Вторая битва за Ёнпхёндо
| Вторая битва за Ёнпхёндо | |||
| Дата | |||
|---|---|---|---|
| Место |
недалеко от острова Ёнпхёндо, Северная разграничительная линия, Желтое море | ||
| Итог | |||
| Противники | |||
| |||
| Командующие | |||
| |||
| Силы сторон | |||
| |||
| Потери | |||
| |||
Вторая битва за Ёнпхёндо — инцидент, произошедший 29 июня 2002 года недалеко от острова Ёнпхёндо в Жёлтом море, когда два патрульных катера Северной Кореи пересекли Северную разграничительную линию и завязали бой с катерами береговой охраны Южной Кореи.
Бой произошел во время Чемпионата мира по футболу 2002 года.
Содержание
Предыстория
Согласно договору, после окончания Корейской войны (1950—1953) морской границей между Северной и Южной Кореями стала служить так называемая Северная разграничительная линия, немного Южнее которой находятся острова Ёнпхёндо контролируемые Южной Кореей.
Северные же Корейцы считают острова Ёнпхёндо своей территорией и заявляют на них территориальные претензии, желая передвинуть разграничительную линию южнее. Южнокорейские пограничники часто задерживают северокорейских рыбаков, переплывших разграничительную линию, и возвращают тех на родину. В 1999 году Южной Кореей была пресечена первая попытка захвата островов северокорейцами.
Бой
В 9:54 утра 29 июня 2002 года Северокорейский патрульный катер пересек Северную разграничительную линию и был встречен южнокорейскими пограничными катерами, которые по громкоговорителям несколько раз потребовали северокорейцев развернуться. Северокорейский катер проигнорировал предупреждения, и стал сближаться с южнокорейскими на опасное расстояние.
В 10:01 утра в 11,2 километра к западу от точки вторжения первого патрульного катера Северной Кореи разграничительную линию пересек второй северокорейский патрульный катер. Ему на перехват были посланы другие. Южнокорейский катер, который в 10:06 на расстоянии 1 километра 853 метров (1 морской мили) с помощью громкоговорителей также потребовали разворот северокорейцев. Однако второй катер также проигнорировал предупреждение и продолжил сближаться с южнокорейским пограничным катером.
В 10:25 утра, при сближении второго северокорейского катера с левого борта с южнокорейским, на расстояние в 500 ярдов (457 метров) в 4,8 километрах юго-западнее СРЛ северокорейский катер произвел по южнокорейскому выстрел из 55 мм орудия. Снаряд попал в рубку южнокорейского корабля и его взрыв привел к первым потерям в ходе боя. Несколькими секундами позже на южнокорейский катер был обрушен мощный огонь двух 30-мм пулеметов. Капитаном южнокорейского катера Юн Ёнха было принято решение открыть ответный огонь из 35 и 40 мм пулеметов и 85 мм корабельного орудия. Завязался ожесточенный бой. В 10:35 утра в зону боевых действий подошел второй южнокорейский катер, капитан которого приказал открыть огонь по северокорейским катерам, из всех имеющихся в наличии видов оружия.
В 10:43 утра на одном из Северокорейских катеров начался сильный пожар и он на скорости в 8 узлов (16 км/час) начал отходить к СРЛ, находясь при этом под шквальным обстрелом двух южнокорейских катеров. В 10:50 утра ему удалось вернуться на морскую территорию Севера. 2-й северокорейский катер не участвовавший в бою вернулся на северокорейскую территорию в 10:59 утра.
Тем не менее южнокорейский катер также получил критические повреждения и затонул в 11:58 утра. Ранее южнокорейские спасательные корабли попытались отбуксировать его к берегу, но на катере был серьезный пожар и от идеи отказались, оставив его тонуть.[1]
Последствия
Непосредственно на месте боя с южнокорейской стороны скончались 4 человека — Чу Чхонхен, Со Ховон, Хван Дохун и капитан катера Юн Ёнха получивший множественные огнестрельные и осколочные ранения. Ещё один южнокорейский матрос — рулевой Хан Сангук был найден мертвым, спустя два дня, при обследовании водолазами затонувшего катера. Последний из убитых матрос Пак Донхек скончался от полученных ранений через 22 дня — 20 июля 2002 года в больнице на острове Ёнпхёндо. Ещё 19 матросов получили ранения различной степени тяжести, но выжили.
Южнокорейская разведка позже сообщила, что северокорейский катер участвовавший в бою получил тяжелейшие повреждения. Погибли не менее 13 северокорейцев в том числе и капитан северокорейского катера Ким Ёнсик, который скончался по данным южнокорейской разведки в результате множественных осколочных ранений полученных им при попадании южнокорейского снаряда на капитанский мостик северокорейского катера.
РК и КНДР ожидаемо возложили вину за инцидент друг на друга. КНДР потребовала извинений от Южной Кореи, а Южная Корея — от КНДР.
По данным южнокорейской разведки в СМИ КНДР про инцидент было упомянуто «вскользь», при этом были значительно завышены потери Южной Кореи — до нескольких десятков убитых, а потери КНДР, наоборот, существенно занижены — до нескольких раненых.[2]
В культуре
- Фильм 2015 года Битва за Ёнпхёндо (연평해전)
Напишите отзыв о статье "Вторая битва за Ёнпхёндо"
Примечания
Отрывок, характеризующий Вторая битва за Ёнпхёндо
– Ну, что, юноша? – сказал он, вздохнув и из под приподнятых бровей взглянув в глаза Ростова. Какой то свет глаз с быстротою электрической искры перебежал из глаз Телянина в глаза Ростова и обратно, обратно и обратно, всё в одно мгновение.– Подите сюда, – проговорил Ростов, хватая Телянина за руку. Он почти притащил его к окну. – Это деньги Денисова, вы их взяли… – прошептал он ему над ухом.
– Что?… Что?… Как вы смеете? Что?… – проговорил Телянин.
Но эти слова звучали жалобным, отчаянным криком и мольбой о прощении. Как только Ростов услыхал этот звук голоса, с души его свалился огромный камень сомнения. Он почувствовал радость и в то же мгновение ему стало жалко несчастного, стоявшего перед ним человека; но надо было до конца довести начатое дело.
– Здесь люди Бог знает что могут подумать, – бормотал Телянин, схватывая фуражку и направляясь в небольшую пустую комнату, – надо объясниться…
– Я это знаю, и я это докажу, – сказал Ростов.
– Я…
Испуганное, бледное лицо Телянина начало дрожать всеми мускулами; глаза всё так же бегали, но где то внизу, не поднимаясь до лица Ростова, и послышались всхлипыванья.
– Граф!… не губите молодого человека… вот эти несчастные деньги, возьмите их… – Он бросил их на стол. – У меня отец старик, мать!…
Ростов взял деньги, избегая взгляда Телянина, и, не говоря ни слова, пошел из комнаты. Но у двери он остановился и вернулся назад. – Боже мой, – сказал он со слезами на глазах, – как вы могли это сделать?
– Граф, – сказал Телянин, приближаясь к юнкеру.
– Не трогайте меня, – проговорил Ростов, отстраняясь. – Ежели вам нужда, возьмите эти деньги. – Он швырнул ему кошелек и выбежал из трактира.
Вечером того же дня на квартире Денисова шел оживленный разговор офицеров эскадрона.
– А я говорю вам, Ростов, что вам надо извиниться перед полковым командиром, – говорил, обращаясь к пунцово красному, взволнованному Ростову, высокий штаб ротмистр, с седеющими волосами, огромными усами и крупными чертами морщинистого лица.
Штаб ротмистр Кирстен был два раза разжалован в солдаты зa дела чести и два раза выслуживался.
– Я никому не позволю себе говорить, что я лгу! – вскрикнул Ростов. – Он сказал мне, что я лгу, а я сказал ему, что он лжет. Так с тем и останется. На дежурство может меня назначать хоть каждый день и под арест сажать, а извиняться меня никто не заставит, потому что ежели он, как полковой командир, считает недостойным себя дать мне удовлетворение, так…
– Да вы постойте, батюшка; вы послушайте меня, – перебил штаб ротмистр своим басистым голосом, спокойно разглаживая свои длинные усы. – Вы при других офицерах говорите полковому командиру, что офицер украл…
– Я не виноват, что разговор зашел при других офицерах. Может быть, не надо было говорить при них, да я не дипломат. Я затем в гусары и пошел, думал, что здесь не нужно тонкостей, а он мне говорит, что я лгу… так пусть даст мне удовлетворение…
– Это всё хорошо, никто не думает, что вы трус, да не в том дело. Спросите у Денисова, похоже это на что нибудь, чтобы юнкер требовал удовлетворения у полкового командира?
Денисов, закусив ус, с мрачным видом слушал разговор, видимо не желая вступаться в него. На вопрос штаб ротмистра он отрицательно покачал головой.
– Вы при офицерах говорите полковому командиру про эту пакость, – продолжал штаб ротмистр. – Богданыч (Богданычем называли полкового командира) вас осадил.
– Не осадил, а сказал, что я неправду говорю.
– Ну да, и вы наговорили ему глупостей, и надо извиниться.
– Ни за что! – крикнул Ростов.
– Не думал я этого от вас, – серьезно и строго сказал штаб ротмистр. – Вы не хотите извиниться, а вы, батюшка, не только перед ним, а перед всем полком, перед всеми нами, вы кругом виноваты. А вот как: кабы вы подумали да посоветовались, как обойтись с этим делом, а то вы прямо, да при офицерах, и бухнули. Что теперь делать полковому командиру? Надо отдать под суд офицера и замарать весь полк? Из за одного негодяя весь полк осрамить? Так, что ли, по вашему? А по нашему, не так. И Богданыч молодец, он вам сказал, что вы неправду говорите. Неприятно, да что делать, батюшка, сами наскочили. А теперь, как дело хотят замять, так вы из за фанаберии какой то не хотите извиниться, а хотите всё рассказать. Вам обидно, что вы подежурите, да что вам извиниться перед старым и честным офицером! Какой бы там ни был Богданыч, а всё честный и храбрый, старый полковник, так вам обидно; а замарать полк вам ничего? – Голос штаб ротмистра начинал дрожать. – Вы, батюшка, в полку без году неделя; нынче здесь, завтра перешли куда в адъютантики; вам наплевать, что говорить будут: «между павлоградскими офицерами воры!» А нам не всё равно. Так, что ли, Денисов? Не всё равно?
Денисов всё молчал и не шевелился, изредка взглядывая своими блестящими, черными глазами на Ростова.
– Вам своя фанаберия дорога, извиниться не хочется, – продолжал штаб ротмистр, – а нам, старикам, как мы выросли, да и умереть, Бог даст, приведется в полку, так нам честь полка дорога, и Богданыч это знает. Ох, как дорога, батюшка! А это нехорошо, нехорошо! Там обижайтесь или нет, а я всегда правду матку скажу. Нехорошо!
И штаб ротмистр встал и отвернулся от Ростова.
– Пг'авда, чог'т возьми! – закричал, вскакивая, Денисов. – Ну, Г'остов! Ну!
Ростов, краснея и бледнея, смотрел то на одного, то на другого офицера.
– Нет, господа, нет… вы не думайте… я очень понимаю, вы напрасно обо мне думаете так… я… для меня… я за честь полка.да что? это на деле я покажу, и для меня честь знамени…ну, всё равно, правда, я виноват!.. – Слезы стояли у него в глазах. – Я виноват, кругом виноват!… Ну, что вам еще?…
