Вторая битва при Альбельде
| Вторая битва при Альбельде | |||
| Основной конфликт: Реконкиста | |||
 Гора Монте-Латурс сегодня | |||
| Дата | |||
|---|---|---|---|
| Место | |||
| Итог |
победа астурийско-наваррского войска | ||
| Противники | |||
| |||
| Командующие | |||
| |||
| Силы сторон | |||
| |||
| Потери | |||
| |||
Вторая битва при Альбельде (также известная как Битва у горы Монте-Латурс) — состоявшееся в 859 году у селения Альбельда сражение между объединённым астурийско-наваррским войском под командованием королей Ордоньо I и Гарсии I Иньигеса с одной стороны и войском мавров, возглавлявшимся Мусой II ибн Мусой из Бану Каси, которого арабские хроники того времени даже называли его «третьим королём Испании», с другой. Сражение, произошедшее в то время, когда астурийцы вели осаду новой крепости, которую глава Бану Каси строил в Альбельде, завершилось победой христианских союзников. Вскоре после битвы крепость была захвачена. Потерпев поражение, Муса II ибн Муса был вынужден полностью подчиниться своему противнику, эмиру Кордовы Мухаммаду I.
Основным историческим источником о второй битве при Альбельде является «Хроника Альфонсо III». В ней сообщается, как в неуказанный год король Ордоньо I выступил против Мусы II ибн Мусы, занятого тем, что возводил в Альбельде огромную крепость[1] Когда астурийский король окружил новую крепость, Муса разместил свою армию недалеко, на холме Монте-Латурс, надеясь заставить христиан снять осаду. Ордоньо разделил свои войска, оставив часть для продолжения осады, а с другой часть направив навстречу войску Бану Каси. В последовавшем сражении мусульмане были разгромлены. Тяжело раненый Муса едва сумел избежать пленения, однако сражавшийся против него его зять, король Памплоны Гарсия I Иньигес, погиб. Согласно христианской хронике, в битве погибло 12 000 мусульман, а в руки астурийцам попали сокровища, которые незадолго до этого были присланы Мусе II ибн Мусе правителем Западно-Фракского королевства Карлом II Лысым. После этого Ордоньо вернулся к осаде крепости, которая пала спустя семь дней. Защитники крепости были казнены, а сама крепость разрушена. Сын Мусы, вали Толедо Лубб I ибн Муса[2], узнав о поражении своего отца, немедленно подчинился королю Ордоньо и сохранял лояльность ему до его смерти.
Победа, одержанная над мусульманами, по-видимому, произвела огромное впечатление на современников (по крайней мере, в близлежащих регионах). Например, в составленной в 882 году в Риохе «Пророческой хронике» приведён список астурийских королей с краткой аннотацией по каждому из них. Напротив имени Ордоньо I имеется надпись: «Ipse allisit Albaida» («Тот, кто разрушил Альбельду»). Битва при горе Монте-Латурс послужила источником для создания мифа о битве при Клавихо[3].
В находящейся в Вигиланском кодекса «Хронике Альбельды», также, вероятно, составленой в Риохе, автор которой, возможно, был очевидцем событий, утверждается, что Ордоньо I вошёл в город Альбельду после кровавой осады. Здесь добавлено, что Муса II ибн Муса распространял лживые слухи о том, что на горе Монте-Латурс находится лагерь его армии, пока, наконец, его армия не была уничтожена. В самого Мусу угодила стрела, и он неминуемо попал бы в плен, если бы не его друг, «некогда бывший христианским солдатом», отдавший Мусе своего коня и тем самым спасший ему жизнь[4].
Считается, что битва у горы Монте-Латурс произошла в 859[5] или 860[6] году. Единственным источником, в котором прямо говорится о том, что битва произошла в 859 году, является арабский хронист Ибн аль-Асир, писавший, что «в 245 году хиджры [который начался 7 апреля 859 года] мусульманский правитель Тарасоны [которым, как известно, в то время был глава Бану Каси] вторгся с войском в Королевство Памплона и захватил христианский замок, взяв в плен его жителей. На следующий день он был разбит в сражении, и многие мусульмане погибли как мученики».
В «Хронике Альфонсо III» повествуется, что после первой битвы при Альбельде в 851 году Муса II ибн Муса захватил двух франкских вождей, Санчо и Эменона[7], и бросил их в темницу. Дата захвата Санчо и Эменон точно не указана, но «сокровища» от Карла II Лысого, которые воины Ордоньо I обнаружили в лагере Мусы на холме Монте-Латурс, возможно, являлись выкупом за Санчо и Эменона. Если это так, то значит эти вожди были захвачены до 859 или 860 года.
Напишите отзыв о статье "Вторая битва при Альбельде"
Примечания
- ↑ Эта история приводится во всех версиях хроники и, вероятно, является оригинальной, не содержащей изменений от руки более поздних копиистов и редакторов.
- ↑ По мнению французского учёного-ориенталиста Эвариста Леви-Провансаля, речь должна идти о Туделе, крепости, которая являлась обычным пристанищем Бану Каси и была крепко защищена. Однако Claudio Sánchez-Albornoz считает, что ошибки в хронике нет.
- ↑ Claudio Sánchez-Albornoz, «La auténtica batalla de Clavijo», Cuadernos de Historia de España, 9:94-139, reprinted in Orígenes de la nación española, III (Oviedo: 1975), 281—311, cited in Richard A. Fletcher (1984), Saint James’s Catapult: The Life and Times of Diego Gelmírez of Santiago de Compostela (Oxford: Oxford University Press), 67.
- ↑ Возможно, речь идёт о вышеупомянутом Гарсии.
- ↑ В книге автора Pérez de Urbel, 26 прим. 1 указаны ссылки на источники: Claudio Sánchez-Albornoz, La auténtica batalla de Clavijo, 117ff.; P. Tailhan (1885), Anonyme de Cordoue, 196; M. Gómez-Moreno (1917), Anales Castellanos, 11-2; and Lucien Barrau-Dihigo (1921), "Recherches sur l’histoire politique du Royaume Asturien, " Revue Hispanique, 52:180, note 2.
- ↑ см.прим.5: Reinhart Dozy, Recherches, I, 214 and A. Fernández Guerra (1883), Caída y ruina del imperio visigodo español, 27.
- ↑ В хронике вместо «Emenonem» ошибочно написано «Epulonem».
Литература
- Suárez Fernández, Luis (1976). «Historia de España Antigua y media». Consultado el 2007.
| ||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Вторая битва при Альбельде
– Мы должны и драться до послэ днэ капли кров, – сказал полковник, ударяя по столу, – и умэ р р рэ т за своэ го импэ ратора, и тогда всэ й будэ т хорошо. А рассуждать как мо о ожно (он особенно вытянул голос на слове «можно»), как мо о ожно менше, – докончил он, опять обращаясь к графу. – Так старые гусары судим, вот и всё. А вы как судитэ , молодой человек и молодой гусар? – прибавил он, обращаясь к Николаю, который, услыхав, что дело шло о войне, оставил свою собеседницу и во все глаза смотрел и всеми ушами слушал полковника.– Совершенно с вами согласен, – отвечал Николай, весь вспыхнув, вертя тарелку и переставляя стаканы с таким решительным и отчаянным видом, как будто в настоящую минуту он подвергался великой опасности, – я убежден, что русские должны умирать или побеждать, – сказал он, сам чувствуя так же, как и другие, после того как слово уже было сказано, что оно было слишком восторженно и напыщенно для настоящего случая и потому неловко.
– C'est bien beau ce que vous venez de dire, [Прекрасно! прекрасно то, что вы сказали,] – сказала сидевшая подле него Жюли, вздыхая. Соня задрожала вся и покраснела до ушей, за ушами и до шеи и плеч, в то время как Николай говорил. Пьер прислушался к речам полковника и одобрительно закивал головой.
– Вот это славно, – сказал он.
– Настоящэ й гусар, молодой человэк, – крикнул полковник, ударив опять по столу.
– О чем вы там шумите? – вдруг послышался через стол басистый голос Марьи Дмитриевны. – Что ты по столу стучишь? – обратилась она к гусару, – на кого ты горячишься? верно, думаешь, что тут французы перед тобой?
– Я правду говору, – улыбаясь сказал гусар.
– Всё о войне, – через стол прокричал граф. – Ведь у меня сын идет, Марья Дмитриевна, сын идет.
– А у меня четыре сына в армии, а я не тужу. На всё воля Божья: и на печи лежа умрешь, и в сражении Бог помилует, – прозвучал без всякого усилия, с того конца стола густой голос Марьи Дмитриевны.
– Это так.
И разговор опять сосредоточился – дамский на своем конце стола, мужской на своем.
– А вот не спросишь, – говорил маленький брат Наташе, – а вот не спросишь!
– Спрошу, – отвечала Наташа.
Лицо ее вдруг разгорелось, выражая отчаянную и веселую решимость. Она привстала, приглашая взглядом Пьера, сидевшего против нее, прислушаться, и обратилась к матери:
– Мама! – прозвучал по всему столу ее детски грудной голос.
– Что тебе? – спросила графиня испуганно, но, по лицу дочери увидев, что это была шалость, строго замахала ей рукой, делая угрожающий и отрицательный жест головой.
Разговор притих.
– Мама! какое пирожное будет? – еще решительнее, не срываясь, прозвучал голосок Наташи.
Графиня хотела хмуриться, но не могла. Марья Дмитриевна погрозила толстым пальцем.
– Казак, – проговорила она с угрозой.
Большинство гостей смотрели на старших, не зная, как следует принять эту выходку.
– Вот я тебя! – сказала графиня.
– Мама! что пирожное будет? – закричала Наташа уже смело и капризно весело, вперед уверенная, что выходка ее будет принята хорошо.
Соня и толстый Петя прятались от смеха.
– Вот и спросила, – прошептала Наташа маленькому брату и Пьеру, на которого она опять взглянула.
– Мороженое, только тебе не дадут, – сказала Марья Дмитриевна.
Наташа видела, что бояться нечего, и потому не побоялась и Марьи Дмитриевны.
– Марья Дмитриевна? какое мороженое! Я сливочное не люблю.
– Морковное.
– Нет, какое? Марья Дмитриевна, какое? – почти кричала она. – Я хочу знать!
Марья Дмитриевна и графиня засмеялись, и за ними все гости. Все смеялись не ответу Марьи Дмитриевны, но непостижимой смелости и ловкости этой девочки, умевшей и смевшей так обращаться с Марьей Дмитриевной.
Наташа отстала только тогда, когда ей сказали, что будет ананасное. Перед мороженым подали шампанское. Опять заиграла музыка, граф поцеловался с графинюшкою, и гости, вставая, поздравляли графиню, через стол чокались с графом, детьми и друг с другом. Опять забегали официанты, загремели стулья, и в том же порядке, но с более красными лицами, гости вернулись в гостиную и кабинет графа.
Раздвинули бостонные столы, составили партии, и гости графа разместились в двух гостиных, диванной и библиотеке.
Граф, распустив карты веером, с трудом удерживался от привычки послеобеденного сна и всему смеялся. Молодежь, подстрекаемая графиней, собралась около клавикорд и арфы. Жюли первая, по просьбе всех, сыграла на арфе пьеску с вариациями и вместе с другими девицами стала просить Наташу и Николая, известных своею музыкальностью, спеть что нибудь. Наташа, к которой обратились как к большой, была, видимо, этим очень горда, но вместе с тем и робела.
– Что будем петь? – спросила она.
– «Ключ», – отвечал Николай.
– Ну, давайте скорее. Борис, идите сюда, – сказала Наташа. – А где же Соня?
Она оглянулась и, увидав, что ее друга нет в комнате, побежала за ней.
Вбежав в Сонину комнату и не найдя там свою подругу, Наташа пробежала в детскую – и там не было Сони. Наташа поняла, что Соня была в коридоре на сундуке. Сундук в коридоре был место печалей женского молодого поколения дома Ростовых. Действительно, Соня в своем воздушном розовом платьице, приминая его, лежала ничком на грязной полосатой няниной перине, на сундуке и, закрыв лицо пальчиками, навзрыд плакала, подрагивая своими оголенными плечиками. Лицо Наташи, оживленное, целый день именинное, вдруг изменилось: глаза ее остановились, потом содрогнулась ее широкая шея, углы губ опустились.
– Соня! что ты?… Что, что с тобой? У у у!…
И Наташа, распустив свой большой рот и сделавшись совершенно дурною, заревела, как ребенок, не зная причины и только оттого, что Соня плакала. Соня хотела поднять голову, хотела отвечать, но не могла и еще больше спряталась. Наташа плакала, присев на синей перине и обнимая друга. Собравшись с силами, Соня приподнялась, начала утирать слезы и рассказывать.
