Вся Москва
Поделись знанием:
Переодевшись, надушившись и облив голову холодной подои, Николай хотя несколько поздно, но с готовой фразой: vaut mieux tard que jamais, [лучше поздно, чем никогда,] явился к губернатору.
Это был не бал, и не сказано было, что будут танцевать; но все знали, что Катерина Петровна будет играть на клавикордах вальсы и экосезы и что будут танцевать, и все, рассчитывая на это, съехались по бальному.
Губернская жизнь в 1812 году была точно такая же, как и всегда, только с тою разницею, что в городе было оживленнее по случаю прибытия многих богатых семей из Москвы и что, как и во всем, что происходило в то время в России, была заметна какая то особенная размашистость – море по колено, трын трава в жизни, да еще в том, что тот пошлый разговор, который необходим между людьми и который прежде велся о погоде и об общих знакомых, теперь велся о Москве, о войске и Наполеоне.
Общество, собранное у губернатора, было лучшее общество Воронежа.
Дам было очень много, было несколько московских знакомых Николая; но мужчин не было никого, кто бы сколько нибудь мог соперничать с георгиевским кавалером, ремонтером гусаром и вместе с тем добродушным и благовоспитанным графом Ростовым. В числе мужчин был один пленный итальянец – офицер французской армии, и Николай чувствовал, что присутствие этого пленного еще более возвышало значение его – русского героя. Это был как будто трофей. Николай чувствовал это, и ему казалось, что все так же смотрели на итальянца, и Николай обласкал этого офицера с достоинством и воздержностью.
Как только вошел Николай в своей гусарской форме, распространяя вокруг себя запах духов и вина, и сам сказал и слышал несколько раз сказанные ему слова: vaut mieux tard que jamais, его обступили; все взгляды обратились на него, и он сразу почувствовал, что вступил в подобающее ему в губернии и всегда приятное, но теперь, после долгого лишения, опьянившее его удовольствием положение всеобщего любимца. Не только на станциях, постоялых дворах и в коверной помещика были льстившиеся его вниманием служанки; но здесь, на вечере губернатора, было (как показалось Николаю) неисчерпаемое количество молоденьких дам и хорошеньких девиц, которые с нетерпением только ждали того, чтобы Николай обратил на них внимание. Дамы и девицы кокетничали с ним, и старушки с первого дня уже захлопотали о том, как бы женить и остепенить этого молодца повесу гусара. В числе этих последних была сама жена губернатора, которая приняла Ростова, как близкого родственника, и называла его «Nicolas» и «ты».
Катерина Петровна действительно стала играть вальсы и экосезы, и начались танцы, в которых Николай еще более пленил своей ловкостью все губернское общество. Он удивил даже всех своей особенной, развязной манерой в танцах. Николай сам был несколько удивлен своей манерой танцевать в этот вечер. Он никогда так не танцевал в Москве и счел бы даже неприличным и mauvais genre [дурным тоном] такую слишком развязную манеру танца; но здесь он чувствовал потребность удивить их всех чем нибудь необыкновенным, чем нибудь таким, что они должны были принять за обыкновенное в столицах, но неизвестное еще им в провинции.
«Вся Москва» — адресная и справочная книга города Москвы.
До переворота 1917 года
В 1872—1917 годах справочник выходил под разными названиями[1]:
- 1872—1874 годы — Памятная книжка разных учреждений г. Москвы;
- 1875—1883 годы — Адрес-календарь разных учреждений г. Москвы;
- 1884—1893 годы — Адрес-календарь города Москвы;
- 1894 год — Адресная и справочная книга города Москвы;
- 1897 год — Адрес-справочник г. Москвы;
- 1903—1905 годы — Адрес-календарь г. Москвы. Вся Москва;
- до 1917 года — Вся Москва.
В 1894—95 годах выходил в двух частях (ч. 2 — Торгово-промышленный отдел).
Издательства справочника также менялись:
- 1872—1881 годы — «Ведомости московской городской полиции»;
- 1882, 1889—1893, 1896 годы — Московская городская управа;
- 1883—1888 годы — не указано;
- 1897 год — одновременно издательства А. С. Суворина и Левенсона;
- 1903—1905 годы — одновременно издательство Суворина и Московской городской управы;
- до 1917 года — «Товарищество А. С. Суворина — „Новое время“».
Справочник содержал:
- состав учреждений по ведомствам;
- списки церквей и монастырей с их кратким описанием и указанием причта;
- список больниц и лечебниц с указанием персонала;
- список врачей, организованный по специальностям и адресам;
- списки присяжных поверенных, архитекторов, художников;
- описание различных обществ;
- схемы залов театров и цирка;
- список торгово-промышленных предприятий Москвы и пригородов;
- список торговых посредников (агентов и комиссионеров);
- списки предприятий, организованные по типу предпринимательства с указанием хозяев;
- адресную книгу жителей города и пригородов с указанием их званий, чинов и занятий;
- список улиц;
- план города.
Редакция справочника находилась[когда?] по адресу: Арбат, дом № 30.
В СССР
«Вся Москва» издавалась в 1923—37 годах Госиздатом и другими московскими издательствами. Справочник содержал сведения о центральных правительственных и партийных учреждениях, советских учреждениях Москвы и Московской области, профсоюзах, обществах, культурно-просветительских организациях, учебных заведениях, театрах, музеях, библиотеках и других учреждениях. Приводились сведения о промышленности, торговле, городском транспорте. В приложении — план Москвы и перечень улиц (с информацией о переименованиях). До 1931 года (включительно) существовал справочный отдел, содержащий домашние адреса и телефоны лиц, упомянутых в справочнике.
В фондах библиотеки «Российская национальная библиотека» имеются следующие издания «Всей Москвы»:
- Памятная книжка разных учреждений г. Москвы на 1872—1874 гг. — М.: Вед. Моск. гор. полиции. (Шифр РНБ: С591Мос/А32)
- Вся Москва. Адресная и справочная книга на 1875—1917 гг., 1923—1931. (Шифр РНБ: С591Мос/В-86)
- Вся Москва. Адресно-справочная книга на 1936 г. — М.: «Моск. рабочий», 39 и 13 тип. «Мособлполиграф» и тип. «Дер эмес». (Шифр РНБ: С591М/В86, 36-6/35),
а также следующие издания аналогичной тематики:
- Вся Москва в кармане. — М.: Тип. Коломиец, 1914. (Шифр РНБ: 37.70.7.201)
- Вся Москва. Настольный справочник. — М.: Универсальное изд-во, 1922. (Шифр РНБ: 37.40.8.103)
- Вся Москва в кармане на 1924—1925. — М.: Гос. изд., 1924. (Шифр РНБ: С591Мос/В86)
- Вся Москва в кармане. — М.—Л.: Гос. изд., 1926. (Шифр РНБ: С591Мос/В86)
Напишите отзыв о статье "Вся Москва"
Примечания
- ↑ Справочники по истории дореволюционной России (militera.lib.ru/enc/0/pdf/spavochniki-po-istorii.pdf). Москва, «Книга». 1978. С. 489.
Литература
- Вся Москва // Москва: Энциклопедия / Глав. ред. А. Л. Нарочницкий. — М.: Советская энциклопедия, 1980. — 688 с., ил. — 200 000 экз.
- Вся Москва // Москва: Энциклопедия / Глав. ред. С. О. Шмидт; Сост.: М. И. Андреев, В. М. Карев. — М. : Большая Российская энциклопедия, 1997. — 976 с. — 100 000 экз. — ISBN 5-85270-277-3.</span>
Ссылки
- [oldbooks.ax3.net/BookLibrary/24400-Vsya-Moskva.html Онлайн библиотека Царское Село, справочники Вся Москва и т.д. в формате PDF]
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Вся Москва
Николай в два слова купил за шесть тысяч семнадцать жеребцов на подбор (как он говорил) для казового конца своего ремонта. Пообедав и выпив немножко лишнего венгерского, Ростов, расцеловавшись с помещиком, с которым он уже сошелся на «ты», по отвратительной дороге, в самом веселом расположении духа, поскакал назад, беспрестанно погоняя ямщика, с тем чтобы поспеть на вечер к губернатору.Переодевшись, надушившись и облив голову холодной подои, Николай хотя несколько поздно, но с готовой фразой: vaut mieux tard que jamais, [лучше поздно, чем никогда,] явился к губернатору.
Это был не бал, и не сказано было, что будут танцевать; но все знали, что Катерина Петровна будет играть на клавикордах вальсы и экосезы и что будут танцевать, и все, рассчитывая на это, съехались по бальному.
Губернская жизнь в 1812 году была точно такая же, как и всегда, только с тою разницею, что в городе было оживленнее по случаю прибытия многих богатых семей из Москвы и что, как и во всем, что происходило в то время в России, была заметна какая то особенная размашистость – море по колено, трын трава в жизни, да еще в том, что тот пошлый разговор, который необходим между людьми и который прежде велся о погоде и об общих знакомых, теперь велся о Москве, о войске и Наполеоне.
Общество, собранное у губернатора, было лучшее общество Воронежа.
Дам было очень много, было несколько московских знакомых Николая; но мужчин не было никого, кто бы сколько нибудь мог соперничать с георгиевским кавалером, ремонтером гусаром и вместе с тем добродушным и благовоспитанным графом Ростовым. В числе мужчин был один пленный итальянец – офицер французской армии, и Николай чувствовал, что присутствие этого пленного еще более возвышало значение его – русского героя. Это был как будто трофей. Николай чувствовал это, и ему казалось, что все так же смотрели на итальянца, и Николай обласкал этого офицера с достоинством и воздержностью.
Как только вошел Николай в своей гусарской форме, распространяя вокруг себя запах духов и вина, и сам сказал и слышал несколько раз сказанные ему слова: vaut mieux tard que jamais, его обступили; все взгляды обратились на него, и он сразу почувствовал, что вступил в подобающее ему в губернии и всегда приятное, но теперь, после долгого лишения, опьянившее его удовольствием положение всеобщего любимца. Не только на станциях, постоялых дворах и в коверной помещика были льстившиеся его вниманием служанки; но здесь, на вечере губернатора, было (как показалось Николаю) неисчерпаемое количество молоденьких дам и хорошеньких девиц, которые с нетерпением только ждали того, чтобы Николай обратил на них внимание. Дамы и девицы кокетничали с ним, и старушки с первого дня уже захлопотали о том, как бы женить и остепенить этого молодца повесу гусара. В числе этих последних была сама жена губернатора, которая приняла Ростова, как близкого родственника, и называла его «Nicolas» и «ты».
Катерина Петровна действительно стала играть вальсы и экосезы, и начались танцы, в которых Николай еще более пленил своей ловкостью все губернское общество. Он удивил даже всех своей особенной, развязной манерой в танцах. Николай сам был несколько удивлен своей манерой танцевать в этот вечер. Он никогда так не танцевал в Москве и счел бы даже неприличным и mauvais genre [дурным тоном] такую слишком развязную манеру танца; но здесь он чувствовал потребность удивить их всех чем нибудь необыкновенным, чем нибудь таким, что они должны были принять за обыкновенное в столицах, но неизвестное еще им в провинции.
