Вторая мелильская кампания (1909)

Вторая Мелильская кампания (исп. Guerra de Melilla), также известная под названиями Вторая Рифская война и Испано-марокканская война 1909 года — вооружённый конфликт в северной части Марокко в 1909 году, около города Мелилья, между испанской армией и ополчением тридцати девяти берберских племён региона Риф.

Предыстория

Потеряв значительную часть своих колоний в результате поражения в Испано-американской войне 1898 года, Испания в начале XX века всячески стремилась к расширению своего влияния в Северной Африке, где издавна обладала небольшими анклавами.

Регион Риф, населённый воинственными берберскими племенами, находился в «Испанской сфере влияния» в Марокко по договору с Францией от 5 октября 1904 года, однако он никогда не находился под реальной политической властью марокканского султана, имея неофициальное название «Bled es-Siba» — «Страна беспорядков». Таким образом, рифы не признавали никаких соглашений марокканского правительства с европейцами и начали партизанскую войну против испанцев сразу же после того, как те появились на их землях.

Испанское правительство заключило в 1907 году договор с Мулай-Мухаммедом, вождём одного из местных племён, более известным как Бу-Хмара, на право эксплуатации железных рудников около Мелильи и строительство 20-километровой железной дороги для отправки руды в город - вопреки воле султана Марокко Абдель-Азиза и других местных племён. 8 августа 1908 года рудники были впервые атакованы берберами из Рифа. В этот раз обошлось без жертв, но в октябре 1908-го Бу-Хмара был схвачен собственными вассалами и отправлен в Фес, где вскоре умер в тюрьме. Оставшись без поддержки на вражеской территории, испанский военачальник Хосе Марина Вега (José Marina Vega), командовавший гарнизоном Мелильи, запросил у Мадрида подкреплений для защиты территорий, однако никакой помощи от правительства не получил. 9 июля 1909 года произошло новое нападение рифов на рудники, и в этот раз берберы убили шестерых испанских железнодорожных рабочих.

Боевые действия

После этого события премьер-министр Испании Антонио Мауро Монтанер увеличил испанский гарнизон в Мелилье с 5000 до 22000 человек в целях подготовки к будущему наступлению. На первоначальном этапе испанская армия в Северном Марокко комплектовалась исключительно призывниками, без привлечения профессиональных войск или местных наёмников, которые были плохо обучены и вооружены и не имели даже полноценных карт местности.

В скором времени началась сама кампания: командующий, генерал Марина, приказал шести испанским отрядам под командованием полковника Альвареса Кабреры двигаться к Ат-Аксе. Войска покинули Мелилью с наступлением темноты, но заблудились - и к утру оказались в каньоне Альфер, где были атакованы рифами, обстрелявшими их с высоты. Полковник Кабрера и 26 солдат были убиты, 230 — ранены.

28 июля 1909 года испанцы потерпели новое поражение — в каньоне Лобо (Битва при Лобо), куда Марина послал новый отряд под командованием генерала Пинтоса для защиты Сегунда-Касеты. Рифы снова устроили засаду, генерал Пинтос и 153 солдата были убиты, около 600 ранено.

Эпилог

После этой катастрофы Испания временно прекратила военные действия; численность её контингентов в северном Марокко была увеличена на 35000 человек, также из Испании доставили тяжёлую артиллерию.

31 августа 1909 года с этими новыми силами испанцы начали новое наступление и ввиду их теперешнего значительного превосходства к январю 1910 года покорили большую часть сопротивлявшихся племён к востоку от Мелильи. Испанцы расширили площадь своей колонии Мелилья, захватив территорию от мыса Трес-Форсас на севере до Мар-Чика на юге, - однако, на втором этапе кампании потеряли 2517 человек. При этом значительная часть территорий, находившихся в испанской «зоне», несмотря на расширение испанского влияния, оставалась фактически независимой и была окончательно захвачена только в 1921—1926 годах в ходе Третьей Рифской войны.

Поражение при Лобо отозвалось и в самой Испании: оно явилось одним из причин каталонского восстания 1909 года (так называемой «трагической недели»), когда испанское правительство в связи с поражением и необходимостью увеличения армии в Марокко объявило новый призыв, и привело к падению правительства Монтанера (21 октября).

Ссылки

• [www.balagan.org.uk/war/iberia/1909/index.htm Balagan]

Отрывок, характеризующий Вторая мелильская кампания (1909)

Это то было то, что случилось с ним за два дня до приезда княжны Марьи. С этого же дня, как говорил доктор, изнурительная лихорадка приняла дурной характер, но Наташа не интересовалась тем, что говорил доктор: она видела эти страшные, более для нее несомненные, нравственные признаки.
С этого дня началось для князя Андрея вместе с пробуждением от сна – пробуждение от жизни. И относительно продолжительности жизни оно не казалось ему более медленно, чем пробуждение от сна относительно продолжительности сновидения.

Ничего не было страшного и резкого в этом, относительно медленном, пробуждении.
Последние дни и часы его прошли обыкновенно и просто. И княжна Марья и Наташа, не отходившие от него, чувствовали это. Они не плакали, не содрогались и последнее время, сами чувствуя это, ходили уже не за ним (его уже не было, он ушел от них), а за самым близким воспоминанием о нем – за его телом. Чувства обеих были так сильны, что на них не действовала внешняя, страшная сторона смерти, и они не находили нужным растравлять свое горе. Они не плакали ни при нем, ни без него, но и никогда не говорили про него между собой. Они чувствовали, что не могли выразить словами того, что они понимали.
Они обе видели, как он глубже и глубже, медленно и спокойно, опускался от них куда то туда, и обе знали, что это так должно быть и что это хорошо.
Его исповедовали, причастили; все приходили к нему прощаться. Когда ему привели сына, он приложил к нему свои губы и отвернулся, не потому, чтобы ему было тяжело или жалко (княжна Марья и Наташа понимали это), но только потому, что он полагал, что это все, что от него требовали; но когда ему сказали, чтобы он благословил его, он исполнил требуемое и оглянулся, как будто спрашивая, не нужно ли еще что нибудь сделать.
Когда происходили последние содрогания тела, оставляемого духом, княжна Марья и Наташа были тут.
– Кончилось?! – сказала княжна Марья, после того как тело его уже несколько минут неподвижно, холодея, лежало перед ними. Наташа подошла, взглянула в мертвые глаза и поспешила закрыть их. Она закрыла их и не поцеловала их, а приложилась к тому, что было ближайшим воспоминанием о нем.
«Куда он ушел? Где он теперь?..»

Когда одетое, обмытое тело лежало в гробу на столе, все подходили к нему прощаться, и все плакали.
Николушка плакал от страдальческого недоумения, разрывавшего его сердце. Графиня и Соня плакали от жалости к Наташе и о том, что его нет больше. Старый граф плакал о том, что скоро, он чувствовал, и ему предстояло сделать тот же страшный шаг.
Наташа и княжна Марья плакали тоже теперь, но они плакали не от своего личного горя; они плакали от благоговейного умиления, охватившего их души перед сознанием простого и торжественного таинства смерти, совершившегося перед ними.



Для человеческого ума недоступна совокупность причин явлений. Но потребность отыскивать причины вложена в душу человека. И человеческий ум, не вникнувши в бесчисленность и сложность условий явлений, из которых каждое отдельно может представляться причиною, хватается за первое, самое понятное сближение и говорит: вот причина. В исторических событиях (где предметом наблюдения суть действия людей) самым первобытным сближением представляется воля богов, потом воля тех людей, которые стоят на самом видном историческом месте, – исторических героев. Но стоит только вникнуть в сущность каждого исторического события, то есть в деятельность всей массы людей, участвовавших в событии, чтобы убедиться, что воля исторического героя не только не руководит действиями масс, но сама постоянно руководима. Казалось бы, все равно понимать значение исторического события так или иначе. Но между человеком, который говорит, что народы Запада пошли на Восток, потому что Наполеон захотел этого, и человеком, который говорит, что это совершилось, потому что должно было совершиться, существует то же различие, которое существовало между людьми, утверждавшими, что земля стоит твердо и планеты движутся вокруг нее, и теми, которые говорили, что они не знают, на чем держится земля, но знают, что есть законы, управляющие движением и ее, и других планет. Причин исторического события – нет и не может быть, кроме единственной причины всех причин. Но есть законы, управляющие событиями, отчасти неизвестные, отчасти нащупываемые нами. Открытие этих законов возможно только тогда, когда мы вполне отрешимся от отыскиванья причин в воле одного человека, точно так же, как открытие законов движения планет стало возможно только тогда, когда люди отрешились от представления утвержденности земли.