Встреча со шпионом

Встреча со шпионом
Spotkanie ze szpiegiem
Жанр	шпионский детектив
Режиссёр	Ян Баторы
Автор сценария	Ян Литан Анджей Выджинский (диалоги)
В главных ролях	Беата Тышкевич Станислав Микульский Игнацы Маховский Катажина Ланевская Ежи Вальчак Збигнев Запасевич Роман Сыкала
Оператор	Антони Войтович
Композитор	Марек Сарт
Кинокомпания	Творческое объединение «Сирена»
Длительность	105 мин
Страна	Польша Польша
Язык	польский
Год	1964
IMDb	ID 58608
Выход фильма «Встреча со шпионом» (оригинальное название — Spotkanie ze szpiegiem)

К:Фильмы 1964 года

«Встреча со шпионом» (польск. Spotkanie ze szpiegiem) — польский фильм, снятый в 1964 году Яном Баторы по повести Яна Литана «Прощание со шпионом». Шпионский триллер. Фильм снят в Варшаве (натурные съемки — вокзал «Варшава-Центр города» (польск.), парк Лазенки, ресторан на Иерусалимских аллеях напротив Музея Войска Польского) и на побережье Балтийского моря в районе Кошалина.

Сюжет

Темной ночью в нейтральных водах, недалеко от кошалинского побережья всплыла подводная лодка. С неё на воздушном шаре совершает перелет на территорию Польши агент иностранной разведки Бернард. Шар, однако, засекает пограничная радиолокационная служба. И хотя неопознанная цель исчезла с экрана локаторов, тем не менее, сотрудники контрразведки связали её с появлением подводной лодки в нейтральных водах…

Бернард благополучно приземлился в лесу. Но здесь оказывается свидетель — немой деревенский пастух. Отключив его ударом в горло, Бернард вкалывает пастуху в руку яд. Затем, выбрав место для тайника, он закапывает туда шар и прочее своё снаряжение. Затем включает рацию и передает магнитофонную запись с голосом одного из польских радиолюбителей с позывным SP1 XQZ — учителя Людвика Митулы, на запасной волне последнего). Радиолюбитель передает привет своему другу и дарит ему песенку в исполнении Катажины Боверы. Оставив все включенным, Бернард исчезает, а спустя некоторое время уже сидит в автобусе, направляясь на станцию. Передача запеленгована и вызывает определенное недоумение, в том числе и у самого Митулы, услышавшего себя по радио…

Между тем, начинаются поиски места возможного приземления неизвестной цели. В качестве исходной точки выбирается тот квадрат, где цель исчезла с локаторов. Разделившись на группы, оперативники прочесывают лес. И поисковая операция принесла первые результаты — найден труп пастуха. Дело принимает серьёзный оборот…

В Управление МВД в Варшаве срочно вызваны капитан Крес и поручник Бачный. Майор Луба вводит их в курс дела и приказывает немедленно вылететь в Кошалин. После возвращения оттуда поручник Бачный навещает Людвика Митулу, который, как выясняется, уже две недели не выходил в эфир…

Между тем Бернард уже в Варшаве, где должен связаться с предупрежденными о его прибытии агентами. Сперва он встречается с водителем грузовика Зигмунтом, однако тот, весьма напуганный такой встречей, убегает от Бернарда. Тогда Бернард звонит другому агенту, радистке и связной Марии Полинской, и назначает ей встречу на вокзале…

Мария встречается с Бернардом и передает ему первую информацию, в том числе о приезде в гарнизон группы офицеров-ракетчиков. Бернард сообщает ей, что стало известно о переброске пусковых ракетных установок на кошалинское побережье, и это подтверждается тем, что сообщила сейчас Мария. Они договариваются, что связь будет осуществляться посредством двух тайников, в зависимости от условного времени, сообщенного по телефону…

Бернард наведывается домой к Зигмунту, которому бежать уже некуда. Он обвиняет Зигмунта в том, что тот перекинулся на сторону госбезопасности. Зигмунт клянется, что это не так, просто он не годится для шпионской работы — мол, у него жена, дети. Бернард требует, чтобы Зигмунт пару раз взял его «левым» пассажиром на свой грузовик для поездки на Кошалинское побережье…

В Управлении МВД Луба с подчиненными еще раз слушают песенку Катажины Боверы. Бачному приходит в голову прокрутить песенку на малой скорости. Идея оказалась удачной — сразу же выявилась морзянка, не слышная на обычной частоте. Майор Луба отдает распоряжение о прослушивании всех радиолюбительских передач в стране, а за Митулой установить наблюдение. И когда в эфир выходит Януш, его передача также фиксируется службой радионаблюдения…

Бернард останавливает на шоссе грузовик Зигмунта, который не один, а с напарником, и просит подбросить его до Кошалина. Проезжая мимо леса, Бернард замечает армейский грузовик, после чего просит Зигмунта остановиться в городке Шуваруве — «ноги размять». Здесь он выясняет, что весь лес набит солдатами, которые все перегородили и оградили, так что теперь местным жителям даже грибочков негде собирать…

Машина Зигмунта попадается на глаза местному милиционеру, который недоумевает, как того занесло в Шуварув, который в стороне от Кошалина — цели указанной в его путевке, и на всякий случай записывает номер машины. на дальнейшем пути Бернард просит Зигмунта снова остановить машину — мол, приспичило человеку. Сидя в кустах, Бернард фотографирует тяжелые пусковые установки, вползающие в лес…

Майор Луба вновь посылает Креса и Бачного в Кошалин для повторного исследования квадрата вероятного приземления агента. С помощью миноискателя их группа обнаруживает тайник Бернарда в лесу. В нем, помимо всего прочего, небольшие баллоны с газом…

Мария предлагает Янушу, для маскировки их свиданий от его жены Баси, записать выход Януша в эфир на магнитофон и запускать в эфир пленку, в то время как они занимаются любовью. Сказано — сделано. После чего Бернар сообщает Марии о тайнике в парке Лазенки, из которого она достает донесение. У себя дома она «отстукивает» передачу, морзянка записывается на пленку, поверх голосом Януша, эту пленку Мария приносит её к нему домой, Януш включает магнитофон и выходит в эфир, а сам на диване собирается заняться Марией…

Неожиданно, однако, возвращается Бася. Мария молниеносно изымает пленку из магнитофона и прячет в свою сумку, после чего поспешно ретируется. Дома она вновь выходит в эфир по своей рации. Служба радионаблюдения устанавливает, что первая передача шла из дома Гедровского, а вторая — из дома, где проживает его хорошая знакомая Мария Полинская. Тем более, что криптографам управления удается взломать шифр…

Установив слежку за Марией, Бачный замечает, как она получила донесение и заложила его в тайник в одной из скамеек в Лазенках у памятника Шопену. Бачный достает из тайника записку, в которой указаны места расположения специальных частей щецинского, гданьского и ольштынского гарнизонов. Это замечает Бернард, который покидает парк и позвонил Марии из кафе «Каприс» с просьбой прочесть текст по телефону. После чего просит гардеробщика передать конверт с запиской высокой блондинке, пани Марии, которая должна быть здесь через несколько минут. А сам идет к Зигмунту и требует, чтобы тот раздобыл поездки на побережье…

Мария входит в «Каприс» под неусыпным оком Бачного, который замечает, как она получила конверт. Мария садится в автобус, где оперативники инсценируют кражу денег из сумки и задерживают Марию вместе с другими «подозреваемыми». В ближайшем отделении милиции у Марии изъяли сумочку для проверки и подвергли личному обыску. В сумочке конверта не оказалось, однако в пудренице Крес обнаруживает двойное дно, а под ним записку…

Мария вновь записывает радиограмму на передачу Януша, однако выходить в эфир ей приходится из своего дома — Януш все рассказал о связи с любовницей Басе, и та не пускает Марию на порог. Вскоре после передачи Марию и Януша арестовывают прямо на улице…

В записке, переданной Бернардом Марии есть такие слова: «Немедленно сообщить: проверил последние пункты и возвращаюсь. Пусть машина ждет на вокзале». Майор Луба получил ответ на свой запрос о тех, кто был замечен поблизости от военных баз. Выясняется, что нескольких местах был зафиксирован один и тот же грузовик, водитель которого Зигмунт однажды сделал остановку в Шуварове, хотя путевку имел в Кошалин. И вообще, подозрительный тип, долго жил в эмиграции… Майор узнает, что Зигмунт недавно снова выехал, и снова на север — в Щецин. Нет сомнения, что и агент находится с ним. Луба немедленно отправляет трех офицеров вдогонку по разным трассам, ведущим в Щецин…

«Шкоду» Зигмунта настигает «Варшава» поручника Бачного. Поравнявшись со «Шкодой», поручник приказывает Зигмунту немедленно остановиться. Но сидевший позади водителя Бернард вдруг схватил руль и резко вывернул его влево. Грузовик ударил «Варшаву», и она, переворачиваясь, покатилась с обрыва и загорелась. В отчаянии Зигмунт выскочил из грузовика и бросился назад, к месту падения машины, за ним выскочил и его напарник. В мгновение Бернард очутился за рулем и рванул с места. Зигмунт пытался остановить Бернарда, но Бернард просто переехал его. Подоспевший Крес оставил своих людей на месте аварии, а сам помчался вдогонку за Бернардом, однако догнал только пустую «Шкоду», брошенную возле железнодорожной станции…

Бернард сидит, покуривая, в уютном купе. Настроение у него превосходное — осталось только добраться до тайника, вытащить баллоны и наполнить газом шар. Ему даже не приходит в голову, что тайник уже давно обнаружен и возле него установлена круглосуточная засада…

В ролях

• Игнацы Маховский — Бернард, шпион
• Беата Тышкевич — Мария Полинская, медсестра, сообщница Бернарда
• Збигнев Запасевич — капитан Крес
• Станислав Микульский — поручник Бачный
• Ежи Вальчак — Зигмунт, шофер-дальнобойщик, сообщник Бернарда
• Хенрик Бонк — майор Луба
• Станислав Нивинский — Януш Гедровский, коротковолновик-любитель
• Катажина Ланевская — Бася Гедровская
• Станислав Гронковский — Людвик Митула, учитель, коротковолновик-любитель
• Барбара Валкувна — Ирена Митула
• Зыгмунт Листкевич — поручник Колеба
• Вацлав Ковальский — немой пастух
• Роман Сыкала — патологоанатом
• Мариан Лонч — водитель ПКС, коллега Зигмунта
• Анджей Хердер — напарник Зигмунта
• Ежи Карашкевич — «вор» из автобуса
• Хелена Домбровская — дознаватель
• Станислав Михальский — дознаватель
• Юлиуш Любич-Лисовский — эксперт по музыке
• Витольд Скарух — руководитель группы дешифровщиков
• Наталья Шиманьская — бабушка Эли, дочки Зигмунта
• Януш Зеевский — гардеробщик в кафе «Каприз»
• Ванда Якубинска — женщина из Шуварува

Дубляж

Фильм дублирован на киностудии Мосфильм в 1964 году.
Режиссёр дубляжа А. Алексеев, звукооператор Н. Прилуцкий.

В титрах «Роли исполняют и дублируют» указаны (с сохранением орфографии титров):

• Мария — Беата Тышкевич — Н. Фатеева
• Бася — Катажина Ланевская — Г. Самохина
• Бернард — Игнац Маховский — М. Глузский
• Крес — Збигнев Запасевич — Э. Бредун
• Бачный — Станислав Микульский — Ю. Боголюбов
• Зигмунт — Ежи Вальчак — В. Ферапонтов
• Майор — Хенрик Бонк — А. Толбузин
• Гедровский — Станислав Нивиньский — О. Голубицкий
• Колеба — Зигмунт Листкевич — Е. Дубасов
• Немой — Вацлав Ковальский

Интересные факты

• Успех фильма «Встреча со шпионом» в СССР был столь велик, что было принято решение создать аналогичную советскую картину. Ею стал фильм «Человек без паспорта» с Владимиром Заманским в главной роли, который в 1965—1966 гг. по мотивам польского детектива снял режиссёр Анатолий Бобровский.

Ссылки

• [filmpolski.pl/fp/index.php/121956 Spotkanie ze szpiegiem на FilmPolski.pl]
• [www.1tvrus.com/f/index.php?showtopic=2637&st=40&p=131653&#entry131653 «Встреча со шпионом» на 1tvrus.com]

Отрывок, характеризующий Встреча со шпионом

Кутузов со свитой возвращался в город. Главнокомандующий дал знак, чтобы люди продолжали итти вольно, и на его лице и на всех лицах его свиты выразилось удовольствие при звуках песни, при виде пляшущего солдата и весело и бойко идущих солдат роты. Во втором ряду, с правого фланга, с которого коляска обгоняла роты, невольно бросался в глаза голубоглазый солдат, Долохов, который особенно бойко и грациозно шел в такт песни и глядел на лица проезжающих с таким выражением, как будто он жалел всех, кто не шел в это время с ротой. Гусарский корнет из свиты Кутузова, передразнивавший полкового командира, отстал от коляски и подъехал к Долохову.
Гусарский корнет Жерков одно время в Петербурге принадлежал к тому буйному обществу, которым руководил Долохов. За границей Жерков встретил Долохова солдатом, но не счел нужным узнать его. Теперь, после разговора Кутузова с разжалованным, он с радостью старого друга обратился к нему:
– Друг сердечный, ты как? – сказал он при звуках песни, ровняя шаг своей лошади с шагом роты.
– Я как? – отвечал холодно Долохов, – как видишь.
Бойкая песня придавала особенное значение тону развязной веселости, с которой говорил Жерков, и умышленной холодности ответов Долохова.
– Ну, как ладишь с начальством? – спросил Жерков.
– Ничего, хорошие люди. Ты как в штаб затесался?
– Прикомандирован, дежурю.
Они помолчали.
«Выпускала сокола да из правого рукава», говорила песня, невольно возбуждая бодрое, веселое чувство. Разговор их, вероятно, был бы другой, ежели бы они говорили не при звуках песни.
– Что правда, австрийцев побили? – спросил Долохов.
– А чорт их знает, говорят.
– Я рад, – отвечал Долохов коротко и ясно, как того требовала песня.
– Что ж, приходи к нам когда вечерком, фараон заложишь, – сказал Жерков.
– Или у вас денег много завелось?
– Приходи.
– Нельзя. Зарок дал. Не пью и не играю, пока не произведут.
– Да что ж, до первого дела…
– Там видно будет.
Опять они помолчали.
– Ты заходи, коли что нужно, все в штабе помогут… – сказал Жерков.
Долохов усмехнулся.
– Ты лучше не беспокойся. Мне что нужно, я просить не стану, сам возьму.
– Да что ж, я так…
– Ну, и я так.
– Прощай.
– Будь здоров…
… и высоко, и далеко,
На родиму сторону…
Жерков тронул шпорами лошадь, которая раза три, горячась, перебила ногами, не зная, с какой начать, справилась и поскакала, обгоняя роту и догоняя коляску, тоже в такт песни.


Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.
И Кутузов улыбнулся с таким выражением, как будто он говорил: «Вы имеете полное право не верить мне, и даже мне совершенно всё равно, верите ли вы мне или нет, но вы не имеете повода сказать мне это. И в этом то всё дело».
Австрийский генерал имел недовольный вид, но не мог не в том же тоне отвечать Кутузову.
– Напротив, – сказал он ворчливым и сердитым тоном, так противоречившим лестному значению произносимых слов, – напротив, участие вашего превосходительства в общем деле высоко ценится его величеством; но мы полагаем, что настоящее замедление лишает славные русские войска и их главнокомандующих тех лавров, которые они привыкли пожинать в битвах, – закончил он видимо приготовленную фразу.
Кутузов поклонился, не изменяя улыбки.
– А я так убежден и, основываясь на последнем письме, которым почтил меня его высочество эрцгерцог Фердинанд, предполагаю, что австрийские войска, под начальством столь искусного помощника, каков генерал Мак, теперь уже одержали решительную победу и не нуждаются более в нашей помощи, – сказал Кутузов.
Генерал нахмурился. Хотя и не было положительных известий о поражении австрийцев, но было слишком много обстоятельств, подтверждавших общие невыгодные слухи; и потому предположение Кутузова о победе австрийцев было весьма похоже на насмешку. Но Кутузов кротко улыбался, всё с тем же выражением, которое говорило, что он имеет право предполагать это. Действительно, последнее письмо, полученное им из армии Мака, извещало его о победе и о самом выгодном стратегическом положении армии.
– Дай ка сюда это письмо, – сказал Кутузов, обращаясь к князю Андрею. – Вот изволите видеть. – И Кутузов, с насмешливою улыбкой на концах губ, прочел по немецки австрийскому генералу следующее место из письма эрцгерцога Фердинанда: «Wir haben vollkommen zusammengehaltene Krafte, nahe an 70 000 Mann, um den Feind, wenn er den Lech passirte, angreifen und schlagen zu konnen. Wir konnen, da wir Meister von Ulm sind, den Vortheil, auch von beiden Uferien der Donau Meister zu bleiben, nicht verlieren; mithin auch jeden Augenblick, wenn der Feind den Lech nicht passirte, die Donau ubersetzen, uns auf seine Communikations Linie werfen, die Donau unterhalb repassiren und dem Feinde, wenn er sich gegen unsere treue Allirte mit ganzer Macht wenden wollte, seine Absicht alabald vereitelien. Wir werden auf solche Weise den Zeitpunkt, wo die Kaiserlich Ruseische Armee ausgerustet sein wird, muthig entgegenharren, und sodann leicht gemeinschaftlich die Moglichkeit finden, dem Feinde das Schicksal zuzubereiten, so er verdient». [Мы имеем вполне сосредоточенные силы, около 70 000 человек, так что мы можем атаковать и разбить неприятеля в случае переправы его через Лех. Так как мы уже владеем Ульмом, то мы можем удерживать за собою выгоду командования обоими берегами Дуная, стало быть, ежеминутно, в случае если неприятель не перейдет через Лех, переправиться через Дунай, броситься на его коммуникационную линию, ниже перейти обратно Дунай и неприятелю, если он вздумает обратить всю свою силу на наших верных союзников, не дать исполнить его намерение. Таким образом мы будем бодро ожидать времени, когда императорская российская армия совсем изготовится, и затем вместе легко найдем возможность уготовить неприятелю участь, коей он заслуживает».]
Кутузов тяжело вздохнул, окончив этот период, и внимательно и ласково посмотрел на члена гофкригсрата.
– Но вы знаете, ваше превосходительство, мудрое правило, предписывающее предполагать худшее, – сказал австрийский генерал, видимо желая покончить с шутками и приступить к делу.
Он невольно оглянулся на адъютанта.
– Извините, генерал, – перебил его Кутузов и тоже поворотился к князю Андрею. – Вот что, мой любезный, возьми ты все донесения от наших лазутчиков у Козловского. Вот два письма от графа Ностица, вот письмо от его высочества эрцгерцога Фердинанда, вот еще, – сказал он, подавая ему несколько бумаг. – И из всего этого чистенько, на французском языке, составь mеmorandum, записочку, для видимости всех тех известий, которые мы о действиях австрийской армии имели. Ну, так то, и представь его превосходительству.
Князь Андрей наклонил голову в знак того, что понял с первых слов не только то, что было сказано, но и то, что желал бы сказать ему Кутузов. Он собрал бумаги, и, отдав общий поклон, тихо шагая по ковру, вышел в приемную.
Несмотря на то, что еще не много времени прошло с тех пор, как князь Андрей оставил Россию, он много изменился за это время. В выражении его лица, в движениях, в походке почти не было заметно прежнего притворства, усталости и лени; он имел вид человека, не имеющего времени думать о впечатлении, какое он производит на других, и занятого делом приятным и интересным. Лицо его выражало больше довольства собой и окружающими; улыбка и взгляд его были веселее и привлекательнее.
Кутузов, которого он догнал еще в Польше, принял его очень ласково, обещал ему не забывать его, отличал от других адъютантов, брал с собою в Вену и давал более серьезные поручения. Из Вены Кутузов писал своему старому товарищу, отцу князя Андрея:
«Ваш сын, – писал он, – надежду подает быть офицером, из ряду выходящим по своим занятиям, твердости и исполнительности. Я считаю себя счастливым, имея под рукой такого подчиненного».
В штабе Кутузова, между товарищами сослуживцами и вообще в армии князь Андрей, так же как и в петербургском обществе, имел две совершенно противоположные репутации.
Одни, меньшая часть, признавали князя Андрея чем то особенным от себя и от всех других людей, ожидали от него больших успехов, слушали его, восхищались им и подражали ему; и с этими людьми князь Андрей был прост и приятен. Другие, большинство, не любили князя Андрея, считали его надутым, холодным и неприятным человеком. Но с этими людьми князь Андрей умел поставить себя так, что его уважали и даже боялись.
Выйдя в приемную из кабинета Кутузова, князь Андрей с бумагами подошел к товарищу,дежурному адъютанту Козловскому, который с книгой сидел у окна.
– Ну, что, князь? – спросил Козловский.
– Приказано составить записку, почему нейдем вперед.
– А почему?
Князь Андрей пожал плечами.
– Нет известия от Мака? – спросил Козловский.
– Нет.
– Ежели бы правда, что он разбит, так пришло бы известие.
– Вероятно, – сказал князь Андрей и направился к выходной двери; но в то же время навстречу ему, хлопнув дверью, быстро вошел в приемную высокий, очевидно приезжий, австрийский генерал в сюртуке, с повязанною черным платком головой и с орденом Марии Терезии на шее. Князь Андрей остановился.
– Генерал аншеф Кутузов? – быстро проговорил приезжий генерал с резким немецким выговором, оглядываясь на обе стороны и без остановки проходя к двери кабинета.
– Генерал аншеф занят, – сказал Козловский, торопливо подходя к неизвестному генералу и загораживая ему дорогу от двери. – Как прикажете доложить?
Неизвестный генерал презрительно оглянулся сверху вниз на невысокого ростом Козловского, как будто удивляясь, что его могут не знать.
– Генерал аншеф занят, – спокойно повторил Козловский.
Лицо генерала нахмурилось, губы его дернулись и задрожали. Он вынул записную книжку, быстро начертил что то карандашом, вырвал листок, отдал, быстрыми шагами подошел к окну, бросил свое тело на стул и оглянул бывших в комнате, как будто спрашивая: зачем они на него смотрят? Потом генерал поднял голову, вытянул шею, как будто намереваясь что то сказать, но тотчас же, как будто небрежно начиная напевать про себя, произвел странный звук, который тотчас же пресекся. Дверь кабинета отворилась, и на пороге ее показался Кутузов. Генерал с повязанною головой, как будто убегая от опасности, нагнувшись, большими, быстрыми шагами худых ног подошел к Кутузову.
– Vous voyez le malheureux Mack, [Вы видите несчастного Мака.] – проговорил он сорвавшимся голосом.
Лицо Кутузова, стоявшего в дверях кабинета, несколько мгновений оставалось совершенно неподвижно. Потом, как волна, пробежала по его лицу морщина, лоб разгладился; он почтительно наклонил голову, закрыл глаза, молча пропустил мимо себя Мака и сам за собой затворил дверь.