Австро-итало-французская война

Сардинская война 1859
Основной конфликт: Войны за независимость Италии
Наполеон III в битве при Сольферино работы Жана-Луи-Эрнеста Месонье, 1863.
Дата	29 апреля — 11 июля 1859
Место	Ломбардо-Венецианское королевство
Причина	Сардиния отвергла ультиматум Австрии о проведении демилитаризации
Итог	победа Франции и Сардинии Виллафранкское перемирие (12 июля, 1859)
Изменения	Франция получила от Сардинского королевства Савойю и Ниццу. Ломбардия перешла к Сардинскому королевству
Противники
Франция Сардиния Австрия
Командующие
Наполеон III Виктор Эммануил II Ференц Граф Дьюлаи Франц Иосиф
Силы сторон
Франция: 130 000 пехоты 2000 кавалерии 312 орудий Сардиния: 70 000 пехоты 4000 кавалерии 90 орудий Австрия: 220 000 пехоты 22 000 кавалерии 824 орудия
Потери
Сардиния: 7 тысячи убитыми и ранеными Франция: 24 тысячи убитыми и ранеными Австрийская империя : 35 тысяч убитыми и ранеными.

Австро-итало-французская война, известная в Италии как Вторая война за независимость Италии, в Австрии как Сардинская война, во Франции как Итальянская кампания или Война в Италии — военный конфликт между Францией и Сардинским королевством с одной стороны и Австрийской империей с другой. Для Италии эта война являлась национально-освободительной. Франция в этой войне стремилась расширить своё влияние в Италии и вытеснить с Апеннинского полуострова австрийцев.

Подготовка к войне

Причиной войны было желание императора Франции Наполеона III расширить своё влияние в Италии, вытеснив оттуда австрийцев. Австрия в это время удерживала Ломбардо-Венецианскую область и, как и Франция, стремилась не допустить объединения Италии. Фактически, эта война была между Францией и Австрией за господство над Италией.

Наполеон III умело сыграл на чувствах итальянцев. В частности, ему без труда удалось привлечь на свою сторону в этой войне сардинского короля Виктора Эммануила II. Сардиния в то время была самым сильным итальянским государством. С Сардинией стремились соединиться почти все итальянские государства, но этого не позволяла Австрия. На этом и сыграл Наполеон III, согласившись совместно выступить с Виктором Эммануилом против австрийцев. Взамен император Франции просил присоединения к Франции части сардинского королевства — Савойи и Ниццы. По его словам, после победоносной войны из Венеции и Ломбардии будут навсегда изгнаны австрийцы. Эти области непременно отойдут к Сардинии. Но как уже говорилось выше, Наполеон III не желал усиления Сардинии, а тем более образования под боком у Франции нового, большого государства. Великим державам стало сразу понятно, что Наполеон III ведёт свою игру. Но король Сардинии этого не понял и сразу же, после предложения Франции заключить союз, согласился.

20 июля 1858 года в Пломбьере был заключён союз между Виктором Эммануилом и Наполеоном III. И хотя союз этот являлся строжайшей тайной, вскоре австрийцы узнали, что против них затевается война. А после того, как на торжественном новогоднем приёме (1 января 1859 года) в Париже Наполеон III сказал австрийскому послу графу Гюбнеру: «Я сожалею, что наши отношения с вашим правительством стали менее дружественными, чем были прежде», в Вене уже никто не сомневался, что война между Францией и Австрией неизбежна.

Обстановка всё более нагнеталась. Но война всё не объявлялась. Причина была в том, что по конституции Германского союза Австрия могла просить помощи у германских стран только в случае оборонительной войны. В такой обстановке Наполеону пришлось идти на хитрость. Кавур, первый министр Сардинского королевства, провокационо организовал манёвры сардинской армии у границы Ломбардии. Наполеон III, со своей стороны, дал понять австрийцам, что никакого военного вмешательства со стороны Франции не предвидится. Франция дала понять, что готова помочь Сардинии лишь дипломатически и не более того. Осмелев, Австрия предъявила Сардинскому королевству ультиматум (23 апреля 1859 года), в котором требовала от него полной демилитаризации. Виктор Эммануил отверг ультиматум. 29 апреля Австрия напала на Сардинию. Франция незамедлительно вступилась за союзника.

Статистика Австро-итало-французской войны 1859 года

Страны	Население 1859 г.	Войск	Убито солдат	Ранено солдат	Умерло от ран	Умерло от болезней
Сардиния	4 500 000	86 000	1010	4922	523	1000
Франция	36 500 000	600 000	2536	19 672	2962	2040
Союзники, всего	41 000 000	686 000	3546	24 594	3485	3040
Австрийская империя	33 050 000	675 000	5416	26 149	2584	4500
Всего	74 050 000	1 361 000	8962	50 743	6069	7540

Информация взята из следующих книг:

• Урланис Б. Ц. Войны и народонаселение Европы. — Москва., 1960.
• Bodart G. Losses of life in modern wars. Austria-Hungary; France. — London., 1916.

Международная реакция на Австро-итало-французскую войну

Россия

После Крымской войны 1853—1856 годов отношения между Францией и Россией стали налаживаться. К этому стремились и Александр II, и Наполеон III. Александр II пытался сблизиться с Францией в надежде, что Наполеон III отменит позорные для России статьи Парижского мирного договора 1856 года. В свою очередь, Наполеон сближался с Россией для того, чтобы не допустить новой войны. Наполеону нужен был противовес Великобритании, и он нашёл этот противовес в лице России. Лондон очень болезненно реагировал на всякое сближение между Францией и Россией. Александр II совершенно не возражал против того, чтобы Франция разгромила Австрию. Более того, он заключил с императором Франции договор, по которому Россия должна была соблюдать дружественный нейтралитет. Также Александр пообещал Наполеону, что сосредоточит у границы с Австрией несколько российских корпусов, чтобы сковать часть австрийских войск на востоке.

Самая главная причина профранцузского настроя России заключалась в предательстве Австрии во время Крымской войны.

Пруссия и Германский союз

Пруссией тогда фактически управлял Вильгельм, после умопомешательства своего брата короля Фридриха Вильгельма IV. Вильгельм не разделял экспансионискую политику Наполеона III, но в то же время воевать на стороне Австрии никому в Пруссии не пришло бы в голову. Тем более, что Пруссия готовилась к объединению германских государств под своим началом, чему бы точно воспротивилась Австрия. Поэтому Пруссии было выгодно ослабление последней. Что касается остальной Германии, то Наполеон III перед войной проделал дипломатическую работу. Он узнал, что большинство членов Германского союза поддерживают Австрию. В основном это касалось южногерманских государств. Но у Франции издавна были в союзниках Бавария и Саксония. Эти два государства являлись самыми крупными немецкими государствами после Австрии и Пруссии. Остальные мелкие государства не рискнут выступить на стороне Австрии, тем более что война с самого начала для Австрии не задалась. Плацдарм для нападения на Австрию был готов, но оставалась ещё Великобритания.

Великобритания

Великобритания категорически не хотела усиления Франции в Европе. Тем более что интересы Франции и Великобритании пересекались по всему миру: Юго-Восточная Азия, Сирия, Африка, Латинская Америка (в частности Мексика). Пальмерстон, премьер-министр Великобритании, был враждебно настроен к политике Наполеона III. Император Франции, видя бесперспективность политического давления на Лондон, пришёл к выводу, что Англия может дипломатически вмешаться в конфликт, и его планы потерпят крах. Тогда Наполеон III сам пошёл на обострение конфликта между Францией и Англией. В беседе с мужем королевы Англии Виктории, принцем Альбертом, Наполеон III заявил ему, что больше никогда не будет читать депеш или нот от Пальмерстона, мотивируя своё поведение тем, что Пальмерстон не умеет их прилично писать. Такое оскорбление правительству лондонского кабинета Наполеон нанёс в 1857 году. В том же году в Британской Индии началось восстание сипаев. Восстание продлилось два года, окончательно сковав Англию на Востоке и не предоставляя ей возможность действовать в Европе. Наполеону это было на руку.

Окончательно англо-французские отношения охладели после того, как в январе 1858 года на Наполеона III было произведено покушение. Попытку убийства императора предпринял итальянец Феличе Орсини. В дальнейшем выяснилось, что итальянского террориста снабдило оружием английское правительство. Более того, заговор был составлен именно в самой Англии, а не в Италии. Газеты Франции подняли страшную шумиху по этому поводу. Пальмерстон подал в отставку. Восстание сипаев ослабило английскую армию, и воевать за Италию с Францией Британия не могла.

Боевые действия

• Первое крупное сражение произошло 20 мая 1859 года у Монтебелло. В сражение участвовали 15 000 австрийцев под командованием генерала Стадиона. Со стороны франко-сардинской коалиции участвовало 8000 французов под командованием генерала Форе. Вначале австрийцы перехватили инициативу, но к месту боя вовремя подошли сардинские войска. После упорного боя австрийцы были вынуждены отойти назад к Кастеджо, потеряв 1300 человек убитыми и ранеными. Также 200 австрийцев попали в плен. Потери французов составили 723 человека убитыми и ранеными.

• 26 мая произошла Варезская битва. В ней 4000 австрийцев не могли сломить сопротивление 3000 сардинцев. Итальянскими войсками командовал знаменитый итальянский революционер Джузеппе Гарибальди. Под его предводительством итальянцы одержали решительную победу.

• 30 мая произошла битва при Палестро. В этой битве франко-сардинская армия наголову разбила австрийцев. Потери австрийцев были велики — 2500 убитых и раненых. Потери союзников составили 900 убитых и раненых.

• 4 июня 1859 года состоялась одна из самых крупных битв этой войны — битва при Мадженте. К июню французы, как и австрийцы, успели подтянуть к полям Италии свои основные силы. Теперь битвы австро-итало-французской войны переросли из мелких стычек в полномасштабные баталии. Австрийский главнокомандующий Дьюлаи располагал 113 000 солдат, но в бой ввёл только 58 000 при 152 орудиях (главный австрийский корпус). Главный французский корпус насчитывал 59 100 солдат при 91 орудии. Командовал им Мак-Магон. Мак-Магон переправился через реку Тичино, атаковал австрийские позиции и после ожесточённого боя изгнал австрийцев из Мадженты, нанеся им решительное поражение. В бою австрийцы потеряли 1368 убитых, 4358 раненых и 3987 без вести пропавших или пленных солдат. Потери французов составили 675 убитых, 3229 раненых и 546 без вести пропавших или взятых в плен солдат.

• 24 июня состоялось последнее и самое крупное сражение этой войны. Битва при Сольферино обернулась кошмаром для австрийской армии. В битве участвовало почти четверть миллиона солдат. Австрийцы, под предводительством своего императора Франца Иосифа, потерпели сокрушительное поражение, потеряв 18 % всего своего войска. Австрийские войска, отступая после битвы, покинули Ломбардию.

Конец войны

После победы при Сольферино Наполеон III понял, что совершает ошибку. Сардиния очень усилилась. Тоскана, Парма и Модена вот-вот должны были объединиться в одно государство с Сардинией. Наполеон этого, естественно, не желал. Сразу после битвы Наполеон отправил к Францу Иосифу своего флигель-адъютанта с просьбой о мире. Франц Иосиф с радостью принял предложение. Не успела Европа опомниться, как 11 июля был подписан мир между Францией и Австрией. Виктор Эммануил, как и вся Италия, впал в большое уныние. Один на один с Австрией король Сардинии воевать не мог. Вся Европа была крайне удивлена предательством Наполеона III (предателем его назвала итальянская пресса). Но у Наполеона были свои причины прекратить войну.

Во-первых, император Франции боялся, что за Австрию вступятся немецкие государства. Во-вторых, почти все тяготы войны несли на себе французские войска. В-третьих, для Франции объединение Сардинского королевства с другими итальянскими государствами означал вывод французских войск из Рима, что шло вразрез с интересами Франции.

По Виллафранкскому перемирию, подписанному между Францией и Австрией, Австрия отдавала Франции Ломбардию (Венеция оставалась под Австрией). В свою очередь, Франция получала от Сардинского королевства Савойю и Ниццу. Также Франция обязывалась отдать Ломбардию Сардинскому королевству. В Виллафранку не были даже приглашены представители Сардинского королевства.

См. также Туринский договор 1860.

1860 год

В 1860 году Франц Иосиф решил взять реванш за поражение в 1859 году. Против Сардинии была мобилизована австрийская армия, которая лишь только ждала приказа к началу боевых действий. Но Сардинию спасла Россия. Александр Горчаков, канцлер Российской империи, организовал свидание трёх монархов (русского, австрийского и прусского) в Варшаве 22 октября 1860 года. Александр II пригрозил Францу Иосифу, что не допустит усиления Австрии за счёт Сардинского королевства. Что касается Наполеона III, то он тщетно пытался остановить процесс объединения Италии. В 1859-1860 годах Джузеппе Гарибальди сверг с престолов правителей Тосканы, Пармы, Модены. Эти итальянские государства вскоре объединились с Сардинией.

Литература

• История дипломатии. Том II. — М.: Политическая литература, 1959. — стр. 693—698
• Свечин А. А. [militera.lib.ru/science/svechin2b/02.html Итальянская война 1859 года] // [militera.lib.ru/science/svechin2b/index.html Эволюция военного искусства]. — М.-Л.: Военгиз, 1928. — Т. II.
• Томас Харботл. Битвы мировой истории. — М., 1993.
• Военная энциклопедия Сытина в 18 томах. — СПб., 1911.

Ссылки

• [onwar.com/aced/chrono/c1800s/yr55/fitaly1859.htm Из статьи Onwar.com]
• [web.archive.org/web/20051207205026/www.cultinfo.ru/fulltext/1/001/008/079/761.htm Статья из Большой советской энциклопедии]
• Франко-итальянско-австрийская война 1859 года // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Австро-итало-французская война

– Карай! Улюлю!… – кричал он, отыскивая глазами старого кобеля, единственную свою надежду. Карай из всех своих старых сил, вытянувшись сколько мог, глядя на волка, тяжело скакал в сторону от зверя, наперерез ему. Но по быстроте скока волка и медленности скока собаки было видно, что расчет Карая был ошибочен. Николай уже не далеко впереди себя видел тот лес, до которого добежав, волк уйдет наверное. Впереди показались собаки и охотник, скакавший почти на встречу. Еще была надежда. Незнакомый Николаю, муругий молодой, длинный кобель чужой своры стремительно подлетел спереди к волку и почти опрокинул его. Волк быстро, как нельзя было ожидать от него, приподнялся и бросился к муругому кобелю, щелкнул зубами – и окровавленный, с распоротым боком кобель, пронзительно завизжав, ткнулся головой в землю.
– Караюшка! Отец!.. – плакал Николай…
Старый кобель, с своими мотавшимися на ляжках клоками, благодаря происшедшей остановке, перерезывая дорогу волку, был уже в пяти шагах от него. Как будто почувствовав опасность, волк покосился на Карая, еще дальше спрятав полено (хвост) между ног и наддал скоку. Но тут – Николай видел только, что что то сделалось с Караем – он мгновенно очутился на волке и с ним вместе повалился кубарем в водомоину, которая была перед ними.
Та минута, когда Николай увидал в водомоине копошащихся с волком собак, из под которых виднелась седая шерсть волка, его вытянувшаяся задняя нога, и с прижатыми ушами испуганная и задыхающаяся голова (Карай держал его за горло), минута, когда увидал это Николай, была счастливейшею минутою его жизни. Он взялся уже за луку седла, чтобы слезть и колоть волка, как вдруг из этой массы собак высунулась вверх голова зверя, потом передние ноги стали на край водомоины. Волк ляскнул зубами (Карай уже не держал его за горло), выпрыгнул задними ногами из водомоины и, поджав хвост, опять отделившись от собак, двинулся вперед. Карай с ощетинившейся шерстью, вероятно ушибленный или раненый, с трудом вылезал из водомоины.
– Боже мой! За что?… – с отчаянием закричал Николай.
Охотник дядюшки с другой стороны скакал на перерез волку, и собаки его опять остановили зверя. Опять его окружили.
Николай, его стремянной, дядюшка и его охотник вертелись над зверем, улюлюкая, крича, всякую минуту собираясь слезть, когда волк садился на зад и всякий раз пускаясь вперед, когда волк встряхивался и подвигался к засеке, которая должна была спасти его. Еще в начале этой травли, Данила, услыхав улюлюканье, выскочил на опушку леса. Он видел, как Карай взял волка и остановил лошадь, полагая, что дело было кончено. Но когда охотники не слезли, волк встряхнулся и опять пошел на утек. Данила выпустил своего бурого не к волку, а прямой линией к засеке так же, как Карай, – на перерез зверю. Благодаря этому направлению, он подскакивал к волку в то время, как во второй раз его остановили дядюшкины собаки.
Данила скакал молча, держа вынутый кинжал в левой руке и как цепом молоча своим арапником по подтянутым бокам бурого.
Николай не видал и не слыхал Данилы до тех пор, пока мимо самого его не пропыхтел тяжело дыша бурый, и он услыхал звук паденья тела и увидал, что Данила уже лежит в середине собак на заду волка, стараясь поймать его за уши. Очевидно было и для собак, и для охотников, и для волка, что теперь всё кончено. Зверь, испуганно прижав уши, старался подняться, но собаки облепили его. Данила, привстав, сделал падающий шаг и всей тяжестью, как будто ложась отдыхать, повалился на волка, хватая его за уши. Николай хотел колоть, но Данила прошептал: «Не надо, соструним», – и переменив положение, наступил ногою на шею волку. В пасть волку заложили палку, завязали, как бы взнуздав его сворой, связали ноги, и Данила раза два с одного бока на другой перевалил волка.
С счастливыми, измученными лицами, живого, матерого волка взвалили на шарахающую и фыркающую лошадь и, сопутствуемые визжавшими на него собаками, повезли к тому месту, где должны были все собраться. Молодых двух взяли гончие и трех борзые. Охотники съезжались с своими добычами и рассказами, и все подходили смотреть матёрого волка, который свесив свою лобастую голову с закушенною палкой во рту, большими, стеклянными глазами смотрел на всю эту толпу собак и людей, окружавших его. Когда его трогали, он, вздрагивая завязанными ногами, дико и вместе с тем просто смотрел на всех. Граф Илья Андреич тоже подъехал и потрогал волка.
– О, материщий какой, – сказал он. – Матёрый, а? – спросил он у Данилы, стоявшего подле него.
– Матёрый, ваше сиятельство, – отвечал Данила, поспешно снимая шапку.
Граф вспомнил своего прозеванного волка и свое столкновение с Данилой.
– Однако, брат, ты сердит, – сказал граф. – Данила ничего не сказал и только застенчиво улыбнулся детски кроткой и приятной улыбкой.


Старый граф поехал домой; Наташа с Петей обещались сейчас же приехать. Охота пошла дальше, так как было еще рано. В середине дня гончих пустили в поросший молодым частым лесом овраг. Николай, стоя на жнивье, видел всех своих охотников.
Насупротив от Николая были зеленя и там стоял его охотник, один в яме за выдавшимся кустом орешника. Только что завели гончих, Николай услыхал редкий гон известной ему собаки – Волторна; другие собаки присоединились к нему, то замолкая, то опять принимаясь гнать. Через минуту подали из острова голос по лисе, и вся стая, свалившись, погнала по отвершку, по направлению к зеленям, прочь от Николая.
Он видел скачущих выжлятников в красных шапках по краям поросшего оврага, видел даже собак, и всякую секунду ждал того, что на той стороне, на зеленях, покажется лисица.
Охотник, стоявший в яме, тронулся и выпустил собак, и Николай увидал красную, низкую, странную лисицу, которая, распушив трубу, торопливо неслась по зеленям. Собаки стали спеть к ней. Вот приблизились, вот кругами стала вилять лисица между ними, всё чаще и чаще делая эти круги и обводя вокруг себя пушистой трубой (хвостом); и вот налетела чья то белая собака, и вслед за ней черная, и всё смешалось, и звездой, врозь расставив зады, чуть колеблясь, стали собаки. К собакам подскакали два охотника: один в красной шапке, другой, чужой, в зеленом кафтане.
«Что это такое? подумал Николай. Откуда взялся этот охотник? Это не дядюшкин».
Охотники отбили лисицу и долго, не тороча, стояли пешие. Около них на чумбурах стояли лошади с своими выступами седел и лежали собаки. Охотники махали руками и что то делали с лисицей. Оттуда же раздался звук рога – условленный сигнал драки.
– Это Илагинский охотник что то с нашим Иваном бунтует, – сказал стремянный Николая.
Николай послал стремяного подозвать к себе сестру и Петю и шагом поехал к тому месту, где доезжачие собирали гончих. Несколько охотников поскакало к месту драки.
Николай слез с лошади, остановился подле гончих с подъехавшими Наташей и Петей, ожидая сведений о том, чем кончится дело. Из за опушки выехал дравшийся охотник с лисицей в тороках и подъехал к молодому барину. Он издалека снял шапку и старался говорить почтительно; но он был бледен, задыхался, и лицо его было злобно. Один глаз был у него подбит, но он вероятно и не знал этого.
– Что у вас там было? – спросил Николай.
– Как же, из под наших гончих он травить будет! Да и сука то моя мышастая поймала. Поди, судись! За лисицу хватает! Я его лисицей ну катать. Вот она, в тороках. А этого хочешь?… – говорил охотник, указывая на кинжал и вероятно воображая, что он всё еще говорит с своим врагом.
Николай, не разговаривая с охотником, попросил сестру и Петю подождать его и поехал на то место, где была эта враждебная, Илагинская охота.
Охотник победитель въехал в толпу охотников и там, окруженный сочувствующими любопытными, рассказывал свой подвиг.
Дело было в том, что Илагин, с которым Ростовы были в ссоре и процессе, охотился в местах, по обычаю принадлежавших Ростовым, и теперь как будто нарочно велел подъехать к острову, где охотились Ростовы, и позволил травить своему охотнику из под чужих гончих.
Николай никогда не видал Илагина, но как и всегда в своих суждениях и чувствах не зная середины, по слухам о буйстве и своевольстве этого помещика, всей душой ненавидел его и считал своим злейшим врагом. Он озлобленно взволнованный ехал теперь к нему, крепко сжимая арапник в руке, в полной готовности на самые решительные и опасные действия против своего врага.
Едва он выехал за уступ леса, как он увидал подвигающегося ему навстречу толстого барина в бобровом картузе на прекрасной вороной лошади, сопутствуемого двумя стремянными.
Вместо врага Николай нашел в Илагине представительного, учтивого барина, особенно желавшего познакомиться с молодым графом. Подъехав к Ростову, Илагин приподнял бобровый картуз и сказал, что очень жалеет о том, что случилось; что велит наказать охотника, позволившего себе травить из под чужих собак, просит графа быть знакомым и предлагает ему свои места для охоты.
Наташа, боявшаяся, что брат ее наделает что нибудь ужасное, в волнении ехала недалеко за ним. Увидав, что враги дружелюбно раскланиваются, она подъехала к ним. Илагин еще выше приподнял свой бобровый картуз перед Наташей и приятно улыбнувшись, сказал, что графиня представляет Диану и по страсти к охоте и по красоте своей, про которую он много слышал.
Илагин, чтобы загладить вину своего охотника, настоятельно просил Ростова пройти в его угорь, который был в версте, который он берег для себя и в котором было, по его словам, насыпано зайцев. Николай согласился, и охота, еще вдвое увеличившаяся, тронулась дальше.
Итти до Илагинского угоря надо было полями. Охотники разровнялись. Господа ехали вместе. Дядюшка, Ростов, Илагин поглядывали тайком на чужих собак, стараясь, чтобы другие этого не замечали, и с беспокойством отыскивали между этими собаками соперниц своим собакам.
Ростова особенно поразила своей красотой небольшая чистопсовая, узенькая, но с стальными мышцами, тоненьким щипцом (мордой) и на выкате черными глазами, краснопегая сучка в своре Илагина. Он слыхал про резвость Илагинских собак, и в этой красавице сучке видел соперницу своей Милке.
В середине степенного разговора об урожае нынешнего года, который завел Илагин, Николай указал ему на его краснопегую суку.
– Хороша у вас эта сучка! – сказал он небрежным тоном. – Резва?
– Эта? Да, эта – добрая собака, ловит, – равнодушным голосом сказал Илагин про свою краснопегую Ерзу, за которую он год тому назад отдал соседу три семьи дворовых. – Так и у вас, граф, умолотом не хвалятся? – продолжал он начатый разговор. И считая учтивым отплатить молодому графу тем же, Илагин осмотрел его собак и выбрал Милку, бросившуюся ему в глаза своей шириной.
– Хороша у вас эта чернопегая – ладна! – сказал он.
– Да, ничего, скачет, – отвечал Николай. «Вот только бы побежал в поле матёрый русак, я бы тебе показал, какая эта собака!» подумал он, и обернувшись к стремянному сказал, что он дает рубль тому, кто подозрит, т. е. найдет лежачего зайца.
– Я не понимаю, – продолжал Илагин, – как другие охотники завистливы на зверя и на собак. Я вам скажу про себя, граф. Меня веселит, знаете, проехаться; вот съедешься с такой компанией… уже чего же лучше (он снял опять свой бобровый картуз перед Наташей); а это, чтобы шкуры считать, сколько привез – мне всё равно!
– Ну да.
– Или чтоб мне обидно было, что чужая собака поймает, а не моя – мне только бы полюбоваться на травлю, не так ли, граф? Потом я сужу…
– Ату – его, – послышался в это время протяжный крик одного из остановившихся борзятников. Он стоял на полубугре жнивья, подняв арапник, и еще раз повторил протяжно: – А – ту – его! (Звук этот и поднятый арапник означали то, что он видит перед собой лежащего зайца.)
– А, подозрил, кажется, – сказал небрежно Илагин. – Что же, потравим, граф!
– Да, подъехать надо… да – что ж, вместе? – отвечал Николай, вглядываясь в Ерзу и в красного Ругая дядюшки, в двух своих соперников, с которыми еще ни разу ему не удалось поровнять своих собак. «Ну что как с ушей оборвут мою Милку!» думал он, рядом с дядюшкой и Илагиным подвигаясь к зайцу.
– Матёрый? – спрашивал Илагин, подвигаясь к подозрившему охотнику, и не без волнения оглядываясь и подсвистывая Ерзу…
– А вы, Михаил Никанорыч? – обратился он к дядюшке.
Дядюшка ехал насупившись.
– Что мне соваться, ведь ваши – чистое дело марш! – по деревне за собаку плачены, ваши тысячные. Вы померяйте своих, а я посмотрю!
– Ругай! На, на, – крикнул он. – Ругаюшка! – прибавил он, невольно этим уменьшительным выражая свою нежность и надежду, возлагаемую на этого красного кобеля. Наташа видела и чувствовала скрываемое этими двумя стариками и ее братом волнение и сама волновалась.
Охотник на полугорке стоял с поднятым арапником, господа шагом подъезжали к нему; гончие, шедшие на самом горизонте, заворачивали прочь от зайца; охотники, не господа, тоже отъезжали. Всё двигалось медленно и степенно.
– Куда головой лежит? – спросил Николай, подъезжая шагов на сто к подозрившему охотнику. Но не успел еще охотник отвечать, как русак, чуя мороз к завтрашнему утру, не вылежал и вскочил. Стая гончих на смычках, с ревом, понеслась под гору за зайцем; со всех сторон борзые, не бывшие на сворах, бросились на гончих и к зайцу. Все эти медленно двигавшиеся охотники выжлятники с криком: стой! сбивая собак, борзятники с криком: ату! направляя собак – поскакали по полю. Спокойный Илагин, Николай, Наташа и дядюшка летели, сами не зная как и куда, видя только собак и зайца, и боясь только потерять хоть на мгновение из вида ход травли. Заяц попался матёрый и резвый. Вскочив, он не тотчас же поскакал, а повел ушами, прислушиваясь к крику и топоту, раздавшемуся вдруг со всех сторон. Он прыгнул раз десять не быстро, подпуская к себе собак, и наконец, выбрав направление и поняв опасность, приложил уши и понесся во все ноги. Он лежал на жнивьях, но впереди были зеленя, по которым было топко. Две собаки подозрившего охотника, бывшие ближе всех, первые воззрились и заложились за зайцем; но еще далеко не подвинулись к нему, как из за них вылетела Илагинская краснопегая Ерза, приблизилась на собаку расстояния, с страшной быстротой наддала, нацелившись на хвост зайца и думая, что она схватила его, покатилась кубарем. Заяц выгнул спину и наддал еще шибче. Из за Ерзы вынеслась широкозадая, чернопегая Милка и быстро стала спеть к зайцу.
– Милушка! матушка! – послышался торжествующий крик Николая. Казалось, сейчас ударит Милка и подхватит зайца, но она догнала и пронеслась. Русак отсел. Опять насела красавица Ерза и над самым хвостом русака повисла, как будто примеряясь как бы не ошибиться теперь, схватить за заднюю ляжку.
– Ерзанька! сестрица! – послышался плачущий, не свой голос Илагина. Ерза не вняла его мольбам. В тот самый момент, как надо было ждать, что она схватит русака, он вихнул и выкатил на рубеж между зеленями и жнивьем. Опять Ерза и Милка, как дышловая пара, выровнялись и стали спеть к зайцу; на рубеже русаку было легче, собаки не так быстро приближались к нему.
– Ругай! Ругаюшка! Чистое дело марш! – закричал в это время еще новый голос, и Ругай, красный, горбатый кобель дядюшки, вытягиваясь и выгибая спину, сравнялся с первыми двумя собаками, выдвинулся из за них, наддал с страшным самоотвержением уже над самым зайцем, сбил его с рубежа на зеленя, еще злей наддал другой раз по грязным зеленям, утопая по колена, и только видно было, как он кубарем, пачкая спину в грязь, покатился с зайцем. Звезда собак окружила его. Через минуту все стояли около столпившихся собак. Один счастливый дядюшка слез и отпазанчил. Потряхивая зайца, чтобы стекала кровь, он тревожно оглядывался, бегая глазами, не находя положения рукам и ногам, и говорил, сам не зная с кем и что.