Прощайте, моя милая,] – отвечал князь Василий, повертываясь от нее.
– Ах, он в ужасном положении, – сказала мать сыну, когда они опять садились в карету. – Он почти никого не узнает.
– Я не понимаю, маменька, какие его отношения к Пьеру? – спросил сын.
– Всё скажет завещание, мой друг; от него и наша судьба зависит…
– Но почему вы думаете, что он оставит что нибудь нам?
– Ах, мой друг! Он так богат, а мы так бедны!
– Ну, это еще недостаточная причина, маменька.
– Ах, Боже мой! Боже мой! Как он плох! – восклицала мать.


Когда Анна Михайловна уехала с сыном к графу Кириллу Владимировичу Безухому, графиня Ростова долго сидела одна, прикладывая платок к глазам. Наконец, она позвонила.