Вторая Стародубская полковая сотня

2-я полкова́я со́тня — административно-территориальная и войсковая единица в составе малороссийского Стародубского полка, существовавшая в XVII-XVIII веках.

Центр — полковой город Стародуб.

Сведения о наличии двух сотен в Стародубе имеются ещё с 1650-х гг., когда Стародубский полк ещё не был самостоятельной единицей. При формировании Стародубского полка в 1663 году, вторая сотня уже не упоминается; возможно, её границы существенно отличались от границ 2-й полковой сотни, существовавшей в XVIII веке. Вероятно, по этой же причине сведения о принадлежности сёл ко 2-й полковой сотне часто оказываются противоречивы.

2-я полковая сотня вновь образована около 1750 года путём выделения из полковой сотни; существовала до 1781 года. Охватывала юго-восточную часть полковой сотни (западная часть нынешнего Погарского района Брянской области и юг Стародубского).

Сотники:

• Афанасий Слухановский, 1758-1777.
• Яков Семека, 1770-1781.

Отрывок, характеризующий Вторая Стародубская полковая сотня

– Кому тушить то? – послышался голос Данилы Терентьича, молчавшего до сих пор. Голос его был спокоен и медлителен. – Москва и есть, братцы, – сказал он, – она матушка белока… – Голос его оборвался, и он вдруг старчески всхлипнул. И как будто только этого ждали все, чтобы понять то значение, которое имело для них это видневшееся зарево. Послышались вздохи, слова молитвы и всхлипывание старого графского камердинера.


Камердинер, вернувшись, доложил графу, что горит Москва. Граф надел халат и вышел посмотреть. С ним вместе вышла и не раздевавшаяся еще Соня, и madame Schoss. Наташа и графиня одни оставались в комнате. (Пети не было больше с семейством; он пошел вперед с своим полком, шедшим к Троице.)
Графиня заплакала, услыхавши весть о пожаре Москвы. Наташа, бледная, с остановившимися глазами, сидевшая под образами на лавке (на том самом месте, на которое она села приехавши), не обратила никакого внимания на слова отца. Она прислушивалась к неумолкаемому стону адъютанта, слышному через три дома.
– Ах, какой ужас! – сказала, со двора возвративись, иззябшая и испуганная Соня. – Я думаю, вся Москва сгорит, ужасное зарево! Наташа, посмотри теперь, отсюда из окошка видно, – сказала она сестре, видимо, желая чем нибудь развлечь ее. Но Наташа посмотрела на нее, как бы не понимая того, что у ней спрашивали, и опять уставилась глазами в угол печи. Наташа находилась в этом состоянии столбняка с нынешнего утра, с того самого времени, как Соня, к удивлению и досаде графини, непонятно для чего, нашла нужным объявить Наташе о ране князя Андрея и о его присутствии с ними в поезде. Графиня рассердилась на Соню, как она редко сердилась. Соня плакала и просила прощенья и теперь, как бы стараясь загладить свою вину, не переставая ухаживала за сестрой.