Вторая гражданская война в Чаде
| Вторая гражданская война в Чаде | |||
 | |||
| Дата | |||
|---|---|---|---|
| Место | |||
| Причина |
отголосок конфликта в Дарфуре | ||
| Итог |
Судан и Чад подписали мирный договор | ||
| Изменения | |||
| Противники | |||
| |||
| Командующие | |||
| |||
| Силы сторон | |||
| |||
| Потери | |||
| |||
Вторая гражданская война в Чаде — началась как следствие войны в Дарфуре, когда боевые действия перекинулись на территорию Чада. В войне принимали участие как повстанческие группировки из Судана, так и вооружённые силы этой страны. В то же время многие наёмники в Дарфуре проникли на территорию Судана через Чад и имели гражданство этого африканского государства[1].
Содержание
Ход конфликта
Суданское правительство официально поддержало чадских повстанцев, которые напали на пограничный город Адре в декабре 2005 года. Президент Чада в этот день объявил нации, что между Суданом и Чадом началась война. Мирные переговоры в нигерийской столице — Абудже, в апреле 2006 года, зашли в тупик. Повстанцы при поддержке Судана напали на Нджамену[1].
Чад ответил поддержкой повстанцев в Дарфуре, отправив туда свои подразделения и став транзитной базой для наёмников, которые отправлялись на боевые действия в неспокойный суданский регион. Тем временем Чад одержал победу в битве за Нджамену, тем самым сорвав планы Хартума на установления лояльной власти в соседнем государстве. К тому же Франция официально поддержала своего традиционного союзника, отправив в Чад свои войска для помощи в борьбе с повстанцами[1].
После этой битвы, война приобрела позиционный характер и обе стороны не решались на полномасштабные боевые действия с применением тяжёлых орудий и авиации. Однако, при этом, активно вооружали и финансово поддерживали повстанцев на территории вражеского государства[1].
Итог войны
15 января 2010 года Чад и Судан подписали мирный договор, ознаменовав конец пятилетней войны между государствами. Нормализация отношений привела к возвращению чадских формирований из Судана, открытию границы между двумя странами, развёртыванию совместных сил для охраны границы. Хотя нападения на гражданских лиц в конфликтом регионе продолжились. Президент Чада, Идрис Деби, посетил Хартум впервые за шесть лет[2].
В апреле 2010 года правительственные войска Чада вновь участвовали в стычках с силами повстанцев в восточных районах страны. Преступность, бандитизм, похищение людей, угоны автомобилей и вооруженные разбойные нападения на миссии гуманитарных организаций привели к тому, что многие гуманитарные организации свернули свои операции в Чаде. В мае 2010 года Организация Объединённых Наций начала выводить миротворческие войска из Чада и возложила функции по обеспечению безопасности на полицию и армию этой страны. После вывода миротворцев по всей стране правительственные силы организовали этнические чистки, начав произвольно арестовывать и задерживать гражданских лиц по подозрению в повстанческой деятельности, часто на основе этнической принадлежности, и подвергать их пыткам. Условия содержания в чадской тюрьме — одни самых суровых на африканском континенте[2].
См. также
Напишите отзыв о статье "Вторая гражданская война в Чаде"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 [www.greenleft.org.au/node/39011 Chad: Civil war, power struggle and imperialist interference] (англ.). Проверено 7 июля 2011. [www.webcitation.org/69tSjzm4N Архивировано из первоисточника 13 августа 2012].
- ↑ 1 2 [www.hrw.org/en/world-report-2011/chad World Report 2011: Chad] (англ.). Проверено 7 июля 2011. [www.webcitation.org/69tSkfLp2 Архивировано из первоисточника 13 августа 2012].
Отрывок, характеризующий Вторая гражданская война в Чаде
Государи сели верхами и уехали. Преображенцы, расстроивая ряды, перемешались с французскими гвардейцами и сели за столы, приготовленные для них.Лазарев сидел на почетном месте; его обнимали, поздравляли и жали ему руки русские и французские офицеры. Толпы офицеров и народа подходили, чтобы только посмотреть на Лазарева. Гул говора русского французского и хохота стоял на площади вокруг столов. Два офицера с раскрасневшимися лицами, веселые и счастливые прошли мимо Ростова.
– Каково, брат, угощенье? Всё на серебре, – сказал один. – Лазарева видел?
– Видел.
– Завтра, говорят, преображенцы их угащивать будут.
– Нет, Лазареву то какое счастье! 10 франков пожизненного пенсиона.
– Вот так шапка, ребята! – кричал преображенец, надевая мохнатую шапку француза.
– Чудо как хорошо, прелесть!
– Ты слышал отзыв? – сказал гвардейский офицер другому. Третьего дня было Napoleon, France, bravoure; [Наполеон, Франция, храбрость;] вчера Alexandre, Russie, grandeur; [Александр, Россия, величие;] один день наш государь дает отзыв, а другой день Наполеон. Завтра государь пошлет Георгия самому храброму из французских гвардейцев. Нельзя же! Должен ответить тем же.
Борис с своим товарищем Жилинским тоже пришел посмотреть на банкет преображенцев. Возвращаясь назад, Борис заметил Ростова, который стоял у угла дома.
– Ростов! здравствуй; мы и не видались, – сказал он ему, и не мог удержаться, чтобы не спросить у него, что с ним сделалось: так странно мрачно и расстроено было лицо Ростова.
– Ничего, ничего, – отвечал Ростов.
– Ты зайдешь?
– Да, зайду.
Ростов долго стоял у угла, издалека глядя на пирующих. В уме его происходила мучительная работа, которую он никак не мог довести до конца. В душе поднимались страшные сомнения. То ему вспоминался Денисов с своим изменившимся выражением, с своей покорностью и весь госпиталь с этими оторванными руками и ногами, с этой грязью и болезнями. Ему так живо казалось, что он теперь чувствует этот больничный запах мертвого тела, что он оглядывался, чтобы понять, откуда мог происходить этот запах. То ему вспоминался этот самодовольный Бонапарте с своей белой ручкой, который был теперь император, которого любит и уважает император Александр. Для чего же оторванные руки, ноги, убитые люди? То вспоминался ему награжденный Лазарев и Денисов, наказанный и непрощенный. Он заставал себя на таких странных мыслях, что пугался их.
Запах еды преображенцев и голод вызвали его из этого состояния: надо было поесть что нибудь, прежде чем уехать. Он пошел к гостинице, которую видел утром. В гостинице он застал так много народу, офицеров, так же как и он приехавших в статских платьях, что он насилу добился обеда. Два офицера одной с ним дивизии присоединились к нему. Разговор естественно зашел о мире. Офицеры, товарищи Ростова, как и большая часть армии, были недовольны миром, заключенным после Фридланда. Говорили, что еще бы подержаться, Наполеон бы пропал, что у него в войсках ни сухарей, ни зарядов уж не было. Николай молча ел и преимущественно пил. Он выпил один две бутылки вина. Внутренняя поднявшаяся в нем работа, не разрешаясь, всё также томила его. Он боялся предаваться своим мыслям и не мог отстать от них. Вдруг на слова одного из офицеров, что обидно смотреть на французов, Ростов начал кричать с горячностью, ничем не оправданною, и потому очень удивившею офицеров.
– И как вы можете судить, что было бы лучше! – закричал он с лицом, вдруг налившимся кровью. – Как вы можете судить о поступках государя, какое мы имеем право рассуждать?! Мы не можем понять ни цели, ни поступков государя!
– Да я ни слова не говорил о государе, – оправдывался офицер, не могший иначе как тем, что Ростов пьян, объяснить себе его вспыльчивости.
Но Ростов не слушал.
– Мы не чиновники дипломатические, а мы солдаты и больше ничего, – продолжал он. – Умирать велят нам – так умирать. А коли наказывают, так значит – виноват; не нам судить. Угодно государю императору признать Бонапарте императором и заключить с ним союз – значит так надо. А то, коли бы мы стали обо всем судить да рассуждать, так этак ничего святого не останется. Этак мы скажем, что ни Бога нет, ничего нет, – ударяя по столу кричал Николай, весьма некстати, по понятиям своих собеседников, но весьма последовательно по ходу своих мыслей.
