Вторжение (роман)

Вторжение
Автор:	Михаил Ахманов
Жанр:	Фантастика
Язык оригинала:	Русский
Оформление:	Твёрдый переплёт
Серия:	Абсолютное оружие
Издатель:	Эксмо
Выпуск:	2004
Страниц:	384
Носитель:	Книга
ISBN:	ISBN 978-5-699-23083-9
Следующая:	«Ответный удар»

Вторжение — научно-фантастический роман Михаила Ахманова, первый из цикла «Пришедшие из мрака».

Книга повествует о прибытии огромного инопланетного звездолёта в Солнечную систему. Экипаж корабля составляет раса гуманоидов по имени фаата, которые, хотя внешне очень похожи на людей, отличаются совершенно чуждым социальным строем, таким же необычным для людей как и их корабль.

Последующие романы: «Ответный удар», «Бойцы Данвейта», «Тёмные небеса» и «Владыки Пустоты».

Сюжет

Действие происходит во второй половине XXI века. Более совершенные ядерные реакторы и прочные сплавы позволили человечеству исследовать Солнечную систему своими собственными глазами. По всей системе были установлены базы и космические станции. Для охраны человеческих интересов были созданы Околоземные космические силы (ОКС). ОКС состоит из трёх флотов, каждый из которых управляется адмиралом, назначенным одним из регионов Земли: СШК (США и Канада), Евросоюз и Евразийский союз (Россия). Адмиралы ответственны перед Советом Безопасности ООН. Хотя у Поднебесной (Китай) есть небольшое невоенное присутствие в космосе, три мировые державы удерживают в секрете от них и остальных стран более продвинутые технологии. Президенты СШК и России — близкие друзья, объединяющие своё влияние для практически полного политического контроля мира. Конечно, этот расклад сил привёл к увеличению терактов против мировых держав. Но благодаря быстрой реакции ОКС обнаруженные группировки террористов быстро уничтожаются.

Всё меняется при обнаружении орбитальной обсерваторией гамма-всплеска возле Юпитера. Большинство учёной братии засчитывают это лишь как очередной необъяснимый феномен. Но один астроном предлагает другой вариант — искусственное происхождение. Эта информация в конце концов доходит до Совета Безопасности, который приказывает адмиралу Первого флота ОКС Орландо Чавесу направить крейсер «Жаворонок», сбрасывающий навигационные маяки возле Юпитера, расследовать загадочную вспышку. К сожалению, информация также попадает в известную европейскую газету, после чего истории об НЛО возрастают многократно.

Приблизившись к местоположению вспышки, «Жаворонок» выпускает звено из четырёх истребителей для увеличения дальности локаторов. Внезапно, крейсер начинает ускоряться вперёд, даже при работающих тормозных двигателях. Подозревая нападение, капитан приказывает слепой удар свомов (англ. swarm, «рой» — мелкие льдинки запущенные с огромной скоростью). Через несколько секунд, льдинки возвращаются с эффектом метеоритного дождя. Крейсер изрешечён, все члены экипажа погибают. Также уничтожен один из истребителей. Трое выживших пилотов теряют сознание, просыпаясь в большой белой комнате.

Вскоре, пилоты узнают что они находятся на гигантском звездолёте пришельцев направляющимся к Земле. Давняя вспышка гамма-излучения была результатом космической битвы между их похитителями и другой расой. Сам звездолёт прикрыт силовым полем маскирующим корабль от земных локаторов. Инопланетяне пытались взять «Жаворонок» на борт гравитационным лучом. Когда крейсер выстрелил свомами, они отразились от силового поля и, с увеличенной скоростью, ударили по человеческому кораблю. Вместо крейсера, пришельцы поймали троих пилотов (лейтенант-коммандер Павел Литвин, лейтенант Абагейл Макнил и лейтенант Ричард Коркоран).

Пытаясь установить контакт с пленными, гуманоидные пришельцы отделают Коркорана от группы. Через несколько часов, его возвращают, но он сразу умирает от удушья. Макнил, его любовница, выходит из себя и начинает кричать и бить по стенам. Пришельцы пускают в комнату газ и забирают бессознательную женщину. Литвин остаётся один, кроме редких визитов инопланетянина по имени Посредник Айве и его помощницы-служанки Йо.

Тем временем на Земле исчезновение «Жаворонка» объясняется публике как трагический несчастный случай связанный с неполадками в реакторе. Но Совет Безопасности раздумывает над более правдоподобной возможностью исчезновения крейсера — нападение извне. Они приказывают адмиралу Третьего флота Тимохину лично повести двенадцать крупных кораблей флота на орбиту Марса, где пройтёт возможный корабль пришельцев на пути к Земле. Официально, эту передислокацию объяснили проведением манёвров.

На корабле пришельцев, Литвину удаётся подружиться с Йо, хотя она всё ещё верна своим хозяевам. Она рассказывает, что Макнил была помещена в стазисную камеру вместе с их женщинами, проходящими период сильных гормональных всплесков. Истерику Макнил приняли за аналогичный всплеск. После ухода Йо, Литвин обнаруживает у себя в кармане странное шарообразное устройство, похожее на кафф — сферу, используемую Йо для ментальной связи с бортовым компьютером (Посреднику Айве для этого не нужен кафф). Считая, что Йо тайком положила это устройство в его карман, чтобы помочь ему бежать, Литвин надевает кафф на висок и связывается с кораблём. Сбежав с его помощью из своей камеры, он приказывает кораблю не раскрывать им его местоположение. Он также узнаёт имя загадочных пришельцев — фаата.

Фаата являются высокораздельной расой социально и биологически. Их правящая каста — бино (разумные) фаата, имеют развитые телепатические способности, позволяя им связываться напрямую с кораблём и друг с другом. Срок их жизни может достигать тысячи лет. Ниже идут касты «ограниченного разума» (тхо), разделённые на слуг, самок для продолжения рода (кса), воинов/охранников (олки) и других. Каждая их этих групп была генетически инжинирована для своей роли. Поэтому, срок их жизней необычайно короток, обычно лишь несколько лет. Нынешнее общество фаата является результатом страха. Цивилизация фаата пережила два периода полного упадка, названные Затмениями, во время которых гибли миллионы (возможно даже миллиарды) фаата и терялись почти все знания. После Второго Затмения, фаата поклялись что третьего не будет. Они переделали своё общество (и вид) как они считали нужным и пустились исследовать, колонизировать и захватывать галактику — единственный способ, по их мнению, убедиться в бесконечном процветании цивилизации фаата. Все разумные инопланетяне (бино тегари) должны быть покорены и переделаны для помощи фаата в их цели. Случайное обнаружение древнего разумного устройства позволило им создавать звездолёты с живыми компьютерами.

По прибытию флота Тимохина на орбиту Марса, фаата решают открыть себя людям и обещают великие технологические продвижения человечества. Они просят разрешения лететь к Земле, но у Тимохина есть строгий приказ не пускать их. Пока Тимохин и Посредник Айве ведут переговоры, Литвин освобождает Йо от стазиса. Прежде чем он может освободить Макнил, Йо прыгает на него в полудрёме. Последующие несколько часов, он «обучает» Йо человеческому понятию о сексе (фаата уже давным-давно не размножаются таким образом). Освободив Макнил, Йо рассказывает Литвину что лейтенант беременна гибридом человека и фаата — попытка создать новую расу слуг. Так как стазисы фаата также ускоряют процесс взросления плода, то Литвин не может прятать от Макнил её состояние. Вместо этого, он говорит ей что ребёнок принадлежит покойному Коркорану (хотя женщины ОКС подписывают контракт не иметь детей).

Когда фаата наконец надоедают бессмысленные разговоры, они решают напасть на флот Тимохина. Хотя адмирал готов отразить атаку, его сил недостаточно, и все двенадцать кораблей оказываются уничтожены аннигиляторами фаата. Перед гибелью, земной флот запускает огромное количество ядерных ракет в звездолёт общей мощности равен 400 гигатонам, но силовое поле легко поглощает и этот удар. Видеозапись односторонней битвы послана главам государств Земли для демонстрации их мощи.

После того как главы государств наконец «позволяют» фаата приземлиться, они указывают им место посадки где они тайно надеются напасть на них Первым и Вторым флотами. Но фаата решают сесть в Антарктиде, так как им необходимо огромное количество льда для воссоздания потерянных боевых модулей. Через несколько минут после посадки, крупные боевые модули фаата зависают над большими городами Земли.

Ситуацию разрешает загадочный пришелец, проживающий на Земле долгими веками, тайно направляя прогресс цивилизации. Он способен менять своё внешний вид и телепортироваться в любую точку планеты. Называя себя Гунтером Фоссом (одно из его многих личностей), именно он тогда послал Литвину кафф предназначенный для человека. Он телепортируется на корабль фаата с устройством которое он описывает как оружия против бортового компьютера. При этом, отключатся системы жизнеобеспечения и структурной поддержки, и все члены экипажа погибнут. Оставшийся корабль даст земным учёным шанс догнать фаата в технологической гонке. По-видимому, раса Фосса психологически неспособна на убийство, поэтому он передаёт устройство Литвину с инструкцией по пользованию, а сам телепортируется и корабля вместе с двумя женщинами. Литвин надевает свой кафф и слышит мольбы корабля за свою жизнь, но Литвин непреклонен. Он активизирует устройство и, через мгновение, обнаруживает себя в доме Фосса с женщинами, но самого Фосса не видать.

Уничтожение корабля фаата имеет катастрофические последствия. Все боевые модули над городами теряют управление и падают, взрываясь. В целом, человеческие жертвы насчитывают 43 миллиона, не считая потерю бесценных исторических сокровищ.

Проводя отчёт перед адмиралами Чавесом и Хэйли, Литвин описывает что с ним происходило на звездолёте, включая то что он узнал у Йо и компьютера. На вопрос что он будет делать дальше, Литвин отвечает что хочет жениться на Йо и взять длительное увольнение прежде чем вернуться на службу.

Термины

Книга полна незнакомыми словами и фразами, которые автор довольно внятно объясняет.

Человеческие

• ОКС (Околоземные космические силы) — международная военная организация, созданная Советом Безопасности ООН в середине XXI века для поддержания порядка и охраны человеческих жизней в Солнечной системе. Каждый из трёх флотов управляется адмиралом, каждый из которых является выходцем из одной из трёх основных мировых держав: СШК, Евросоюз и Евразийский союз. Триумвират ОКС отвечает Совету Безопасности. Звания ОКС соответствуют англо-американским флотским званиям. В последующих книгах, ОКС означает Объединённые космические силы.
• СШК — нация созданная в первой половине XXI века объединением США и Канады. Полное название: Соединённые Штаты и Канада.
• Евразийский союз — официальное название России.
• Свом — оружие стреляющиее многочисленными крошечными острыми предметами высокими скоростями. Корабельные свомы стреляют льдинками.

Фаата

• Фааталиу — разговорный язык фаата. Используется, когда телепатическая связь невозможна. Человеческие голосовые связки не могут правильно произносить слова фаата.
• Бино — полностью разумные. Используется по обращению к правящей касте фаата и разумным инопланетянам.
• Тегари — инопланетяне. Почти всегда используется с префиксом «бино».
• Тхо — ограниченно разумные. Все касты фаата, не подходящие под определение полного разума, считаются «тхо». Обычно они являются результатами генной инженерии и живут недолго.
• Кса — самка фаата, чья роль — размножение. Всегда содержится в стазисной камере для быстрого развития плода.
• Олк — солдат/охранник. Физически сильные и послушные. Имплантированы бионическими устройствами, увеличивающими их силу и позволяющими им принимать телепатические приказы.
• Столп Порядка — бино фаата, являющийся главой корабля или колонии. Пост назначается по способностям и возрасту.
• Стоящий у Сферы — бино фаата в роли помощника Столпа Порядка, но не имеющий власти. Название происходит от сферы — символ власти фаата.
• Держатель Связи — бино фаата, ответственный за связь с разумом корабля, четвёртый на цепочке власти фаата. Также в его обязанности входит управление всеми тхо (у него есть свои помощники управляющие небольшими группами). Обычно избирается по телепатичским способностям.
• Посредник (Разговаривающий с бино тегари) — бино фаата, отсветственный за изучение языка инопланетян и связи с ними перед их уничтожением или порабощением. Посредник является третьим на цепочке власти.
• Стратег (Хранитель Небес) — бино фаата, управляющий боем в космосе либо на планете. Второй после Столпа Порядка.
• Туахха — период повышенного всплеска гормонов. Все фаата проходят туахху несколько раз за жизнь (зависит от продолжительности жизни), во время которой они помещаются в стазис. Если фаата по какой-то причине будет извлечён из стазиса до срока, он или она испытает сильное возбуждение и не сможет нормально работать пока оно не пройдёт или не удовлетвориться (фаата этого не делали со времён Второго Затмения).
• Тхами — стазис. Большинство тхо содержатся в тхами для продления жизни. Во время туаххи, бино фаата также содержатся в тхами. Кса всегда находятся в тхами.
• Кафф — небольшое сферообразное устройство, используемое тхо для ментальной связи с разумом корабля.
• Аннигилятор — оружие, стреляющее антивеществом. Основное космическое оружие фаата. На поверхности планеты не применяется.
• Контурный двигатель — способ межзвёздных перелётов для большинства рас галактики. При активизации перемещает корабль в другую вселенную с отличными законами. Затем возвращает корабль обратно в другую точку космоса. Всё путешествие занимает долю секунды. Очень малые затраты энергии. Но прыжок требует очень точных подсчётов, так как расстояние и гравитация могут сбить наводку. Поэтому прыжки обычно совершаются с и в края систем. Лишь крупные двигатели способны выдержать несколько прыжков без проблем. Малые двигатели обычно сгорают после одного прыжка.
• Гравитационный двигатель — субсветовой двигатель фаата. Масса не влияет на ускорение и торможение, позволяя огромную манёвренность даже больших кораблей.

Другие

• Сигга — контейнер для нано-машин. При включении, эти машины выпускаются «на волю». Их можно запрограммировать разыскивать и «поедать» особые материалы. Используется расой перевёртышей для уничтожения отходов.

Интересные факты

• Большое красное пятно на Юпитере оказывается артефактом древней расы даскинов.
• Корабль уничтоженный возле Юпитера принадлежал расе разумных змей под названием сильмарри.
• Связь фаата осуществляется посредством телепатии. Разумы кораблей могут даже преодолевать межзвёздные пространства для мгновенной связи.
• Ребёнок Макнил станет родоначальником семьи, на которой и будут сосредоточены последующие романы цикла. Также, пришелец-метаморф является единственным персонажем присутствующим во всех книгах.

Отрывок, характеризующий Вторжение (роман)

– Да, да, именно. Левый фланг наш теперь очень, очень силен.
Несмотря на то, что Кутузов выгонял всех лишних из штаба, Борис после перемен, произведенных Кутузовым, сумел удержаться при главной квартире. Борис пристроился к графу Бенигсену. Граф Бенигсен, как и все люди, при которых находился Борис, считал молодого князя Друбецкого неоцененным человеком.
В начальствовании армией были две резкие, определенные партии: партия Кутузова и партия Бенигсена, начальника штаба. Борис находился при этой последней партии, и никто так, как он, не умел, воздавая раболепное уважение Кутузову, давать чувствовать, что старик плох и что все дело ведется Бенигсеном. Теперь наступила решительная минута сражения, которая должна была или уничтожить Кутузова и передать власть Бенигсену, или, ежели бы даже Кутузов выиграл сражение, дать почувствовать, что все сделано Бенигсеном. Во всяком случае, за завтрашний день должны были быть розданы большие награды и выдвинуты вперед новые люди. И вследствие этого Борис находился в раздраженном оживлении весь этот день.
За Кайсаровым к Пьеру еще подошли другие из его знакомых, и он не успевал отвечать на расспросы о Москве, которыми они засыпали его, и не успевал выслушивать рассказов, которые ему делали. На всех лицах выражались оживление и тревога. Но Пьеру казалось, что причина возбуждения, выражавшегося на некоторых из этих лиц, лежала больше в вопросах личного успеха, и у него не выходило из головы то другое выражение возбуждения, которое он видел на других лицах и которое говорило о вопросах не личных, а общих, вопросах жизни и смерти. Кутузов заметил фигуру Пьера и группу, собравшуюся около него.
– Позовите его ко мне, – сказал Кутузов. Адъютант передал желание светлейшего, и Пьер направился к скамейке. Но еще прежде него к Кутузову подошел рядовой ополченец. Это был Долохов.
– Этот как тут? – спросил Пьер.
– Это такая бестия, везде пролезет! – отвечали Пьеру. – Ведь он разжалован. Теперь ему выскочить надо. Какие то проекты подавал и в цепь неприятельскую ночью лазил… но молодец!..
Пьер, сняв шляпу, почтительно наклонился перед Кутузовым.
– Я решил, что, ежели я доложу вашей светлости, вы можете прогнать меня или сказать, что вам известно то, что я докладываю, и тогда меня не убудет… – говорил Долохов.
– Так, так.
– А ежели я прав, то я принесу пользу отечеству, для которого я готов умереть.
– Так… так…
– И ежели вашей светлости понадобится человек, который бы не жалел своей шкуры, то извольте вспомнить обо мне… Может быть, я пригожусь вашей светлости.
– Так… так… – повторил Кутузов, смеющимся, суживающимся глазом глядя на Пьера.
В это время Борис, с своей придворной ловкостью, выдвинулся рядом с Пьером в близость начальства и с самым естественным видом и не громко, как бы продолжая начатый разговор, сказал Пьеру:
– Ополченцы – те прямо надели чистые, белые рубахи, чтобы приготовиться к смерти. Какое геройство, граф!
Борис сказал это Пьеру, очевидно, для того, чтобы быть услышанным светлейшим. Он знал, что Кутузов обратит внимание на эти слова, и действительно светлейший обратился к нему:
– Ты что говоришь про ополченье? – сказал он Борису.
– Они, ваша светлость, готовясь к завтрашнему дню, к смерти, надели белые рубахи.
– А!.. Чудесный, бесподобный народ! – сказал Кутузов и, закрыв глаза, покачал головой. – Бесподобный народ! – повторил он со вздохом.
– Хотите пороху понюхать? – сказал он Пьеру. – Да, приятный запах. Имею честь быть обожателем супруги вашей, здорова она? Мой привал к вашим услугам. – И, как это часто бывает с старыми людьми, Кутузов стал рассеянно оглядываться, как будто забыв все, что ему нужно было сказать или сделать.
Очевидно, вспомнив то, что он искал, он подманил к себе Андрея Сергеича Кайсарова, брата своего адъютанта.
– Как, как, как стихи то Марина, как стихи, как? Что на Геракова написал: «Будешь в корпусе учитель… Скажи, скажи, – заговорил Кутузов, очевидно, собираясь посмеяться. Кайсаров прочел… Кутузов, улыбаясь, кивал головой в такт стихов.
Когда Пьер отошел от Кутузова, Долохов, подвинувшись к нему, взял его за руку.
– Очень рад встретить вас здесь, граф, – сказал он ему громко и не стесняясь присутствием посторонних, с особенной решительностью и торжественностью. – Накануне дня, в который бог знает кому из нас суждено остаться в живых, я рад случаю сказать вам, что я жалею о тех недоразумениях, которые были между нами, и желал бы, чтобы вы не имели против меня ничего. Прошу вас простить меня.
Пьер, улыбаясь, глядел на Долохова, не зная, что сказать ему. Долохов со слезами, выступившими ему на глаза, обнял и поцеловал Пьера.
Борис что то сказал своему генералу, и граф Бенигсен обратился к Пьеру и предложил ехать с собою вместе по линии.
– Вам это будет интересно, – сказал он.
– Да, очень интересно, – сказал Пьер.
Через полчаса Кутузов уехал в Татаринову, и Бенигсен со свитой, в числе которой был и Пьер, поехал по линии.


Бенигсен от Горок спустился по большой дороге к мосту, на который Пьеру указывал офицер с кургана как на центр позиции и у которого на берегу лежали ряды скошенной, пахнувшей сеном травы. Через мост они проехали в село Бородино, оттуда повернули влево и мимо огромного количества войск и пушек выехали к высокому кургану, на котором копали землю ополченцы. Это был редут, еще не имевший названия, потом получивший название редута Раевского, или курганной батареи.
Пьер не обратил особенного внимания на этот редут. Он не знал, что это место будет для него памятнее всех мест Бородинского поля. Потом они поехали через овраг к Семеновскому, в котором солдаты растаскивали последние бревна изб и овинов. Потом под гору и на гору они проехали вперед через поломанную, выбитую, как градом, рожь, по вновь проложенной артиллерией по колчам пашни дороге на флеши [род укрепления. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ], тоже тогда еще копаемые.
Бенигсен остановился на флешах и стал смотреть вперед на (бывший еще вчера нашим) Шевардинский редут, на котором виднелось несколько всадников. Офицеры говорили, что там был Наполеон или Мюрат. И все жадно смотрели на эту кучку всадников. Пьер тоже смотрел туда, стараясь угадать, который из этих чуть видневшихся людей был Наполеон. Наконец всадники съехали с кургана и скрылись.
Бенигсен обратился к подошедшему к нему генералу и стал пояснять все положение наших войск. Пьер слушал слова Бенигсена, напрягая все свои умственные силы к тому, чтоб понять сущность предстоящего сражения, но с огорчением чувствовал, что умственные способности его для этого были недостаточны. Он ничего не понимал. Бенигсен перестал говорить, и заметив фигуру прислушивавшегося Пьера, сказал вдруг, обращаясь к нему:
– Вам, я думаю, неинтересно?
– Ах, напротив, очень интересно, – повторил Пьер не совсем правдиво.
С флеш они поехали еще левее дорогою, вьющеюся по частому, невысокому березовому лесу. В середине этого
леса выскочил перед ними на дорогу коричневый с белыми ногами заяц и, испуганный топотом большого количества лошадей, так растерялся, что долго прыгал по дороге впереди их, возбуждая общее внимание и смех, и, только когда в несколько голосов крикнули на него, бросился в сторону и скрылся в чаще. Проехав версты две по лесу, они выехали на поляну, на которой стояли войска корпуса Тучкова, долженствовавшего защищать левый фланг.
Здесь, на крайнем левом фланге, Бенигсен много и горячо говорил и сделал, как казалось Пьеру, важное в военном отношении распоряжение. Впереди расположения войск Тучкова находилось возвышение. Это возвышение не было занято войсками. Бенигсен громко критиковал эту ошибку, говоря, что было безумно оставить незанятою командующую местностью высоту и поставить войска под нею. Некоторые генералы выражали то же мнение. Один в особенности с воинской горячностью говорил о том, что их поставили тут на убой. Бенигсен приказал своим именем передвинуть войска на высоту.
Распоряжение это на левом фланге еще более заставило Пьера усумниться в его способности понять военное дело. Слушая Бенигсена и генералов, осуждавших положение войск под горою, Пьер вполне понимал их и разделял их мнение; но именно вследствие этого он не мог понять, каким образом мог тот, кто поставил их тут под горою, сделать такую очевидную и грубую ошибку.
Пьер не знал того, что войска эти были поставлены не для защиты позиции, как думал Бенигсен, а были поставлены в скрытое место для засады, то есть для того, чтобы быть незамеченными и вдруг ударить на подвигавшегося неприятеля. Бенигсен не знал этого и передвинул войска вперед по особенным соображениям, не сказав об этом главнокомандующему.


Князь Андрей в этот ясный августовский вечер 25 го числа лежал, облокотившись на руку, в разломанном сарае деревни Князькова, на краю расположения своего полка. В отверстие сломанной стены он смотрел на шедшую вдоль по забору полосу тридцатилетних берез с обрубленными нижними сучьями, на пашню с разбитыми на ней копнами овса и на кустарник, по которому виднелись дымы костров – солдатских кухонь.
Как ни тесна и никому не нужна и ни тяжка теперь казалась князю Андрею его жизнь, он так же, как и семь лет тому назад в Аустерлице накануне сражения, чувствовал себя взволнованным и раздраженным.
Приказания на завтрашнее сражение были отданы и получены им. Делать ему было больше нечего. Но мысли самые простые, ясные и потому страшные мысли не оставляли его в покое. Он знал, что завтрашнее сражение должно было быть самое страшное изо всех тех, в которых он участвовал, и возможность смерти в первый раз в его жизни, без всякого отношения к житейскому, без соображений о том, как она подействует на других, а только по отношению к нему самому, к его душе, с живостью, почти с достоверностью, просто и ужасно, представилась ему. И с высоты этого представления все, что прежде мучило и занимало его, вдруг осветилось холодным белым светом, без теней, без перспективы, без различия очертаний. Вся жизнь представилась ему волшебным фонарем, в который он долго смотрел сквозь стекло и при искусственном освещении. Теперь он увидал вдруг, без стекла, при ярком дневном свете, эти дурно намалеванные картины. «Да, да, вот они те волновавшие и восхищавшие и мучившие меня ложные образы, – говорил он себе, перебирая в своем воображении главные картины своего волшебного фонаря жизни, глядя теперь на них при этом холодном белом свете дня – ясной мысли о смерти. – Вот они, эти грубо намалеванные фигуры, которые представлялись чем то прекрасным и таинственным. Слава, общественное благо, любовь к женщине, самое отечество – как велики казались мне эти картины, какого глубокого смысла казались они исполненными! И все это так просто, бледно и грубо при холодном белом свете того утра, которое, я чувствую, поднимается для меня». Три главные горя его жизни в особенности останавливали его внимание. Его любовь к женщине, смерть его отца и французское нашествие, захватившее половину России. «Любовь!.. Эта девочка, мне казавшаяся преисполненною таинственных сил. Как же я любил ее! я делал поэтические планы о любви, о счастии с нею. О милый мальчик! – с злостью вслух проговорил он. – Как же! я верил в какую то идеальную любовь, которая должна была мне сохранить ее верность за целый год моего отсутствия! Как нежный голубок басни, она должна была зачахнуть в разлуке со мной. А все это гораздо проще… Все это ужасно просто, гадко!
Отец тоже строил в Лысых Горах и думал, что это его место, его земля, его воздух, его мужики; а пришел Наполеон и, не зная об его существовании, как щепку с дороги, столкнул его, и развалились его Лысые Горы и вся его жизнь. А княжна Марья говорит, что это испытание, посланное свыше. Для чего же испытание, когда его уже нет и не будет? никогда больше не будет! Его нет! Так кому же это испытание? Отечество, погибель Москвы! А завтра меня убьет – и не француз даже, а свой, как вчера разрядил солдат ружье около моего уха, и придут французы, возьмут меня за ноги и за голову и швырнут в яму, чтоб я не вонял им под носом, и сложатся новые условия жизни, которые будут также привычны для других, и я не буду знать про них, и меня не будет».
Он поглядел на полосу берез с их неподвижной желтизной, зеленью и белой корой, блестящих на солнце. «Умереть, чтобы меня убили завтра, чтобы меня не было… чтобы все это было, а меня бы не было». Он живо представил себе отсутствие себя в этой жизни. И эти березы с их светом и тенью, и эти курчавые облака, и этот дым костров – все вокруг преобразилось для него и показалось чем то страшным и угрожающим. Мороз пробежал по его спине. Быстро встав, он вышел из сарая и стал ходить.
За сараем послышались голоса.
– Кто там? – окликнул князь Андрей.
Красноносый капитан Тимохин, бывший ротный командир Долохова, теперь, за убылью офицеров, батальонный командир, робко вошел в сарай. За ним вошли адъютант и казначей полка.
Князь Андрей поспешно встал, выслушал то, что по службе имели передать ему офицеры, передал им еще некоторые приказания и сбирался отпустить их, когда из за сарая послышался знакомый, пришепетывающий голос.
– Que diable! [Черт возьми!] – сказал голос человека, стукнувшегося обо что то.
Князь Андрей, выглянув из сарая, увидал подходящего к нему Пьера, который споткнулся на лежавшую жердь и чуть не упал. Князю Андрею вообще неприятно было видеть людей из своего мира, в особенности же Пьера, который напоминал ему все те тяжелые минуты, которые он пережил в последний приезд в Москву.
– А, вот как! – сказал он. – Какими судьбами? Вот не ждал.
В то время как он говорил это, в глазах его и выражении всего лица было больше чем сухость – была враждебность, которую тотчас же заметил Пьер. Он подходил к сараю в самом оживленном состоянии духа, но, увидав выражение лица князя Андрея, он почувствовал себя стесненным и неловким.
– Я приехал… так… знаете… приехал… мне интересно, – сказал Пьер, уже столько раз в этот день бессмысленно повторявший это слово «интересно». – Я хотел видеть сражение.
– Да, да, а братья масоны что говорят о войне? Как предотвратить ее? – сказал князь Андрей насмешливо. – Ну что Москва? Что мои? Приехали ли наконец в Москву? – спросил он серьезно.
– Приехали. Жюли Друбецкая говорила мне. Я поехал к ним и не застал. Они уехали в подмосковную.


Офицеры хотели откланяться, но князь Андрей, как будто не желая оставаться с глазу на глаз с своим другом, предложил им посидеть и напиться чаю. Подали скамейки и чай. Офицеры не без удивления смотрели на толстую, громадную фигуру Пьера и слушали его рассказы о Москве и о расположении наших войск, которые ему удалось объездить. Князь Андрей молчал, и лицо его так было неприятно, что Пьер обращался более к добродушному батальонному командиру Тимохину, чем к Болконскому.