Вторая Латинская война

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Вторая Латинская война
Основной конфликт: Латинские войны

Италия в IV веке до н. э.
Дата

340338 до н. э.

Место

центральная и южная Италия

Итог

победа римлян, упразднение Латинского союза

Противники
Римская республика Латинский союз
Командующие
Тит Манлий Империоз Торкват, Публий Деций Мус неизвестно
Силы сторон
неизвестно неизвестно
Потери
неизвестно неизвестно

Вторая Латинская война — вооружённый конфликт между Римской Республикой и городами Латинского союза в 340 — 338 до н. э.





Предыстория

Причиной войны являлось недовольство общин Латинского союза завоевательной политикой Рима и своим зависимым от последнего положением.

В 358 до н. э. латинские племена впервые за долгое время прислали на помощь Риму солдат, выполняя условия Кассиева договора, заключённого по итогам Первой Латинской войны около 493 до н. э.[1]. Однако уже в 348 до н. э. на собрании представителей латинских племён у Ферентинской рощи латиняне, согласно Ливию, заявили:

«Довольно приказывать тем, в чьей помощи нуждаетесь: с оружьем в руках латинам сподручней защищать свою свободу, а не чуждое владычество»[2]

Вторая половина 340-х годов прошла в ожидании войны с латинскими племенами. В 340 до н. э. в Рим были приглашены десять старейшин латинских племён[3]. После прибытия в Рим один из послов, Анний, взял слово и «заговорил так, словно он — победитель, силой оружия захвативший Капитолий, а не посол, охраняемый правом народов»[4]. Анний, указывая на регулярно оказываемую Риму военную помощь, от имени латинских племён требовал, чтобы латиняне были признаны частью единого с римлянами народа и единого государства, в котором один из двух консулов избирался бы из латинян. Консул Тит Манлий Империоз Торкват, опасаясь принятия сенаторами требований латинян, категорически отверг их притязания и призвал в свидетели своей правоты Юпитера[4], после чего Анний, по сообщению Ливия, выбежал из курии, споткнулся, упал и потерял сознание[5]. Это было истолковано как поддержка богов, после чего римлянами была собрана армия, и начался поход[5].

Битва при Везувии

По сохранённому Ливием преданию, незадолго до битвы консулам приснился вещий сон, в соответствии с которым победа должна была достаться тому войску, в котором полководец «обрёк в жертву рати противника, а с ними и себя самого»[5]. После гаданий гаруспиков консулы решили, что ради общей победы покончит с собой тот из них, первые ряды крыла которого (гастаты) начнут отступать к своему второму ряду (принципам)[5]. Чуть позднее консул Торкват, занимавшийся поддержанием жёсткой дисциплины в римской армии, приказал убить своего сына, который ослушался приказа и убил одного из латинян перед битвой, во время разведки[6].

Первым начали отступать гастаты левого крыла под командованием Деция[7]. Деций подозвал понтифика и под его руководством произнёс жертвенные слова, после чего бросился в центр сражения. Некоторое время спустя, когда исход битвы был ещё неясен, Торкват приказал вступить в бой свежим триариям, благодаря чему римляне одержали полную победу[8].

Битва при Трифане

Напишите отзыв о статье "Вторая Латинская война"

Примечания

  1. Тит Ливий. История от основания города, VII, 12: текст на [www.thelatinlibrary.com/liv.html латинском] и [www.ancientrome.ru/antlitr/livi/index.htm русском]
  2. Тит Ливий. История от основания города, VII, 25: текст на [www.thelatinlibrary.com/liv.html латинском] и [www.ancientrome.ru/antlitr/livi/index.htm русском]
  3. Тит Ливий. История от основания города, VIII, 3: текст на [www.thelatinlibrary.com/liv.html латинском] и [www.ancientrome.ru/antlitr/livi/index.htm русском]
  4. 1 2 Тит Ливий. История от основания города, VIII, 5: текст на [www.thelatinlibrary.com/liv.html латинском] и [www.ancientrome.ru/antlitr/livi/index.htm русском]
  5. 1 2 3 4 Тит Ливий. История от основания города, VIII, 6: текст на [www.thelatinlibrary.com/liv.html латинском] и [www.ancientrome.ru/antlitr/livi/index.htm русском]
  6. Тит Ливий. История от основания города, VIII, 7: текст на [www.thelatinlibrary.com/liv.html латинском] и [www.ancientrome.ru/antlitr/livi/index.htm русском]
  7. Тит Ливий. История от основания города, VIII, 9: текст на [www.thelatinlibrary.com/liv.html латинском] и [www.ancientrome.ru/antlitr/livi/index.htm русском]
  8. Тит Ливий. История от основания города, VIII, 10: текст на [www.thelatinlibrary.com/liv.html латинском] и [www.ancientrome.ru/antlitr/livi/index.htm русском]




Отрывок, характеризующий Вторая Латинская война

Посидев за столом, Сперанский закупорил бутылку с вином и сказав: «нынче хорошее винцо в сапожках ходит», отдал слуге и встал. Все встали и также шумно разговаривая пошли в гостиную. Сперанскому подали два конверта, привезенные курьером. Он взял их и прошел в кабинет. Как только он вышел, общее веселье замолкло и гости рассудительно и тихо стали переговариваться друг с другом.
– Ну, теперь декламация! – сказал Сперанский, выходя из кабинета. – Удивительный талант! – обратился он к князю Андрею. Магницкий тотчас же стал в позу и начал говорить французские шутливые стихи, сочиненные им на некоторых известных лиц Петербурга, и несколько раз был прерываем аплодисментами. Князь Андрей, по окончании стихов, подошел к Сперанскому, прощаясь с ним.
– Куда вы так рано? – сказал Сперанский.
– Я обещал на вечер…
Они помолчали. Князь Андрей смотрел близко в эти зеркальные, непропускающие к себе глаза и ему стало смешно, как он мог ждать чего нибудь от Сперанского и от всей своей деятельности, связанной с ним, и как мог он приписывать важность тому, что делал Сперанский. Этот аккуратный, невеселый смех долго не переставал звучать в ушах князя Андрея после того, как он уехал от Сперанского.
Вернувшись домой, князь Андрей стал вспоминать свою петербургскую жизнь за эти четыре месяца, как будто что то новое. Он вспоминал свои хлопоты, искательства, историю своего проекта военного устава, который был принят к сведению и о котором старались умолчать единственно потому, что другая работа, очень дурная, была уже сделана и представлена государю; вспомнил о заседаниях комитета, членом которого был Берг; вспомнил, как в этих заседаниях старательно и продолжительно обсуживалось всё касающееся формы и процесса заседаний комитета, и как старательно и кратко обходилось всё что касалось сущности дела. Он вспомнил о своей законодательной работе, о том, как он озабоченно переводил на русский язык статьи римского и французского свода, и ему стало совестно за себя. Потом он живо представил себе Богучарово, свои занятия в деревне, свою поездку в Рязань, вспомнил мужиков, Дрона старосту, и приложив к ним права лиц, которые он распределял по параграфам, ему стало удивительно, как он мог так долго заниматься такой праздной работой.


На другой день князь Андрей поехал с визитами в некоторые дома, где он еще не был, и в том числе к Ростовым, с которыми он возобновил знакомство на последнем бале. Кроме законов учтивости, по которым ему нужно было быть у Ростовых, князю Андрею хотелось видеть дома эту особенную, оживленную девушку, которая оставила ему приятное воспоминание.
Наташа одна из первых встретила его. Она была в домашнем синем платье, в котором она показалась князю Андрею еще лучше, чем в бальном. Она и всё семейство Ростовых приняли князя Андрея, как старого друга, просто и радушно. Всё семейство, которое строго судил прежде князь Андрей, теперь показалось ему составленным из прекрасных, простых и добрых людей. Гостеприимство и добродушие старого графа, особенно мило поразительное в Петербурге, было таково, что князь Андрей не мог отказаться от обеда. «Да, это добрые, славные люди, думал Болконский, разумеется, не понимающие ни на волос того сокровища, которое они имеют в Наташе; но добрые люди, которые составляют наилучший фон для того, чтобы на нем отделялась эта особенно поэтическая, переполненная жизни, прелестная девушка!»
Князь Андрей чувствовал в Наташе присутствие совершенно чуждого для него, особенного мира, преисполненного каких то неизвестных ему радостей, того чуждого мира, который еще тогда, в отрадненской аллее и на окне, в лунную ночь, так дразнил его. Теперь этот мир уже более не дразнил его, не был чуждый мир; но он сам, вступив в него, находил в нем новое для себя наслаждение.