Вторая гражданская война в Самоа
| Вторая гражданская война в Самоа | |||
| Дата |
1898—1899 | ||
|---|---|---|---|
| Место |
Апиа, остров Уполу, Самоа, Тихий океан | ||
| Итог |
Тройственное соглашение | ||
| Изменения |
Упраздение королевства Самоа, его раздел между США и Германской империей | ||
| Противники | |||
| |||
| Командующие | |||
| |||
| Силы сторон | |||
| |||
| Потери | |||
| |||
Вторая гражданская война в Самоа — вооружённый конфликт между соперничающими группировками самоанцев, который произошёл в 1889—1890 годах на островах Самоанского архипелага, расположенного в Тихом океане.
История
После смерти короля Самоа Малиетоа Лаупепа в 1889 году его постоянный соперник Матаафа (умер после 1890 года) возвратился из ссылки на борту германского военного корабля «Бисмарк» под командованием корветтен-капитана Карла Дайнхарда и был провозглашён королём Самоа, став фактически германской марионеткой. Американские и британские консулы выступили против него, в результате чего к власти пришёл сын усопшего короля.
Между самоанцами вспыхнули разногласия; в январе 1899 года в столице Апиа начались беспорядки, в том числе уличные драки, мародёрство, были подожжены многие здания.
Вначале Матаафа, поддержанный большинством самоанцев и немцами, получил численный перевес. Однако после обстрела американскими и британскими кораблями Апиа 15 марта 1899 года объединённые англо-американские войска завладели дорогами, ведущими к морю. Но этот военный инцидент закончился неожиданно: несмотря на то что военные были оповещены о приближающемся тайфуне, никто не вывел свою флотилию в открытое море, чтобы избежать повреждений (руководствуясь национальной гордостью и нежеланием показать противнику слабость). В результате шторма 16 марта было потоплено или повреждено шесть военных кораблей — три американских («Трентон», «Нипсис», «Вандалия») и три германских (корвет «Ольга», канонерки «Эбер» (SMS Eber)[1] и «Адлер»). Английскому кораблю «Каллиопа» удалось покинуть гавань и уйти в открытое море[2] Не удалось избежать жертв и среди моряков с обеих сторон[3].
Уже к 13 мая 1899 году силы Великобритании и США для дальнейшего продолжения военных действий были исчерпаны. Обе стороны согласились прекратить действия, их убытки компенсировали, монархию упразднили.
Согласно Тройственному соглашению 1899 года, западные острова Самоанского архипелага были переданы Германии, из которых наиболее важными являлись Савайи и Уполу (на нём расположена Апиа); США были переданы восточные острова архипелага (Американское Самоа, на острове Тутуила расположена столица — Паго-Паго); британские войска с островов вывели с целью признания прав Великобритании на Тонга и Соломоновы Острова.
Напишите отзыв о статье "Вторая гражданская война в Самоа"
Примечания
- ↑ [www.deutsche-schutzgebiete.de/sms_eber_1.htm SMS Eber (1) — Kanonenboot der Kaiserlichen Marine] (нем.). deutsche-schutzgebiete.de. Проверено 31 января 2015. [archive.is/pAwZt Архивировано из первоисточника 31 января 2015].
- ↑ В. Я. Аварин. [flot.com/publications/books/shelf/avarin/20.htm Глава III. Англия и США на Тихом океане в период перехода к империализму. Захват Соединёнными Штатами Гавайев и части Самоанских островов] // [flot.com/publications/books/shelf/avarin/index.htm Борьба за Тихий океан. Агрессия США и Англии, их противоречия и освободительная борьба народов]. — М.: Госполитиздат, 1952. — 672 с.
- ↑ [bibliotekar.ru/encGoroda/181.htm Апиа, Западное Самоа] // Энциклопедический справочник «Города и столицы». — Мн.: Харвест, 1999.
Ссылки
- [www.onwar.com/aced/chrono/c1800s/yr95/fsamoa1898.htm Samoa Civil War 1898-1899] (англ.). Onwar.com. Проверено 13 мая 2013. [www.webcitation.org/6Gkd7AL2U Архивировано из первоисточника 20 мая 2013].
Отрывок, характеризующий Вторая гражданская война в Самоа
– Да еще и ковры то дай бог на три ящика разложить, – сказал буфетчик.– Да постой, пожалуйста. – И Наташа быстро, ловко начала разбирать. – Это не надо, – говорила она про киевские тарелки, – это да, это в ковры, – говорила она про саксонские блюда.
– Да оставь, Наташа; ну полно, мы уложим, – с упреком говорила Соня.
– Эх, барышня! – говорил дворецкий. Но Наташа не сдалась, выкинула все вещи и быстро начала опять укладывать, решая, что плохие домашние ковры и лишнюю посуду не надо совсем брать. Когда всё было вынуто, начали опять укладывать. И действительно, выкинув почти все дешевое, то, что не стоило брать с собой, все ценное уложили в два ящика. Не закрывалась только крышка коверного ящика. Можно было вынуть немного вещей, но Наташа хотела настоять на своем. Она укладывала, перекладывала, нажимала, заставляла буфетчика и Петю, которого она увлекла за собой в дело укладыванья, нажимать крышку и сама делала отчаянные усилия.
– Да полно, Наташа, – говорила ей Соня. – Я вижу, ты права, да вынь один верхний.
– Не хочу, – кричала Наташа, одной рукой придерживая распустившиеся волосы по потному лицу, другой надавливая ковры. – Да жми же, Петька, жми! Васильич, нажимай! – кричала она. Ковры нажались, и крышка закрылась. Наташа, хлопая в ладоши, завизжала от радости, и слезы брызнули у ней из глаз. Но это продолжалось секунду. Тотчас же она принялась за другое дело, и уже ей вполне верили, и граф не сердился, когда ему говорили, что Наталья Ильинишна отменила его приказанье, и дворовые приходили к Наташе спрашивать: увязывать или нет подводу и довольно ли она наложена? Дело спорилось благодаря распоряжениям Наташи: оставлялись ненужные вещи и укладывались самым тесным образом самые дорогие.
Но как ни хлопотали все люди, к поздней ночи еще не все могло быть уложено. Графиня заснула, и граф, отложив отъезд до утра, пошел спать.
Соня, Наташа спали, не раздеваясь, в диванной. В эту ночь еще нового раненого провозили через Поварскую, и Мавра Кузминишна, стоявшая у ворот, заворотила его к Ростовым. Раненый этот, по соображениям Мавры Кузминишны, был очень значительный человек. Его везли в коляске, совершенно закрытой фартуком и с спущенным верхом. На козлах вместе с извозчиком сидел старик, почтенный камердинер. Сзади в повозке ехали доктор и два солдата.
– Пожалуйте к нам, пожалуйте. Господа уезжают, весь дом пустой, – сказала старушка, обращаясь к старому слуге.
– Да что, – отвечал камердинер, вздыхая, – и довезти не чаем! У нас и свой дом в Москве, да далеко, да и не живет никто.
– К нам милости просим, у наших господ всего много, пожалуйте, – говорила Мавра Кузминишна. – А что, очень нездоровы? – прибавила она.
Камердинер махнул рукой.
– Не чаем довезти! У доктора спросить надо. – И камердинер сошел с козел и подошел к повозке.
– Хорошо, – сказал доктор.
Камердинер подошел опять к коляске, заглянул в нее, покачал головой, велел кучеру заворачивать на двор и остановился подле Мавры Кузминишны.
– Господи Иисусе Христе! – проговорила она.
Мавра Кузминишна предлагала внести раненого в дом.
– Господа ничего не скажут… – говорила она. Но надо было избежать подъема на лестницу, и потому раненого внесли во флигель и положили в бывшей комнате m me Schoss. Раненый этот был князь Андрей Болконский.
Наступил последний день Москвы. Была ясная веселая осенняя погода. Было воскресенье. Как и в обыкновенные воскресенья, благовестили к обедне во всех церквах. Никто, казалось, еще не мог понять того, что ожидает Москву.
Только два указателя состояния общества выражали то положение, в котором была Москва: чернь, то есть сословие бедных людей, и цены на предметы. Фабричные, дворовые и мужики огромной толпой, в которую замешались чиновники, семинаристы, дворяне, в этот день рано утром вышли на Три Горы. Постояв там и не дождавшись Растопчина и убедившись в том, что Москва будет сдана, эта толпа рассыпалась по Москве, по питейным домам и трактирам. Цены в этот день тоже указывали на положение дел. Цены на оружие, на золото, на телеги и лошадей всё шли возвышаясь, а цены на бумажки и на городские вещи всё шли уменьшаясь, так что в середине дня были случаи, что дорогие товары, как сукна, извозчики вывозили исполу, а за мужицкую лошадь платили пятьсот рублей; мебель же, зеркала, бронзы отдавали даром.
